Что такое деревня в истории
История и описание средневековой деревни и ее обитателей
Подавляющее большинство населения средневековой Европы проживало в сельской местности. Средневековая деревня и ее обитатели были главными поставщиками продуктов питания духовенству, феодалам и обитателям городских поселений. Земли, на которых хозяйствовали крестьяне, находились в собственности феодальных сеньоров. Так, на рубеже IX—X вв. еков сформировались феодальные вотчины и поместья, обрабатываемые попавшими в кабалу крестьянами.
Планы средневековых деревень
Крестьяне составляли основную часть средневекового населения Европы. Однако деревенские поселения имели существенные отличия друг от друга. Расположение крестьянских домов и иных деревенских строений, а также их количество, в первую очередь, определялось характером местности, в которой находилась деревня.
На плодородных землях равнин с обширными луговыми пастбищами размещались деревни, число крестьянских домов в которых могло достигать пяти десятков. С уменьшением плодородности окружающих деревню земель пропорционально снижалось и количество деревенских строений.
Большую роль в процессе организации деревенских поселений играл тот фактор, что средневековый крестьянский дом мог без особых проблем перемещаться его хозяевами на значительное расстояние. Причем для этого были не нужны какие-либо сложные приспособления и механизмы. Достаточно было специальной повозки.
В зависимости от того, как выглядит деревня на план-схеме, историками введена следующая классификация:
В рабочий процесс средневекового поселения были включены и дети простолюдинов, как правило, продолжавшие дело своих родителей. Широкое распространение получали ранние браки, а количество детей в семьях поселян составляло 3−7 человек. При религиозных общинах функционировали школы и дети бедноты иногда, правда, очень редко, имели возможность учиться.
Тип ведения хозяйства в средневековых деревнях носил характер натурального, то есть продукция, в нем произведенная, в нем же и потреблялась. Все недостающее становилось предметом обмена с бродячими или ярмарочными торговцами.
Орудия, применявшиеся в процессе обработки земли, использовались без каких-либо существенных усовершенствований на протяжении всего средневекового периода:
История средневековой деревни и ее обитателей
В Средние века большую роль в развитии европейского сообщества играла патриархальная деревня. Именно средневековая деревня и ее обитатели поставляли на стол королям, духовенству, феодалам и горожанам мясо, фрукты, рыбу и овощи. В период с IX по XII века в сельской местности проживала основная часть населения Европы.
Как выглядела деревня в средневековье
К началу X века в Европе сформировались феодальные вотчины и отдельные поместья, на землях которых трудились крепостные крестьяне. В это время все территории были поделены между господами: поля и луга, озера и реки, холмы и овраги.
Типичная средневековая деревня представляла собой 12−15 дворов. Поселение считалось крепким и богатым, если количество дворов превышало 40. При этом людские селения в горных районах, насчитывающие 15−20 человек, назывались хуторами, то есть не считались деревней как таковой.
План средневековой деревни — это дорога, по обе стороны которой располагаются деревянные дома. Такая схема расположения была крайне удобной: все видели друг друга и в случае необходимости могли прийти на помощь.
Жилье европейцы обычно возводили из крепких пород древесины и для тепла обмазывали щели глиной. Такой дом легко нарисовать и построить. Крыша изготавливалась из соломы, хотя особенно состоятельные жители могли использовать черепицу из закаленной глины с песком.
Центром поселения всегда являлась усадьба феодала. Обычно название селения как-то связывалось с фамилией владельца. Изначально усадьба строилась как большой и просторный дом, позже знать стала селиться в каменных замках.
В стенах усадьбы размещались амбары и конюшни, псарни и птичники. Господа любили развлекаться соколиной охотой или погонями за косулями на лошадях. Конспект 6 класса обычно указывает предпочтения феодалов к активному досугу и вечерним балам.
Уже за стенами вотчины располагались крестьянские наделы. У каждой семьи был свой участок почвы и свои территории для выпаса скота или гусей. При этом закрепощенные люди платили феодалу оброк в виде части своего урожая и скота.
Любопытным фактом считается, что в средневековой Европе любой дом относился к категории движимого имущества, так как при вынужденном переселении семья могла быстро разобрать жилище и перевезти его на новое место. А переезжать с места на место деревням приходилось часто — из-за постоянных военных стычек между феодалами.
Более крупные зажиточные поселения, которые могли отстоять свои территории, строили церковь. Обычно проект такого строительства подразумевал использование площади в центре села. Возле церквей рыли колодцы, так как считалось, что вода у святого места дарует здоровье и долголетие.
Именно колодцы служили местом встречи крестьян для разных целей:
А сразу за окраиной деревни располагались возделанные поля и разнотравье для выпаса скота. Почти в каждом дворе выращивали коров, свиней, овец и коз. Дети смотрели за птицей: голубями и гусями.
Хозяйство крестьян
Средневековая деревня и ее обитатели (6 класс изучает это в разделе «История») ежедневно боролись за жизнь. Каждый крестьянин от мала до велика должен был каждый день не только вести хозяйство, но и контролировать его. Поэтому творческие занятия развивались слабо: люди вынуждены были работать, чтобы не погибнуть от голода.
Все деревни принадлежали какому-нибудь зажиточному феодалу, и только от него зависело, получит ли двор разрешение на рыбную ловлю, выпас скота или возделывание своего куска земли.
Домашнее хозяйство средневековых бедняков было простым. Это деревянный дом с узкими и незастекленными окнами (в качестве защиты от кровососов использовались мочевые пузыри крупного рогатого скота, натянутые на раму). Внутри стоял большой стол, вдоль стен размещались лавки и сундуки с одеждой. На них же и спали, если не хватало денег приобрести досок для кровати. На этом описание домашнего уюта заканчивается: в бедняцких домах ничего больше не было.
Питание крестьян было довольно скудным. В котелке камина готовили каши и тушили овощи. Изредка удавалось добыть себе мяса или рыбы. В селениях готовили пиво из ячменя и фруктовые вина.
Если семья решалась переехать в город и продать свою землю и дом, то требовалось разрешение феодала и всех жителей деревни. Любая местность, будь то луг, лес или болото, стоила денег, поэтому продать свое имущество было делом очень трудным. Чаще всего, чтобы было легче жить, люди объединялись в коллективные хозяйства, каждый член которого выполнял свою роль:
Большой плюс коллективного деревенского хозяйства состоял в том, что община могла сообща строить важные объекты инфраструктуры — например, церкви, мельницы, больницы. Если в групповом хозяйстве предстояли сделки с землей или, например, раздел имущества, то крестьяне самостоятельно регулировали эти вопросы. В том случае, если поселение принадлежало феодалу, на собраниях слово обязательно давали его представителю.
Население средневекового села
Любой реферат на эту тему повествует о том, что почти каждая деревня в Европе IX−XII веков была закрепощена феодалом. Изредка попадались селения, где проживали свободные крестьяне, однако в большинстве случаев и они переходили под опеку знатного человека, который смог бы их защитить от войн в обмен за работу.
Обычно население деревни делилось на три категории по роду занятий:
Важно, что практически все деревенские жители, вне зависимости от того, были они свободными или крепостными, не умели читать и писать. В одном и том же поселении могли жить свободные люди и крепостные феодала — на калитку свободных вешалась специальная табличка. Однако мало кто мог понять, что на ней было написано. Безграмотность и бедность считались главными чертами крестьян.
В редких зажиточных семьях дети могли получить церковное образование. Для того чтобы восполнить количество людей во дворах, практиковались очень ранние браки. Постоянные войны и болезни уносили много жизней, поэтому девочек рано выдавали замуж, чтобы они успели родить по 5−7 детей.
Традиционно дети наследовали занятия родителей и продолжали их дело. Например, сын кузнеца уже в 16−17 лет знал все премудрости этого тяжелого труда и становился полноценным работником кузни.
Таким образом, рисунок судьбы ребенка — это продолжение жизни его отца или матери. Крайне редко у сыновей была возможность уехать на заработки в город. Девочек же с детства приучали к мысли о рождении детей и зависимости от семьи будущего мужа.
Европа того времени жила благодаря труду крестьян, которые, несмотря на трудности, кормили не только своего феодала, но и близлежащие города. Безграмотность, нищета, лишения и оброк со стороны богатых собственников земли стали препятствием для развития культуры. Европейские государства на рубеже IX−XII веков погрязли в бесконечных распрях и войнах, а жители деревень вынуждены были кормить себя и своих детей самостоятельно.
Русская деревня
Русская деревня – уникальное явление в мировой истории. Уникально оно в своей неповторимости, видимой неприглядности, простоте, постности с одной стороны, и в глубинной традиционности с другой.
Русскую деревню не спутаешь ни с какой другой. Ни с ухоженной английской, ни с утопающей в цветах западноевропейской, ни с геометрически правильной американской, ни с высокими глухими стенами азиатских поселений. Русская деревня всегда открыта, прозрачна, приветлива. Дома стоят вдоль улицы, словно зазывая к себе. В русской деревне не встретишь обособленности и отчужденности одного дома от другого. Там исподволь чувствуется дух общности. Часто и дома-то в одной деревне похожи друг на друга, различаясь лишь в деталях. Русской деревне чужд дух индивидуализма и соперничества. Важным элементом является крыльцо и лавочка перед домом, которые не спрятаны вглубь двора, а всегда расположены со стороны улицы. Русские любят жить на улице, не прячась в четырех стенах. Сама улица с ее суетливыми буднями объединяет все дома, становясь неким остовом, на который нанизываются отдельные домики, дворы, усадьбы. Русский человек – коллективный человек. Он не мыслит себя вне коллектива, вне социума.
Русская изба для иностранных глаз – это загадка и диво. Как можно вообще так жить?! Без удобств, без центрального отопления, без воды в доме? То, что для рационального западного разума считается наиважнейшим, для русского сознания – второстепенное, обиходное, не столь важное. Русский человек не ищет для себя удобного пути. Он ищет честный и правильный путь. Путь Прави имеет под собой вековое основание и культуру. Нужно искать не то, что удобнее и лучше для плоти человеческой, а то, что честно и право. «Левые» пути русское сознание отвергает, как нечто неорганичное, чуждое, ущербное. Сама западная культура, несмотря на весь ее поверхностный лоск и притягательность, всегда воспринималась русским мужиком не с восторгом, а с сожалением, и душу грела мысль: «А у нас лучше»… Сознание русского Левши – это сознание русского мужика, взирающего на заграницу без щенячего восторга. Иностранцы всегда воспринимались им как инородное тело, не способное облагодетельствовать русскую землю, а только лишь попользоваться, разорить, напакостничать. Иностранцев у нас не любили. И не потому, что русские расисты и не любят людей. Как раз-то именно русская душа и отличается огромным милосердием и человеколюбием. Все потому, что культура инородцев – не основательная, не глубинная, а поверхностная, напускная и бездуховная. А что путного может дать такой человек? Его самого надо еще учить и наставлять в основах. И прежде всего в основах человечности. Иностранцы же всегда смотрели на русских, как на недочеловеков, как на скот. Смотрят так на нас и до сих пор…
Ни одна культура не претерпела над собой столько разорения, горя и ненастья, как русская. Больше всего пострадала русская деревня.
Изначально на Руси не было рабства. Все считали себя свободными и равными. Князья не воспринимались народом, как некие богочеловеки или наместники Высшей Власти. Это были такие же смертные, как и все остальные, только обладавшие большей ответственностью. Задачей князей было охранение русских земель от набегов инородцев. Труд землепашца на Руси был всегда высок и сакрален. Никогда земля не рассматривалась, как некий товар, которым можно торговать и делать на этом деньги. В Древней Руси не было духа ростовщичества, купли-продажи. Все это пришло позже, когда контакты с Западом стали теснее. Русская деревня всегда была кузницей, поставлявшей городу чудо-людей: мастеров, богатырей, художников, гусляров. Все в себе взращивала русская деревня. Дух свободы, равенства и братства изначально присутствовал в русском сознании, и к этому всегда стремился русский человек. Слова эти были не просто лозунгами, вдруг озарившими в конце 18 века Западную Европу. Они были самим естеством русского человека. И, несмотря на крепостное рабство, в русском всегда жила человечность, которая и выражалась в словах о свободе, равенстве, братстве, жило на уровне сознания, а не на баррикадных лозунгах. Внутренне русский человек всегда оставался свободным. Западный же, как был рабом, так рабом и остался. Только формы рабства облагородились. Быть свободным от потребностей своего «эго» западный человек не может. В этом – его трагедия, которая, в конце концов поставит его на путь вырождения. Индивидуумы в мире не выживут, это закон Природы. Выживает то, что способно подчинить свое индивидуальное общественным потребностям. Выживет общество, а не сборище ярких индивидуальностей.
На протяжении многих веков, не смотря на смену политических властей, русская деревня в целом мало претерпевала в себе изменений. Она всегда была консервативна и патриархальна. Перелом пришел с установлением Советской власти. На стыке 20-30-х годов в деревне появилась новая форма хозяйствования – колхоз. Теперь обобществлялась вся деревенская собственность, земля, скот. За каждым двором был закреплен маленький надел, огород. Можно было держать свою скотину, но все облагалось налогом. Государственная политика, взявшая курс на ускоренную индустриализацию, остро нуждалась в централизации сельского хозяйства. Появление колхозов явилось для деревни чем-то совершенно новым, неслыханным, дерзким. Крестьянское сознание с трудом принимало эту новую форму. Крестьянство восставало, зачастую роптало, особенно сталкиваясь с халатностью и разгильдяйством на местах. По причине непродуманных решений, от голода и плохого ухода погибло много скота, что вызвало большое недовольство крестьян. К недовольным и восстающим применялись ответные репрессии со стороны правительства. Засуха и неурожаи начала 30-х вызвали голод уже среди самого сельского населения, и прежде всего в хлеборобных районах. Зерно в те годы было единственной валютой, за которую можно было проводить широкомасштабные индустриальные государственные программы. Больше всего страдала деревня. Промышленные бум вызвал сильный отток сельского населения в города и на новые стройки. Вчерашний крестьянин становился пролетарием. Постепенно баланс между городом и деревней стал склоняться в сторону первого. Город побеждал.
С годами жизнь в деревне становилась богаче и лучше. Сельский житель, несмотря на свой тяжелый труд, имел всегда дополнительный источник в виде сельскохозяйственной продукции, выращенной на земле. По условиям быта и доступности плодов цивилизации деревня сравнялась с городом, а порой даже и вырывалась вперед него. Казалось, что жизнь в деревне наконец-то станет легче, благодаря механизации, и прозвище «деревенский» не будет больше отдавать чем-то ущербным, второсортным, отсталым, оскорбительным. И, несмотря на постоянный отток сельской молодежи в город, силы для работы на земле у деревни оставались. Многие трудоемкие ручные операции заменили машины, механические приспособления. Научно-технический прогресс дошел и до деревни. Новые коровники, свинарники, заготовительные цеха, прочие строения вырастали в деревнях. Деревянные школы сменились каменными. В деревнях проводили свет, газ, воду, канализацию. Появилось даже такое новое наименование в русской деревне, как поселок городского типа, который уступал городу только по масштабам, копируя в основном полностью городскую инфраструктуру. Все шло по восходящей, несмотря на плановую гонку и очковтирательство. Главное, жизнь продолжалась.
Все рухнуло внезапно и в одночасье.
Никогда никакая война, бедствие, нашествие, разруха не нанесли столько вреда и разорения русской деревне, как правительство Ельцина (и последующие после него), взявших курс на «демократизацию». В итоге, русская деревня была уничтожена полностью.
Сельское хозяйство в СССР развивалось и жило за счет государственной поддержки и дотаций на развитие, в особенности в нечерноземных районах страны, которых у нас более 70% от общей численности обрабатываемых земель. Правители, не думающие о завтрашнем дне, о своем народе, но пытающиеся из всего извлечь быструю прибыль, не видели рентабельности в поддержке сельского хозяйства. Быструю прибыль они стали извлекать через продажу сельскохозяйственной техники на металлолом, отправляемый за границу, через вырезку скотины, птицы, через продажу колхозных земель. В общем, через полное разорение жизни в деревне. Люди села оказались без работы, без денег, без будущего. Они оказались людьми вне государственных интересов. В деревнях начался упадок. Сельский человек оказался полностью предоставленным самому себе. Каждый должен был выживать самостоятельно, ни о какой коллективной и государственной поддержке не могло быть и речи. Сельскохозяйственная продукция из русской деревни оказалась дороже по себестоимости, чем завозимая из-за океана. Так на русском рынке появились пресловутые «ножки Буша», аргентинская картошка, говядина, испанские помидоры, огурцы. Сегодня Россия ввозит из-за границы всё то, что еще 20 лет назад производила на своей земле. Но сегодня производить-то уже некому…
Новая государственная, античеловеческая политика привела к вырождению русской деревни, к запустению русской земли. Вековой опыт, который накапливал русский мужик и передавал своим детям, оказался прерванным. Дети, не желающие прозябать в нищете и отсталости, потянулись в города. Сегодня русская деревня обезлюдела. Остались старики, доживающие свой век на своей земле, да пьянь, полностью потерявшая себя в эти лихие перестроечные годы. Молодежи в русских деревнях практически нет. Появилась, правда, с недавних пор, новая категория сельских жителей, дачники, которые скупают по дешевке умирающие дома и используют их, как место отдыха, охоты, развлечения. Но это – эпизодические жители, к селу и русской деревне не имеющие никакого отношения. Они, привыкшие к потребительской жизни, приносят и сюда свои уклады. Оставшиеся местные жители оказываются в качестве дешевой обслуги их барских прихотей, за гроши отдающие свои руки и труд для их утехи. Но последние жители русской деревни рады и этим грошам, которые являются для них единственными живыми деньгами. Денег русская глубинка и село не видят.
Самое страшное в проблеме вымирания русской деревни – это то, что теряется накопленный годами опыт земледелия. Климат в России – тяжелый и непредсказуемый. Здесь не собирают урожаи по 2-3 раза в год. Здесь требуются знания народной мудрости, которые копились веками. Механизация несколько упростила крестьянский труд, но изменить природные условия человек не может. Крестьянин веками вглядывался в природу, по ее приметам находя для себя нужные ответы, даты сеянья, жатвы – времена и сроки, столь важные в сельском хозяйстве. Передавать дедовский опыт некому. Человеку городскому трудно войти в крестьянское русло. После города труд на земле сложен. Сельское время сильно разнится с городским. Крестьянскому труду учили с младенчества. Дети и рождались в поле. Сельская женщина не знала, что такое декретный отпуск или няни. Она, как сама русская земля, рожала, поила, кормила. Недаром земля сравнивается с женским началом, а не мужским. Родина всегда была Матерью. А Родина – это та земля, на которой ты родился…
Несмотря на большое сопротивление со стороны чиновников, сельское хозяйство и русскую деревню пытаются возрождать энтузиасты, утомленные городским ритмом. Это капля в море, но она есть.
Проезжая по российской глубинке, видишь одно и то же: вросшие в землю, покосившиеся деревянные избы, разрушенные дома, разобранные на кирпичи каменные строения. Одинокие избы, в которых теплится жизнь… Старики, с тоской глядящие на проезжающие иномарки. Заросшие поля, дворы, огороды, где еще не так давно была жизнь… Видишь также и новые несуразные домища за высоченными заборами. Видишь бесцельно склоняющуюся молодежь, чаще всего с бутылками пива в руках. Видишь упадок и деградацию. Маленькие, плохо одетые дети с просящим взглядом: «Тетя, дай поесть»…. Эти дети уже обречены быть всегда лишними.
Разрушены школы, производства, детские сады. Детям негде учится, негде работать. Это люди без будущего. Его просто взяли и украли те, кто посчитал, что только они одни достойны лучшей жизни. Но за счет кого? За счет всех нас с вами, а прежде всего за счет вот этих людей из российской глубинки, из деревни.
Русского мужика взяли и бессовестно обманули. Обманули, забрав у него землю, украв рынки сбыта, заставив его поверить в то, что он никому не нужен, что его уже и нет. Вот русский мужик и спивается, водкой пытаясь заглушить обиду и горе. Но оно не заглушается, а становится все тяжелей.
Есть ли будущее у русской деревни?
На сегодняшнем основании – нет. Скоро люди смогут только в кадрах старой кинохроники видеть, как раньше сеяли и собирали хлеб, и что такое вообще жизнь в деревне. Это становится уже неким раритетом, архаизмом. Но только вот когда заграничные «друзья» прекратят продуктовый поток в Россию, что мы будем кушать? Сможем ли мы купить пропитание себе, или перейдем на голодный паек, как в блокадном Ленинграде? Но в блокаду люди знали, за что борются и умирают… А за что должны умирать мы?!
Русское сознание пробуждается долго. Оно терпеливо, не требует многого. Оно, как медведь, дремлющий в своей берлоге. Русские могут долго терпеть, но если их терпению придет конец, то ярость русского медведя страшна.
Долго ли еще мы будем терпеть, когда над нами бесстыдно измываются, терпеть этого чиновничий произвол, эту государственную политику по окончательному уничтожению нас, как нации? Долго ли?!
Сегодня русской деревни уже нет. И это факт, который надо признать. Россия, потерявшая свою кормилицу и поилицу, не сможет существовать. Сейчас идет рекламирование некоей бутафорской жизни в России. На телеэкранах демонстрируется красивая, богатая и сытая жизнь героев. И вся страна смотрит на эту жизнь взглядом бедной Золушки. Страдания этой телевизионной России совершенно разнятся с жизнью России настоящей, с болью настоящего, а не телевизионного, народа. Мы живем совершенно не так и совершенно не тем. Кто-то тратит огромные деньги на покупку дорогих футболистов. Строятся новые правительственные здания. Выделяются огромные средства на некие новомодные проекты. Но что нам с вами от этого? Становится ли наша с вами жизнь легче и лучше? Нет. Мы вынуждены каждый день сражаться за жизнь, глядя со страхом в завтрашний день. Мы точно так же вырождаемся в городах, только медленнее. В нас происходит некая странная мутация, подавляющая в нас стремление к борьбе за свою жизнь, за свое будущее. Нас погружают в телевизионный мир, информационный мир. Мы все живем в каком-то оторванном от действительности виртуальном мире. И за нашими спинами кто-то волосатой рукой управляет нашими жизнями, продавая, сдавая, уничтожая нас и наши права. Мы живем уже не на своей земле, а на проданной кому-то. Вся наша страна сдана в одну немыслимую аренду. Наши права написаны только на бумаге. Сегодня – бумажная демократия. Разве мы можем прийти и заявить о своих правах? Сегодня права у тех, у кого деньги. Не важно, каким способом они обрелись, главное, что они есть. Но это – величайшая ложь и несправедливость. За деньги нельзя купить человечность.
Сегодня любят поливать грязью СССР, называя советский строй недемократичным, античеловечным и тоталитарным. Но надо сказать, не смотря на все огрехи этого строя, он заботился о человеке, вкладывая в развитие жизни человека. Деревня не умирала, она жила. Получается парадокс – античеловечный строй заботился о человеке, и его права ставились выше всего. Сегодня – демократия, человечность, но только вот жизнь самого человека (обычного, без денег) оказалась ничем, и сам он вообще оказался лишним для этой жизни. Деревня умерла. Так где же и в чем была демократия и человечность? В реальной заботе и делах, или в горлопанстве и одних обещаниях. Сегодня как ни выборы, так одни заверения и обещания. А как человека выбрали, он и дорогу забыл к своему народу. Получается, что дорвавшимся до власти, она становится средством к обогащению и разграблению того, что предыдущим правителям не удалось. Мы катимся в пропасть.
Остановить это движение может только сам человек своим организованным движением. Движением противления. Иного языка эта власть не понимает. Армии сегодня нет. Сегодня есть наемники. Армия перестала быть народной. Если ей не платят, она не пойдет воевать. За деньги умирать никто не пойдет. У сегодняшней власти нет ни народа, ни доверия, ни армии, ни денег. Есть одна лишь бутафория всего этого, но с бутафорским атрибутом долго не продержишься. Когда всем будет понятно, что всё – не настоящее, народ уже не остановишь. И это – не Гражданская война. Это война против предателей, засевших во власти. Когда русский человек поймет, что ему нечего терять, кроме своих цепей, он поднимется на правый бой. Ибо, именно так он будет рассматривать эту борьбу против иуд и христопродавцев. Разве нами сейчас правят русские? Разве те, кто правят, ищут процветания своего народа, укрепления своей страны? Те, кто действительно этого хотят, долго во власти не задерживаются.
Жизнь России тесно связана с деревней. Процветает деревня – процветает страна. В упадке деревня – в упадке страна. Сегодня страна в упадке. Но если веками деревня поставляла спасителей стране, городам, то сегодня некому их поставлять. Теперь уже из городов придет спасение и восстановление деревни. Те, кто прошел городской ад, смогут оценить и возлюбить деревенскую простоту и непритязательность. Новый народ, который придет в деревню, будет уже качественно другим. А это придаст совершенно новое качество и самой русской деревне, подняв ее на новый и более жизнеспособный уровень, обогатив ее новым индустриальным и духовным опытом, возродив былые корни.
Город, вбиравший в себя свежие соки от земли, безжалостно переплавлял людей в своем горниле. Постоянно расширяя себя, утучнялся. В итоге городской мегаполис взорвется, как взрывается котел, когда температура кипения превышает допустимые нормы. Раздувание мегаполисов не может продолжаться до бесконечности. Обязательно хрупкость жизни в мегаполисе даст о себе знать. Мегаполис взорвется, выбросив из себя зерно, долго вызревавшее в его душном чреве. И зерно опять упадет на землю. И земля начнет возрождаться…
Каждый из нас может быть этим зерном, если семя света живет в нас.
Всё исчезнет, всё падет и изменится. Но останется только то, в чем есть часть от Вечного. Это не умрет никогда.
И ни Запад, ни Америка, ни иные заморские страны не смогут дать нам, а тем более миру, нового движения и жизни. Всегда Россия несла спасение и освобождение народам земли. С севера придет Спасение. Туда надо обратить всем взоры. А нам нужно поверить в себя. Стоять и жить этой верой, что если не мы, то больше никто. Ибо нет такого народа, и нет другой такой земли, где бы был такой народ, который любит правду и страдает за нее. Этим страданием и народ и земля очищаются. А очищенное может очистить и оскверненное, но никак не наоборот.
Русская деревня возродится вместе со всей землей. Это будет не так, как думает меньшинство. И вопреки пессимизму большинства. Вера никогда не зависит от количества людей и их миропонимания. Вере нужно только одно – чтоб она возгорелась и жила в сердцах верующих и верных. А эта вера способна дать начало и жизнь и пустыне выжженной, и камню. Завтрашний день и будущее русской земли зависит от веры сегодня. И если мы уже сейчас пишем об этом, то она есть. Важно только возродить ее в тех сердцах, которые ее потеряли.