Что такое достоинство кратко
Значение слова «достоинство»
4. Устар. Титул, чин, звание. Показались, наконец, старшины: кошевой с палицей в руке — знаком своего достоинства, судья с войсковою печатью. Гоголь, Тарас Бульба. За победы у Гжатска, Царева Займища, Духовщины он [Платов] был возведен в графское достоинство. Никулин, России верные сыны.
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
Из величайшей ценности человеческой жизни следует наличие достоинства у каждого, даже не подозревающего о том, человека.
В гражданском праве достоинство — одно из тех нематериальных благ (ст. 150 ГК России), которые принадлежат человеку от рождения. Оно неотчуждаемо и непередаваемо.
Выраженное в неприличной форме унижение достоинства личности (ст. 5.61 КоАП России — «Оскорбление») и распространение ложных сведений, порочащих достоинство личности (ст. 128.1 УК России — «Клевета»), являются административным и уголовным правонарушениями соответственно.
ДОСТО’ИНСТВО, а, ср. (книжн.). 1. Положительное качество. Главные его достоинства — честность и правдивость. Его произведения отличаются большими достоинствами. 2. только ед. Необходимые моральные качества, моральная ценность человека. Человеческое д. Это ниже моего достоинства. || Сознание этой ценности, проявление уважения к себе. Он держал себя с большим достоинством. 3. Стоимость, ценность (денежного знака; офиц.). Кредитный билет достоинством в пять рублей. 4. Титул (устар.). Возвести в графское достоинство. ◊
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
досто́инство
1. положительное, желательное качество ◆ Но по-настоящему начинаешь ценить достоинства каучукового настила во время качки: подошвы как бы прилипают к нему. ИП, «Одноэтажная Америка», 1936 г. (цитата из НКРЯ)
2. уважение к себе, осознание своих прав, своей значимости, независимость взглядов, суждений ◆ Научить любить, научить узнавать любовь, научить быть счастливым — это значит научить уважать самого себя, научить человеческому достоинству. А. С. Макаренко, «Книга для родителей», 1937 г. (цитата из НКРЯ) ◆ Но начать нужно, именно, с перевоспитания самих себя, потому и призыв к женщинам должен быть прежде всего призывом к самоусовершенствованию, к сознанию своего достоинства, своего великого назначения в закладывании основания самого Бытия и пробуждения стимула к творчеству и красоте. Е. И. Рерих, «Письма в Европу», 1931-1935 г. (цитата из НКРЯ)
3. внешнее проявление уважения к себе ◆ Он низко поклонился Бариль, с трудом коснувшись сухими пальцами твердой земли, и сказал с достоинством: — Напрасно ты сердилась на меня, женщина. Паустовский, «Кара-Бугаз», 1932 г. (цитата из НКРЯ) ◆ Затем прозвучал уверенный звонок, и Полиграф Полиграфович вошёл с необычайным достоинством, в полном молчании снял кепку, пальто повесил на рога и оказался в новом виде. Булгаков, «Собачье сердце», 1925 г. (цитата из НКРЯ)
4. экон. стоимость денежного знака, определяющая его ценность ◆ Так, на ассигнации достоинством в 500 руб. был помещен портрет Петра I, банкноту в 100 руб. украшала Екатерина II. М. А. Осоргин, «Свидетель истории», 1932 г. (цитата из НКРЯ)
5. устар. звание, титул, высокое сословие ◆ Да приготовьте мой высочайший рескрипт о том, что я возвожу дворянина такого-то в графское достоинство. Самуил Маршак, «Умные вещи», 1945-1964 г. (цитата из НКРЯ)
Что такое достоинство?
Что такое достоинство вообще?
Мы можем, конечно, понимать под достоинством – стоимость, цену: «монета достоинством в пять копеек». Такое достоинство в принципе относительно, всегда должно быть бóльшим или меньшим, и то, что обладает этим достоинством – в принципе заменимым, – пригодным к обмену на что-либо равноценное. Идеальное выражение этой заменимости – деньги. Что до человека, то ему может быть жаловано достоинство генерала (и тогда, скажем, на его вызволение из бандитского плена будут брошены огромные силы и средства), а может быть – рядового (и в этом случае обойдутся средствами менее значительными).
Но то, что чувствует без всяких объяснений всякий достойный человек – это что ни один по-настоящему ценный предмет и в особенности ни один субъект в принципе не заменимы; испорченная картина не может быть возмещена деньгами или картиной той же стоимости, спиленное любимое дерево – вновь посаженным, потерявшаяся кошка – купленной на рынке другой, и уж конечно, ушедший близкий человек – человеком еще больших достоинств. И даже не говоря о человеке и совершенно независимо от нужности всего перечисленного лично нам, и в картине, в которую вложена душа художника, и в растении, и в животном мы ощущаем и уважаем их жизнь – их самоценное. Для нас это самоценное есть ценность, – в отличие от цены нечто абсолютное, – понятие, значащее по-своему то же, что святыня. Пусть далеко не всегда мы можем блюсти эту святыню живого – уже потому, что созданы плотоядными, – но, переступая ее даже вынужденно и даже в самом малом, не можем не испытывать хоть какого-то внутреннего сопротивления.
Итак, достоинство имеет две противоположных ипостаси – а) цена и б) бесценное, абсолютное, святое; и когда дело касается человека, достоинство – это, конечно же, только и исключительно святое. Нечего и говорить, что генерал в этом плане вполне равен рядовому, потому что оба прежде всего люди (1). Однако ничтожная идея «цены», достоинства относительного, постоянно вмешивается в наши представления о себе и других и уродует нашу мораль, а все более полное сознание бесценного, абсолютного достоинства каждого плюс соответствующее этому поведение – составляет наш первый и, кажется, по существу единственный долг.
Что такое человеческое достоинство? Есть ли оно синоним личного достоинства?
Что такое личное достоинство?
Итак, личное достоинство – это абсолютная ценность не только нашего физического естества, требующего внешней свободы от любого рода физического насилия (это само собой разумеется), но и святыня нашего уникального внутреннего естества, требующего свободы внутренней, от любого рода насилия морального.
Среда обитания личности – другие личности; учитывать интересы других составляет и собственный интерес, и долг каждой из них; в этой-то среде и на этих условиях личность обнаруживает, определяет естественные границы и отстаивает святыню своего независимого, неподконтрольного и непросматриваемого внутреннего мира. И вход, и взгляд в него без приглашения – вторжение, насилие; между прочим, даже близкие люди – это те, кого личность сама посвящает в этот свой мир. Не исключение, конечно, и дети: сколько конфликтов из-за того, что им хотят как лучше, а они – по-своему. Но это тема особая.
И еще одно. Наше определение человеческого или личного достоинства останется все- таки не до конца внятным, если не указать на то, что, кроме прямого насилия или вторжения в его сферу, в любой социальной среде его искушает, оскорбляет или прямо отрицает. Именно, это идея статуса. Мы говорили: ценности во всем противостоит цена. Итак, достоинство – это неотъемлемая и безразмерная ценность каждого человека, в отличие от той определенной «цены», которую ему назначает и переназначает общество. Насколько абсолютное выше относительного, настолько звание человека выше звания дворянина, великого художника или ученого, даже героя, и в той же самой мере это звание не может быть посрамлено состоянием крепостного, должностью золотаря или характеристикой недотепы. Бесконечное больше любого конечного всегда ровно на бесконечность. В общем, человеческое достоинство во всем автономно от иерархического социального «достоинства», и еще потому его точный синоним – личное.
Что такое чувство собственного достоинства?
Читатель наверняка уже ощутил необходимость этой категории. Отличая собственно личное достоинство от вообще человеческого, «физического», невозможно не наткнуться на следующее: оно появляется будто бы лишь тогда. когда его начинают чувствовать!
Короче говоря, человеческое достоинство включает в себя и личное – хотя бы как его святую возможность, которая и должна быть уважаема, или как право (4), которое остается при личности даже тогда, когда сама личность им не пользуется; но реализовавшееся личное достоинство заявляет о себе в человеке именно тем, что он им дорожит. Дорожит своей миссией неповторимой личности в универсуме, свободой оставаться собою.
Итак. Чувство собственного достоинства – это моральная добродетель, состоящая в том, что личное достоинство человека доросло в нем до самоосознания, а с тем и сознания права и обязанности его отстаивать. Когда человек чувствует, скажем, что закон может определять лишь правила его совместной с другими жизни, но не цели его жизни и не то, во что ему надлежит верить – это он чувствует собственное личное достоинство.
Что такое гражданское достоинство?
С тех пор «гражданское достоинство» накрепко ассоциируется с готовностью человека отстаивать свои законные права, – и ассоциируется в общем правильно.
Духовный прогресс человечества внес в понимание гражданского достоинства те великие коррективы, что законные права стали пониматься как права естественные, то есть определяемые не государственной властью, а исключительно самой природой человека и составляющие основу его личного, неотъемлемого и абсолютного человеческого достоинства (5). То есть, все не противоречащее в законодательстве естественным правам, или «правам человека», как их еще называют, только и может быть признаваемо законным, тогда как иные законы в государстве, напротив, могут быть расценены как правонарушающие и в этом случае должны быть отвергнуты. Правосознание – это именно сознание естественных прав.
Так вот, гражданское достоинство человека – это его чувство собственного достоинства, отстаивающее себя в государстве и, если надо, от самого государства; это правосознание, как глубоко личное чувство своих и чужих объективных естественных прав, полный и точный кодекс которых диктует каждому не что иное, как его чувство собственного достоинства. Готовность же подчиняться любым, даже бесчеловечным, законам – это готовность подчиниться не справедливости, а власти как таковой, – и есть рабство. Гражданское достоинство – противоположность рабской психологии.
Если достоинство по определению абсолютно, то каким образом его можно «потерять», «уронить», «попрать» или «воспитать»?
Мы уже этого касались: ни отнять у человека достоинство, ни наделить его достоинством невозможно. Но, по недостатку чувства своего неотъемлемого личного достоинства, сам человек может оказаться не на его высоте: поступив против совести (которая есть главное содержание личности) или презрев стыд (который есть инстинкт сохранения личного, интимного), – предпочтя тому или другому какие-то выгоды. Таким лишь образом достоинство «теряют», «роняют». Но и это остается личным делом потерявшего и уронившего, – достойные люди этим в другом не воспользуются. Унижать того, кто уже сам себя унизил – будто совершать преступление чужими руками: то же преступление, только еще отвратительнее.
Ну, и – «воспитать». Понятно, это значит воспитать в человеке чувство его личного достоинства. Совесть, стыд должны быть у человека личными – не рабскими, не производными от страха или послушания – так что без воспитания такого чувства достойного воспитания не получится.
Какая связь между личным достоинством и личными достоинствами?
Достоинство, о котором мы говорим – и не только человеческое или личное, но и гражданское – всегда в числе единственном; ни к жалованным, ни к личным достоинствам оно отношения не имеет. Его не вручают за заслуги, оно в нас – исходно.
Достоинство в каждом уважаемо, достоинства же могут быть любимы, вызывать восхищение; уважение любви не требует. И все-таки есть одно, чем достоинства (множественное число) могут послужить достоинству (единственное): они укрепляют наше чувство достоинства человека вообще, делают наш гуманизм оптимистическим. Ведь можно осмыслить абсолют человеческого достоинства и так: это все лучшее, на что человек в принципе способен.
Что общего между чувством собственного достоинства и гордостью?
Ничего. Точнее, чувство собственного достоинства ей в принципе противоположно. Оно должно быть, и точка; ведь это твой долг перед собою, а долг – не заслуга. Вообще говоря, гордиться можно (и то не нужно) лишь тем, что тебя от других выгодно отличает – достоинство же неотъемлемо в каждом. Но даже, если большинство на твоих глазах свое достоинство предаст, а тебе ценой страшных усилий удастся его сберечь, и это тебя будто и выделит – достойному человеку ни малейшего удовольствия этот факт не доставит и гордыне никак не послужит.
Впрочем, те, кто воображает, что достоинство относительно – измеряется положением – безусловно воспримут в каждом, кого сочтут ниже себя, любые проявления собственного достоинства настоящей гордыней. Но это, как говорится, уже их проблема.
Что общего между личным достоинством и честью?
Понятие чести соединяет будто бы несоединимое: статус, нечто в принципе относительное, и достоинство, в принципе абсолютное. Честь – это социальный статус (место на иерархической ступени или в общественном мнении), соответствовать которому душой и телом полагают вопросом личного достоинства.
Категория, как видим, в моральном плане весьма сомнительная. Даже если «положение обязывает» (то есть честь обязывает) к чему-то доброму – это, тем самым, достойно, – но лучше, чтобы к доброму нас обязывало само достоинство независимо от положений. Ведь есть такие положения, что ни к чему доброму и не обязывают.
Честь, подумалось – это и, наоборот, личное достоинство, блюсти которое заставляет статус. Вот – дуэль: здесь, чтобы не упасть в глазах общества, вроде бы защищают свое личное достоинство. Порочность такой позиции наглядно демонстрирует сама дуэль. – Защищать достоинство следует ради него самого. Но достоинство истинно достойного человека, сверяющегося с собственной совестью, а не с чужими глазами, не каждый может оскорбить, даже и пытаясь это сделать; и месть ничего не меняет, и сама по себе недостойна; и жребий, которым является дуэль (в противном случае она является убийством) – вещь, возмущающая человека, как существо разумное, одной своей бессмысленностью.
В общем, честь и достоинство – если и не во всем различны, то по меньшей мере взаимозаменяемы. У одних может быть честь, у других – достоинство. Взять карьеризм, или честолюбие: это именно готовность платить за честь достоинством.
Что общего между достоинством и аристократизмом?
Действительно: аристократизм будто бы перекликается с чувством собственного достоинства в том, что сознает достоинство индивида прирожденным ему и потому неотъемлемым. Говорят еще, что освобождение дворян от телесных наказаний способствовало в них становлению чувства достоинства – то есть достоинству поспособствовала эта аристократическая привилегия; отчасти оно, наверное, и правда.
Что общего между достоинством и престижем?
Хотя престиж осмысляет себя именно как достоинство, это – антагонисты.
Престиж – это аура благополучия, то есть почести, воздаваемые благополучию. Вот почему богатому труднее протиснуться в царствие небесное, чем верблюду в игольное ушко: если он служит престижу, то уж не достоинству. Этим двум господам зараз, точно, служить невозможно. Ибо достоинство – это неотъемлемая честь быть просто человеком, явнее всего заявляющая о себе, может быть, именно в крайней степени неблагополучия.
Что такое рабская психология?
Это готовность ценой личного достоинства (человеческого, гражданского) получать какие-то преимущества. Хотя бы и «честь» (почести, высокое положение); «дворянин», «дворовый» – слова одного корня.
(Одно примечание. Нищий – даже и способный заработать иначе – все же не раб и даже вовсе не раб, – он поступается не достоинством, а лишь социальным статусом, который никакого отношения к человеческому достоинству не имеет. К тому же мзда за этот его отказ от конкуренции за место под солнцем добровольна – не преступна. Раб – скорее тот, кто ради престижного места станет делать что угодно.)
Но весь подлинный, социальный и планетный масштаб проблемы рабской психологии, ее кошмар, выявило новое время. Имя этому кошмару – тоталитаризм.
В двадцатом веке мы узнали вполне, что главная выгода, вернее всего достигаемая ценой достоинства – это особого рода безответственность, безответственность убежденная, – то есть ответственность исключительно перед властью с ее идеологией, освобождающая от личного разумения и с ним от совести. Совесть сменяется преданностью или/и идеологией, соответственно размышления и колебания – энтузиазмом или его загнившей разновидностью, непробиваемым формализмом. Если святыня личного достоинства предана, святым должно стать то, ради чего им жертвуют; потому раб и в своих святынях – раб, и это в рабской психологии самое на первый взгляд удивительное и самое отталкивающее. Имя любым его святыням и идеалам – как бы он их ни называл – власть (6). Воистину, всякая власть для него от Бога, кроме только слабой власти. Коммунизм, нацизм и православие в нем легко уживутся, потому что главное для него в этих идеологиях – готовность к тотальной власти, а отнюдь не то, как могли бы договориться по вопросам теории Маркс, Гитлер и Победоносцев.
Что такое национальное достоинство? Как связаны личное достоинство и национальное; гражданское и национальное?
Национальное достоинство – это неотъемлемо принадлежащее моему личному достоинству право на всю сумму национальных особенностей (если они есть, ибо и самой национальности может у человека не быть) и привычек, привязанностей и предпочтений (опять же, если они есть), которые я только сочту частью своего внутреннего мира.
Что до какого-то особого «национального» достоинства, которое бы что-то добавляло к моему личному или с чьей-то точки зрения что-то от него убавляло – оно, очевидно, есть пережиток родового строя, мертвец, делающий свою губительную работу среди живых, глупейшая и опаснейшая химера. Идея самостоятельного «национального» достоинства и идея личного достоинства – идеи взаимоисключающие. Что мы и видим: как низость, так – национальная идея.
Итак, национальное достоинство – это, попросту говоря, личное достоинство каждого, не позволяющее себя оскорблять, в частности, по национальному признаку. То есть возвысить по национальному признаку нельзя, оскорбить – еще как. Что Пушкин или Толстой были русскими, Макашова никак не украшает, но что Макашов негодяйствует именем русских – оскорбляет национальное достоинство русских в большей степени, по существу, чем достоинство тех, кого он силится оскорбить. Последних, разумеется, тоже.
(Еще об этом. – Оскорбляют ведь не национальность, а людей. «Почему, – спрашивает известный губернатор, – я имею право ругать хоть Ельцина, а евреев не могу?» Поверив, что губернатор не лицемерит, а вправду не соображает, ему можно было бы попытаться объяснить: потому, что поносишь не конкретных евреев, а евреев вообще. Критикуя лицо, ты исходишь из каких-то оснований – которые тот может оспорить, – возводя же хулу на национальность, ты обвиняешь бездоказательно каждого, в том числе тех, кто и не родился; это – фундаментальное непризнание их человеческого достоинства, и потому уже, между прочим, принципиальное благословение геноцида. )
Но, может быть, национальное достоинство имеет какое-то отношение к гражданскому? – В национальном (фашистском) государстве, какой-нибудь «Германии для немцев» или предполагаемой «России для русских», имело бы – если бы в таком обществе вообще можно было говорить о гражданстве, – но только не в обществе гражданском, правовом. Здесь всякий закон, касающийся не прав всех граждан, а прав отдельной национальности, тем самым должен быть признан правонарушающим. И для такого юридического умозаключения не нужно быть председателем комитета по законодательству – достаточно лишь среднего уровня интеллекта да чувства гражданского достоинства.
Почему гражданское достоинство ассоциируется с либерализмом?
Признав истину, что святость частной жизни и личное достоинство – одно и то же, мы уже постулировали этот самый либерализм.
Что же, выходит, консерваторы чувства собственного достоинства иметь не могут? – Действительно, законченный консерватор-авторитарист в абсолютное достоинство каждого не слишком-то верит, – напротив, он полагает, что достоинство и место в иерархии – одно и то же, так что с его точки зрения идея достоинства – идея именно авторитарная, антилиберальная. К счастью, уж совершенно законченных консерваторов не бывает (человек существо сложное) – случается же им, к примеру, посочувствовать и помочь тому, кого они вовсе не уважают, – так что для восприятия идеи абсолютного достоинства, а с тем и какой-то толики либерализма, не совсем потеряны и они.
Между прочим: какая связь между достоинством и правом собственности?
Если беда унесла ваше имущество, вашего достоинства это никак не заденет; если у вас его отнимут – вы подверглись насилию и, постольку, оскорблено ваше человеческое достоинство. Если же вас лишают самого права собственности – давая пользоваться ею, сколько сочтут нужным, «из рук» – значит за вами собственного личного достоинства не признают в принципе, – если не в моральном, то в точном юридическом смысле превращают в раба. Так, коммунистическое государство – государство-рабовладелец. Хорошо кормит рабовладелец или плохо; большую ли предоставляет вместо жилища жилплощадь; что оставляет рабу в личную собственность (только лишь зубную щетку или даже позволит заиметь легковой автомобиль); свиреп его суд или самый гуманный в мире; лечит ли он всех заболевших одинаково или больше тратится на тех, кому надеется вернуть трудоспособность, и вообще дает ли он рабам всего поровну или имеет любимчиков – все это вопросы, конечно, жизненно важные, но, в смысле достоинства, рабские.
Нечего и говорить, что «частная собственность» – то есть право собственности – необходимое условие плюрализма, свободы не только иметь мнения, но и их высказывать: без издательств в частных и соответственно независимых, разных руках государство-рабовладелец может смело обещать любую свободу – ее все равно не будет.
Вообще, что такое собственность? Это право человека распоряжаться чем-то по собственному усмотрению, – точное определение свободы! Так что и любое право (свобода) – своего рода «право собственности»: на имущество, добытое не разбоем, на свои особые взгляды, на свое непохожее поведение. Но даже в самом узком смысле этих слов, право собственности – это гарантированная законом частная жизнь, гарантированная каждому минимальная сфера его личного. Кто лишит вас такого права, приобретет в собственность вас, – об этом мы уже говорили. – Итак. Имущество достоинства еще не составляет. Но само наше собственное достоинство – наша священная и неприкосновенная собственность!
Предполагает ли гражданское достоинство необходимость всей суммы политических прав? Или достаточно гражданских?
Наполеон полагал, что «свобода – это хороший гражданский кодекс». Наполеон, конечно, сторона заинтересованная. Но и Пушкин в письмах к жене, которые вскрывал Бенкендорф, учил последнего, что «без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности невозможно: каторга не в пример лучше»; а в стихах «Из Пиндемонти», также выразив полное небрежение политическими правами, чуть не противопоставил им идею личного достоинства: «для власти, для ливреи / не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи».
В принципе Пушкин, наверное, прав – я так и на выборы не ходил бы, если бы среди кандидатов иные не вызывали ужас и омерзение; но ведь всегда такие находятся. А придя к власти, именно достоинство в людях они и обещают искоренить. То есть, жизнь показывает, что без политических прав гражданские никак не гарантированы.
Почему демократия немыслима без развитого чувства собственного достоинства граждан?
Главное ведь не демократия, а само достоинство. А оно-то и нуждается в демократии, – в правовом государстве. Так что для торжества демократии потребно развитое чувство собственного гражданского достоинства в людях, ибо без него она сама не нужна.
Практически вопрос, конечно, стоит несколько иначе: устоит ли демократия, насущно необходимая духовно зрелой части общества, в условиях, когда духовно инфантильная его часть составляет большинство? И имеем ли мы право за нее бороться, когда тем большинством открытость власти для критики воспринимается как безвластие и беспорядок, выборы – как заискивание (сила, которую оно только и может уважать, заискивать не стала бы), отсутствие общеобязательной идеологии – как «бездуховность», – и все это провоцирует рост преступности, наркомании, числа самоубийств. Вопрос моральный, то есть однозначно неразрешимый, да и не совсем к месту. Скажу только, что, коль скоро достоинство в человеке проснулось, не бороться за него он просто не может.
(Но что бы могла значить такая ситуация: демократии человек вроде хочет, а о собственном достоинстве представления не имеет? Лишь то, что другого порядка, кроме палочного, он также как и честные ретрограды себе не представляет, а демократия для него – мутная вода, в которой он научился ловить какую-то рыбку. Если правовой порядок когда- нибудь осуществится на нашей шестой части земли, таких экземпляров не останется.)
Как соотносятся идея человеческого достоинства и гуманизм?
Утверждение достоинства человеческой природы и всех вытекающих из этого достоинства приоритетов и прав – это и есть самое общее определение гуманизма. Так что буквально обо всем, чего только может пожелать гуманизм, можно смело сказать: того требует само человеческое достоинство!
Скажем, из идеи неотчуждаемой и неподконтрольной сферы личного достоинства прямо следует терпимость (другое именование гуманизма), то есть готовность признавать правомерность любых взглядов на мир и любых образов поведения, кроме недобровольных и агрессивных; само человеческое достоинство воспрещает индивиду предавать в себе разум, предпочитает верить истине, то есть логике и фактам, но не любой идеологии; само оно находит необходимым тратиться на науку и образование; само по себе предполагает, что хорошей медицины достоин каждый, а не избранные. Но что идея достоинства утверждает особо – и что здесь весьма уместно подчеркнуть – это что даже счастье человека не может быть достигаемо ценой человеческой природы! Переделать самого человека согласно с определенным пониманием его счастья – вот формула тоталитаризма, страшнейшей тирании, одно из имен которой – коммунизм. Чем исступленнее повальное счастье, даваемое тоталитарным социумом индивидам, тем большее, со стороны, оно вызывает отвращение – смешанную с ужасом брезгливость. Отказ от личного достоинства – отказ от своей природы, добровольное уродство.
Как гражданское достоинство служит родине?
Очевидно, и гражданское достоинство и тем паче простое человеческое достоинство – категории сугубо космополитические. Всякое коллективное достоинство находится в обратной зависимости от чувства достоинства собственного. Не случайно же наши политики поделились на патриотов и демократов, – да что наши, американские ведь тоже делятся примерно так. – Но, говорит Солженицын, горе стране, где человек либо демократ, либо патриот! В общем виде, я с его афоризмом согласен (только в общем, потому что растолкую его наверняка не так, как понравилось бы самому Солженицыну). А именно, если бы мы видели величие страны не в том, в чем его видят записные патриоты, то есть не в силе, способной внушать другим страх – но видели бы это величие в ее достоинстве – то и нашли бы, что космополитизм как опора на общечеловеческие ценности есть наилучший для любой страны род патриотизма.
Патриотизм – в «демократическом» смысле – это нормально развитое чувство ответственности, указывающее человеку, что именно родные ему края и те люди, среди которых он живет и с которыми волей и неволей связан душою и телом, и требуют его внимания прежде всего остального. Прежде, но не вместо и даже не преимущественно. Мы отвечаем за родину, потому что в сфере ответственности перед человеком вообще, то есть перед всем человечеством, именно родина – тот участок, за который естественней всего отвечать именно нам. Такая ответственность сегодня, например, вряд ли состоит для нас в том, чтобы вставлять американцам палки в колеса, только чтобы капризно доказывать им свою значимость; и не в том, чтобы гордо отказываться от гуманитарной помощи (одни из нас, обеспеченные, отказываются от помощи другим из нас же, нищим: вот уж пародия на достоинство!). Итак, патриотизм – как чувство личной ответственности в первую очередь за то, к чему имеешь ближайшее отношение – прямое продолжение чувства личного достоинства.
Примечания
(1) «Уважение к достоинству безразмерно». – Абелев Г.И. Достоинство в жизни и в науке. Частично опубликовано в газете «Поиск» 16.01.1990. См. также на сайте «Гарри Абелев. Очерки научной жизни». – В противоположность этому – напр., определение достоинства у Даля: «отличное качество или превосходство; сан, звание, чин, значенье и пр.» К месту сноски в тексте
(2) «. Я уверен и в том, что я далеко не единственный, кто в какой-то момент своей жизни вдруг отчетливо осознал, что и я со своей стороны целиком и полностью не вмещаюсь в окружающий меня мир. Я чувствую, что во мне есть некоторый «остаток», который принадлежит мне и только мне. Для мира он, возможно, ничего не значит, но для меня он почему-то имеет абсолютную ценность, обладает качеством несомненной реальности и ассоциируется мною именно с моим Я.» – Кувакин В.А. Твой рай и ад. М.-СПб., 1998. Стр. 60. К месту сноски в тексте
(4) «Право на собственное достоинство – наиболее фундаментальное и неотторжимое от человека право. Даже в ситуациях, в которых могут распоряжаться жизнью человека, как например на войне, никто не вправе отнять у человека его достоинство, право оставаться самим собой.» – Абелев Г.И. Достоинство. – Мое мнение, впрочем, в том, что идея достоинства прямо отрицает войну. К месту сноски в тексте
(5) См., напр., Кувакин В.А. Твой рай и ад. Стр. 303 К месту сноски в тексте
(6) См. об этом – Кувакин В.А. Твой рай и ад. Стр. 81-88 К месту сноски в тексте