Что такое высокое искусство
Высокое искусство и низкое искусство
В суждении Виндельбанда*, вынесенном мной в качестве эпиграфа, заключена почти вся суть проблемы, которую я намерен кратко рас- смотреть. Чтобы с самого начала было ясно, о чем пойдет речь, еще раз подчеркну, что под искусством понимается здесь не любое художественное творчество, а творчество профессиональное, связанное исключительно с городской цивилизацией.
Как само искусство, так и его деление на «высокое» и «низкое» присущи лишь городской жизни с ее особенностями, существующими в ней социально-классовым, имущественным, профессиональным, конфессиональным и прочими расслоениями и в то же время свойственным ей мировоззренческим космополитизмом.
Кстати, «толпа», которую всуе поминает Виндельбанд, — явление чисто городское. Для первобытной или сельской общины оно совершенно не свойственно. Что такое толпа? — Это случайное сборище случайных людей по случайному поводу.
Однако это еще не отчуждает толпу от искусства: толпа способна петь, плясать, танцевать и вообще — веселиться… Ее песни и танцы столь же спонтанны, как и она сама. Да, толпа не творит искусство. Потребляет же она то, что наиболее ей доступно: Бах, Бетховен, Моцарт, Шекспир, Пушкин столь же неуместны в ней, как и классический балет. Толпа разошлась — ничего не осталось, кроме мусора.
Думаю, однако, что эстет Виндельбанд под толпой разумел не совсем то, о чем я только что написал, и даже совсем не то. Слово «толпа» имеет у него, скорее, значение черни, безликой массы обитателей современных городов; обозначает тех, кто занят повседневными заботами, связанными с работой, семьей, обеспечением своего выживания, и чья потребность в «искусстве» вполне удовлетворяется популярными телевизионными передачами, «мыльными операми», редкими посещениями кинотеатров и еще более редкими — театров и концертных залов.
Понятие «низкое искусство» относится главным образом к запросам данной части населения городов. Его для смягчения называют еще «легким», или «популярным», жанром.
Как я уже говорил, всякое искусство служит в конечном счете развлечению, что бы по этому поводу ни говорили эстеты и пуристы от искусства. Так называемый «легкий» жанр делает это самым прямым и открытым образом, имея главной своей целью развлечь «толпу».
Во многом поэтому сей жанр пользуется неизменной любовью «трудящихся масс» города и деревни, которая нынче сделалась фактически придатком города. В популярном искусстве одинаково комфортно чувствуют себя и профессионал, и дилетант- любитель.
Но «высокое искусство» являет собой в этом смысле полную противоположность. Это искусство для «избранных» — оно элитарно, аристократично, высокопрофессионально. Оно обитает в консерваториях, оперных академических театрах, в особых концертных залах. Оно чопорно и часто откровенно скучно.
Чтобы понимать его, а тем более получать от него наслаждение, требуются специальная выучка и знания. Когда слово «Культура» произносится с большой буквы, знайте — имеется в виду именно это искусство.
Гёте как-то заметил, что большое искусство сродни философии. Вот это сравнение непосредственно касается именно «высокого искусства». По крайней мере, его «Фауст» за вычетом немногих житейских сцен — чистая философия.
«Высокое искусство», со своей стороны, тоже как бы делит публику на два класса: «посвященных», которые его понимают (или делают вид, что понимают), и тех, кто не способен его понять.
Словно с целью подчеркнуть свой аристократизм, свой узко цеховый характер «высокое искусство» постоянно развивается в сторону еще большего усложнения форм и технического совершенства, в сторону большей условности и абстрактности, сужая тем самым и без то- го узкий круг своих ценителей.
Лозунг «искусство для искусства» мог родиться только в недрах «высокого искусства» и только по отношению к нему. «Искусство для искусства» — это та же «игра в бисер», которой могут наслаждаться лишь немногие посвященные, сознательно отгораживающие себя от забот и страданий мира «башней из слоновой кости» высокого искусства.
«…Даже если чистое искусство и невозможно, — пишет такой знаток предмета, как Ортега-и-Гассет, — нет сомнения в том, что возможна естественная тенденция к его очищению. Тенденция эта при- ведет к прогрессивному вытеснению элементов “человеческого, слишком человеческого”, которые преобладали в романтической и натуралистической художественной продукции.
И в ходе этого процесса наступит такой момент, когда “человеческое” содержание произведения станет настолько скудным, что сделается почти незаметным. Тогда перед нами окажется предмет, который смогут воспринять только те, кто обладает особым даром художественной восприимчивости. Это будет искусство для художников, а не для масс; искус- ство касты, а не демоса».
Как бы ни называлось то или иное направление в искусстве — классическим, романтическим, идеалистическим или реалистическим, — это не имеет значения — в рамках каждого из них имеются своя популярная часть («низкое искусство») и часть непопулярная, для избранных, для элиты, для «аристократии духа».
Каждое сословие, каждый социальный слой всегда стремится создать (и создает) не только собственное сословное искусство, но и собственное мировоззрение, идеологию и сопутствующие им привычки, предпочтения и вкусы.
И происходит это потому, что искусство есть феномен социальный и, будучи таковым, стремится дифференцироваться в соответствии с общим принципом расслоения любого общества.
В этой связи еще раз вспомним Аристотеля, который в своей «Политике» вывел три неизменные формы государственного устройства человеческого общества: монархию, аристократию и демократию, добавив к ним еще три промежуточные, или «испорченные», формы: тиранию, олигархию и охлократию (господство толпы, или анархию).
Так вот эти формы свойственны не только государственному устройству, но и любому общественному устройству. Стоит той или иной группе людей конституироваться с какой-либо целью в замкнутое сообщество, оно тут же обретает упомянутые формы: в ней выделяются лидер («монарх»), узкая группа приближенных к лидеру («аристократия») и все остальные («демос», или «плебс»).
Это совершенно неустранимо, и можно утверждать, что все означенные формы суть выражения присущей человеку общественной «биограмматики». Кстати, и в животном мире, где существуют устойчивые сообщества, можно наблюдать сходные явления.
В искусстве, как и в других сферах человеческой деятельности, мало что зависит от произвола тех или иных людей. Не только дифференциация общества, но и деление искусства имеет свои социальные основания — оно не просто прихоть, не просто стремление какой-то части людей выделиться, образовать сравнительно замкнутую группу с целью обеспечения и защиты своих особых привилегий.
Такие стремления, разумеется, существуют. Сама же дифференциация покоится на упоминавшейся уже «биограмматике», которая вечна, непреходяща, пока существует человеческое общество. Эта «биограмматика» является и основанием человеческой культуры. Ее нельзя устранить никакими революциями, никакими переделками общества и реформами…
Ведь любая революция, по сути дела, меняет только «начинку» вечных социальных форм, но не их сами. В самом деле, на смену одной аристократии приходит другая, один «монарх» (президент, премьер-министр, король, диктатор и т.д.) сменяет другого, и все так же продолжает жить вечный «демос», меняясь в лучшем случае лишь внешне.
Первые два уровня общественной структуры — уровни привилегированные, и вокруг них естественным образом формируется привилегированное искусство («высокое искусство»). Как почетно и выгодно принадлежать к верхним уровням социальной структуры, так же почетно и выгодно принадлежать и к «высокому искусству».
Те и другие имеют особые привилегии, и принадлежащие к ним люди ценят их, держатся за них и не очень охотно допускают к ним «варягов», осуществляя в этом смысле строгую селекцию. Столь же естественно стремление тех, кто не принадлежит к этим сферам, попасть туда любыми путями. Вот это стремление во многом определяет суть и содержание как политического соперничества, так и соперничества в сфере искусства.
Ведь соперничество есть феномен социальный, а тем самым от- носящийся к культуре. Конкуренция же, как утверждают многоумные экономисты, есть двигатель экономики и торговли. Она же есть и двигатель искусств, наук и много чего другого, чем изволит заниматься Homo sapiens.
Что такое высокое искусство
Давайте поразмышляем, что же такое искусство? Определений есть много, но зачастую говорится о художественных, архитектурных или музыкальных произведениях, которые воздействуют на зрителя или слушателя особым образом.
Итого искусство в себе должно сочетать 3 категории.
1. Делать человека лучше, пробуждать в нем стремление к высокому.
2. Быть понятным и близким подавляющему кол-ву представителей той культуры, в среде которой эти произведения создаются, и вызывать у зрителя/слушателя понятные образы и ассоциации.
3. Быть эталоном качества.
Тут надо добавить отдельную ремарку. Так как искусство – это одна из форм познания и отражения действительности, то в произведении искусства отражается опыт и переживание художника (музыканта и т.д.). А так как этот опыт уникален для каждой личности, то и произведение искусства является, если можно так сказать, штучным товаром, а сколь угодно качественно сделанная копия уже таковым не является. Так как не отражает этот самый уникальный опыт, а просто дублирует уже существующий и ничего нового для осознания и переживания другим людям не дает и, соответственно самостоятельной художественной ценностью не обладает.
Все эти категории должны присутствовать в произведении искусства одновременно. Зачастую, пытаясь польстить автору или произведению, критики или члены референтной группы могли называть искусством то, что не соответствует одному из вышеуказанных критериев. Например: «это всего лишь набросок, а не законченное произведение, но посмотрите, насколько он выразителен, как глубоко автор проник в суть вещей, и т.д., и т.п.». То есть, в данном случае говориться о том, что критерий качества не столь уж важен, если произведение удовлетворяет первым двум категориям. Оставим такие пассажи на совести тех, кто их произносит, и посмотрим как «эволюционировало», а с нашей точки зрения – деградировало понятие искусства.
В первую очередь пострадало качество. Посмотрите на картины 17-18 века. Они прорисованы до последнего квадратного миллиметра холста, все тени и складки одежды отражены с маниакальной достоверностью, там нет места небрежности, поверхностности. Разумеется, чтобы создавать такие картины, нужно было долгое время учиться, и на их создание уходило значительное время.
Импрессионизм заявил, что для него более важным является общая передача настроения, улавливание момента и нарочитой субъективности изображенного на холсте (известное выражение современных творцов: «я так вижу»). Внимание к деталям заменили широкие мазки, а длительное и кропотливое доведение картины до финального вида перестало иметь хоть какую-либо ценность. Например, многие импрессионисты стали рисовать свои картины на открытом воздухе, не дорабатывая их потом в мастерской.
Если первое поколение импрессионистов еще получило академическое образование (скажем проще: умело рисовать), то дальнейшая демократизация изобразительного искусства привела к еще большему упрощению форм и вовлечению в него большого кол-ва слабо образованных, но сильно желающих активно самовыражаться художников. И если раньше наброски были лишь прологом к работе художника над картиной, то в дальнейшем они стали полноценными картинами, что резко ускорило написание картин, увеличило количество тех, кто их рисует, и способствовало выбросу на рынок огромного количества произведений, качество большинства из которых было более чем сомнительным.
Чтобы не привязываться только к изобразительному искусству, то можно сравнить симфонии Бетховена с музыкой наиболее популярных современных музыкальных коллективов по сложности мелодии, количеству использованных музыкальных инструментов и т.д. Воистину, как говорят в народе: «простота хуже воровства».
Что касается неотъемлемой функции искусства, заключающейся в необходимости удовлетворения стремления человека к прекрасному, высокому. В норме, при взаимодействии с произведениями искусства человек должен испытывать эмоции. Но эмоции могут быть разными. Зритель или слушатель может сопереживать героям, возмущаться несправедливостью, восхищаться их мужеством и честностью и т.д. Да, произведение искусства может вызывать шок, но шок не ради самого шока, вслед за ним обязательно должен идти катарсис, то есть очищение и возвышение зрителя (или слушателя, если речь идет о музыкальном произведении); перед человеком должны открываться новые духовные горизонты.
Какое сопереживание может быть при восприятии абстрактных фигур на современных картинах? Мы будем восхищаться благородством кружочков и ромбиков, и негодовать подлости синего треугольника в правом верхнем углу картины? А может созерцание зеленого квадратика нас приведет к катарсису?
Таким образом, мы видим, как все критерии, которыми раньше характеризовались произведения искусства, перестают быть определяющими. Замечу, не какой-то один из них, а все вместе. А значит должно измениться определение искусства. Так оно и произошло. Открываем всем известную Википедию, и находим в ней следующее определение: Долгое время искусством считался вид культурной деятельности, удовлетворяющий любовь человека к прекрасному. Вместе с эволюцией социальных эстетических норм и оценок искусством получила право называться любая деятельность, направленная на создание эстетически-выразительных форм.
feldgendler
feldgendlerЖурнал полосатого кренделя
Высокое и низкое искусство
Искусство, как известно, делится на высокое и низкое. Отличить одно от другого можно по высоте, на которую задраны носы ценителей.
Скульптура, например, — высокое искусство. Если вам нравятся, скажем, аполлоны с белыми причиндалами, то вы можете гордиться хорошим вкусом. Но скульптура водопроводчика, вылезающего из люка — низкое искусство. Легко запомнить: канализация внизу. Инсталляция — высокое искусство, но только когда она находится в музее и подписана табличкой, иначе можно вообще не заметить, что это искусство.
Живопись на холсте — высокое. Живопись на стене — зависит от того, на какой стороне стены: стрит-арт — низкое, фреска — высокое. Фотография — высокое искусство, кроме снимков, сделанных телефоном. Селфи — низкое, автопортрет — высокое.
Литература в целом — высокое искусство. Фантастика, фэнтези, детектив — низкое. Стихи — высокое, кроме матерных (но если это Пушкин, то всё равно высокое). Пирожки и прочие современные фольклорные форматы — низкое.
Если совместить два высоких жанра — живопись и литературу, — то получатся комиксы, а это однозначно низкое искусство.
Опера — высокое искусство. Эстрада — низкое. Классическая музыка — высокое. Рок — низкое. Подключение любого музыкального инструмента к усилителю автоматически делает искусство низким.
Драматический театр — высокое искусство. Кино бывает высоким или низким в зависимости от жанра. Например, артхаус — высокое, а комедия — низкое (исключение — немая комедия с Чарли Чаплином). Сериал — низкое искусство независимо от жанра, мультфильм — тоже. Если фильм интерактивный (зритель может принимать решения), то это переводит его в разряд видеоигр, а ниже жанра не найти.
Ну и, разумеется, писать тексты в интернете — низкое искусство, о чём бы они ни были. А о каких жанрах я не рассказал? Чем дополните картину?
Высокое искусство
 | Список значений слова или словосочетания со ссылками на соответствующие статьи. Если вы попали сюда из другой статьи Википедии, пожалуйста, вернитесь и уточните ссылку так, чтобы она указывала на статью. |
Полезное
Смотреть что такое «Высокое искусство» в других словарях:
Высокое искусство (фильм) — У этого термина существуют и другие значения, см. Высокое искусство. Высокое искусство High art … Википедия
Высокое искусство (Чуковский) — У этого термина существуют и другие значения, см. Высокое искусство. «Высокое искусство. Принципы художественного перевода» книга Корнея Чуковского История создания книги Как писал сам Чуковский, «первое издание „Принципов художественного… … Википедия
Высокое — Высокое топоним: Содержание 1 Белоруссия 2 Россия 3 Украина 4 См. также … Википедия
ИСКУССТВО — форма творчества, способ духовной самореализации человека посредством чувственно выразительных средств (звука, пластики тела, рисунка, слова, цвета, света, природного материала и т.д.). Особенность творческого процесса в И. в нерасчлененности его … Философская энциклопедия
ИСКУССТВО — форма культуры, связанная со способностью субъекта к эстетич. освоению жизненного мира, его воспроизведению в образно символич. ключе при опоре на ресурсы творч. воображения. Эстетич. отношение к миру предпосылка худож. деятельности в… … Энциклопедия культурологии
ИСКУССТВО — термин, используемый в двух значениях: 1) мастерство, умение, ловкость, сноровка, развитые знанием дела; 2) творческая деятельность, направленная на создание художественных произведений, шире эстетически выразительных форм. Понятийный статус И.… … Новейший философский словарь
искусство — Творческая художественная деятельность. Безграничное, безыдейное, бесплодное, беспредметное, бессодержательное, блистательное, боевое, вечное, воинствующее, волнующее, волшебное, вольное (устар.), высокое, гуманистическое, гуманитарное (устар.),… … Словарь эпитетов
Искусство Возрождения — Запрос «Ренессанс» перенаправляется сюда. Cм. также другие значения. Ренессанс Культура Архитектура Военное дело Изобразительное искусство Литература Музыка Наука Танец Технологии Философия … Википедия
Искусство и техника оружейного дела — Император Максимилиан I в доспешной мастерской. На столе хорошо видны инструменты. На втором плане кузнечный горн и наковальня. На стене висят готовые доспехи различных типов. Любопытно, что доспех ренцойг и рентарч предназначаются для левши, о… … Энциклопедия средневекового оружия
Почему высокое искусство не для всех?
Иногда художниками становятся от скуки. От того, что мир кажется обыденным. Здесь тебе ни синего солнца, ни собак, играющих в покер. Но мы не рождаемся с этой скукой.
Наоборот, большинство считает, что мир должен быть таким, каким его мы видим. И должен быть везде: на картинах, в кино и в книгах.
Эта странная (и вредная) тенденция – ещё одно проявление наивного реализма. Только на этот раз в отдельно взятой сфере – в искусстве.
Напомню, наивный реализм означает, что при наблюдении за любым объектом мы думаем, что воспринимаем его таким, какой он есть, и не добавляем к нему субъективных свойств.
Говоря об искусстве, особенно важно остановиться на первой части утверждения. То есть наивный реалист ставит знак равенства между объектами в жизни и тем, что должен показывать художник. Трава зелёная, море голубое, а кролики едят только морковку.
Всё остальное для него – не искусство.
И опять же, на простых примерах это прозвучит очевидно. Например, «Звёздная ночь» Ван Гога вряд ли покажется вам вызывающей. Ну да, синее небо, страшный чёрный кипарис и гигантские звёзды. На реальность мало похоже, но глаз не режет.
Дело в том, что мы допускаем себе небольшие вольности в том, как видеть произведение искусства. Но если перед нами что-то совсем противоречивое, мы агрессивно сопротивляемся.
Теперь представьте, что вы стоите перед картиной с подписью: «Художник поджёг себе ногу и рисовал ей на этом полотне». Скорее всего, если вы встретитесь с автором этого шедевра, ваш первый вопрос к нему будет: «Что же ты такое курил?» И всё потому, что в борьбу вступил наш внутренний наивный реалист.
Поднимите руку те, кто считает, что у искусства есть «объективные законы»?
Если вы это сделали, у меня для вас две новости (и обе плохие). Во-первых, вы наивный реалист. Во-вторых, вы выглядите смешно (опустите уже руку).
Я веду к тому, что любой реализм становится наивным, если начать искать в искусстве объективность.
Значит ли это, что каждый человек должен видеть смысл в чёрном квадрате?
Нет, но этому можно научиться, чтобы не распространять это когнитивное искажение на все стороны своей жизни.
Первый и самый простой способ – расширять свой кругозор в творческих темах. Если вы смотрите только фильмы Marvel, «Сталкер» Тарковского может показаться вам нудятиной. Но чем больше и разнообразнее багаж увиденного, тем проще вам будет получать удовольствие от поиска отдельных смыслов.
Это всё равно, что учиться разбираться в вине.
Если выпить всего 2-3 вида, оно так и останется прокисшим виноградом. Но, если попробовать 50 разных (и не спиться), можно научиться отличать хорошее вино от плохого.
Второй способ – искать в произведениях искусства художественные образы.
Вначале с этим могут помочь профессионалы, их рецензии и обзоры. Вы узнаете о том, как интерпретируют искусство другие люди, и пытаетесь уловить их смысл. Не важно, согласны вы с трактовкой образа или нет, главное – научиться замечать его за картинкой.
Ипполлит полез в душ в шубе, чтобы доказать, что он может быть бесшабашным как Лукашин и вернуть Надю?
Кобб отвернулся от волчка в конце «Начала», потому что вернул свою семью и ему не важно, реальность это или сон?
В контексте кино (которое я особенно люблю) можно почитать о режиссёрах и их стилях. В литературе – познакомиться с биографией писателей, которая отражается на книгах (как у Хемингуэя и Лондона).
И третий способ – найдите тех, с кем можно обсудить искусство. В идеале, с другими взглядами на произведение. Споры о трактовках лучше всего помогают понять, что реализм в искусстве может быть только наивным.
С каждым текстом я понимаю, что ловушки мышления есть во всех сферах нашей жизни. С одной стороны, это значит, что скорее всего нет одного гарантированного способа избавиться от когнитивных искажений. С другой, мы можем наносить удары «точечно» – решать проблемы с самооценкой, призванием или… пониманием искусства.
Каждый маленький шаг будет приближать вас к общей цели – здоровому отношению к себе и окружающим.
Начните с малого. Мир окажется гораздо интереснее, если вы привнесёте в него чувственный опыт.
Если посмотрите на него иначе.
Так, как можете только вы.
Психология | Psychology
8.1K постов 44K подписчиков
Правила сообщества
Обратите особое внимание!
1) При заимствовании статей указывайте источник.
— непроверенную и/или антинаучную информацию;
— информацию без доказательств.
Блин, вот можете называть меня наивным реалистом, серым обывателем и даже быдлом (если душа требует), но мне абсолютно не нравится современное искусство (которое квадраты и прибивание мошонки к брусчатке). При этом я признаю право одних людей это все создавать, а других людей этим восхищаться. Но взамен я хочу, чтобы окружающие признали мое право на собственное мнение. Почему я должна совершать над собой титанические усилия и пытаться заставить себя полюбить то, что не любится?
Типа вам не нравится брюква, но если вы перелопатите тонну статей про брюкву, подпишетесь на инстаграм производителей брюквы и будете 6 раз в день втирать брюкву в десны, то вы ее непременно полюбите. Может оно и так, только вот нахрена? Почему нельзя продолжать жить не любя брюкву?
С искусством то же самое. Зачем мне пытаться понять, что имел в виду автор, создавая на холсте брызги с помощью клизмы с краской, если у меня есть Айвазовский и Левитан? Зачем пытаться продраться через то, что кажется наркоманским бредом, если у меня есть Стругацкие и Достоевский? Солярис мне, кстати, нравится, но не потому что я мучительно заставляла себя, а просто потому что «зашло». А вот «Внутренняя империя» вообще не зашла и у меня нет никакого желания читать биографию режиссера и опять пересматривать этот опус. Можно мне этого не делать? Можно? Ну пожааааалуйста.
Ну вот и дожили до того времени когда реализм для некоторых вдруг стал «когнитивным искажением» или так всегда было.
я не наивный реалист, но мне кубизм все равно не заходит, как и Черный квадрат. все таки на вкус и цвет все фломастеры разные
Если вы это сделали, у меня для вас две новости (и обе плохие).
А у меня для вас одна новость, и более-менее хорошая: вас таки можно вылечить.
Можно даже без таблеток.
Чисто для затравки: в вас поселилась деструктивная идея, и вы ее агрессивно отстаиваете, совершенно не понимая как она возникла, и для чего ее вообще придумали.
Вы попросту не знаете, что «Черный квадрат», например, обязан своей популярностью не Малевичу, а его коммерчески одаренному другу, по нынешним меркам его следовало бы назвать продюсером, который ради денег раскрутил и этот черный квадрат, и своего друга.
Ну и т.д.
Нет, но этому можно научиться, чтобы не распространять это когнитивное искажение на все стороны своей жизни.
Справедливости не существует
Справедливости не существует. Эту мысль легко озвучить, но тяжело переварить.
Забудем на секунду о юридической справедливости (которая тоже встречается не всегда), но как часто мы говорим о несправедливости в обычной жизни? Бессмысленные страдания близких или, наоборот, успехи тех, кто обманывает и манипулирует, – разве справедливость не должна восторжествовать?
Если вы думаете иначе, то вы уже испытали на себе это когнитивное искажение с причудливым названием вера в справедливый мир. Вера в справедливый мир – это вера в то, что люди всегда получают то, что заслуживают в соответствии со своими личными качествами и поступками: хорошие люди вознаграждаются, плохие – наказываются.
Кажется разумным? Не торопитесь, давайте разбираться на примерах.
Первый эксперимент по доказательству этого искажения провёл в 1966 году психолог Мелвин Лернер.
Всё началось с наблюдения, которое сделал Лернер в одной психиатрической больнице. Он заметил, что работники заведения намеренно оскорбляют пациентов, шутят и отпускают язвительные комментарии об их личности. Лернер выдвинул гипотезу, что такое поведение – защитная реакция мозга на то, чтобы не думать о бессмысленности страданий пациентов. То есть работники унижали больных, чтобы создать подтверждение (!) мысли, что «они больные, потому что заслужили свои страдания».
Сначала приглашённые наблюдательницы сочувствовали ученице. Но когда удары тока стали учащаться, женщины начинали негативно отзываться о внешнем виде и характере женщины.
Лернер подтвердил, что внутренняя «логика» наблюдательниц была такой же, как у работников больницы. Они не могли уменьшить страдание тех, за кем наблюдают, и чтобы успокоить совесть, мозг создавал подтверждения типа «раз она такая тупая, значит, заслуживает, чтобы её били током».
Общий вывод Лернера следующий:
– Мы готовы лгать себе, лишь бы мир вокруг нас казался справедливым.
Думаете это не имеет отношения к нашей жизни? Ошибаетесь. Популярные идеи вроде «все бездомные ленивы, иначе они бы уже давно нашли работу» живёт за счёт веры в справедливый мир. Человек не может принять, что у кого-то нет близких, социальной поддержки, что чья-то жизнь полна боли и страданий. Мозгу проще сделать этого человека «плохим», чтобы оправдать его «никчемную жизнь».
Кто-то подумает: «Это не про меня». И снова попадёт в ловушку мышления – эффект слепого пятна, при котором мы указываем на чужие ошибки и недостатки, но не хотим признавать, что и сами подвергаемся их влиянию. Понимать, что в мире полно несправедливости, некомфортно для мозга. Мы не хотим испытывать стыд за то, что не можем ничего изменить. И тогда мозг говорит, что «они этого заслужили» или «на это есть причина».
Хочется верить, что предательство будет наказываться, поддержка вознаграждаться, плохие люди страдать, а хорошие побеждать. Но у вселенной нет этического компаса, в ней хватает зла, с которым мы ничего не сделаем. Наш мозг сопротивляется этой мысли, но её стоит принять.
Хотите ослабить это искажение? Сделайте выбор.
Страдания мира, конечно, ужасны, но лучше приглядеться к тому, что происходит рядом с вами. Приглядеться и выбрать сторону. Можно с помощью клеветы получить выгодный контракт или ложью расположить к себе человека. А можно честно работать и строить отношения на доверии. Тут, как писал Левитанский, «каждый выбирает по себе».
Только не обманывайте себя, что все остальные сделают такой же выбор или что есть «правильный» вариант, который убережёт вас от страданий. Это откровенно паршивая мысль, но мир одинаково равнодушен ко всем. К кому проявить чуткость и проявлять ли её вообще – остаётся только вашим решением. Не забывайте об этом.
Бесконечная тревога
– Я понимаю, что мы боремся с тревогой. Отслеживаем мысли, меньше катастрофизируем, идём навстречу тому, чего боимся. Но почему подобные мысли вообще возникают в голове? Почему нельзя выдрать проблему с корнем?
– А где, по-твоему, корень проблемы?
– Верно. Головной мозг – часть центральной нервной системы, у которой есть отдельная составляющая – автономная (вегетативная) нервная система. Автономная она потому, что на неё не влияет воля человека. Когда ты тревожишься, и сердце начинает колотиться, это независимый от тебя процесс, ты не можешь просто усилием воли замедлить или ускорить его.
– Но зачем нам система, которая провоцирует тревогу?
– Для того, чтобы выжить. Чтобы при виде бегущей на тебя собаки тебе не приходилось думать, адреналин сам попадал в кровь, а мышцы сами напрягались. Биологически механизм тревоги оберегает нас от опасностей.
– То есть избавиться от тревоги совсем невозможно?
– Невозможно. Но возможно избавиться от тревоги, которую провоцируем мы сами.
– Проблема в том, что для мозга нет разницы между бегущей на тебя собакой и собакой, которую ты представляешь, закрыв глаза. При достаточном уровне фантазии тебя будет трясти в обоих случаях. Учиться справляться с тревогой – значит учиться двум вещам: отделять реальность от мыслей и идти туда, где ждёт тревога, чтобы доказать себе – мы можем справиться с ситуацией.
– Для начала это нужно проверить. Подготовиться и проверить. Если ты справишься – докажешь мозгу, что тревога необоснованна. Если не справишься – будешь точно знать, где подстерегает опасность. И, конечно, можно просто сидеть и тревожится. Последствия ты знаешь: проблемы не исчезают, а мы всё больше начинаем верить, что лучший вариант – подальше спрятаться от мира.
Ложный консенсус
В психологии есть такая штука – эффект ложного консенсуса. Это склонность приписывать свой образ мышления другим людям или, проще говоря, думать, что другие думают, как мы. Ложный консенсус создаёт ощущение, что мы живём в мире, где наши убеждения и наш взгляд на мир доминирующий, а все остальные чего-то не догоняют и живут по неправильным понятиям. Но интересна не столько суть этого эффекта, сколько то, какие последствия он несёт.
Любой человек учится только одним способом – он понимает, что раньше был неправ. Ребёнок узнаёт, что вместо «агу-пуп» можно сказать «передайте, пожалуйста, соль», а взрослый узнаёт, что не нужно совать пальцы в станок, потому что пальцы пойдут на фарш. Всё обучение строится на том, что привычная картина мира рушится, а на её место приходит новое убеждение.
Спросите любого взрослого человека:
Теперь зайдите на страницу ВКонтакте, Facebook или Instagram к этому человеку и посмотрите на его подписки. Вы увидите группы и людей, которые полностью соответствуют его убеждениям. Мы выбираем в своё окружение только тех, кто совпадает с нашей картиной мира, кто близок нам, выбираем тех, чья точка зрения не раздражает и кто одобряет наш образ жизни. И вот мы уже в уютной нерушимой вселенной, но всё равно считаем, что чему-то учимся.
Огромная часть наших убеждений формируется до 7 лет под воздействием воспитания, не меньше убеждений мы впитываем до 16 лет под воздействием среды. Дальше обучение идёт в разы сложнее, потому что к этому моменту мы уже уверили в ложный консенсус, что все и так думают, как мы, а если не думают – это меньшинство, которое ошибается. Почему так происходит? Потому что к этому моменту мы уже обложили себя книгами, людьми, фильмами, которые поддерживают наш взгляд на жизнь.
Много ли у атеиста верующих друзей? Много ли у сторонника Навального друзей, которые поддерживают Путина? А ведь эти убеждения лишь часть нашей личности, ничтожно малая часть. Но по ней мы проводим вокруг себя черту, чтобы не нарушать ложного консенсуса, что мы правы.
Нужно сомневаться. Нужно сознательно искать несогласных. Если твои убеждения правильные, тебе нечего бояться, ты только убедишься в своей правоте. Если возникнут сомнения, порадуйся, это шанс чему-то научиться, это единственный способ расти.
Чувство вины и когнитивная психотерапия
Многие люди с депрессией или тревожными расстройствами часто страдают от чувства вины. При этом для этого вовсе не обязательно совершать что-то из ряда вон выходящее. Такова специфика состояния психики в данный момент.
Во-первых, нужно вспомнить, что чувства далеко не всегда отражают фактическое положение дел. Часто мы склонны чувствовать себя виноватыми за те вещи, к которым не имеем отношения. Либо имеем отношение, но очень косвенное. Например, часто мы думаем, что несем ответственность за чувства, эмоции или действия других людей. Хотя на самом деле, это не так, ведь у них своя голова на плечах. Если мы не причинили какой-то ущерб намеренно, нам незачем себя винить.
Многих из нас так воспитали, будто бы у нас нет права на ошибку. Или семья/партнер/коллеги пытаются убедить нас, что это так. В этом случае полезно напомнить себе, что нет человека, который никогда не ошибается. Особенно, если человек что-то делает. Мир не черно-белый, одна ошибка и даже две не приблизят конец света. А этим людям, возможно, по каким-то своим причинам просто хочется иметь козла отпущения.
Так же мы с @DrunkenWeirdo разработали мобильное приложение для самопомощи методами КПТ, буду рад, если кого-то заинтересует.
Не думай о плохом | Диалоги
– Как перестать думать о том, что тебе плохо?
– Если под «перестать» ты подразумеваешь волевое усилие, то никак. Мысли порождают новые мысли. Ты не можешь запретить себе думать, потому что «не думай об этом» – тоже мысль.
– И что тогда делать?
– А какие есть варианты?
– Верно, действия вытесняют мысли. Часто нам сложно думать о чём-то, когда мы заняты делами. Поэтому первое лекарство от плохих мыслей – хорошие действия.
– А есть другие лекарства?
– Есть, но более трудоёмкие. Например, учиться принимать «плохие» мысли как независимые субъекты, а не олицетворять себя с ними.
– Прямо сейчас ты разговариваешь со мной, но при этом ещё дышишь, кожей чувствуешь температуру в комнате, глазами смотришь в экран компьютера. Ты сосредоточила внимание на моём голосе, при этом тебе не нужно было перестать дышать или смотреть. Остальные процессы идут на фоне. Можно научиться аналогично поступать с мыслями. Кроме плохих мыслей у тебя в голове появляются и десятки других, но ты концентрируешь внимание на плохих, потому что особенно хочешь от них избавиться. Если позволять плохим мыслям просто «быть» и не сопротивляться им, со временем ты научишься превращать их в фон и меньше из-за них переживать.
– То есть это тоже способ отвлечься. Только ты отвлекаешься, не покидая головы?
– Звучит довольно сложно.
– Однозначно сложно. Это своего рода медитация, в которой можно совершенствоваться годами. Но если научиться позволять плохим мыслям быть, со временем психика перестанет видеть в них угрозу. Это «мирная борьба» с тревогой, где вместо угроз («уходите»), ты предлагаешь переговоры («я вас слушаю»).
Обобщение неопытности
Лучший показатель неопытности – обобщение.
Без знаний и опыта сложнее видеть детали, которые отличают вещи друг от друга. Для того, кто не водит машину, все авто на дороге выглядят одинаково. Для неискушённого посетителя ресторана всё вино делится на сладкое и кислое.
Причина в том, что новичок обобщает, а профессионал видит различия. Это касается любых суждений, и потому фразы вроде «В России всё очень плохо»/«Запад окончательно прогнил» или «Все бабы дуры»/«Все мужики козлы» – произносят либо провокаторы, либо люди без опыта.
Как только вы услышали, что кто-то принимается судить «обо всех» и «обо всём», знайте – перед вам профан. Профессионал возьмёт для примера деталь и покажет, как сильно она отличает одно вино, одно авто, одну человеческую историю от другой.
Он будет видеть жизнь в палитре красок. И не только чёрно-белых.
Кошачий дзен
Лучшая книга о борьбе с тревогой, которую я читал, – «Свобода от тревоги» Роберта Лихи. Лихи – ученик Аарона Бека, основателя когнитивно-поведенческой терапии, самого научно-обоснованного метода психотерапии.
Одна из идей, которую поднимает Лихи в своей книге, можно обозначить так: «Иногда, чтобы тревога отступила, нужно поддаться ей и не мешать». Чтобы объяснить, как это работает, я должен сначала привести большой отрывок из книги, но обещаю, он вам понравится:
«Какой стала бы жизнь, если бы все это вдруг прекратилось? Каково это: быть умиротворенным, принимать себя и радоваться тому, что приносит каждый день?
Чтобы ответить на этот вопрос, я изучил жизнь моего кота. Стресса в его повседневности не много. Он ест, спит, играет, невозмутимо греет бока, валяясь в лучах солнца. Бессонница его не мучает. Он не лежит в кровати, обуреваемый мыслями о работе, которую нужно сделать завтра, и о плите, которую он как будто забыл выключить. Он не прокручивает в голове встречи с людьми и другими котами, не переживает об уместности своего поведения в течение дня. И уж точно его не волнует, что от него ожидаю я или кто бы то ни было еще. Рецепт его счастья – комфорт здесь и сейчас. Его блаженному спокойствию сложно время от времени не позавидовать.
Основная мысль отрывка для меня звучит так: «Жизнь на основе инстинктов менее тревожна». И это логично, тревоги порождаются мыслями. Меньше мыслей = меньше тревог. Проблема в том, что человек, в отличие от кота, состоит не только из инстинктов, не только из гормональных позывов к питанию, сну и размножению. Эволюция наградила нас корой мозга, с помощью которой мы создали все блага цивилизации.
Рассуждая о мышлении, принято разделять психику как бы на две системы: автоматическую и осознанную. Нобелевский лауреат Дэниел Каннеман называет их Система 1 (автоматическая) и Система 2 (осознанная).
С точки зрения тревоги, проблема человека в том, что с помощью сознательной системы он может придумать себе любую угрозу, на которую среагирует система автоматическая. Простой пример – страх темноты. Мы ложимся в кровать, выключаем свет и начинаем думать: «А вдруг в темноте ползают пауки?» И вот сердце уже выскакивает из груди, готовя нас к битве с арахнидами. Более сложный пример – мысль: «Почему я так поступил?» Мы можем обсасывать её часами и даже днями, а автоматическая система будет сопровождать нас незаметной тахикардией. Она-то думает, что нам прямо сейчас предстоит эмоциональный разговор, и это «прямо сейчас» растягивается на многие дни.
Самое же обидное, что мы не можем просто «не думать об этом». На консультациях я люблю объяснять, почему мыслями нельзя избавиться от мыслей на простом примере:
– Не думайте о белом медведе. Думайте о чём угодно, кроме белого медведя. Ну вот зачем вы так? Я же просил.
Аналогично работает любая тревожная мысль. В попытках сознательно (!) её остановить фразами «Да успокойся ты», «Не думай об этом» или «Всё будет хорошо», мы только делаем мысль навязчивее, потому что уделяем ей внимание.
Как я сказал в начале, иногда, чтобы тревога отступила, нужно ей поддаться и не мешать. Главная часть здесь – не мешать, то есть позволить тревоге быть, что гораздо труднее, чем кажется.
«Позволить тревоге быть» значит:
1. Никак не противостоять тревожным мыслям.
2. Наблюдать за тревогой со стороны.
Например, раньше я плохо засыпал. Как только ложился в кровать, голову сразу заполняли мысли о том, что было сегодня, что будет завтра, либо рандомные вопросы о том, кто победит в битве медведя и акулы.
После прочтения книги Лихи я решил попробовать не сопротивляться тревоге. Я лёг в кровать, мысли, как всегда, стали наступать, но я постарался не мешать им, а как бы сказал своей психике: «Покажи всё, что у тебя есть». Первые пару дней я всё равно пытался останавливать тревожные мысли. От рациональной природы так просто не сбежишь. Но как только замечал это, сразу прекращал и давал волю потоку сознания. Через пару недель я стал засыпать абсолютно спокойно, и с тех пор тревога больше ни разу не мешала мне заснуть.
Самое сложное – отпустить тревожное сознание на волю. Для этого нужно довериться инстинктам и внутренне сказать себе: «Если произойдёт что-то по-настоящему страшное, мы успеем среагировать». И вот мысль уже перестаёт быть источником угрозы и становится просто мыслью. Заметьте, она не исчезает. Попробуете прогнать её, и она снова запросится обратно. Вы просто перестаёте воспринимать её всерьёз.
Борьба с тревогой сложна. Но в основе этой борьбы лежит простой принцип – научись отделять реальную опасность от воображаемой. Может быть, у кота тоже бывают мысли. Может быть, он тоже иногда представляет, как за ним гонится соседский бульдог. Но он не паникует, потому что не боится своих мыслей. Потому что для него мысль – это лишь картинка, пускай тревожная, но картинка. А в жизни он может расслабиться и погреться на солнышке, потому что в момент опасности выпустит когти не задумываясь.