Что такое глобальный энергопереход
Четвертый энергопереход: риски и вызовы для России
Возобновляемые источники энергии (ВИЭ) – стержень текущей глобальной повестки. И это не слова: в 2020 г. на ВИЭ пришлось около 90% прироста всех генерирующих мощностей в мире. В мировой истории это уже четвертый энергопереход, однако вместо одной технологической революции, как это было в случае с паром, сейчас происходит целый комплекс технологических прорывов в энергоэффективности и декарбонизации (ВИЭ, накопители, водород, улавливание углерода), децентрализации и цифровизации.
Но главное в этом энергопереходе – представление, что удовлетворение потребностей человечества должно осуществляться без ущерба для экосистемы. В результате технологического прогресса в 2010-х после многих десятилетий непрерывного увеличения энергопотребления рост экономики наконец оторвался от динамики потребления энергии. Объемы первичного энергопотребления во многих регионах (ЕС, США, Китай) стабилизировались, а в ряде стран (Великобритания, Германия, Япония) стали даже снижаться при повышении ВВП.
Зеленый курс
Важнейший аспект – борьба с изменением климата. На международном уровне дискуссия о климате завершена и как консенсус принят тезис об изменении климата, вызванного антропогенной эмиссией парниковых газов (ПГ). Страховые компании уже фиксируют устойчивый рост количества природных катастроф, а последствия изменения климата к 2100 г. оцениваются как чрезвычайные: потенциальный ущерб мировому ВВП прогнозируется в 30–45%.
Для противодействия климатической угрозе на глобальном уровне в последние годы принимаются экстраординарные меры по сокращению выбросов диоксида углерода (декарбонизации), и государства идут на невообразимые прежде расходы и меры, чтобы эти выбросы сократить. В 2015 г. было принято Парижское соглашение, нацеленное на удержание роста средней температуры на планете в пределах 1,5 °С от доиндустриального уровня и переход к модели низкоуглеродного развития. По состоянию на сентябрь 2020 г. к соглашению присоединилось 189 государств, в том числе Россия.
Выбросы ПГ регулируют с помощью различных систем квотирования и торговли выбросами, углеродных налогов, вводят запрет на продажу автомобилей с двигателями внутреннего сгорания, устанавливают целевые показатели развития ВИЭ. ЕС в декабре 2019 г. провозгласил «Зеленый курс», цель которого – достижение климатической нейтральности к 2050 г. (сколько эмитировали CO₂, столько и поглотили), а на 2030 г. предусматривается сокращение выбросов CO₂ на 55% к уровню 1990 г. и повышение доли ВИЭ в энергобалансе до 38–40% (в электроэнергии – до 65%). При этом уже через 10 лет ЕС предполагает сократить потребление угля на 70%, а нефти и газа – на 30 и 25% по сравнению с 2015 г. Все серьезно: цели подкрепляются госфинансированием в размере 1 трлн евро на ближайшие 10 лет.
Зеленая угроза
Дальше игнорировать этот тренд невозможно. Но будем откровенны: российская экономика не готова к декарбонизации и энергопереходу. Среди целей российского правительства до 2024 г. борьбы с изменением климата нет, в новой Энергетической стратегии до 2035 г., по сути, тоже. В России отсутствует единая система сбора информации по эмиссии ПГ и изменению климата, нет систем, отслеживающих углеродный след отдельных компаний и продуктов. Отсутствие цены на CO₂ не формирует никаких стимулов к сокращению выбросов ПГ.
Между тем для российского ТЭКа глобальный энергопереход создает угрозу радикального сжатия объемов производства и омертвления инвестиций. Смена глобальной парадигмы ставит под сомнение возможности дальнейшего существенного наращивания энергетического экспорта, который лежит в основе современной экономической модели страны. Расчеты, выполненные ИНЭИ РАН совместно с МШУ «Сколково», показывают, что даже при самых умеренных ожиданиях энергопереход приведет к сокращению российского экспорта энергоресурсов на 16% к 2040 г. и снижению среднегодовых темпов роста странового ВВП на 1,1% в год.
Однако Россия имеет сейчас возможность провести фундаментальную реформу по переходу на инновационное развитие. Вот ее контуры:
■ создание национальной системы низкоуглеродного регулирования, включающей стандарты отчетности по ПГ, международно признанный мониторинг выбросов ПГ, механизм ценообразования на ПГ. Это могло бы стать ответом на углеродную корректировку импорта в ЕС, обосновать финансирование для государственной поддержки НИОКР и зеленых пилотных проектов;
■ фокус на энергоэффективности как на самом дешевом и доступном способе декарбонизации, предполагающий, в частности, субсидирование энергоэффективных проектов и внедрение энергоменеджмента;
■ стимулирование развития ВИЭ (у России один из самых больших ветровых и солнечных технических потенциалов в мире) и других технологий с низким выбросом ПГ.
Все это вовсе не означает отказа от углеводородов – при определенной трансформации (в частности, при развитии технологий улавливания и хранения углерода, сокращении утечек метана, производстве низкоуглеродных газов, включая водород) нефтегаз вполне сочетается с зеленой повесткой.
Зеленый рост
Пока позиция России в зеленой энергетике сводится к мантре «у нас большой потенциал». Большинство перспективных направлений находится в зачаточной стадии, масштаб реализуемых проектов более чем скромный. Так, по данным Системного оператора, доля ветровой и солнечной электроэнергии в балансе ЕЭС России в 2019 г. составила всего 0,15%. Расчеты показывают, что при реализации самых амбициозных планов доля ВИЭ в выработке электроэнергии в России к 2035 г. достигнет лишь 2–2,5%.
Сейчас единственный драйвер развития зеленых технологий – это локализация («нам нельзя допустить технологического отставания»), что не способствует удешевлению технологий. При этом из-за отсутствия внутреннего рынка активно продвигается экспортная ориентация проектов – в частности, по оборудованию для ВИЭ и водороду. И это тоже выглядит странно: большинство стран в первую очередь развивали технологические компетенции, ориентируясь на внутренний рынок, и лишь потом, освоив его, шли в международную конкуренцию. Но у нас на внутреннем рынке доминируют соображения защиты традиционной тепловой генерации.
Серьезные изменения на внешних рынках ставят Россию в достаточно жесткие условия, и времени на размышления остается все меньше. Главное – не попасть в плен ложной дихотомии «или зеленое развитие, или экономический рост». Пока у нас еще есть шанс объединить первое и второе.
Татьяна Митрова — профессор МШУ «Сколково», член советов директоров Schlumberger и ПАО «НОВАТЭК»
Почему глобальный фейк об «энергопереходе» не затронет Россию
Составные части понятия «энергопереход»
Классический пример манипуляций подобного рода – то, что сейчас стало накручиваться вокруг так называемого глобального энергоперехода. Этот термин мелькает ежедневно в тысячах новостей: кто-то призывает все бросить и сосредоточиться на том, чтобы как можно быстрее осуществить этот «переход», кто-то, напротив, им откровенно запугивает – займетесь энергопереходом и сразу настанет «кирдык» всей вашей энергетике и экономике. Но ведь для того, чтобы разобраться с той или иной проблемой, нужно, прежде всего, разобраться с терминами – как показывает опыт, в таком случае половина причин для споров просто исчезает. А ситуация с термином энергопереходом занимательна тем, что анализ его сути показывает, что это – всего лишь часть крайне занимательной «матрешки». Вот и попробуем, начав с того, что привычно глазу, добраться до сердцевины, до сути. Вряд ли получится быстро, но – дорогу осилит идущий. Начнем именно с терминологии – просто для того, чтобы внести ясность.
Под энергетическим переходом понимают глобальную трансформацию энергосистем, включающую в себя четыре элемента:
Особо понятнее не становится, поэтому продолжаем углубляться – слой за слоем. Декарбонизация энергетики – замена систем, основанных на ископаемом топливе, электроэнергией, производимой с использованием низкоуглеродистых технологий, в том числе таких, как возобновляемые источники энергии. Зафиксируем, что в этом определении присутствуют два момента: появляется такое понятие, как «низкоуглеродистые технологии» и то, что ВИЭ – не единственно возможные из них, а только «в том числе».
Парижское соглашение – реальное содержание и вымыслы
Разбираться с каждым из процессов, которые предусматривает энергопереход будем позже, сейчас важнее понять весь комплект терминологии. Как нас убеждают многочисленные сторонники энергоперехода, необходимость в нем напрямую вытекает из Парижского соглашения по климату, подписанному практически всеми государствами планеты. Основная цель этого международного соглашения – приложить все возможные усилия для того, чтобы к 2050 году глобальная температура на планете не поднялась выше 1,5 градусов Цельсия. Для краткости обозначим эту цель как «Стратегию полтора градуса», но на этой чрезвычайно лаконичной формулировке Парижского соглашения останавливаться не будем. Краткость – далеко не всегда сестра таланта. Полный текст Парижского соглашения занимает 18 страниц и составлен до предела бюрократическим языком, что затрудняет его понимание. Я не предлагаю читателям заняться изучением этого документа – на мой взгляд, вполне достаточно того, что в нем нельзя обнаружить целый ряд слов. В Парижском соглашении отсутствуют слова: «углекислый газ», «энергетика», «возобновляемые источники энергии», «электростанция», «декарбонизация» и, уж тем более, «энергопереход» и «декарбонизация». Проверить электронный документ на поиск слов несложно и не занимает много времени – предлагаю просто проверить. Вывод получается до предела простой: в документе, который признан на уровне ООН и на уровне более 170 государств нет никаких взаимных обязательств, связанных с развитием солнечных и ветряных электростанций, с ограничением развития тепловой и атомной энергетики, с пресловутой декарбонизацией. Парижское соглашение не определяет энергетику как единственную отрасль, влияющую на объем выбросов парниковых газов. Это автоматически снимает любые вопросы в адрес правительства Дмитрия Медведева, который заявил, что Россия будет выполнять обязательства по Парижскому соглашению без всякого обсуждения этого документа в Государственной Думе и в Совете Федерации. Обязательства, имеющиеся в тексте Парижского соглашения, не несут никаких рисков национальным интересам России.
Все, что имеется конкретного в тексте Парижского соглашения – это пункт 1 статьи 4. В кратком изложении: для достижения заявленной цели по уровню глобального потепления участники соглашения «стремятся как можно быстрее достичь глобального пика выбросов парниковых газов и добиться впоследствии быстрых сокращений в соответствии с наилучшими имеющимися научными знаниями». Газы – парниковые, а не только и исключительно углекислый газ, сокращение выбросов парниковых газов – за счет наилучших научных знаний. Не за счет повального строительства солнечных и ветряных электростанций, не за счет отказа от угольной энергетики – за счет наилучших научных знаний.
Следовательно, вся та откровенно истеричная шумиха вокруг «зеленой энергетики» не связана с Парижским соглашением – это некий симулякр, который пытаются навязать всей планете те, кто отказывается действовать в соответствии с наилучшими имеющимися данными. И, разумеется, стоит обратить внимание на то, что Парижское соглашение не содержит утверждения о том, что именно антропогенный вклад в рост тепловых выбросов является наибольшим. С этой теорией, гипотезой, которую так старательно пытаются превратить в неоспоримую аксиому, не связаны никакие международные соглашения. Больше того – в Парижском соглашении неоднократно подчеркивается, что реализация обязательств по нему должна происходить в соответствии с необходимостью реализации целей устойчивого развития. Другими словами, «Стратегия полтора градуса» не перечеркивает эти цели, список которых был утвержден ООН в том же 2015 году, нет в Парижском соглашении попыток поставить эту «Стратегию» на более высокий уровень в иерархии глобальных целей. Борьба за недопущение роста глобальной температуры не должна мешать реализации целей устойчивого развития ООН – наоборот, эта борьба должна содействовать реализации целей устойчивого развития.
Цели устойчивого развития ООН
Почему это важно? Вот краткое изложение 17 целей устойчивого развития, в котором порядковые номера не означают никакой иерархии в порядке их реализации. 17 целей устойчивого развития не некая «пирамида», это круг задач, решать которые необходимо одновременно, причем согласованно и дружно, без привнесения какой бы то ни было конкуренции.
И в этом списке – никаких энергопереходов с декарбонизацией энергетики. Напротив – обеспечение доступа к надежным и недорогим источникам энергии, причем энергии без прилагательного «электрической», поскольку для приполярных регионов планеты тепловая энергия не менее важна. И в списке целей устойчивого развития – никаких призывов к сражениям с углекислым газом, с тепловыми или атомными электростанциями. Любые кружева слов о том, что необходим стремительный рост использования ВИЭ, битвы с «углеродным следом» не имеют никакого отношения к реально существующим международным соглашениям на уровне ООН. Неистовый шум адептов «зеленой энергетики» не имеет всеми признанного основания – это не более, чем самодеятельное творчество. На него, разумеется, любое государство имеет полное право, но ни у кого нет права навязывать какие-то единые рецепты другим государствам. Еще раз: Россия не отказывается от своих обязательств по Парижскому соглашению, наша страна вместе со всеми продолжает работать над достижением целей устойчивого развития. Но это ни в коем случае не означает, что Россия «обязана» действовать по неким стандартам, которые пыжатся разработать Евросоюз и Штаты.
Парниковые газы и алгоритмы борьбы с ростом их объемов
Ну и, что называется, «на посошок». Список парниковых газов утвержден не в 2015 году в Париже, а еще в 1997 году в городе Киото, где был подписан одноименный протокол и приложение А к нему. Вот он:
Эти газы позволяют Солнцу согревать Землю, но препятствуют выходу этого тепла из нашей атмосферы в космос. Такое же действие, как у стекла теплицы – отсюда, собственно и название. Но список списком, а есть два факта, которые тоже не стоит забывать, если речь заходит о парниковом эффекте. Основной вклад в него принадлежит водяному пару, а о том, как на глобальную температуру влияют облака, ученые до сих пор не пришли к единому мнению.
Даже беглое знакомство с документами, на которые якобы опираются сторонники развития только и исключительно солнечной и ветряной энергетики, показывает – юридически обоснованных обязательств безоговорочно соглашаться на такой вариант трансформации отрасли – нет. Оснований для того, чтобы утверждать, что энергопереход в том его толковании, которое дают Европа и США является самой актуальной задачей на современном этапе – нет. Оснований для того, чтобы Россия отказалась от разработки и реализации собственного сценария борьбы с изменениями климата – тоже нет. Все, что по этому поводу реально имеется в тексте Парижского соглашения, так это пожелания разработки научно обоснованного единого подхода, но с обязательным учетом особенностей каждого государства – географических, климатических, экономических. Единого подхода, с которым согласятся все участники соглашения, никаких намеков на то, что унифицированный подход может быть разработан одним государством или группой государств, а всем прочим с ним придется безропотно соглашаться. Условная Германия может принять решение о том, что в ее энергобланасе 99,99% будет занимать генерация за счет ветряных электростанций, вот только для не менее условной России это не станет обязательством обеспечить электрификацию всего маршрута БАМа за счет таких же устройств. При этом, еще раз отметим, что в Парижском соглашении нет никаких утверждений, что для реализации «Стратегии полтора градуса» именно энергетика является той отраслью, которая должна быть модернизирована прежде всего.
О том, кто и какие именно выводы делает из Парижского соглашения – в продолжениях этой статьи.
Энергетический переход: Россия в глобальной повестке
Алексей КУЛАПИН
Генеральный директор ФГБУ «Российское энергетическое агентство» Минэнерго России, д. х. н.
Тренд на энергетический переход
Само по себе понятие «энергетический переход» не ново, и означает структурное преобразование глобального энергетического баланса с сокращением доли определенного вида топлива на 10 % за 10 лет.
За всю свою историю человечество уже пережило три этапа трансформации ТЭК: первым стал переход от биомассы к углю, вторым – от угля к нефти и, наконец, от нефти к газу. Сейчас мы стоим на пороге четвертой энергетической революции, ключевой особенностью которой является наращивание использования низко- и безуглеродных источников энергии, в частности ВИЭ.
Среди основных драйверов, способствующих очередным изменениям: стремление развитых стран к декарбонизации мировой экономики и их желание снизить свою зависимость от поставок энергоресурсов из-за рубежа.
Только в прошлом году, по оценке Bloomberg New Energy Finance (BNEF), общий уровень инвестиций в энергетический переход составил рекордные 501,3 млрд долларов. Примечательно, что среди всех стран мира наибольший прирост приходится именно на Европейский союз: +67 % к 2019 году. Одновременно с этим в Китае и в США наблюдается сокращение финансирования энергетического перехода на 12 и 11 % к 2019 году соответственно.
Наибольший уровень инвестиций пришелся на сектор возобновляемой энергетики – 303,5 млрд долларов. Для ВИЭ – это второй по величине показатель финансирования за всю историю после максимальных 313,3 млрд долларов США в 2017 году.
Рост мировых мощностей ветровой и солнечной энергетики на более чем 200 ГВт в год уже стал новой нормой. Согласно докладу Net Zero by 2050, выпущенному Международным энергетическим агентством (МЭА) в 2021 году, к 2030 году для достижения целей углеродной нейтральности суммарный ввод ВЭС и СЭС должен составить около 1000 ГВт, что эквивалентно ежедневной установке крупнейшего в мире солнечного парка. К 2050 году на крышах домов должно быть установлено около 240 млн солнечных панелей. Для сравнения, в 2020 году количество таких объектов микрогенерации в домохозяйствах насчитывало порядка 25 миллионов.
Энергетический переход для всех?
Ведущие мировые эксперты сходятся в одном: для достижения к 2050 году заявленных целей по декарбонизации мировой экономики объем инвестиций в «зеленую» энергетику к 2030 году должен, как минимум, утроиться и составить около 4 трлн долларов. Даже для развитых экономик заявленные объемы вложений сегодня кажутся маловероятными.
Вместе с тем в ряде развивающихся стран Африки и Азии до сих пор не решен вопрос борьбы с энергетической бедностью. По подсчетам ООН, в 2019 году порядка 759 млн человек по всему миру не имело доступа к электроэнергии. Положение усугубляет пандемия новой коронавирусной инфекции COVID‑19, последствия которой в будущем могут препятствовать прогрессу в электрификации. Ожидается, что к 2030 году без электричества в мире может остаться еще 660 млн человек. Смогут ли себе позволить в перспективе ближайших нескольких десятилетий такие государства строительство и эксплуатацию объектов генерации на основе ВИЭ в необходимых для покрытия энергетических потребностей и обеспечения роста экономики количествах – большой вопрос.
Дело – в технологиях
Основным аргументом сторонников скорейшего энергетического перехода и полного отказа от ископаемых источников энергии остается доступность энергии ветра и солнца практически в любой точке земного шара.
Наряду с этим в текущих условиях технологического развития ключевым барьером расширения использования возобновляемой энергетики является нестабильность выработки, связанная с изменчивостью погодных условий. Решить сложившуюся ситуацию призваны накопители энергии, которые позволят компенсировать ее нехватку в пиковые часы потребления, во время штиля или при отсутствии солнца.
Несмотря на то, что разработка пилотных образцов таких накопителей ведется достаточно давно, в промышленное применение они так и не поступили.
Ветряная турбина в Сент-Пазане, Франция
Источник: altitudedrone / Depositphotos.com
До появления систем хранения энергии покрывать недостающую генерацию все еще приходится за счет традиционных электростанций, что может негативным образом сказываться на стоимости электроэнергии для потребителей.
Еще одним вызовом для возобновляемой энергетики является отсутствие эффективных технологий утилизации отработавших свой срок солнечных станций и ветрогенераторов. В настоящее время, когда развитие возобновляемой энергетики только набирает обороты, а количество компонентов, требующих замены, достаточно мало, в большинстве случаев вопрос решается ремонтом вышедшего из строя оборудования и его дальнейшей перепродажи в развивающиеся страны. Но уже через пару десятков лет вопрос встанет ребром. По данным BNEF, только в Европе к 2038 году объем отработанных лопастей ветроэлектрических станций составит 300 тыс. тонн, а количество требующих переработки фотоэлектрических модулей к 2050 году во всем мире достигнет 78 млн тонн.
Необходимость дальнейшего развития технологий возобновляемой энергетики признается и в докладе Net Zero by 2050. При этом МЭА отмечает, что наибольшее сокращение эмиссии парниковых газов к 2050 году связано с развитием технологий, которые сегодня находятся на уровне прототипов, а для их выхода на коммерциализацию потребуется массовое развертывание всех доступных сегодня ресурсов.
Энергобезопасность во главе
Игнорировать энергетический переход нельзя. Однако надо помнить, что первостепенная задача глобального топливно-энергетического комплекса –бесперебойное обеспечение людей доступными и надежными энергоресурсами.
До тех пор, пока возобновляемая энергетика не сможет в полном объеме обеспечивать растущие потребности населения Земли, традиционная энергетика продолжит занимать доминирующее положение в мировой экономике.
Наряду с прогнозами безуглеродного развития, у МЭА есть и более консервативные сценарии, в которых потребление нефти и газа продолжает расти вплоть до 2040 года.
Ископаемые источники энергии также могут быть экологически нейтральными с учетом развития и применения современных технологий по улавливанию и утилизации выбросов, а принятие мер адаптации к изменениям климата позволит обеспечить необходимый уровень экологической безопасности при их добыче и транспортировке.
Газовоз «Энергетический прогресс», Находка
Источник: vladsv / Depositphotos.com
При этом главенствующая роль в энергетике будущего будет отводиться природному газу, в том числе СПГ, как наиболее экологически чистому источнику энергии. Согласно прогнозам МЭА, его мировое потребление может вырасти на 2 п. п. до 25 % к 2040 году.
Еще одним переходным источником энергии может стать водородная энергетика. И хотя сегодня среди мировых экспертов нет единого мнения о потенциальных объемах мирового рынка водорода – диапазон оценок глобального спроса на него к 2050 году колеблется в пределах от нескольких десятков миллионов до почти 700 млн тонн в год. В настоящее время в мире существует порядка 200 водородных проектов по всей цепочке создания стоимости. Если все эти проекты будут реализованы, по прогнозу Hydrogen Council&McKinsey, общие инвестиции в водород до 2030 года превысят 300 млрд долларов, что эквивалентно 1,4 % глобального финансирования энергетики.
Россия в энергетическом переходе
Несмотря на богатство нашей страны углеводородными источниками энергии, Россия поддерживает стремления мирового сообщества по борьбе с изменением климата. В 2016 году с российской стороны было подписано и в 2019 году принято Парижское соглашение по климату, а в рамках его реализации в ноябре 2020 года президентом Российской Федерации издан указ о сокращении выбросов парниковых газов.
Уже сегодня более 80 % выработки электроэнергии происходит на основе низко- и безуглеродных источников энергии: газа, атомных и гидроэлектростанций, ВИЭ. При этом Энергетической стратегией России на период до 2035 года предусмотрена дальнейшая диверсификация энергетического баланса с увеличением в нем доли «чистой» энергии.
Для этого в России наращиваются компетенции в возобновляемой энергетике и развиваются технологии производства водорода с прицелом на его использование внутри страны и для поставок на экспорт, ведется разработка накопителей энергии, стимулируются энергоэффективные практики, и переход компаний ТЭК на принципы наилучших доступных технологий.
Прошлый год стал уникальным для нашей страны: впервые объемы вводов генерирующих объектов на основе солнца и ветра превысили объемы ввода традиционной генерации. Для дальнейшего стимулирования расширения использования «зеленой» энергетики в начале июня 2021 года правительство утвердило механизмы поддержки отрасли до 2035 года.
В соответствии с документом, в период 2025–2035‑х годов предусмотрено выделение 360 млрд рублей, за счет которых может быть обеспечено строительство дополнительных 6,7 ГВт новой мощности ВИЭ.
Кроме того, определены новые правила и принципы проведения конкурсных отборов проектов: самое существенное из них состоит в переходе от практиковавшихся ранее отборов по принципу снижения заявленных затрат инвесторов к отбору по критерию минимизации комплексных показателей эффективности проектов ВИЭ, то есть, по сути – от объемных ограничений к стоимостным.
Способствовать развитию отечественных технологий возобновляемой энергетики призваны новые требования по локализации и экспорту основного оборудования в рамках проектов по ДПМ ВИЭ. Эти правила позволят объективно оценивать качество продукции соответствующей отрасли и обеспечить ее стимулирование к выходу на международные рынки сбыта.
Потенциальные объемы экспорта водорода из России могут составить 10–20 % от мирового рынка водорода или до 0,2 млн т в 2024 году, 2–7 млн т в 2035 году и 7,9–33,4 млн т в 2050 году
Предусматривается, что реализация указанных мер позволит, начиная с 2036 года, прекратить меры по субсидированию объектов ВИЭ с использованием механизмов оптового рынка электроэнергии и мощности и сделать российскую «зеленую» энергетику конкурентоспособной на внутреннем и мировых рынках.
Для создания в стране правовых условий развития микрогенерации в 2019 году был принят соответствующий закон, устанавливающий ключевые требования к таким объектам генерации и предоставляющий право их владельцам продавать излишки электроэнергии на розничных рынках.
Кармалиновская ВЭС, Ставропольский край
Источник: «НоваВинд»
Еще одним важным направлением работы Правительства России является развитие возобновляемой энергетики. В октябре прошлого года была утверждена соответствующая дорожная карта, направленная на увеличение производства и расширение сферы применения водорода в качестве экологически чистого энергоносителя, а также вхождение страны в число мировых лидеров по его производству и экспорту.
Потенциальные объемы экспорта водорода из России на мировой рынок, по экспертным оценкам Российского энергетического агентства Минэнерго России, могут составить 10–20 % от рынка международной торговли водородом или до 0,2 млн тонн в 2024 году, 2–7 млн тонн в 2035 году и 7,9–33,4 млн тонн в 2050 году, в зависимости от темпов декарбонизации мировой экономики и роста спроса на водород на мировом рынке.
Стратегические инициативы и ключевые меры по развитию водородной энергетики в России на среднесрочный и долгосрочный период определены в разработанной концепции развития отрасли.
В частности, документом предусматривается создание в стране научно-технической инфраструктуры – инжиниринговых центров и полигонов, главным направлением деятельности которых станет полный цикл создания технологий получения, хранения, транспортировки, применения водорода от уровня научных исследований до этапа их коммерциализации.
При этом одной из первостепенных задач должна стать разработка конкурентоспособных технологий производства водорода как из ископаемого сырья, в первую очередь природного газа, так и электролизом воды на базе атомных электростанций и объектов возобновляемой энергетики.
Способствовать созданию экспортно-ориентированного производства водорода и обеспечению его поставки на внутренний рынок будут региональные кластеры, которые могут быть организованы при активном участии центров инженерно-технологических компетенций.
Наряду с кластерами для формирования локальных рынков планируется организация производства низкоуглеродного водорода на экспортно-ориентированных промышленных предприятиях, использующих такое топливо в процессе производства продукции, создание полигонов производства и апробации использования водорода в качестве накопителя энергии, опытных образцов водородного автомобильного и железнодорожного транспорта, а также заправочных станций для них, реализация пилотных проектов по использованию водорода в жилищно-коммунальном хозяйстве при условии подтверждения их безопасности и экономической эффективности.
Не менее важная роль в развитии водородной энергетики проектом концепции отводится формированию необходимых кадровых компетенций и налаживание международного сотрудничества.
Вместе с тем до строительства всей необходимой инфраструктуры поставок и переориентации производств, транспортного и жилищного сектора под использование новых источников энергии Россия, как один из ключевых игроков на мировых рынках и надежный партнер для европейских и восточных стран, будет продолжать развитие традиционной энергетики, в частности, природного газа, уделяя особое внимание повышению их экологичности.
Для этого уже сегодня ведется работа по улучшению показателей тепловой экономичности в генерации, приоритетному использованию технологий комбинированной выработки тепловой и электрической генерации, сокращению выбросов метана как при транспортировке природного газа, так и при добыче нефти, повышению доли утилизации попутного нефтяного газа.
Такое сбалансированное развитие российского ТЭК позволит внести нашей стране свой вклад в достижение глобальных целей борьбы с изменениями климата, развить новые компетенции для выхода на мировые высокотехнологичные рынки и обеспечить энергетическую безопасность как внутренних потребителей, так и зарубежных партнеров.