Что такое дворянская усадьба
Усадьба как дом, передающийся из поколения в поколение
Родовая усадьба – это не просто загородный дом и прилегающая к нему земля, но и духовная территория, на которой собраны и запечатлены самые разные события жизни ваших предков. Будничные заботы, весёлые праздники, семейные торжества, время работы и отдыха – всё это сохранилось и прошло сквозь века, напоминая вам об истории рода. Усадьба, в исконном смысле этого слова, – малая родина человека, где жило несколько поколений его предков. В наше время это понятие практически утеряно. Мы живём в городских квартирах, являясь горожанами во втором или третьем поколении, выезжаем за город на приусадебный участок, который чаще всего сложно назвать родовой усадьбой.
История возникновения фамильных поместий
Русская усадьба появилась почти семь веков назад. Еще в Древней Руси в любой деревне можно было встретить дом, который выделялся из прочих своей значимостью и размахом – таков прообраз родового поместья. Само слово «усадьба» происходит от глагола «усаживаться». Другими словами, усадьба становилась для человека домом и тем местом, где он «оседал», жил и «пускал корни».
Активное развитие «усадебная культура» получила в эпоху Петра I, после того как он раздал земли сподвижникам и своим приближённым. Но настоящий расцвет для поместий настал в первой половине XVIII века. Именно в это время, после указа Петра III «Об освобождении дворян от обязательной государственной службы», на всей европейской территории России стали появляться многочисленные родовые гнёзда. Дворяне покидали Москву и Петербург, перебирались в свои имения, где всё было создано для безбедной жизни и праздного существования. Образованность владельцев поместий, разбросанных по всей России, и увлечение русским и европейским искусством сделали их дома настоящими центрами культуры и просвещения в провинции. Но не будем забывать и о помещичьих домах, расположенных в черте города, которые превратились в не менее значимые исторические памятники: Шереметьево, усадьба Орловых, Голицыных, Кузьминки, Сокольники, Пашково, Бестужево-Рюмино и многие другие.
Постепенно складывается архитектура родовых поместий. Усадьбы больше не прячут за высокими заборами и строят из кирпича и из дерева, оштукатуренного под камень. Что касается внутреннего оформления дома, то оно тоже видоизменяется. Если раньше в русских избах столовую устраивали подальше от жилой части дома, то теперь зал становится главным помещением, расположенным в самом сердце усадьбы. Несколько комнат составляют единую парадную зону, остальные же скрыты от глаз гостей и принадлежат членам семьи.
Владелец усадьбы не без гордости демонстрировал свои владения. И было чем восхищаться: стены украшали китайские обои, роскошные картины и зеркала в богатых рамках, мраморные лестницы и каминные зоны, отделанные золотом и малахитом, изысканный художественный паркет ручной работы, на котором так приятно было танцевать вальс и мазурку. Встроенные лавки заменили стульями и креслами, которые легко позволяли превратить парадную залу в танцевальную и разместить собравшихся гостей за праздничным столом.
Хозяйственные помещения, так необходимые в каждом поместье, всё так же строили из дерева, реже – из камня, что позволяло в тёплое время года хранить продовольственные запасы. Но главной гордостью владельца усадьбы считался сад, особую прелесть которому придавали экзотические деревья и кустарники в кадках, подстриженные под причудливые формы животных, людей и геометрических фигур, а также витиеватые аллеи, заблудиться в которых было проще простого. Обязателен был фонтан, отделанный мрамором, изящные вазоны и каменные скульптуры, дополнявшие архитектурный ансамбль. Садовую территорию невозможно было представить и без построек, предназначенных для летнего отдыха и развлечений, – уютные беседки, скамейки, оранжереи, голубятни и гроты.
Как менялись фамильные поместья
Новые императоры и новые веяния в архитектурной моде, безусловно, привносили изменения в обустройство родовых усадеб. Так, в эпоху правления Елизаветы Петровны поместья значительно «выросли вширь». Внутреннее убранство комнат дополнилось новыми видами обоев и зеркалами, зрительно увеличивающими и без того немалые помещения. Старую мебель заменили на новую из красного дерева, привезённую из самой Англии. Фасады домов украшали лепными композициями, скульптурами, оконные проёмы обрамляли в пышные наличники, а крыши «прятали» за фронтонами и парапетами. Но всё так же для строительства главного дома и хозяйственных построек и отделки комнат используют исконно русские и, как бы мы сейчас сказали, экологически безопасные материалы: дерево, камень, бумажные обои, мрамор, гранит и другие полудрагоценные камни.
Устройство территории усадьбы в целом было одинаково для всех регионов России, но своевольная Москва всё же привнесла свои особенности в оформление поместья. Главный дом оставался в глубине участка, а подсобные строения обрамляли «передний» двор, отгороженный от улицы «прозрачным» забором.
Всё большую популярность для внутренней отделки парадных зал приобретают зеркала. Расположенные напротив окон и даже в простенках анфилад, они создавали ощущение бесконечного пространства. Примером тому служит сохранившееся до нашего времени подмосковное поместье Кусково. В стремлении «раздвинуть» стены широко используется приём художественной росписи. В парадных залах, кабинетах и спальнях изображают парковые пейзажи и природные сюжеты, которые по желанию хозяев дома легко скрывались за бархатными занавесами.
В конце XVIII века происходят заметные изменения в архитектурном решении родовых усадеб. Владельцы поместий постепенно отказываются от необозримых анфилад и часто расположенных окон, служивших источником холода зимой и излишней жары летом. Цветовое оформление парадных комнат становится спокойней и в то же время величественней. Особую атмосферу залу придают многочисленные декоративные вещи: живопись, драпировки, бра и люстры, небрежно оставленный томик стихов и изысканный чайный сервиз. Именно эти предметы интерьера и имели подлинную жизненную ценность, подчеркивая «характер» дома.
В последние года XVIII века загородная усадьба становится местом, где правит чистая и живая природа, тихая красота и умиротворение неспешно текущего быта. В поместье приезжают лишь близкие хозяевам гости, с которыми приятно провести интеллектуально-поэтический вечер, посмотреть представление домашнего театра или музицировать в четыре руки. Эта спокойная и проникновенная атмосфера родовых усадеб «вырастила» немало светлых умов России, заявивших о себе в следующем веке. Вот так и закончила своё существование эпоха расцвета дворянских поместий – подобно тому, как приходит к логическому концу приятный вечер, проведённый в кругу близких друзей.
Конец «пасторальной эпохи» и дачные сезоны
Точку в эпохе расцвета родовых усадеб поставила революция. Большая часть поместий была сожжена или разрушена, другие отданы на «благо народа» под дома отдыха, санатории и психоневрологические диспансеры. В непростое для русских людей время значимость усадеб была утрачена, их больше заботил вопрос выживания и нормального существования хотя бы в условиях города.
Новый этап загородной жизни, а точнее – дачной, наступил спустя почти полвека. Во времена правления Хрущева советским людям было позволено обзавестись собственным дачным участком размером в 6 соток. Но построить родовую усадьбу на столь небольшом участке земли не разрешали законы и постановления, которые отменил уже Брежнев, разрешив строить «избушки», площадь которых, тем не менее, не могла превышать 25 квадратных метров. В тот период дачный участок расценивался скорее как источник пополнения запасов продовольствия, что особенно стало важно в период дефицита продуктов в голодные 80-е. Что можно сказать о строительстве в то время? Мало кто изыскивал возможность построить дом, тем более хоть сколь-либо изысканный и эксклюзивный. Из строительных материалов были доступны лишь кирпич не очень хорошего качества, дерево и цемент. В комнатах ставили старую мебель, привозимую из городских квартир, и особо не заботились о дизайне и стиле помещения.
Современные родовые усадьбы
Если европейцы с гордостью могут поведать вам об истории своего рода, провести по залам фамильной усадьбы, показать, где их прапрабабушка приняла предложение будущего супруга, или то место, где проводились торжественные приёмы, то мы больше можем рассказать о родословной домашнего питомца, чем о своей собственной. Так уж сложилось в нашей стране. Но всё чаще и чаще современные люди приходят к пониманию того, что значит для них история своего рода. Строительство «семейного гнезда» – первый шаг на пути к восстановлению прежней роли родовой усадьбы, сохранению и уважению истории своих предков.
На сегодняшний день «усадьбой» можно назвать достаточно большой земельный участок с различными хозяйственными постройками, «хозяйским» домом, местом для отдыха и, как правило, бассейном и детской площадкой. Конечно, жизнь в современном «родовом гнезде» отличается от того, что было доступно нашим предкам. Современные загородные посёлки строятся с хорошо продуманной инфраструктурой, их обитателям доступны все блага цивилизации, но неизменным остаётся одно – жизнь в гармонии с природой и с самим собой. Бескрайние просторы, зелёные или заснеженные поля, естественные водоёмы, конные прогулки и катания на лодках не перестают быть «модными» вот уже почти 200 лет.
Как и прежде, люди стремятся сделать своё «родовое гнездо», которое будет передаваться из поколения в поколение, необычным, особенным, или как теперь принято говорить – эксклюзивным. Именно поэтому будущие владельцы усадеб заказывают индивидуальные проекты домов, используют неординарные решения в области ландшафтного искусства, обращаются к профессиональным дизайнерам и выбирают участки, расположенные рядом с живописными водоёмами и лесными массивами. Фасад и внутреннее убранство дома могут быть выполнены в любом стиле, благо современные технологии строительства и отделки позволяют это сделать. Современный хай-тек, колониальный стиль, строгий модерн – выбор практически неограничен. Всё это позволяет обустроить особенный мир в соответствии со своим представлением о фамильном доме.
Современные владельцы «поместий» предпочитают дома, построенные и декорированные с использованием натуральных материалов: дерева, камня, экологически безопасной штукатурки, тканевых обоев и т.п. Это не только престижно, но и безопасно с экологической точки зрения. Безусловно, такая «игра» фактурой и текстурой материалов позволяет создавать уникальные интерьеры современных фамильных домов. И если раньше из-за больших окон жители старинных поместий мёрзли зимой и изнывали от жары в тёплое время года, то сегодня пластиковые окна и новейшие теплоизоляционные материалы позволяют реализовать любой проект дома, в котором будет тепло в холодное время года и прохладно летом.
Архитекторы и инженеры, проектирующие современные родовые усадьбы, уделяют очень большое внимание выбору теплоизоляционных материалов, ведь речь идет не о летнем дачном жилище, где семьи проводят ограниченное количество времени, а о доме для постоянного круглогодичного проживания. Так, в современном загородном строительстве нашла широкое применение природный материал, каменная вата ROCKWOOL ЛАЙТ БАТТС – благодаря своей экологической безопасности, негорючести и простоте монтажа. В качестве звукоизоляции часто применяют каменную вату ROCKWOOL АКУСТИК БАТТС с высокими показателями звукопоглощения.
«Идея родовых усадеб позитивна»
Идея возрождения усадеб нашла одобрение и у Дмитрия Медведева. Ещё в 2007 году в своём открытом интернет-общении на вопрос «Что Вы думаете об идее восстановления фамильных поместий?» он ответил так: «Идея родовых усадеб позитивна. Это полезно как для страны в целом, так и для отдельного человека. Гораздо приятней жить на природе, чем в мегаполисе». Примерами возрождения усадебной культуры служат не только «поместья», расположенные вдоль Ново-Рижского, Рублево-Успенского и Дмитровского шоссе, но и за несколько тысяч вёрст от Москвы. Так, известный режиссёр и деятель культуры Никита Михалков построил свой фамильный дом в Нижегородской области. Именно эта земля принадлежала дворянам Кончаловским до революции. А после 2000 года Михалков стал облагораживать территорию усадьбы площадью ни много, ни мало 115 гектаров (а это почти 8 футбольных полей!). Из отборных брёвен были построены гостевые избы, дом для охраны, домовая церковь, княжеские палаты, конюшни и столовая для прислуги. Безусловно, «барская» жизнь накладывает свои обязательства, а потому Михалков не только проводит время в своём поместье, но и следит за порядком на вверенных ему землях.
Фамильная усадьба, безусловно, подчеркивает статус человека, его возможности. Но настоящее «родовое гнездо» создаётся не за счёт престижного места и эксклюзивной мебели, выписанной из Франции, а за счёт неповторимой ауры дома, его «души». Особую роль играют антикварные и фамильные вещи, сохранённые в каждой конкретной семье вне зависимости от того, как складывалась жизнь и был ли соблазн продать фамильную реликвию. Фотографии, иконы, ковры, старинная мебель и другие предметы интерьера с «историей» создают ту самую атмосферу «родовой усадьбы».
Эпоха урбанизации и «холодного» хай-тека постепенно уступает место комфортному и «живому» стилю жизни. Люди не хотят больше задыхаться в пыльных и загазованных мегаполисах – они стремятся к естественному, чистому и настоящему. Благо достижения цивилизации позволяют построить современное и совершенное жильё за пределами города в условиях первозданной природы. А как обустроить новое «родовое гнездо» и проводить свой досуг, вам подскажут опыт и традиции предков.
Дворянские усадьбы
Почему, говоря о «золотом» XIX веке русской культуры, мы всегда обращаемся к дворянской усадьбе? Подвижничество наиболее образованных деятелей русского Просвещения способствовало тому, чтобы возникла дворянская усадьба как феномен, сыгравший роль источника высокой русской культуры. Дворянская усадьба стала социальным и материальным обрамлением культурной жизни исключительного масштаба и резонанса. Желание сформировавшихся в XIX в. русских европейцев не покорить, а преобразовать природу привело к распространению по России прекрасных, идеальных миров дворянских усадеб, которые было очень радостно создавать и оказалось так легко уничтожить.
Ключевые слова: дворянская усадьба, «золотой век» русской культуры, идеальные миры, русское дворянство, усадебные сады и парки.
Why do we always refer to nobility estates speaking about the golden nineteenth century Russian culture? The selfless devotion of the most educated representatives of the Russian Enlightenment promoted emerging a nobility estate as the phenomenon that became the source of the Russian high culture. Nobility estates turned into the social and material framework of the cultural life of an exceptional scale and resonance. The desire of the newly formed nineteenth century Russian Europeans not to conquer but to transform the nature led to the spreading across Russia beautiful ideal worlds that were so happily created and later on so easily destroyed.
Keywords: nobility estate, ‘golden century of Russian culture’, ideal worlds, Russian nobility, estate gardens and parks.
В основе всякой культуры лежат мифы в лучшем смысле этого слова. Русская усадьба была прекрасным мифом, мечтой – превратить всю Россию в сад.
академик Ю. С. Пивоваров
История написания этих заметок такова. После того как я в течение последних пяти лет сделал серию акварельных рисунков, посвященных пейзажным паркам Москвы и Подмосковья, я решил написать к этим рисункам комментарий. «Комментарий к иллюстрациям» был опубликован в периодической печати в 2012 г., но при этом произошла небольшая замена: тема стала называться «Дворянские усадьбы». Такое название потребовало другого отношения к тексту, он вышел на первый план и зажил самостоятельной жизнью. С другой стороны, не было бы рисунков – не было бы и текста. История русской дворянской усадьбы и история ландшафтной архитектуры на территории России оказались вещами абсолютно совместными. Вместе они составляют то, что называется культурным наследием России, с одинаково блестящей историей и одинаково трагической судьбой.
Почему, говоря о «золотом» XIX в. русской культуры, мы всегда обращаемся к дворянским усадьбам? Что такое сегодня дворянская усадьба: «призрачная, но реальность – или миф, сказка с красивыми иллюстрациями» (см.: Нащокина 2000: 3)? Почему и сейчас, через полтораста лет после того, как закончилась их история, выходят многие публикации о русских садах и парках, об усадебной архитектуре, о жизни и быте в усадьбах? В ноябре 2012 г. отметило 20-летие возродившееся «Общество изучения русской усадьбы (ОИРУ)». К ежегодным публикациям этого общества, к серьезным монографиям отечественных историков (А. Вергунов, М. Нащокина, Б. Кириченко, Д. Швидковский и мн. др.) присоединились солидные издания зарубежных исследователей (Рузвельт 2008; Хейден 2009; Пайпс 2012).
Но сначала определимся в понятиях. Усадьба и поместья, имения и гнезда, плантации, подобные американским, латифундии, подобные английским, сады и парки… Неопределенность с определениями… Можно сказать, что дворянская усадьба – это часть (часто незначительная, если иметь в виду площадь) дворянского имения, никогда не представляющего собой единую латифундию наподобие западноевропейской, а, как правило, раздробленного на отдельные земельные поместья-владения (см.: Пайпс 2012: 232). В этой усадьбе, в главном доме посреди сада или парка как наиболее представительной части своего имения, жил оседлым помещиком дворянин в окружении своих родных и домочадцев. К Манифесту Петра III от 1762 г. о пожаловании «…всему русскому благородному дворянству вольности и свободы» Екатерина II добавила в 1785 г. новые вольности, подписав грамоту о юридическом признании принадлежавших дворянам земель их полной собственностью, с одновременным освобождением дворян от телесных наказаний. Последнее добавление немаловажно. Свобода от обязательной государственной службы для дворян, ставших оседлыми помещиками, имела привлекательную сторону, потому что они испытывали вечную неприязнь ко всякой государственной работе и инстинктивную реакцию на всякое давление сверху. Возможность жить независимо от верховной власти была заманчива даже для придворных вельмож. Поэтому – подальше от города, а где найти грамотного и добросовестного чиновника – об этом пусть заботится государство, на то у него перечисленные в Табели о рангах должности. В сознании массы дворян не было различия между государственной службой и добровольным служением обществу.
И тут возникает такая неожиданная мысль: дошедшие до нас хотя бы по книгам, историческим воспоминаниям и реставрационным проектам великолепные сады и парки с домами палладианской архитектуры и вся русская культура, возросшая на их почве, – все это не благодаря природе, а вопреки ей. Хорошо создавать ландшафтные усадебные парки в омываемой Гольфстримом Англии, неплохо и во Франции, еще лучше – в Италии. А в Россию-то их каким ветром надуло? Уж никак не с Ледовитого океана, от которого вся Восточно-Европейская низменность не защищена никаким горным барьером. Отсюда и пушкинские сожаления: «природы русской скупость», «…эта скудная природа». Август Гакстгаузен, прусский знаток сельского хозяйства, побывавший в России в середине XIX в., подробно подсчитал, насколько неприбыльно сельское хозяйство в России, особенно в лесной полосе. Свои подсчеты он заключил советом: если вам подарят поместье в северной России при условии, чтобы вы вели в нем хозяйство так же, как на ферме в Центральной Европе, лучше всего будет отказаться от подарка, потому что год за годом в него придется вкладывать деньги (см.: Пайпс 2012: 24). Согласно этому автору, поместье в России могло стать доходным лишь при двух условиях: при использовании на сельскохозяйственных работах труда крепостных (что освободит помещика от расходов по содержанию крестьян или скота) или сочетании земледелия с развитием мануфактуры, чтоб занять крестьян, сидящих без дела в зимние месяцы. Непонятно, кому давал Август Гакстгаузен свои советы, потому что именно так все и происходило. В 1858–1859 гг. в России была опубликована следующая статистика (см.: Там же: 232). Согласно переписи, в эти годы в 37 губерниях России проживало около 90 000 крепостников обоего пола. Для целей нашей статьи можно не принимать во внимание более 68 000 обедневших дворян, у которых было менее 100 душ и которые только по этому признаку не имели права голоса в дворянских собраниях (по указу Николая I от 1831 г.). Какая уж тут усадьба, когда существование таких дворян не отличалось от крестьянского по своему достатку! Единственные заботы – о сиюминутном и материальном, ни политических, ни духовных устремлений. К богатейшим дворянам относились члены примерно 1 000 семейств, каждое из которых владело 1 000 и более душ (в среднем – по 4 000 взрослых крепостных обоего пола). Мало кто из них вообще имел представление о своих доходах и расходах и заглядывал когда-либо в конторские книги. И, наконец, среднее дворянство, имевшее от 100 до 1 000 крепостных душ (в среднем – 470). Это означало независимость, возможность дать детям современное образование, совершать наезды в Европу, обучаться в тамошних университетах и быть политически активной силой общества (см.: Рузвельт 2008: 28).
Разорение первой, самой многочисленной группы дворян началось одновременно с дарованной им свободой. Среднее дворянство вместе с богатейшим составляло одну пятую часть от общего числа дворян-крепостников. Русская культура в значительной степени есть произведение этого класса. И дворянские усадьбы с их главными домами или дворцами, садами и парками, оранжереями и крепостными театрами, библиотеками и музеями составляют значительную часть этой культуры.
И здесь возникают удивительные вещи. Из данного мною «самодеятельного» определения дворянской усадьбы ясно по крайней мере одно: это такая часть дворянского имения, которая должна быть совершенно затратной. А вернее, при свойственной россиянам экстенсивной системе ведения хозяйства еще более затратной, чем сельхозугодия. От пахотной-то земли доход при наиболее распространенной урожайности «сам-третей» проблематичен – это только себе на прокорм. Выручали крепостные, когда их было много, – мануфактуры по выделке грубых тканей, кирпичные заводики, гончарное производство, столовая посуда и т. д. Прибыль от такого хозяйства могла уменьшиться только из-за обилия религиозных праздников, приходящихся именно на зимнее время.
И вот наперекор стихиям, при кратком вегетационном периоде в теплицах и парниках выращиваются круглый год персики и нектарины, вишня и ананасы, дыни и арбузы. Свежие цветы – круглый год – во всех комнатах. Пальма первенства тут принадлежит имению Разумовских Горенкам в двадцати верстах от Москвы (см.: Там же: 122). Имение славилось огромным ботаническим садом, который иностранцы-современники называли «одним из самых великолепных во всем мире». «Здесь вас поджидают азиатские развлечения среди сурового русского климата – прогулки по тропическим лесам и рощам, когда снаружи мороз достигает 35 градусов» (см.: Рузвельт 2008: 122). При подзолистых и песчаных почвах, а то и болотах – ливанские кедры и американские вязы в парках, распространение за пятидесятой параллелью дубовых и липовых рощ. Похоже, только в дворянской усадьбе можно было восполнить то, чем обидела природа, и сделать все наперекор ей. Вторжение в естественную среду со строительством усадебных зданий, будучи всегда агрессией по отношению к природе, компенсировалось у грамотных хозяев желанием ее преобразовать и дополнить попытками создания идеального мира. Бредовость мыслей об идеальном мироустройстве и предметоустройстве становилась, при счастливом стечении обстоятельств, реальностью в пределах усадебного забора. Так возникли и распространились по России прекрасные миры, которые было очень радостно создавать, за которыми было очень дорого ухаживать (гораздо дороже, чем за зданиями на территории усадеб), которые оказалось так легко уничтожить и так трудно, почти невозможно, возродить.
Идейной вдохновительницей дворянского общества во время усадебного бума была, конечно же, Екатерина II. Со своей «легисломанией» (манией писать и создавать законы), манией строительства и намерениями она стремилась к тому, чтобы в России появились граждане, проникнутые общественным духом. Екатерина прекрасно понимала, что русское дворянство лучше всего сможет выразить себя как аристократическое общество именно в усадебном доме вместе со всем, что его окружает. Западноевропейская аристократия этот путь уже прошла. В то же время Екатерина в письме к Вольтеру резко раскритиковала французский регулярный стиль и официально подтвердила моду на нерегулярные, живописные ландшафты, соответствующие переменам в садово-парковом хозяйстве Англии (см.: Вергунов, Горохов 1996). К началу XIX в. английский нерегулярный сад получил широкое распространение в русской усадьбе. Основные детали и масштабы работ зависели от того, что мог позволить себе помещик. И здесь в помощь русскому дворянству как раз вовремя появились труды ученого-садовода и агронома Андрея Тимофеевича Болотова, который издал 40 томов журналов «Экономический магазин» и «Сельский житель». Теоретические вопросы садоводства сочетались в этих изданиях с детальными практическими советами. А. Болотов хотел вдохновить и снабдить относительно небогатых помещиков советами, как превратить естественную среду в природный рай. Из способа заработать на жизнь в богатых и средних усадьбах земля становилась образом жизни. «Эффект кажущейся естественности» достигался нередко колоссальными усилиями. В селе Богородском Московской губернии целью того же Болотова было найти родник и постараться поднять повыше его исток, чтобы облегчить устройство каскадов и водопадов. Перемещая огромные массы земли, бригады крепостных крестьян изменяли рельеф местности, рыли пруды и бассейны, прокладывали каналы. Так что пейзажный парк далеко не всегда обходился дешевле. Мне кажется, что Болотов был романтиком, творческой личностью, у людей подобного рода советы и рекомендации нередко расходятся с их же практикой. Болотов, выйдя в отставку, развел обширный регулярный(!) сад, недостатки которого объяснял тремя причинами: во-первых, он руководствовался иностранными книгами, не учитывающими климата России; во-вторых, содержание регулярного сада требовало слишком много сил; в-третьих, в то время ни о каких других садах еще не было понятия (см.: Вергунов, Горохов 1996: 217).
Временные рамки расцвета дворянских усадеб и их упадка хронологически связаны не абсолютно. Многие из получивших землю служилых дворян понимали, что им с этими заботами не справиться. А те, кто этого не осознавал, заводили, чтобы быть «не хуже других», крепостные театры, давали балы (да еще «…музыка будет полковая!», как у Лариных в «Евгении Онегине»), содержали конюшни и псарни, не говоря уже о многочисленной прислуге. Заканчивалось это довольно быстро полным разорением. Так что никакой идеализации и умиления, Россия – огромная страна. Были и придурковато-буйный Ноздрев, и идиотка Коробочка, и Салтычиха – «изверг рода человеческого», и Кашкаров со своим гаремом. Но были и выдающиеся деятели эпохи Просвещения, такие как архитектор, инженер, общественный деятель, поэт Н. А. Львов и один из первых агрономов А. Т. Болотов – люди, склонные к поиску, которые рассматривали каждую усадьбу как уникальное пространство, формируемое человеком, чувствующим характер и «дух» местности и создающим каждый раз свою идейно-художественную программу (см.: Вергунов, Горохов 1996: 208–217). Их подвижничество вместе с усилиями образованной элиты русского дворянского общества способствовало тому, чтобы возникла дворянская усадьба как феномен, сыгравший роль источника русской высокой культуры. Усадьба просвещенного дворянина, преимущественно из среднего дворянства, становилась гнездом семейных преданий. Время в усадьбе измерялось масштабами человеческой жизни – именно поэтому большинство усадеб носит имя владельца. «И еще, наверное, самое главное, – как пишет Д. О. Швидковский (2009: 314), – от времени дарования вольности дворянству до освобождения крестьян сменилось от силы четыре поколения. Поколения жили вместе, еще больше усиливая цельность русского усадебного времени: внучки, читавшие Тургенева, бабушки, помнившие Екатерину, отцы, участвовавшие в войнах с Наполеоном, сыновья, вышедшие на Сенатскую площадь во время декабрьского восстания… Постоянное ощущение прошлого в настоящем…». Это – не только дань англомании, где загородный дом был олицетворением семейных и культурных традиций, накопленных многими поколениями.
Сказано уже не один раз и многими, что Россия – это уникальный опыт освоения, оформления и осознания пространства земли. Профессор кафедры ландшафтной архитектуры МАРХИ А. Ф. Ква-сов верно заметил, что во всей выдающейся русской литературе про детство дворянский сад находился на самом первом месте. Он говорит о такой характерной особенности русского дворянского сада и его обитателей, как интровертность – погруженность в собственный внутренний мир (см.: Квасов 2012). Контакт с внешним миром устанавливается с трудом. Наоборот, от внешнего мира нужно было отгородиться, потому что он враждебен. Надежный забор – это не столько обозначенная граница, сколько порождение психологического барьера, защиты от враждебного общества, которое стремилось при первом удобном случае эту границу нарушить. Гармония, уходящая в бесконечность, в виде далеких и прекрасных видов на поля, реки и рощи, в России удавалась далеко не всегда. Этой теме посвящен гениальный рассказ А. П. Чехова «Новая дача», по-моему, недооцененный. Исследователи темы «Русская усадьба» пишут, что на всей территории сельской местности можно встретить следы валов, огораживающих «увеселительные сады». «Валы эти, оставаясь частью общего пейзажа, зримо напоминали о пропасти, разделяющей европеизированного владельца имения в его идеальном окружении и его же “посконных” крепостных в близлежащих деревнях» (см.: Рузвельт 2008: 320).
Дворянская усадьба – это социальное и материальное обрамление культурной жизни исключительного масштаба и резонанса. Конечно, «золотой» XIX в. русской культуры литературоцентричен. Достаточно назвать всего дюжину дворянских усадеб – «идеальных миров» – и окажется, что венок этих усадеб был магнитом, притягивающим все главные фигуры русских литераторов. Салоны хлебосольных богатых помещиков, живших открытым домом, создали идеальные условия для неформальных контактов между людьми, интересующимися общественными делами. Из рядов среднего дворянского слоя, сохранившего тесную связь с землей, возникло славянофильское движение. Постепенно растущая образованная часть дворянства пополнила ряды российской интеллигенции (см.: Пайпс 2012: 332). Усадьба – вот уж действительно сакральное пространство для русской интеллигенции, этого «забытого людьми и богом племени», с «освистанными речами и манерами» и с уже на всякий случай «сколоченным из фанеры сундучком». Лучше Булата Окуджавы тут и не скажешь.
В XIX в. достигли большого расцвета свободные профессии, практически неизвестные в дореформенной России. Поэтому были еще и усадьбы Мусоргского – Наумовка, и Чайковского – Клин, и Рахманинова – Ивановка. Были еще художественные школы в Поленово на Оке, и в подмосковном Абрамцево, и в Пенатах у Репина. И если мы говорим, что XIX в. был веком книги, то дворянская усадьба была идеальной пространственной нишей для написания книг и наилучшей временнóй нишей для их чтения (особенно длинными зимними вечерами). Не было бы никакой любимой пушкинской героини Татьяны Лариной, если б она не начиталась книг «в теченье сельского досуга».
Дворянская усадьба – это материальное воплощение явления резонанса: реальный ландшафт, влияющий на формирование личности, вызывает желание оставить о себе память в пейзажном усадебном парке, парк, в свою очередь, оказывает воздействие на формирование личности, благодаря этому возникало ощущение подвижности бытия.
Дворянская усадьба – это воссоздание новых природных объектов. Человек создавал, иногда на голом месте, то, чего нет в природе, черпая средства для воссоздания из самой природы. Феномен «экологического производства» (теоретическая разработка идей которого принадлежит доктору философских наук Ю. В. Олейникову) зародился в русской дворянской усадьбе! Не было и в помине такого понятия, как «экология», тем более «экологическое производство и воспроизводство» (см.: Олейников, Борзова 2008: 406), но были посаженные человеком дубовые и липовые рощи, кедровые и лиственничные аллеи, обводненные овраги с рыбными заводями. Опыт наших предков, практика их взаимодействия с природой, когда ощупью, а когда и с серьезными научными обоснованиями – это целая программа действий для современного экологического движения.
Дворянская усадебная жизнь еще до реформы 1861 г. неторопливо, с достоинством сходила на нет. Рассуждения о том, что бы с нею было, если бы не революция 1917 г., Гражданская война, варварские разгромы во время Великой Отечественной войны, следует отнести к разряду праздных домыслов, так же как следует помнить, что убийства и грабежи, разорения и поджоги начались задолго до 1917 г. (см.: Кантор 2009: 250). Главными разрушителями были (и остаемся до сих пор) мы сами. По мнению историка князя Львова, «в области разрушения у русских не было соперников».
Еще уцелевшие и не до конца разрушенные дворянские усадьбы, городские парки и сады остаются последними островками, которые никак не встраиваются в глобальную современную систему культуры и экономики и сохраняют метафизику пространственной организации жизни человека. Забота о «городе для людей» задавлена космополитической архитектурой – неизбежной спутницей глобализованного мира. Строительный ажиотаж «новых русских» сочетает парадоксальным образом возведение загородных коттеджей и дворцов по последнему слову строительной техники с дальнейшим варварским разграблением и уничтожением того, что за внешней границей высоченных заборов со сторожевыми башнями. «Метаморфозы усадебного забора» – чем не тема для исследования… К сожалению, идея возродить то, что было утрачено, пропагандируемая упоминавшимся уже «Обществом изучения русской усадьбы», усилия «Архнадзора» и других волонтеров, заступающихся за русскую культуру, разбиваются о силу и ресурсы тех, кто им агрессивно противостоит.
И все-таки дворянская усадьба – это не миф. Это феномен русской истории и культуры, «золотой век» которой запечатлен прочно и навсегда в порожденной им русской литературе. Такой вот круговорот в природе русской культуры.
Вергунов, А. П., Горохов, В. А. 1996. Вертоград. М.: Культура.
Кантор, В. К. 2009. Санкт-Петербург: Российская империя против российского хаоса. М.: РОССПЭН.
Квасов, А. Ф. 2012. Русский сад – субъект без объекта, или «неподражаемое подражание». Технологии строительства 4.
Нащокина, М. В. (ред.) 2000. Дворянские гнезда России. История, культура, архитектура. М.: Жираф.
Олейников, Ю. В., Борзова, Т. В. 2008. Экологическое взаимодействие общества с природой (философский анализ). М.: РГСУ.
Пайпс, Р. 2012. Россия при старом режиме. М.: Захаров.
Рузвельт, П. 2008. Жизнь в русской усадьбе. Опыт социальной и культурной истории. СПб.: Коло.
Хейден, П. 2009. Русские парки и сады. М.: Мартин.
Швидковский, Д. О. 2009. От мегалита к мегаполису. М.: Архитектура-С.