Что такое демографическая революция какие причины и социальные последствия
Что такое демографическая революция? Каковы её причины и социальные последствия?
Демографическая революция – резкий скачок в росте численности населения, вызванный снижением смертности и повышением рождаемости.
В основе происходящих изменений лежало активное влияние на развитие общества процессов модернизации. Промышленная революция поставила экономику на новый уровень и дала людям новые жизненные шансы. Постепенно разрушались сословные и правовые препятствия для вступления в брак людей разного сословного и экономического положения. Изменения в сознании заставили иначе относиться к детям, уделять им больше внимания и заботы. Меньший урон наносили войны. Особую роль сыграла медицина. Благодаря успехам санитарии и личной гигиены к концу XIX в. значительно сократилась смертность от инфекционных болезней. Особенное значение имело снижение детской смертности. Наконец, увеличению численности населения способствовало и улучшение питания людей. Главным достижением в результате произошедших изменений явилось резкое снижение смертности.
Демографическая революция увеличила пространственную мобильность людей, вызвала такое явление как пауперизм, т.е. катастрофическая массовая бедность. Важным последствием стала урбанизация, т.е. рост городов.
Свежие записи
Нуклеиновые кислоты — функции РНК и ДНК
Глицерин — применение, побочные эффекты и свойства
Что такое демографическая революция какие причины и социальные последствия
Демографическая история изучена несравненно хуже, чем, скажем, история экономическая. Это объясняется как тем, что важность ее изучения осознана лишь в самое последнее время, так и трудностью изучения демографического прошлого, которое не оставило почти никаких материальных следов. Все же усилиями демографов примерно с начала XX века накоплено довольно большое количество фактов, которые позволяют хотя бы в самом общем виде представить себе схему демографического развития на протяжении всей истории человеческого общества. Согласно этой эскизной, весьма слабо разработанной схеме, демографическое развитие человечества предстает в виде медленной эволюции с двумя «перерывами постепенности», с двумя скачками, двумя демографическими революциями.
Первая демографическая революция и обусловленный ею рост населения были не только следствием развития производительных сил, но и сами составляли один из важных элементов этого развития, одну из составных частей того материально-технического переворота, который завершился становлением классового общества, пришедшего на смену первобытнообщинному строю, экономические условия существования которого претерпели существенные изменения.
Тип воспроизводства населения, установившийся в результате первой демографической революции, оставался затем неизменным на протяжении тысячелетий. Разумеется, показатели режима воспроизводства испытывали значительные колебания, зависящие от различных внешних условий, от пертурбационных факторов экономического и социального характера, причем сами эти колебания были неотъемлемой чертой примитивного типа воспроизводства. Этот длительный эволюционный период демографического развития человечества был прерван новой демографической революцией, начавшейся в конце XVIII века в Западной Европе. Ниже мы сосредоточим свое внимание на этой второй демографической революции. Именно эту демографическую революцию мы и будем иметь в виду в дальнейшем, даже в тех случаях, когда для краткости слово «вторая» будет опущено.
Вторая демографическая революция была подготовлена теми же историческими событиями, что и промышленная революция XVIII-XIX веков и началась одновременно с ней. И исторически и логически первым актом демографической революции явилось преодоление традиционного уровня смертности.
Помимо экономических последствий, о которых говорилось выше, снижение смертности имеет и весьма важные непосредственно демографические последствия. Они заключаются в том, что благодаря снижению смертности все большее число рождающихся детей стало доживать до возраста родителей, в результате чего каждое предшествующее поколение стало замещаться последующим с большим численным превышением и рост населения стал все более и более ускоряться. В «демографическом бытии» людей произошли коренные изменения, и впервые в истории появилась возможность сознательного ограничения рождаемости в значительных масштабах, что отнюдь не ставило под угрозу само продолжение человеческого рода.
Необходимость снижения рождаемости была осознана на уровне семьи, и это снижение было осуществлено без всякого понуждения извне, что вытекало из самой природы семьи.
Увеличение числа выживающих детей стало противоречить устремлениям буржуазного общества, потому что оно угрожало целостности накопленных состояний, в частности же грозило дроблением мелкой земельной собственности и потому особенно ощущалось крестьянством в тех странах, где существовала частная собственность на землю.
Этот этап развития оказывается, однако, преходящим. Развитие производительных сил постепенно начинает предъявлять такие требования к качеству рабочей силы, которые уже не могут быть удовлетворены при применении детского труда. Более того, подготовка взрослых рабочих уже не может осуществляться прежними способами. Для того, чтобы рабочие смогли функционировать в качестве важнейшего элемента современных производительных сил, должны были измениться все условия их воспроизводства как работников, что, в свою очередь, потребовало изменений в условиях жизни рабочего класса. Эти изменения охватывают различные стороны жизни как отдельного человека, так и семьи, распространяются на весь образ жизни людей, на условия их труда, быта и использования досуга, на уровень их образования и культуры, строй потребностей, круг интересов, формы общения, на их классовое и гражданское сознание.
Создавшуюся коллизию семья осознает как необходимость отказа от прежней высокой рождаемости. Такой отказ позволяет ей продолжать выполнять свои социальные функции, но в то же время отнюдь не означает прекращения выполнения функций демографических, не нарушает интересов продолжения рода. Отказавшись от многодетности, семья не становится бездетной. Благодаря снижению смертности рождение 2-3 детей на семью с точки зрения воспроизводства населения равнозначно рождению 5-7 детей до начала демографической революции. Число выживающих детей остается примерно таким же, что и раньше, но вследствие отсутствия демографических катаклизмов типа страшных эпидемий и голодных моров средневековья расширенное воспроизводство населения обеспечивается надежнее, чем когда-либо в прошлом.
Выше мы уже говорили о прямом влиянии снижения смертности на развитие производства, однако его последствия не ограничиваются лишь непосредственным воздействием на производительные силы, они гораздо шире. Снижение смертности было одним из ярчайших проявлений победы человеческого разума над слепыми силами природы. Оно сыграло огромную роль в преодолении психологии пассивности и покорности, свойственной средневековому человеку, мистицизма и предопределенности; без него было бы немыслимо формирование нового мировоззрения и нового мироощущения, революционной активности, свободомыслия и оптимизма трудящихся масс.
Замена старого типа воспроизводства новым не может произойти сразу, она совершается постепенно на протяжении жизни нескольких поколений людей. Поэтому с началом демографической революции население вступает в более или менее длительный период, во время которого наблюдаются промежуточные, переходные характеристики воспроизводства населения, сочетающие в себе признаки старого и нового типов демографического воспроизводства,- период демографического перехода. Демографический переход включает две основные фазы: фазу снижения смертности и фазу снижения рождаемости. Для того, чтобы демографическая революция совершилась, должны произойти оба эти снижения, и в этом смысле демографическая революция происходит везде одинаково. Но скорость каждого из этих снижений, их взаимодействие между собой, последовательность их распространения на различные слои общества зависят от ряда конкретно-исторических факторов, в том числе, как будет показано ниже, во многом определяются социальным строем. Поэтому демографический переход в разных исторических условиях может протекать (и протекает) по-разному, причем конкретные особенности демографического перехода в той или иной стране имеют важное самостоятельное значение.
В большинстве случаев вторая фаза перехода (снижение рождаемости) начинается спустя более или менее длительное время после начала его первой фазы (снижения смертности). В течение же этого времени снижающейся смертности соответствует неизменно высокая рождаемость, в результате чего происходит ускорение роста численности населения. Это ускорение продолжается до тех пор, пока не начинается вторая фаза перехода, после чего ускорение роста населения прекращается, и по мере того как снижение рождаемости «догоняет» снижение смертности (а иногда даже и обгоняет его), рост населения замедляется, возвращаясь примерно к тем темпам, которые наблюдались до начала демографической революции.
Таким образом, в процессе демографического перехода население переживает, как правило, период небывало быстрого роста, так что численность его менее чем за столетие может вырасти гораздо больше, чем за всю его предшествующую историю. Такое огромное увеличение численности населения за короткий период времени получило название «демографического взрыва». Мощность такого «взрыва» зависит от конкретной ситуации, в которой осуществляется демографический переход.
Исторический опыт позволяет выделить три типичные схемы демографического перехода. Первый тип можно проиллюстрировать примером Франции, где (почти исключительный случай) обе фазы перехода начались практически одновременно, снижение смертности и рождаемости шло почти параллельно, в силу чего Франция не знала «демографического взрыва».
Наконец, третий тип демографического перехода характерен для развивающихся стран в наше время. Смертность в этих странах снижается очень быстро и во многих из них сейчас она значительно ниже, чем где бы то ни было в XIX веке; вторая же фаза перехода в лучшем случае только-только начинается, да и то, видимо, далеко не везде. Поэтому превышение рождаемости над смертностью достигает огромных размеров, а мощность «демографического взрыва» намного превосходит все известное до сих пор.
«Демографический взрыв», стало быть, не есть следствие демографической революции как таковой (на примере Франции мы видели, что эта революция может осуществляться и без «демографического взрыва»), а вытекает из определенного характера демографического перехода, из его специфики, тесно связанной с экономическими и социальными условиями тех стран, в которых он совершается. Но, в конечном счете, «демографический взрыв» порожден все-таки демографической революцией, поэтому оценка последствий «демографического взрыва» должна быть включена в оценку значения демографической революции в целом.
Нет сомнения, что эти ближайшие последствия демографической революции очень важны. Человечество уже сейчас столкнулось со сложными экономическими, экологическими и другими проблемами, которые приобретают большую остроту главным образом в тех районах мира, где бедность и экономическая отсталость задерживают вступление во вторую фазу демографического перехода, что, в свою очередь, тормозит социально-экономические преобразования в этих районах. Озабоченность мирового общественного мнения наблюдающимися и возможными в близком будущем последствиями «демографического взрыва» имеет серьезные основания, и глубоко неверно сводить ее, как это иногда делается, лишь к новому рецидиву мальтузианства.
Но современный «демографический взрыв» не идет ни в какое сравнение с тем, что происходило в Европе в прошлом столетии. Демографическая масса сама является экономическим и экологическим фактором так же, как и плотность населения. Огромное увеличение людских ресурсов на нашей планете может сыграть роль одного из главных материальных условий нового переворота в области производства, нового скачка в развитии человеческой цивилизации, во всяком случае, не меньшую, чем та, которую сыграл в истории человечества рост населения в эпоху неолита.
Мы видели, что демографическая революция, как по своему содержанию, так и в смысле последовательности ее этапов, теснейшим образом связана с развитием производительных сил, и когда последнее достигает определенного уровня, она не может не произойти. Поэтому совершенно естественно, что, начавшись в конце XVIII века в наиболее развитых капиталистических странах того времени, демографическая революция на протяжении XIX века распространялась на все новые и новые страны, становившиеся на путь капиталистического развития. В XX веке она очень интенсивно протекает в социалистических странах, а с середины XX века охватила и развивающиеся страны, превратившись таким образом во всемирное явление.
Однако если материальные предпосылки демографической революции, связанные с развитием производительных сил, могут быть примерно одинаковыми в странах с различным общественным строем, то социальные условия, в которых она совершается, глубоко отличны, что вносит существенные различия в сам ход демографической революции. В каких конкретных формах, с какой скоростью, в какой социальной атмосфере протекает эта революция и какое влияние оказывает она на общее социально-экономическое развитие, как она рефлектируется сознанием, в огромной мере зависит от общественного строя.
Не случайно стремительное распространение внутрисемейного регулирования рождаемости, которое приводит к неизбежному крушению искусственно созданных или поддерживавшихся, но давно уже не оправданных объективными условиями институтов, традиций и т.п., воспринимается индивидуалистическим мелкобуржуазным сознанием как крушение всех нравственных устоев общества и ведет к деградации буржуазной семьи, крайностям «сексуальной революции» и т.п.
В специфических условиях происходит демографическая революция в развивающихся странах. Поскольку эти страны в той или иной мере приобщены к техническим и культурным достижениям экономически развитых стран и сами постепенно включаются в общее движение по пути научного и технического прогресса, демографическая революция не могла не распространиться и на них.
С другой стороны, надо отметить, что замедление в развитии демографической революции само в известной мере тормозит социально-экономические преобразования не только потому, что ускоряющийся рост населения создает дополнительные экономические трудности, но и потому, что традиционный демографический уклад служит одним из краеугольных камней тех отживших экономических и социальных форм, без разрушения которых невозможно полное преодоление вековой и тысячелетней отсталости.
Переход к социализму коренным образом изменяет условия протекания демографической революции, о чем свидетельствует опыт нашей страны. Демографическая революция в СССР началась еще в конце прошлого века, когда было зафиксировано довольно быстрое и повсеместное снижение смертности. Однако в условиях капитализма, отягощенного к тому же огромным количеством феодальных пережитков, втягивание основной массы рабочего и крестьянского населения в первую фазу демографического перехода происходило чрезвычайно медленно. Накануне Великой Октябрьской социалистической революции существовали огромные различия в уровне смертности разных общественных групп. Устранение социального неравенства в СССР и быстрый рост социалистической экономики создали основу для быстрого и всеобщего снижения смертности. Быстро развивающаяся экономика обеспечила растущее население необходимыми условиями производства и средствами существования.
Из сказанного, разумеется, не следует, что при социализме нет никаких демографических проблем, в том числе и проблем, связанных с осуществлением демографической революции. Кроме того, могут существовать демографические проблемы, связанные не с демографической революцией, а с необходимостью поддержания наилучшего, с точки зрения общества, режима воспроизводства населения в рамках современного типа воспроизводства, который устанавливается в результате демографической революции, потому что формирующийся стихийно режим воспроизводства населения может быть далек от оптимального. Но подобные проблемы в социалистическом обществе решаются на социально непротиворечивой основе, причем успешность и быстрота их решения во многом зависят от того, насколько глубоко познаны объективные закономерности демографического развития и насколько полно они учтены при разработке и реализации планов и программ социально-экономического развития. Отсюда необходимость внимательного изучения демографических проблем вообще и проблем демографической революции, которая составляет главное содержание современного этапа демографического развития в частности.
Научно-
образовательный
портал IQ
Революция на пенсии
Пожилые люди в развитых странах стали жить дольше, что почти полностью обеспечивает общий рост продолжительности жизни. Массовое долголетие уже так сильно изменило жизнь общества и экономику, что можно говорить о новом демографическом переходе, убеждены исследователи Стэнфордского университета. С опорой на их статью, опубликованную в журнале ВШЭ «Демографическое обозрение», IQ.HSE рассказывает о старении населения и других последствиях демографических переходов.
Революция размножения
Демографический переход (или демографическая революция) — это радикальные изменения смертности и рождаемости в мире.
Как отмечают исследователи, «вся прежняя история человечества прошла в условиях высокой смертности, ответом на которую и была высокая рождаемость, без нее люди не могли бы выжить». Иными словами, существует баланс двух процессов. Поэтому, когда смертность уменьшилась, вслед за ней упала и рождаемость.
«Начавшись в Европе в XIX веке, во второй половине ХХ века демографический переход стал быстро распространяться и постепенно охватил весь мир», — поясняет демограф Анатолий Вишневский. Большинство стран перешли от равновесия высокой смертности и высокой рождаемости к равновесию низкой смертности и низкой же рождаемости.
Рождаемость неуклонно сокращалась и в развивающихся странах. За последние 20 лет общее число рождений в Китае и Тунисе снизилось на 31%, в Иране — на 33%, в Марокко — на 19%, подсчитали эксперты.
Не случайно демографы называют переход движением от «диссипативной» системы к «экономизирующей». Дело в том, что демографическая революция изменила репродуктивную стратегию вида Homo sapiens. Затратная r-стратегия — производство огромного, но быстро гибнущего потомства — сменилась экономичной K-стратегией, когда потомство невелико, но жизнеспособно, что и поддерживает популяцию.
Дивиденды перехода
Снижение смертности означает продление жизни, рост живой популяции. В этом смысле демографический переход — абсолютное завоевание для общества. Но он принес еще и дополнительные бонусы, социально-экономические.
Когда смертность снизилась, а рождаемость — еще нет, большинством в странах победившей демографической революции стали молодые рабочие силы, подчеркивают авторы статьи Карен Эгглстон и Виктор Фукс. Эта относительная молодость населения привела к росту доходов в развитых странах и получила название «демографический дивиденд».
В исследованиях установлена двусторонняя положительная связь между продолжительностью жизни и ВВП на душу населения за многолетний период — с 1820 по 2001 год для стран Организации экономического сотрудничества и развития.
Снижение рождаемости помогло поднять уровень жизни во многих странах за счет того, что привело на рынок труда женщин. Они стали тратить на вынашивание и уход за маленькими детьми не 70% своей взрослой жизни, а впятеро меньше — лишь 14%. У них появилась возможность работать.
Одновременно росла производительность труда.
А вместе с ней — вложения в образование и здоровье людей.
70 лет эпидемиологической революции
После Второй мировой войны совершила скачок медицина. Был установлен «контроль над большинством инфекционных заболеваний». Произошел эпидемиологический переход — болезни (пневмония, грипп, туберкулез и пр.) вкупе с недоеданием уже не уносили столько жизней.
Этот процесс наряду с накоплением знаний о грамотном уходе за детьми и улучшением питания позволил существенно снизить детскую смертность.
Снизилась и смертность людей трудоспособных возрастов. Да и сама модель смертности изменилась: люди стали чаще умирать в старости, от возрастных болезней: сердечно-сосудистых, рака и пр.
Во многих странах во второй половине ХХ века увеличился средний возраст смерти от всех распространенных причин (болезней системы кровообращения, органов дыхания, органов пищеварения и пр.).
Россияне тоже стали жить дольше — с 2003 года смертность ежегодно снижалась. Причем часто от тех же факторов, которые вызвали ее рост на рубеже XX–XXI веков. Это болезни сердца, сосудов и внешние причины: убийства, самоубийства, отравления алкоголем и ДТП. Случаев смерти от этих причин стало меньше.
Период с начала нулевых стал в России самым длительным для роста продолжительности жизни, начиная с 1965 года. В 2018 году ожидаемая продолжительность жизни (ОПЖ) в стране превысила 72 года.
Мир в преклонных летах
В то же время массовое долголетие в развитых странах влияет на возрастную структуру населения. Оно стало стареть.
Еще совсем недавно население мира было очень молодым. В 1970 году его медианный возраст составлял 21,5 года, а примерно половина жителей Земли были еще моложе. Однако развитые страны уже начали стареть, и медианный возраст там к 1970 году повысился до 30,6 года.
«С тех пор старение населения мира сильно продвинулось, в 2015 году медианный возраст жителя Земли был уже почти таким же, как населения развитых стран в 1970», — отмечают эксперты. А к концу XXI века медианный возраст населения всей планеты, по прогнозам, превысит 40 лет.
Это ведет к серьезным социальным последствиям. По словам исследователей, развитые страны, пионеры демографического перехода, «уже пожинают его плоды: быстро стареют, много тратят на пенсии». Это большой вызов для системы здравоохранения, подчеркивают Эгглстон и Фукс.
От доходов к тратам
И прогресс, и издержки — так можно охарактеризовать «сухой остаток» демографического перехода.
Этот процесс стал частью модернизации общества — наряду с повышением уровня жизни и массовизацией образования, урбанизацией, эмансипацией, а также становлением общества потребления.
Пока шел демографический переход, а экономика могла создавать много новых рабочих мест в ответ на растущий спрос, образовалось окно возможностей для экономического подъема.
Это мощное влияние демографии на экономику видно на примере стран, которые относительно недавно совершили резкий скачок в развитии. Это «азиатские тигры» (Южная Корея, Сингапур, Гонконг и Тайвань), а также Иран и Бразилия. Молодая структура их населения способствовала росту производительности труда.
Но для развитых стран период «демографических дивидендов» заканчивается. С конца 1950-х по начало 1980-х численность когорт новорожденных падала, что означало впоследствии сокращение населения в трудоспособных и репродуктивных возрастах. Между тем, нагрузка экономики пожилыми людьми не уменьшалась, а, напротив, росла.
Эти выводы Эгглстон и Фукс сделали на данных по США и 16 другим развитым странам за период с 1900 по 2007 годы. Выбраны Австралия, Бельгия, Канада, Дания, Великобритания (Англия и Уэльс), Финляндия, Франция, Исландия, Италия, Нидерланды, Норвегия, Испания и другие страны, имеющие непрерывные ряды данных о смертности. Исследователи рассмотрели ожидаемую продолжительность жизни при рождении (ОПЖ) и в возрасте 65 лет, а также вклад снижения смертности в возрастах 65+ в увеличение ОПЖ. Для США рассчитаны ожидаемое число лет трудовой деятельности для каждой возрастной когорты, что позволяет понять, как изменения в смертности отражаются на труде.
Революция пенсионеров, или Переход к долголетию
Сейчас развитые страны переживают демографический переход нового типа, убеждены исследователи из Стэнфорда. Впервые в истории человечества подъем ОПЖ обеспечивают самые пожилые люди.
«В начале ХХ века в США и других развитых странах продолжительность жизни росла за счет снижения смертности в дорабочих и рабочих возрастах, — пишут эксперты. — Менее 20% прироста приходилось на возраст старше 65 лет». Сейчас около 80% увеличения ОПЖ (76% в США и 78% в 16 остальных странах) приходится на преклонные возраста. И эта доля будет повышаться.
А вот еще красноречивые цифры: доля доживающих до 65 лет в XX веке увеличились в США более чем вдвое — с 40,9 % до 83,3 % — с 1900 по 2009 годы. Остальные богатые страны совершили скачок с с 42% до 87,8 %.
По сути, новый демографический переход — «переход в долголетие» (the longevity transition), как назвали его Эгглстон и Фукс, — означает рост численности пенсионеров. А они во многом зависят от трансфертов (платежей, услуг и товаров) со стороны работающих людей.
Новая демографическая революция, по мысли исследователей, может нарушить экономический баланс между производством и потреблением, что означает долгосрочные вызовы для государственной политики.
Авторы предлагают такой ответ: нужны рост производительности труда и увеличение сбережений у населения. По-видимому, не избежать и повышения пенсионного возраста. Гораздо более однозначная мера — совершенствование медпомощи пожилым.
Жить и долго, и здорово
Здоровье может по-разному влиять на долголетие, а значит, и последствия перехода в этом смысле разные. Болезни могут сконцентрироваться в самых поздних возрастах. Но, с другой стороны, поскольку достижения медицины часто адресованы пациентам с очень слабым здоровьем, это может привести к тому, что пожилые люди будут жить хотя и долго, но в состоянии болезни.
В то же время, по данным исследований, снижение смертности часто коррелирует с положительной самооценкой здоровья. Это показывают и российские данные. В стране с нулевых росла и продолжительность жизни, и рифмующаяся с ней ожидаемая продолжительность здоровой жизни (ОПЗЖ).
Расчет второй опирается на самооценку здоровья (характеристики варьируются: от «очень хорошего» — до «очень плохого»). ОПЗЖ предполагает среднее количество лет (с 20-летнего возраста), прожитых при удовлетворительной или высокой оценке своего здоровья.
По данным демографов, разрыв России с Европой (в объединенной модели для 15 развитых стран) сократился и в продолжительности жизни, и в ОПЗЖ. Так, разница в длительности здоровой жизни между ЕС15 и Россией с 2006 года уменьшилась у мужчин с 16,2 до 13,4 лет, а у женщин — 12,2 до 9,7 лет.
В другом исследовании подсчитано, что промежуток времени после сорока лет, в течение которого человек доволен своим здоровьем, увеличился для российских мужчин с 20,7 лет в 2005 году до 24,4 лет в 2012 году. А для женщин — с 25,3 до 28,5 лет за тот же период.
Труда меньше, самореализации — больше
Исходя из улучшения самочувствия людей «серебряного возраста», можно было бы предположить, что их занятость подрастет. Но более высокие доходы и приличное здоровье поднимают спрос на досуг. Люди стараются меньше работать во второй половине жизни, больше отдыхать и уделять время хобби.
Фактически доля трудовой жизни в общей продолжительности жизни в развитых странах снижается.
Эта ситуация может объясняться и другими факторами. По мнению исследователей, «сокращение селективного эффекта смертности может увеличить долю населения, менее востребованного на рынке труда (из-за недостаточной выносливости, амбиций, образования), и таким образом уменьшить долю занятого населения в отдельных возрастных группах».
Новый баланс времени работы и жизни
Изменение ожидаемой продолжительности трудовой деятельности включает два фактора: изменение сроков дожития до определенного возраста (то есть снижение смертности) и занятости.
В начале ХХ века выросла ожидаемая продолжительность трудовой деятельности — число лет рабочей жизни. Для американских мужчин, например, длительность трудовой жизни между 1900-м и 1950-м годом выросла на треть: с 30 лет до 40. На этой отметке — 40 лет — она стабилизировалась. Но так как жизнь становится все длиннее, то доля трудовой деятельности в ней продолжает уменьшаться. Причем с начала ХХI века — у обоих полов.
Так, отношение «ожидаемой длительности трудовой жизни к ОПЖ уменьшилось для американских мужчин с 62,6% в 1900 году до 51,6% в 2007 году». Для женщин цифры за тот же период выглядят иначе: 12,7% и 41,5% — они стали массово выходить на работу со второй половины ХХ века. Но если рассмотреть «женский» график более пристально, то в нем с 2000 года по 2007-й можно увидеть снижение на с 43,2% до 41,5%.
Демографический переход в развивающихся странах
Демография и уровень доходов на душу населения, как уже говорилось, связаны. Развивающиеся страны находятся на ранней стадии демографической революции.
С 1990-го по 2010-й доля лет, прожитых после 65, в процентах к общему увеличению продолжительности жизни, составила чуть больше трети во Вьетнаме и Бразилии и меньше четверти — в Бангладеш. Похожая ситуация наблюдалась в богатых странах сто лет назад.
Улучшение здоровья и увеличение ожидаемой продолжительности жизни могут способствовать повышению уровня жизни бедных слоев населения во всем мире, отмечают эксперты ВОЗ. Рост дожития повлияет на продолжительность трудовой жизни. Так, в 1980 году только 70% индонезийских мужчин доживали до 45 лет. К 2007 году — уже 90%, а продолжительность рабочей жизни выросла за эти годы на 10 лет. Сейчас он — 43,7 года, или 64,5% ожидаемого срока жизни в 2007 году.
В Индии за последние два десятилетия прирост числа лет, прожитых после 65-ти, как доля от роста ОПЖ составил четверть. Для Китая — больше половины (52%) у мужчин и 41% у женщин за 1990-2010 годы.
Азиатские лидеры
В Китае демографические изменения оказались одними из самых результативных и помогли повысить уровень здоровья жителей.
Рост ОПЖ в Китае с 35-40 лет в 1949 году до 65,5 года в 1980 стал самым стремительным устойчивым ростом, известным в мировой истории (эксперты объясняют это улучшением питания, развитием здравоохранения и распространением образования).
Рост численности трудоспособного населения содействовал беспрецедентному экономическому росту Китая. По оценкам исследователей, с 1982 по 2000 год с демографическим дивидендом было связано около 15% роста производительности труда в расчете на душу населения. По сути, демографический бонус способствовал восточноазиатскому экономическому чуду.
Причем смертность снижается в стране высокими темпами. ОПЖ выросла между 1990 и 2010 годами с 69,9 до 76,8 года для женщин и с 66,9 года до 72,5 года для мужчин.
Но лидером нового демографического перехода остается Япония. Там с 1950 по 1970 год только 13,1% прироста ожидаемой продолжительности жизни мужчин приходилось на возраста старше 65 лет; для женщин этот показатель составлял 17,3%. В течение 1990-2009 годов Япония добилась совсем других цифр: доля прироста ОПЖ для людей 65+ достигла 72,7% у мужчин и 87% у женщин.
Солидарность поколений
В новых реалиях важно понять, каковы будут экономические взаимоотношения людей рабочих возрастов и пожилых.
Авторы одного из исследований собрали данные о доходах разных поколений, включая стоимость активов и социальные выплаты. Выяснилось, что в развивающихся странах поток трансфертов (денежной и другой помощи) идет вниз — от старших возрастов к младшим. А в богатых странах во время новой демографической революции межпоколенческие трансферты стали восходящими (от младших к старшим).
«Связь с переходом в долголетие очевидна, — пишут Эгглстон и Фукс. — Для 13 стран, которые присутствуют и в нашем, и в их [авторов цитируемого исследования] анализе, существует сильная отрицательная корреляция (-0,89) между долей роста продолжительности жизни за последние 20 лет, реализованной в возрастах старше 65 лет, и разницей между средним возрастом получения дохода и средним возрастом потребления».
То есть чем больше рост продолжительности жизни обеспечен пожилыми людьми, тем вероятнее деньги и услуги пойдут уже от младших поколений к старшим.
Похожая закономерность обнаружена и для более широкой группы из 107 стран. В большинстве стран, не входящих в ОЭСР, снижение демографической нагрузки детьми (за счет падения рождаемости) будет компенсировано ростом демографической нагрузки пожилыми.
Но в половине стран эта тенденция будет проявляться медленно.
Ревизия пенсионных систем
Взрослые люди обычно всегда производили больше товаров, чем потребляли, и тем самым обеспечивали и своих детей. При условии сохранения такой модели и роста количества трудовых лет можно было бы ожидать, что увеличение доли людей серебряного возраста могло бы снять ограничения с социального бюджета. Но «общества придумали выход на пенсию». А в нынешних обстоятельствах с этим придется маневрировать.
Несомненно, пенсионные выплаты — важное гуманитарное завоевание. Это ответ на многие экономические и социальные изменения. Среди них, например, переход от самозанятости (на фермах, малых предприятиях и пр.) к наемному труду, быстрый технологический апгрейд, ведущий к устареванию человеческого капитала, увеличение дохода, которое стимулирует спрос на отдых, и обеспокоенность общества по поводу трудоустройства молодых кадров.
Но факт есть факт: увеличение продолжительности жизни на пенсии не согласуется с продолжающимся ростом доходов на душу населения, если нет значительного увеличения сбережений, инвестиций и производительности труда.
«Как это ни парадоксально, но то же самое явление, что привело к росту ВВП на душу населения, — рост продолжительности жизни, может привести к снижению ВВП на душу населения», — подчеркивают Эгглстон и Фукс.
Как быть с революцией
Увеличение пенсионного возраста, произошедшее в США и Франции, — вынужденная и двойственная мера. И, вероятно, не очень эффективная. Системы социального обеспечения в богатых странах, по мнению исследователей, скорее, способствуют более раннему выходу на пенсию. Между 1965 и 2005 годом корреляция между изменениями в ОПЖ и изменением пенсионного возраста оказалась отрицательной.
Как бы то ни было, государственная политика, по мнению исследователей, «должна поощрять большую занятость пожилых людей, устраняя трудности, с которыми сталкиваются работодатели при найме работников старшего возраста».
Другие эксперты добавляют, что люди «не могут рассчитывать на финансирование своей пенсии в течение 20-25 лет, имея лишь 35-летний стаж работы». Это «просто не работает — ни в Греции, ни в США». В итоге придется повышать пенсионный возраст.
Но одного только увеличения занятости пожилых недостаточно. Нужно повышать производительность труда — с акцентом на образование и наращивание человеческого капитала с юности. Стоит стимулировать накопление личных сбережений до пенсии.
Необходимо и больше инвестировать в борьбу с болезнями. Об этом говорят и российские эксперты. Одной из главных задач здравоохранения должно стать увеличение продолжительности здоровой жизни — сохранения людьми нормальных жизненных функций.
«Новый демографический переход требует политически трудных решений, если общество хочет сохранить положительную взаимосвязь между ростом продолжительности жизни и ростом благосостояния», — заключают Эгглстон и Фукс.
Комментирует Сергей Тимонин, заместитель заведующего Международной лабораторией исследований населения и здоровья НИУ ВШЭ
Заголовок статьи американских экономистов весьма амбициозен – «новый демографических переход». По сути же речь идет о переходе в долголетии, который заключается в закономерном оттеснении возраста смерти к наиболее старшим возрастам, а значит – в минимизации вероятности умереть в молодых и трудоспособных возрастах.
Вокруг классической теории демографического перехода появилось достаточно много «теорий-надстроек», которые дают как теоретическое осмысление будущего низкой рождаемости («второй демографический переход») и роли миграции в формировании состава населения некоторых стран («третий демографический переход») в постпереходный период, так и теоретические рамки, призванные систематизировать этапность в изменении смертности и продолжительности жизни («эпидемиологический переход», «санитарный переход» (health transition), «переход в долголетии» (longevity transition/revolution)).
Применительно к неблагоприятным тенденциям в смертности в России (увеличению) в 1970-2000-х годах говорят даже об «обратном эпидемиологическом переходе».
Переход в долголетии, о котором говорят американские экономисты, имеет очень важное значение для экономики труда – вклад ожидаемой продолжительности трудовой деятельности в ожидаемую продолжительность всей жизни начинает снижаться.
Но можно ли говорить о «новом демографическом переходе» в России и об исчерпании ресурсов снижения смертности в трудоспособных возрастах для удлинения ожидаемой продолжительности трудовой деятельности? Очевидно, что нет. Суммарно за последние 60 лет (1960-2017 годы) ожидаемая продолжительность жизни при рождении в России выросла на 4 и 5,5 лет у мужчин и женщин соответственно. Вклад снижения смертности в возрастах старше 60 лет в этот прирост составил около 10% у мужчин и 30% у женщин. Все так же избыточная смертность в средних возрастах является главной причиной отставания России, особенно ее мужской части, по продолжительности жизни от развитых стран Запада. Поэтому применительно к России, несмотря на положительные тенденции последних 15 лет, все еще стоит говорить о затянувшейся «второй эпидемиологической революции» – медленной и не всегда продуктивной борьбе с неинфекционными и внешними причинами смерти.
IQ
Виктор Фукс, профессор Департаментов экономики и исследований здоровья населения и политики здравоохранения Стэнфордского университета