Что такое вариативность в литературе определение
Вариативность
ВАРИАТИ́ВНОСТЬ в фольклористике — одно из качеств фольклора как культурного феномена. На уровне синхронии В. проявляется в том, что фолькл. тексты, мотивы, образы, эл-ты поэтич. языка одноврем. существуют в разнообразии конкретных выражений — вариантов. В. порождает длительность создания фолькл. произв., не закрепленного в едином завершенном тексте и бытующего в устной традиции.
Смотреть что такое «Вариативность» в других словарях:
вариативность — изменчивость Словарь русских синонимов. вариативность сущ., кол во синонимов: 3 • вариабельность (3) • … Словарь синонимов
вариативность — ВАРИАТИВНЫЙ, ая, ое; вен, вна. В лингвистике: представленный несколькими вариантами, состоящий из вариантов. Вариативные связи. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
вариативность — kaitumas statusas T sritis Kūno kultūra ir sportas apibrėžtis Gebėjimas keistis, kintamumas, nepastovumas. atitikmenys: angl. changeability; variability vok. Variation, f rus. вариативность … Sporto terminų žodynas
Вариативность — ж. Наличие вариантов; вариантность. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
вариативность — вариат ивность, и … Русский орфографический словарь
Вариативность — в статистике степень отличия от среднего показателя или значения … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
ВАРИАТИВНОСТЬ — 1. В статистике – степень, в которой значения в выборке отличаются друг от друга или, как чаще выражаются, отличаются от среднего выборки. Подробнее см. дисперсия. 2. В эволюционной биологии – степень, в которой проявляются изменения в виде от… … Толковый словарь по психологии
Вариативность — теоретическое признание объективного многообразия технологий обучения и их практической реализации … Словарь терминов по общей и социальной педагогике
вариативность — см. вариативный; и; ж … Словарь многих выражений
Вариативность образования — обучение по образовательным программам различного уровня (для талантливых и одаренных детей повышенный уровень, общеобразовательный уровень, коррекционно развивающий уровень для детей, испытывающих затруднения в обучении). Источник:… … Официальная терминология
вариативность
Смотреть что такое «вариативность» в других словарях:
вариативность — изменчивость Словарь русских синонимов. вариативность сущ., кол во синонимов: 3 • вариабельность (3) • … Словарь синонимов
вариативность — kaitumas statusas T sritis Kūno kultūra ir sportas apibrėžtis Gebėjimas keistis, kintamumas, nepastovumas. atitikmenys: angl. changeability; variability vok. Variation, f rus. вариативность … Sporto terminų žodynas
Вариативность — ж. Наличие вариантов; вариантность. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
вариативность — вариат ивность, и … Русский орфографический словарь
Вариативность — в статистике степень отличия от среднего показателя или значения … Энциклопедический словарь по психологии и педагогике
ВАРИАТИВНОСТЬ — 1. В статистике – степень, в которой значения в выборке отличаются друг от друга или, как чаще выражаются, отличаются от среднего выборки. Подробнее см. дисперсия. 2. В эволюционной биологии – степень, в которой проявляются изменения в виде от… … Толковый словарь по психологии
Вариативность — теоретическое признание объективного многообразия технологий обучения и их практической реализации … Словарь терминов по общей и социальной педагогике
вариативность — см. вариативный; и; ж … Словарь многих выражений
Вариативность — в фольклористике одно из качеств фольклора как культурного феномена. На уровне синхронии В. проявляется в том, что фолькл. тексты, мотивы, образы, эл ты поэтич. языка одноврем. существуют в разнообразии конкретных выражений вариантов. В.… … Российский гуманитарный энциклопедический словарь
Вариативность образования — обучение по образовательным программам различного уровня (для талантливых и одаренных детей повышенный уровень, общеобразовательный уровень, коррекционно развивающий уровень для детей, испытывающих затруднения в обучении). Источник:… … Официальная терминология
Вариативность: основа творческого процесса в фольклоре
Вариативность — одно из самых очевидных, ярко выраженных, постоянных качеств фольклора, с исключительной обязательностью обнаруживаемых на самых разных его уровнях — начиная от микроэлементов любого текста и кончая целостными национальными системами. Под вариативностью мы понимаем обычно видоизменения каких-либо устойчивых данных, существующих в традиции со своими сложившимися признаками сюжетов, мотивов, образов, текстов или их частей, жанровых особенностей и т. д. и т. п.
Естественно, что категория вариативности связана с категорией устойчивости: варьировать может нечто обладающее устойчивыми характеристиками; варьирование немыслимо без стабильности [234, с. 119]. По справедливому замечанию И. И. Земцовского, «всякая вариативность — это не только изменение, но и повтор, причем повтор в большей степени, чем изменение. Фактор повторяемости для варианта — важнейший фактор, в то время как точность повтора — второстепенный. Суть вариативности. в динамической коррелятивности этих двух сторон одного явления» [84, с. 43].
Исследователь, изучающий закономерности фольклорного процесса, конечно же, должен одинаково внимательно анализировать устойчивость (повторяемость) и изменяемость. Суть процесса заключается в постоянных взаимодействиях двух начал, а вариативность есть конкретное, зримое, материальное их воплощение, и характер взаимодействий, достигаемые результаты запечатлеваются в вариантах.
Обычным в фольклористике стало противопоставление вариативности текстов «устного народного творчества» постоянству, неизменности текстов литературных. Такое противопоставление в принципе оправданно, но преимущественное внимание к нему вольно или невольно придает проблеме литературоведческий аспект. С другой стороны, те, кто склонен смотреть на фольклор как часть «литературы в широком смысле слова», готовы и в сфере вариативности не видеть коренных различий между двумя формами словесного искусства [196, с. 8,12-15]. Есть все основания взглянуть на вариативность в фольклоре более широко, не ограничиваясь словесной сферой. Варьируют не только слово, но и музыка, и действия, варьирует весь комплекс, относящийся к сфере исполнения, к функциональным связям. Можно сказать, что варьирование захватывает все стороны плана содержания, плана выражения и реального функционирования фольклора, существенно воздействуя на них и во многом определяя фольклорный процесс в целом. Вполне правомочно соотносить столь широко осознаваемую категорию вариативности фольклора (несводимого к искусству слова) с вариативностью во всех других сферах народной традиционной культуры и традиционного быта: хозяйственной деятельности, орудий труда, жилища и построек, одежды, утвари, украшений, обрядового реквизита, а наряду с этим социальных институтов, поведенческих норм, обрядовых комплексов, представлений и т. д. «Во всех областях. действует принцип вариативности развития модели, парадигмы, т. е. множества вариантов модели и ее трансформации» [59, с. 78]. Любой предмет традиционной культуры, любой элемент социальной практики и проч., обладая устойчивыми типовыми качествами, будучи «повторением» определенного класса, воспроизведением типа, вместе с тем представляет собою не тиражированную копию, но видоизменение, разновидность, одну из возможных комбинаций. Для теории вариативности народной культуры общее значение имеет то, что отдельные экземпляры, случаи, конкретные проявления соционормативной практики возводимы как варианты не к некоему первичному, однажды изготовленному, открытому образцу-«первоисточнику», но к некоему общему типу. Варьируется не «первый» предмет, но тип, совокупность традиционных, устоявшихся признаков предметов или явлений. И это принципиальное положение не меняется от того, что при изготовлении тех или иных предметов, при исполнении обрядов, при соблюдении соционормативных правил определяющую роль может играть преемственность непосредственного опыта, а не знание типологии. Ближайший опыт старших поколений, живые образчики вещей или норм поведения составляют традицию, в которой именно типология, а не просто набор отдельных образцов имеет решающее значение. К тому же традиция как средоточие памяти культуры, как инструмент культурной преемственности всегда неизмеримо богаче реального, «видимого» фонда, каким в данный момент располагает коллектив.
То же самое в сущности относится и к собственно фольклорной культуре. Каждое новое поколение ее хранителей и носителей так или иначе воспринимает тот фонд, которым владеет предшествующее поколение. Мы бы совершили, однако, ошибку, если бы свели процесс передачи и усвоения традиции к восприятию разных образцов в их конкретном, зримом воплощении, навыков исполнительства, функциональных знаний. В традиционном обществе воспринимается фольклорная культура как специфический феномен, с характерными для нее творческими закономерностями, жизненными связями, со своим миром и языком, где тексты неизбежно выступают не как индивидуальные образчики, подлежащие заучиванию, запоминанию, но как репрезентанты типов, классов, к тому же находящиеся в перекрещивающихся взаимных связях. Фольклорная культура живет не просто в поверхностном репертуаре, но в сложном (в том числе имплицитном) комплексе многообразной типологии, разветвленной семантики, функциональных возможностей. Одним из проявлений владения этим комплексом выступает вариативность. Парадокс фольклорной вариативности состоит в том, что, хотя любой зафиксированный текст эмпирически может быть возведен к некоему своему непосредственному предшественнику — «источнику», на самом деле текст этот, как и предшествовавший ему в живом обращении, есть вариант типа, получавшего бессчетное число раз, на протяжении неопределенного времени и в неопределенных пространственных границах (и далее готового получать), разнообразную вариативную реализацию. Проблема заключается в том, чтобы «сложить» тип путем научного анализа. Понятие типа применимо ко всем разделам и уровням фольклорной культуры. Можно говорить о типах сюжетов, мотивов, коллизий, образов, стилистических элементов, формул, функций, исполнительских аспектов и др.
Говоря о природе фольклорной (и шире — общей для традиционной культуры) вариативности, о стимулах, обеспечивающих ее непрерывность и обязательность, мы прежде всего должны согласиться с тем, что сна есть «частный случай вариативности как наиболее фундаментального феномена жизни вообще, во всех ее проявлениях» [84, с. 37]. Оправданны в этом смысле попытки взглянуть на явление с общефилософской точки зрения. «Варьирование как атрибут жизни может быть оценено не только биологически, но и в известной степени эстетически — как виртуозное проявление бытия» [там же, с. 45]. Нас, однако, интересуют, так сказать, ближайшие мотивы фольклорной вариативности, непосредственно связанные с природой самого феномена фольклора.
Привычным является рассмотрение вариативности как естественного порождения устного характера трансмиссии [313, 1987, № 1, р. 8]. Поначалу такой подход кажется вполне естественным. В самом деле, процесс жизни фольклорных типов легко представить как непрерывную — в рамках данного этноса или какой-то его ограниченной сферы — чрезвычайно разветвленную и по существу массовую передачу и массовое усвоение. При этом сколь бы широкий характер такая трансмиссия не имела, в конечном счете она сводится к ряду индивидуальных актов — «из уст в уста». Отсюда привлекательная возможность эмпирического рассмотрения трансмиссии и выведения из множества единичных фактов общих закономерностей, в которых обнаруживают себя коллективность устного творчества и определяющая роль таких экстрафольклорных факторов, как история, социальная среда, быт и т. д., а также роль личного начала. Сюда же подключаются такие аспекты, как память, психология усвоения, техника трансмиссионных процессов. Все эти обстоятельства начинают расцениваться как определяющие пружины вариационного процесса, и фольклор оказывается полем применения и действия этого комплекса мощных сил. На пересечении воздействия собственно трансмиссионных особенностей и воздействий социального и личного творческого начала категория вариативности получает свои объяснения.
Не отрицая значимости всех этих положений для уяснения природы вариативности и ее реальных последствий, скажем все же, что они затрагивают лишь поверхностные стороны фольклорного процесса. Выше мы уже подробно касались проблем устности и, в частности, границ воздействия ее на сущность фольклора как феномена.
Вопрос о причинах, порождающих варианты, и о принципах, определяющих взаимоотношения между ними, ведет нас к проблемам природы фольклорного творчества и законов возникновения фольклорного произведения, общих для фольклорной культуры разных типов.
Фольклорный процесс — процесс естественный, и в этом отношении он подобен языкотворчеству или процессам жизни этноса вообще. Это означает, в частности, что в принципе он безличен и бессознателен и что к нему совершенно неприменимы мерки, обычные для анализа актов индивидуального, «однократного» сочинительства. Фольклор как феномен возникает и развивается внутри культурного синкретического единства, он включен в процесс жизнедеятельности коллектива и, подобно другим сферам культуры, постепенно, в ходе исторического развития обретает относительную самостоятельность (не получая ее в абсолютном виде никогда).
Отсутствие «авторства», принципиальное отсутствие некоего первичного сочинительского акта снимает вопрос о наличии «исходного» текста, «первого» варианта. Создание фольклорного произведения можно представить как процесс, по существу не имеющий начала, поскольку любой форме, скажем песенной, реализации некоей темы предшествует не поддающаяся у чету серия реализации в формах песни же, мифа, аморфного представления, слова с пучком значений, обряда или его элемента, социально-бытового субстрата и т. п. Формы эти могут не только предшествовать данным фольклорным реализациям, но и синхронно им соответствовать, и в этих случаях мы вправе говорить об изоморфности начал, которые организуют все это (см. об этом [25]). Фольклорный текст возводим вовсе не обязательно к некоему гипотетическому вербальному тексту (что, видимо, типично для относительно поздних состояний культуры), но — равноправным образом — к одному из обрядовых текстов или «текстов» из сферы социальных отношений, быта, трудовых занятий. Речь, конечно же, идет не просто об отношениях между реальностью и ее отражением, но о взаимосвязях равнодействующих фактов, а также и кодов, передающих общую семантику. Таким образом, исходным для вербального текста выступает смысл, семантическое ядро — то, что В. Я. Пропп обозначил термином «замысел» [162, с. 20-23]. Расширяя содержание этого термина, скажем, что имеется в виду не просто некая идея, но определенным образом организованная семантика со своими сюжетными контурами (узлами коллизии), «готовая» для многократного вербального/вербально-музыкального кодирования, для включения в невербальный контекст. Замысел — это скорее предтекстовое состояние, из которого могут рождаться (да фактически и рождаются) пучки текстов. Замысел заведомо ориентирован на множественность и неисчерпанность реализации, одновременных или последовательных — все равно. Замысел не может быть представлен в некоем изначально единственном и окончательном виде. Текст, у которого нет параллельных, дополнительных, противостоящих реализации, — это не фольклорный текст. А это означает, что варианты изначальны и совершенно органичны не только для фольклорного процесса в его протяженности, но и для момента возникновения произведения. Рождаясь набором вариантов, произведение тем самым отзывается на сложность и многозначность замысла, его принципиальную незавершенность. Варианты осуществляют заложенную в фольклоре тенденцию к возможно более полному, объемному и глубокому воплощению замысла, к охвату его многоаспектной природы. Но в ходе осуществления этой тенденция совершается обогащение замысла, его наращивание, происходят сдвиги в нем. Тем самым непрекращающийся процесс возникновения новых и новых вариантов мы вправе рассматривать с двух сторон: как многократно повторяющиеся воспроизведения замысла/основного смысла с различными видоизменениями, оттенками и как выявление новых, отсутствовавших или скрытых до поры, семантических возможностей, вероятностных трактовок, сюжетных ходов, т. е. и как все более широкое прочтение замысла, и как внесение в него новых значений и элементов содержания, сопряженных с новым историческим, бытовым и художественным опытом и подключением новых кодов. Тем самым оказывается, что варьированию подвержены не просто тексты с их составляющими, но и сами замыслы. Вариационная разработка опирается на традиционный фонд мотивов, образов, формул, но также и словно бы заново создает их путем того же варьирования и, кроме того, заимствует материал «извне», относящийся к разным другим замыслам из соседних семантических полей. За встречами текстов разного содержания угадываются встречи разных замыслов, чаще всего обусловленные, но иногда и вполне случайные (необъяснимые контаминации, «искаженные» тексты, сокращенные версии и т. д.). Мотивированные контакты замыслов основываются на прочности фольклорного знания, на устойчивости традиций: фольклорная среда владеет не просто знаниями, непосредственно материализуемыми в текстах, но запасом неосознанных, вполне органичных ассоциаций, семантических полей и умением найти им место, оживить их.
Процесс варьирования следует рассматривать как на синхронном, так и на диахронном уровнях. При «трансмиссионном» взгляде на вариативность выступает на первый план временной момент: поскольку каждый «новый» (другой) текст представляет собой результат передачи от одного лица к другому, ряда воспроизведений и усвоений, варианты могут рассматриваться как фиксируемые во времени (а также и в пространстве). Реальностью для фольклориста становится текст, им записанный в определенное время и в известном месте.
Все же временной и пространственный показатели, какой бы внешней точностью они ни отличались, мало чего дают для анализа вариантов по существу их содержания и истории, для выяснения их взаимных связей. Исследователю полезно при сопоставительном анализе известных ему вариантов отвлечься от «паспортных» сведений о них и обратиться к ним, лишь когда текстологический разбор их завершен. Это убережет от навязывания текстам сомнительных характеристик и сопоставлений, подсказываемых знанием времени и места записи. Автору этих строк пришлось в свое время в связи с необходимостью расположения текстов исторических песен XVI в. по сюжетам, версиям и редакциям заниматься «раскладкой» десятков вариантов. При этом сознательно данные о записи не учитывались, а в основу клались отношения между текстами. Сопоставление с такими данными после раскладки принесло любопытные результаты: с одной стороны, естественно, тексты, принадлежавшие певцам одного района, одной «школы» или связанным между собою преемственностью усвоения, легли в нашей систематизации рядом; с другой — были случаи разительного несовпадения содержания текстов и их паспортной привязки [95].
Зависимость содержательных или собственно художественных элементов текстов от места и времени записи, от взаимоотношений их исполнителей вполне реальна, но ни в коем случае не должна постулироваться, а всякий раз проверяться, доказываться анализом. Сам же подход к вариантам как проявлениям движения фольклорного произведения во времени и в пространстве односторонен и явно обедняет картину реальных фольклорных процессов, упрощает вопрос об их динамике и словно бы начисто снимает проблему синхронных отношений.
Практически любой вариант в своих отличительных элементах несет одновременно отпечаток движения во времени и синхронной реализации какого-то состояния замысла. Если рассматривать варианты как специфическую фольклорную форму встречи традиции с движением народной жизни, то следует иметь в виду, что результаты таких встреч могут быть самыми различными и отнюдь не сводиться к более или менее прямым откликам, к модернизации. Суть работы над вариантами заключается, на наш взгляд, не в диахронном соотнесении их, не в выявлении моментов развития, не в обнаружении личного начала, региональной типологии (хотя все эти задачи вполне оправданны), а прежде всего в анализе их с точки зрения их взаимных отношений и отношения к целому и на этой основе разрешения целого комплекса проблем истории произведения, его смысла, скрытых в нем идей и т. д. Этот подход предложил и осуществил в своем труде о русском героическом эпосе В. Я. Пропп. Полное и скрупулезное сопоставление всех (или тщательно отобранных по существенным признакам) вариантов каждой былины направлено было на выявление всех звеньев повествования, хода действия, начала, развития, конца. Обнаружилось, что «совокупность сопоставляемых текстов всегда полнее каждого из текстов в отдельности» и что, добавим мы, совокупность эта не воссоздает единого текста. «Рисуя полную картину сюжета, исследователь дает картину, не подтверждаемую (за редкими исключениями) ни одной конкретной записью. Это не “архетип”, не “основная редакция”, не “сводный вариант”, это раскрытие народного замысла во всей его совокупности и художественной цельности. По отношению к этой совокупности каждая отдельная запись — частный случай осуществления этого замысла» [162, с. 23]. Из дальнейших рассуждении В. Я. Проппа, а главное, из предложенного им детального анализа вариантов былинных сюжетов следует, что ученый искал в вариантах «многообразие художественной разработки повествования», наличие «более древних» и «более поздних» форм, отражение «тенденций развития эпоса», этапов «исторического развития сюжетов», наконец, отражение разных уровней художественности.
«Вся красота и глубина народного замысла, все многообразие его художественного воплощения раскрываются только при детальном сопоставлении вариантов. Только при сплошном сравнительном изучении текстов может быть нарисован полный образ героя. Сопоставление вариантов помогает понять сущность и развитие конфликтов. Сопоставление вариантов вскрывает многообразие художественных форм воплощения идейного замысла песни» [там же, с. 24-25].
Развитие этих положений, применение их ко множеству других фольклорных фактов — с учетом жанровой специфики — остается актуальной задачей современной науки. Искусство «собрать» варианты и читать их, извлекая из этого чтения максимум разнообразной информации, — это то, к чему должен стремиться фольклорист.
ВАРИАТИВНЫЙ
Смотреть что такое «ВАРИАТИВНЫЙ» в других словарях:
вариативный — изменчивый Словарь русских синонимов. вариативный прил., кол во синонимов: 3 • вариабельный (3) • … Словарь синонимов
Вариативный — прил. 1. соотн. с сущ. вариант, связанный с ним 2. Свойственный варианту, характерный для него; вариантный 1.. Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
Вариативный — способный иметь, образовывать варианты … Начала современного естествознания
вариативный — вариат ивный; кратк. форма вен, вна … Русский орфографический словарь
вариативный — (< лат. variatio различие). Способный иметь, приобретать второстепенные изменения при сохранении инвариантной основы … Словарь лингвистических терминов Т.В. Жеребило
вариативный — … Орфографический словарь русского языка
вариативный — ая, ое; вен, вна, вно. Изменяющийся; допускающий варианты. В ое ударение. ◁ Вариативность, и; ж … Энциклопедический словарь
вариативный — ая, ое; вен, вна, вно. см. тж. вариативность Изменяющийся; допускающий варианты. В ое ударение … Словарь многих выражений
вариативный — вари/ат/ивн/ый … Морфемно-орфографический словарь
Вариативный макрос — Вариативный макрос возможность препроцессором Си при помощи специального макроса объявлять поддержку различного числа аргументов. Макрос с переменным числом аргументов был представлен в ревизии ISO/IEC 9899:1999 (C99) стандарта языка… … Википедия
Вариативность языковых норм. Понятие речевой ошибки
В лингвистике можно выделить следующие типы:
В русском языке существуют следующие литературные нормы:
Употребление «нормы» и «варианта» возможно в таких случаях:
Особенности «нормы» русского языка:
При диспозитивной норме, которая допускает дополнительных вариантов, возможны недопустимые нарушения от стандартов, который явно допускаются при письме или речи индивида.
С чем связаны такие ошибки в речи и письме людей?
Раньше нормы русского языка и их нарушения не разделялись на орфографические, орфоэпические или морфологические, все они считались «стилистическими ошибками». Но такой подход оказался безнравственным, поэтому каждую ошибку привыкли определять к тому уровню, к которому она допущена. Собственно, ошибками стилистики считаются если нарушается требование точности, ясности, краткости высказывания, а употребляемые слова в предложении неуместны в том стиле, в котором они повествуются. Примером стилистической ошибки можно считать следующие:
Не нашли что искали?
Просто напиши и мы поможем
Понятие культуры речи.
Что такое варианты? Как они возникают? И какие ситуации возможно назвать вариативными, а какие нельзя?
Все эти вопросы исследуются. Варианты в лингвистике представляются как дополнительные единицы, которые имеют единое значение, но разную форму. Некоторые из них не отличаются друг от друга ни стилистикой, ни другими нормами:
За долгое время нашего существования и существования наших предков, язык постоянно изменялся и усовершенствовался. Менялись, в первую очередь, его нормы: фонетические, лексические, нормы образования слов разных частей и т.д. Языковые стандарты меняются на протяжении долгого времени, но делают это малозаметно. Поэтому, обычному человеку кажется неощутимым сдвиг нормы, при этом русский язык меняется, но остается самим собой.
Результат деятельности языка учитывает языковые изменения, при котором одна норма заменяется другой. Бытует мнение, что новое появляется из общества и их разговорной речи, и не подлежит никаким правилам и нормам. Затем, оно внедряется в русский язык и закрепляется в нем.
В действии процесса вариантности существуют еще несколько направленностей:
В наше время перестали употреблять в своей речи «твердое» произношение, его можно наблюдать только, разве что, в театрах и сценических ролях, где актеры изображают роли людей из прошлых веков и их точную речь. Соответственно, уже во второй половине прошлого века направленность на употребление «твердого» согласного была не такой как еще в восемнадцатом веке.
Устранение различий между фонемами в книжной и разговорной лексике показало противоположную тенденцию в эволюции языка. К примеру, в терминах, которые используются в физике раньше было окончание –ов: амперов, ваттов; затем по определенным причинам данная норма заменилась другой и в этих же словах окончание сменилось на нулевое: ампер, ватт. Действовал сей стандарт с девятнадцатого по двадцатое столетие, соответственно при смене лиц, представляющих науку физику, менялись стандарты употребления русских терминов.
Варианты имеют разные группирования по определенным критериям. Варианты по зачислению к языковым типам единиц существуют следующие:
Стоит заметить, что такая классификация не пользуется популярность и нуждой человечества. Она существует только для того, чтоб сравнивать одни возможные варианты с другими.
Такой вариант распределения считается более понятным и правильным. Так как фундамент системы группировки объектов исследования должен состоять из стилистической оппозиции. Связанность стилистики и правильное построение речи являются главным звеном в данной системе.
На сегодняшний день количество вариантов стало намного меньше, так как люди более развиты и грамотны, СМИ, телевидения и все что связано с большими потоками информации, на сегодня, очень активно пропагандируют усиленное влияние на культуру речи, плюс ко всему, с каждым годом усовершенствуется система образования и нормализация лингвистики, норм её правописания и постановления речи.
Когда мы говорим о стандартах русского языка, можно сказать и о таких понятиях, как нормализация и кодификация, которые тесно связаны между собой, и одновременно абсолютно различны. Разберем по подробней.
Под кодификацией привыкли считать систематизацию, упорядочение информационных, учетно-статистических материалов, документов посредством их кодирования.
Нормализация отвечает за активное вмешательство в процесс русской речи, подразумевая за собой отказ от каких- либо терминов путем введения в речь новых, упорядочивает терминосистему. Тем самым данные понятия различны, но нормализация при всем этом является частью кодификации.
Сложно разобраться самому?
Попробуй обратиться за помощью к преподавателям
Разберем более подробно что подразумевает и влечет за собой термин «нормализация»:
Термин кодификации в некоторых учебных о культуре речи также расшифровывают как те нормы, которым должен следовать каждый индивид при изучении языка. Грамматика или любые словари – это все считается кодифицированнием.
Часто люди относятся предвзято к словам, которые приходят в русский язык. И это нормально, ведь у каждого есть свое мнение на счет новообразования слов и дальнейшей судьбы системы русского языка. В науке даже возник такой термин как «антинормализаторство», который свидетельствует об опровергании стандартизации и кодификации слов. Данный термин и его существование обосновывается тем, что русский язык, по мнению последователей антинормализаторства, должен развиваться стихийно, без участия кого-либо и других процессов. Писатель А. Югов, например, предложил теорию о том, что «русский язык сам собой правит», он не нуждается в нормах и нормативных словарях.
Данный термин скорей разрушает налаженную структуру норм языка и его функционирования.
Еще одним проявлением, связанным с нормами русского языка и вариантами, является термин «пуризм». Характеризуется данное явление тем, что его последователи не принимают любые преобразования и нововведения, которые присутствуют в русском языке. Пуризм отвергает все заимствования слов с других стран, искажения и преобразования слов. Последователи данного явления преследуют нормы языка, которые были введены еще давно без каких-либо новых изменений.
Но у данного явления есть и позитивные стороны: пуризм не позволяет языку забывать свое истинное «Я», свои нормы и свою речь, тем самым регулирую его и защищая от чужих заимствований.
«Прогнозы» в лингвистической литературе
Данный термин присутствует в языке с недавнего времени, и представляет следующие методы:
Понятие «культура речи».
Данное понятие имеет много значений.