Для чего меня создал бог
Православная Жизнь
Зная все это наперед, не жестокостью ли с Его стороны было создавать этот мир?
Вопрос читателя:
Я верю в Бога, но не могу принять ту христианскую аксиому, что Бог есть Любовь. Ведь если Бог всеведущ, то, принимая решение о сотворении мира, Он изначально предвидел, сколько горя и страданий ожидает человечество в его истории, сколько будет пролито крови и слез. Но, самое главное, Он предвидел, что миллионы людей не спасутся, погубят свои души и по смерти пойдут в муку вечную. Зная все это наперед, не жестокостью ли с Его стороны было создавать этот мир? И, в частности, как Бог всеблагой может давать жизнь человеку, о будущей духовной гибели которого Он знает заранее? Пожалуйста, ответьте, для меня это очень важно.
Отвечает Александр Ткаченко:
Именно такими и видел своих богов языческий мир. И неважно, о какой именно культуре или историческом периоде идет речь. Отношение языческих богов к людям всегда и везде мыслилось вполне определенным: или – беспощадная справедливость, от которой не уйти никому из рожденных, или – безразличие на грани невменяемости.
И финикийский Ваал, в раскаленную статую которого ежедневно бросали десятки новорожденных младенцев; и греческие небожители, резвящиеся на Олимпе каждый на свой манер; и индуистский Брахман, который сотворил мир и благополучно уснул, оставив его без присмотра, – все они вполне соответствовали печальной картине мира, над которым стоят такие боги. Правда, человеку вряд ли становилось легче от этого соответствия. Но тут, по крайней мере, все было понятно: мир жесток, потому что жесток бог, который им управляет.
Эти вопросы вполне актуальны и сегодня, поскольку с евангельских времен боли и горя в мире, к сожалению, вряд ли стало меньше. Но для того, чтобы ответить на них, необходимо сначала разобраться: а что же это такое, собственно – страдание, и станет ли человечество счастливее, если утратит способность его испытывать?
Счетчик Гейгера
Наверное, каждой хозяйке знаком запах газа от ненароком залитой кухонной плиты. Пахнет он настолько неприятно, что даже самому неосведомленному в вопросах техники безопасности человеку становится ясно — помещение необходимо срочно проветрить. Но не все знают, что природный газ сам по себе не имеет никакого запаха. И та вонь, которую мы время от времени чувствуем у себя на кухне — результат творческих усилий специалистов-химиков, разработавших вещество с мерзким запахом — одорант. Его добавляют в сетевой газ как раз для того, чтобы любой человек по запаху сразу смог обнаружить утечку. Одорант плохо пахнет, но без него ничем не пахнущий газ мог бы натворить много бед. Точно так же и страдание было бы неверно рассматривать как — зло.
Оно лишь реакция нашего естества на зло, некий сигнал опасности, кричащий: «Человек, осторожно! Ты оказался в сфере действия разрушительного процесса, берегись!». И не так уж важно от чего именно мы страдаем: можно наступить на гвоздь, мучиться угрызениями совести, болеть с похмелья… Внешние причины страдания могут быть самыми различными, но суть их всегда одна и та же — к человеку прикоснулось зло, которое стремится его уничтожить. Это зло незаметно, оно действует исподтишка. И, если бы страдание не предупреждало нас о его приближении, мы бы давно уже погибли от заражения крови, алкогольного отравления или от последствий тех греховных поступков, на которые наша совесть перестала бы реагировать душевной болью. Чтобы лучше понять соотношение зла и страдания, можно вспомнить аварию на Чернобыльской АЭС. Ликвидируя ее последствия, люди столкнулись со смертельной опасностью, которую человеческая природа не может опознать, потому что проникающая радиация убивает без боли. У нас в теле просто нет органов или рецепторов, которые реагировали бы на повышенный радиационный фон.
Подобно счетчику Гейгера, наша способность к страданию помогает нам почувствовать приближение зла, которое невозможно обнаружить иным способом. Страдание не зло, это – протест против зла, это вспышка боли в месте прикосновения зла к добру.
Но сколько тогда в мире зла, если он буквально переполнен страданием! Что же такое это самое зло, заставляющее людей страдать, откуда оно взялось, и почему Бог не уничтожит его сразу и навсегда, если Он – добр и всемогущ?
Свободу Буратино!
«Если Бог всемогущ, может ли Он создать такой тяжелый камень, что и сам его не подымет?» — до революции этой каверзной загадкой ставили в тупик неотесанных новичков шкодливые семинаристы. Если не может сотворить, значит — не всемогущ; если сотворит, но не подымет, все равно — не всемогущ. При всем своем кажущемся легкомыслии эта головоломка содержит в себе очень серьезную философскую проблему: может ли в принципе творение быть неподвластным Творцу? Возможно ли, чтобы всемогущий Бог создал нечто, над чем не будет обладать абсолютной властью? Способен ли Он ограничить собственное всемогущество?
Вопросы очень серьезные, но в православном вероучении на них имеется совершенно ясный ответ. Святитель Филарет Московский про загадку о камне сказал: «Бог не только может создать такой камень, но — уже создал его. Камень этот — человек». Церковь учит, что Бог сотворил человека для его участия в блаженстве бытия. Весь мир был устроен так, что существование людей в этом мире наполняло их жизнь радостью и весельем, а главной радостью бытия для человека была любовь к нему Бога. Но ответить на любовь может лишь тот, кто свободен в своем выборе.
И Бог дал человеку эту удивительную возможность – любить или не любить своего Создателя. Так, в огромном сотворенном Им мире, который полностью подчинялся своему Творцу, вдруг появилась территория, над которой Он не имел власти. Это было сердце человека, которое только он сам мог наполнить любовью к Богу. Но так же свободно мог и отказаться от этой любви.
Вот на этой-то, неподвластной Богу территории и рождается зло как результат свободы, неверно употребленной человеком. Зло не имеет сущности, потому что оно не сотворено Богом. Тьма — это всего лишь отсутствие света, а холод — отсутствие тепла. Так и зло — не отдельная категория бытия, противостоящая добру, а просто — отсутствие добра там, куда человек не позволил войти Богу. Поэтому силой уничтожить зло невозможно, как невозможно стереть с земли тень. Зло — это мрак, который живет в сердцах людей, не желающих впустить в себя свет Божией любви. Но если бы Бог насильно изгнал этот мрак из человеческой души, то люди перестали бы быть людьми и превратились бы в зомби, в автоматы, жестко запрограммированные на добро и послушание Богу. И ни о какой любви тогда уже не могло бы быть речи, потому что роботы не могут любить. Святитель Григорий Богослов говорит: «Спасение для желающих, а не для насилуемых». А вот слова Симеона Нового Богослова по тому же поводу: «Никто никогда не стал добрым по принуждению».
В этом смысле проблему человеческой свободы очень хорошо освещает всем известная сказка о деревянном человеке Буратино. Он не послушал папу Карло, проигнорировал наставления мудрого сверчка, прокутил в театре куртку и азбуку, купленные ему отцом на последние деньги, связался с мелкими уголовниками. В результате — получил кучу неприятностей, много страдал, и не погиб в болоте лишь потому, что был абсолютно деревянным. Почему страдал Буратино? Потому что «ушел в тень», пренебрежительно отвергнув любовь всех, кому он был дорог. Но был ли папа Карло виноват в его страданиях? Давайте разберемся.
Предположим, что папа Карло, выстругав из полена Буратино, решил лишить своего любимца самой возможности развлекаться предосудительным образом. И гвоздями приколотил Буратино к полу. Он очень любил его, купил ему самую лучшую азбуку и самую красивую бумажную курточку, кормил его самыми вкусными луковицами и… Нет, пожалуй, хватит. Что-то очень уж мрачная сказочка получается. Такое благополучие пострашнее любого Карабаса-Барабаса. Да и папа Карло здесь выглядит как-то сомнительно.
Лучше уж оставить традиционную версию сказки, которая совершенно очевидно напоминает евангельскую притчу о блудном сыне. Обе эти истории помогают понять важнейший смысл страданий человека, соприкоснувшегося со злом: страдая, люди приходят в себя.
«Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою…» (Лк. 15, 17-18).
Дым большой нелюбви
Андрей Макаревич в одной из своих песен нашел очень точное с православной точки зрения определение человеческой истории — «Эпоха большой нелюбви». Люди, в сердцах которых не было любви к своему Создателю, оказались неспособны любить и друг друга. Более того, они не смогли с любовью относиться и к прекрасному миру, который Бог дал им в удел. Всё зло мира, все страдания человечества на протяжении всей его истории — это лишь отражение нашей нелюбви к Богу, друг к другу, и к миру вокруг нас.
Обижать, обворовывать, мучить и убивать можно только тех, кого не любишь. В этом корень всех людских страданий и бед. Даже природные катаклизмы зачастую являются следствием нравственной деградации человека. Мы не можем с точностью отследить эту зависимость во всех случаях, но иногда она вполне очевидна.
Когда летом вся Москва бывает затянута едким дымом от горящих торфяников, нужно знать, что у этого стихийного бедствия есть конкретные авторы. В годы первых пятилеток советской власти правительством было принято решение осушить Каширские торфяные болота, чтобы создать огромный ресурс топлива для Каширской электростанции, работавшей тогда на торфе. Делалось это под девизом: «Мы не должны ждать милостей от природы, взять их у нее — вот наша задача!» Болота осушили, электростанция давно уже работает на угле и мазуте. А вот торф осушенных болот каждый год горит из-за небрежности туристов и местных жителей, посаженных на эту пороховую бочку борцами с природой, не желавшими ждать от нее милости. В результате — страдают все москвичи. Но не Бог виноват в этом, а человеческая нелюбовь к Богу и Его творению.
Два пути
Но, может быть, Господь слишком уж развязал человеку руки? Может быть, некоторых «буратино», таких, как Гитлер или Чикатило, все же стоило бы прибить к полу и лишить возможности реализовывать свою свободу полюбившимися им способами? Увы, тогда пришлось бы каждого из нас заковывать в наручники еще в младенческом возрасте. Потому что нет и не было на земле человека, который хоть однажды не причинил бы боли другим людям. Но кто, кроме Бога, может определить меру зла, скажем так — «допустимую» для того, или иного человека? Мы возмущаемся жестокостью злодеев, представших перед судом. А сколько злодеев еще не пойманы, сколько вокруг нас людей, с виду вполне нормальных, но в душе которых тлеет тьма злых замыслов… Наконец, сколько в нас самих всякой мерзости, сколько мелких или больших гадостей мы совершили, или, что гораздо страшнее — можем совершить из-за того, что не любим Бога и ближнего…
Но Господь не спешит останавливать человека на его путанных житейских дорогах. Он ждет нашего покаяния, ждет, когда каждый из нас просто не сможет без отвращения смотреть на следы зла в своей душе. У Шекспира Гамлет «…повернул глаза зрачками в душу, а там, повсюду — пятна черноты». Увидав эту греховную черноту в своем сердце, человек, опять же, свободен в выборе своего отношения к увиденному. Он может ужаснуться и сказать: «Господи, неужели это — я? Какой кошмар! Но я не желаю быть таким, я хочу измениться. Боже, приди и помоги мне!»
Бог терпеливо ожидает этого приглашения от каждого из нас. Удивительное дело: всемогущий Бог смиренно просит разрешения войти в наше запятнанное грязью сердце, чтобы не нарушить нашей свободы: «Вот, стою у двери и стучу; если кто, услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною» (Откр. 3, 20). И если эта встреча человека с Богом состоялась, начинается их совместная работа по восстановлению всех разрушений, которые зло произвело в человеческом естестве. Это — путь покаяния.
Однако свобода выбора предполагает также и другой путь. Черные пятна видны только на светлом фоне, но если вся душа станет черной, пятна перестанут бросаться в глаза. Поэтому, увидав в себе зло, человек может полностью подчинится ему, утешая себя мыслью о том, будто это и не зло вовсе. И тогда окажется, что обиженные были сами виноваты, пострадавшие — заслужили свои страдания, а целые народы будут записаны в «недочеловеки», с которыми можно делать все, что только придет в больную голову. До такого почерневшего сердца уже не достучаться… Но что же после смерти происходит с душой, изуродованной злом до такой степени?
Роковой перевертыш
Церковь говорит, что не покаявшийся грешник спасения не наследует и идет в муку вечную. Тут очень важно понимать, что спасение – не подарок Деда Мороза, не путевка в привилегированный дом отдыха и не выигрыш в лотерею. Это – единение духа человеческого с Духом Божиим, взаимопроникновение Творца и сотворенного им человека, вселение Бога в наши сердца как следствие взаимной любви.
Но сможет ли после смерти полюбить Бога тот, кто всю жизнь Его ненавидел?
Страдание — результат соприкосновения зла с добром. Но если сама душа стала злой, любое прикосновение добра будет для нее мучительным. В этом чудовищном перевертыше естества грешника — причина его страданий. После его смерти Бог, конечно же, не лишает его Своей любви. Но вся беда в том, что почерневшая, пропитанная злом душа воспринимает любовь Божию как мучение. Преподобный Исаак Сирин говорит об этом так: «Говорю же, что мучимые в геенне поражаются бичом любви! И как горько и жестоко это мучение любви! Ибо ощутившие, что погрешили они против любви, терпят мучение большее всякого приводящего в страх мучения; печаль, поражающая сердце за грех против любви, страшнее всякого возможного наказания».
Чем можно помочь тому, для кого источником страдания является любовь Божия? Вот действительно неразрешимая загадка. Но противопоставлять любовь Бога и вечные мучения грешников, по меньшей мере, некорректно. Грешник может мучиться вечно, потому что Бог вечно будет любить его. И никакого противоречия здесь нет. Есть другой вопрос, более интересный и важный. Церковь учит, что Бог каждому человеку в его жизни попускает ровно столько страданий, сколько тот способен вынести. Иными словами, страдания используются Богом как горькое, но необходимое и строго дозированное лекарство. Но что же происходит со страдающими от любви Божией после смерти? Преподобный Исаак Сирин говорит: «Бог — не мститель за зло, но исправитель зла. Первое свойственно злым людям, второе свойственно отцу».
Надежда и свобода
Христос говорит о нераскаянных грешниках: «И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46). Здесь очень важно понимать, что вечность — не синоним бесконечности. Между этими двумя понятиями существует принципиальное отличие. Бесконечность мучений подразумевает неограниченный во времени процесс. Вечность, же — отсутствие самого времени вообще. Вечные мучения — это мучения, происходящие в вечности, а не во времени, но это совсем не означает невозможности их окончания. Категории «прошлое-настоящее-будущее» или «начало-окончание» к вечности вообще применить нельзя, поскольку все это — характеристики временных процессов. Григорий Богослов говорил об этом так: «Вечность есть протяжение, непрестанно протекающее не во времени. А время — мера солнечного движения». Нам, живущим во времени, трудно представить, что это такое, у нас отсутствует опыт такого вневременного бытия, нет даже понятий и слов для описания вечности. Но мы имеем грозное предупреждение Христа о том, что в вечности любовь Божия окажется мучением для тех, кто сознательно отвергал эту любовь в своей временной жизни.
Бог вечно любит человека, а человек свободен вечно отвергать эту любовь, воспринимать ее как мучение, в котором окажется повинен только он сам. Логически тут все сходится. Но Бог есть Любовь. А любовь – выше логики. И это не аксиома, а результат личного опыта живого общения с Богом многих и многих поколений христиан. Некоторые из них, подобно преп. Исааку Сирину, были переполнены этой Божией любовью настолько, что верили – такая любовь преодолеет все преграды, ведь для Бога нет ничего невозможного, и Он способен спасти, в конце концов, всех.
Это не догматическое учение Церкви, но это выражение надежды христиан на то, что, вопреки всякой справедливости, логике и законам природы каждый человек, сколь бы он ни был пропащий, получит возможность спасения по милости Всеблагого Бога. Однако каждый человек свободен и отвергнуть это спасение. А адские муки, даже если они (как это полагали Исаак Сирин и святитель Григорий Нисский), будут иметь конец, не перестанут от этого быть муками. Когда болят зубы, человек теряет чувство времени, ему кажется, что эта боль была с ним вечно и никогда не кончится. Что же говорить тогда о геенне, про которую преподобный Исаак Сирин сказал: «Остережемся в душах наших и поймем, что хотя геенна и подлежит ограничению, весьма страшен вкус пребывания в ней, и за пределами нашего познания — степень страдания в ней».
Бог уготовал нам вечную радость, а не вечные мучения. Но великий дар свободы требует от человека предельно ответственного обращения с ним. Потому что только над нашим сердцем не властен всемогущий Господь. И если мы не наполним его любовью к Богу, там обязательно появится зло, рождающее страдание.
Для чего Бог создал человека?
Приблизительное время чтения: 6 мин.
Вопрос читателя:
Чем дольше живу, тем больше вопросов. Зачем Бог создал человека?Смысл какой? Ну проживёт человек 100 лет. Потом умрёт. Умрут его дети со временем, внуки, правнуки и т.д. Есть ли загробная жизнь, никем не доказано. Человек живет физической жизнью.
Читала Библию, Новый Завет возникло очень много вопросов. Ходила в церковь. Из 20 вопросов священник ответил кое-как на два, и то не прямо, а вокруг да около.
Я пыталась просчитать, откуда такое количество людей на планете. Пусть Адам и Ева прожили 1000 лет. Родили они 1000 детей. Каждый из них родил еще по тысяче. Ну не получается ни арифметическая, ни геометрическая, ни тригонометрическая прогрессия по производству людей. Тем более надо учитывать, что и в то время умирали, погибали в результате воин.
И ещё. Сначала Бог создал твердь, насадил красивыми деревьями, травой, создал животных. Последними создал Адама и Еву.Ева соблазнила Адама (женщина всегда виновата), Бог изгнал их из рая и сделал смертными. Но животные при чем? Они не совершали греха, почему они смертны? Значит, так задумано было изначала. Почему было не поставить херувима с огненным мечом охранять дерево? И дело совсем ни в том, что тем самым Бог дал им свободу и доверие. Уходя из дома, родители говорят своим очень послушным детям: «Спички не берите, газ не включайте». И хотя они знают, что дети не ослушаются, они всё равно перекрывают газ и убирают спички. Сейчас древо охраняет херувим с огненным мечом, от кого?
Отвечает протоиерей Андрей Ефанов:
Божие на Вас Благословение! Дорогая Валентина, вопросов у Вас много, и это правильно. Сразу найти ответы на все не получится, потому что ответы не такие простые, и расширять и углублять их нужно всю жизнь. То, что священник не смог ответить, может быть, говорит о том, что вопросы слишком фундаментальные. Например, попросят Вас два человека объяснить, как взять сложный интеграл. И с одним Вы в два счета договоритесь, потому что он студент-математик и база у него есть, и Вам только уточнить кое-что нужно будет, чтобы он понял, а второй будет или студент-переводчик, или школьник, или человек, который окончил медицинский колледж. И с каждым из них нужно будет сперва и школьную программу по математике вспомнить, и дополнительный объем знаний пройти, чтобы перейти к сложному интегралу. И с кем-то это быстро пойдет, а кто-то долго будет осваивать программу, понимаете? Так что просто спокойно относитесь к поиску ответов.
По поводу половых отношений у нас тоже есть текст. То, как все происходит сейчас, во многом (Вы можете прочитать по ссылке как раз) результат того, что человек отошел от Бога. Обязательности в этих отношениях никакой нет, есть монахи, которые живут без этого. А вот брак, союз любви – это соединение двух личностей, потому что любовь – это союз, соединение, при котором личности создают единое целое, каждая оставаясь при этом сама собой. Могу предположить, что телесное соединение таково именно как часть этого всецелого чуда единства двоих, которые любят друг друга. Как Вы понимаете, цель брака – это единство в любви, бытие на двоих (а не только быт), и половое соитие – это часть, грань и составляющая этого единства, но не 100%.
По поводу последнего вопроса приведу толкования. Вот как объяснял этот момент иерей Даниил Сысоев: «Адам сошел с высот Едема и сидя у затворенных врат сада каялся во грехе своем. Но чтобы потомки его, в противобожной гордыне не захотели силой захватить запретное для них бессмертие, Бог поставил охранять путь к древу жизни одного из высших ангелов-Херувима, и вокруг рая стал обращаться пламень меча (букв.) как некая огненная стена (возможно воспоминание именно о ней сохранилось в сказках рассказывающих о путешествии за тридевять земель за волшебным плодом)».
А вот так пишет преподобный Ефрем Сирин: «По изгнании прародителей из рая Бог, как написано, на восточной стороне рая сладости пристави Херувима и острие меча обращаемаго, хранити путь древа жизни. Оплот рая имел жизнь, потому что мог вращаться сам собой, чтобы охранять путь к древу жизни от того, кто мог пожелать его плода и дерзнул бы его сорвать. Но острие меча поразило бы того смертного, который пришел восхитить бессмертную жизнь.».
Зачем Бог меня сотворил? И в чем смысл создания Вселенной?
Приблизительное время чтения: 14 мин.
В наше время многие верят, что во Вселенной нет ни смысла, ни цели — только механическая работа бездумных природных сил, которые слепо привели нас в бытие и так же слепо уничтожат. Но христианская вера говорит о другом — во Вселенной разворачивается предвечный замысел любящего Создателя, направленный к нашей вечной жизни и вечной радости. Мы попробуем обозначить его основные этапы.
Творение
Вселенная, в которой мы живем, непредставимо огромна. Мы пользуемся разными единицами для измерения расстояний — в нашей квартире они измеряются метрами, в производственном помещении — десятками метров, в городе — километрами. Когда мы выходим за пределы нашей планеты, мерить километрами становится неудобно. Расстояние до Луны (среднее, потому что она обращается по эллиптической орбите) составляет 384400 километров; до Солнца — 149 600 000 километров. Поэтому астрономы за единицу измерения дальности приняли световой год. Это — расстояние, которое луч света — самое быстрое, что нам известно, — двигаясь со скоростью примерно триста тысяч километров в секунду, покрывает за год. До Солнца — восемь с половиной световых минут. До ближайшей к нам звезды (Альфы Центавра) — примерно четыре световых года. Размеры известной нам Вселенной составляют, насколько ученые могут подсчитать, десятки миллиардов световых лет.
В галактике — звездном скоплении, — к которой принадлежит наше Солнце, — несколько сот миллиардов звезд. Общее число галактик оценивается примерно в двести миллиардов. Древний псалмопевец говорит с благоговейным изумлением: Когда взираю я на небеса Твои — дело Твоих перстов, на луну и звезды, которые Ты поставил, то что [есть] человек, что Ты помнишь его, и сын человеческий, что Ты посещаешь его? (Пс 8:4, 5). У нас еще больше оснований изумляться, чем у него, потому что мы разделяем его веру в то, что всё существующее — все эти бесчисленные звезды и галактики, всё, что мы видим и всё, что недоступно нашему взору, — создано Богом.
Мы, люди, созданы по образу Божию и наделены способностью к творчеству; мы примерно понимаем, что значит «творить». Писатель творит роман, художник — картину, композитор — симфонию. В каком-то отношении их творчество похоже на творчество Бога. Они вызывают к бытию то, чего не было раньше; их творения существуют только благодаря их воле и замыслу. Но есть и принципиальные отличия. Автор пишет на языке, который возник задолго до него; художник использует цвета и краски, которых он не создавал; композитор располагает в новом порядке звуки, которые не он придумал. Бог творит из ничего — Он не приводит в порядок какой-то уже существующий материал; абсолютно всё существующее в мироздании — время и пространство, цвета и звуки, мотыльки и архангелы — призвано в бытие из ничего Его творческой волей.
Роман или картина не исчезнут, если авторы про них забудут; материя холста и красок — как и книжных страниц — существует независимо от них. Но Вселенная каждое мгновение своего существования нуждается в Боге, и именно Он поддерживает в бытии каждый ее атом.
У людей бывают разные причины, чтобы творить, и нередко они просто пытаются восполнить какие-то свои нужды. Приобрести внимание других людей, социальный статус, просто заработать себе на хлеб. Это не обязательно плохо — многие изумительные шедевры были созданы потому, что художникам надо было кормить свои семьи. Однако даже в человеческом творчестве присутствует радость созидания как такового.
Бог творит не по необходимости — у Него нет нужд, которые Он искал бы восполнить. Святая Троица — Отец, Сын и Святой Дух — изначально обладает всей полнотой бытия, жизни, радости и любви.
Творение есть абсолютно свободный, ничем не вынужденный акт щедрости. Бог пожелал — при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости (Иов 38:7) — разделить благо бытия с другими — с ангелами, людьми, мирозданием в целом.
Он терпеливо выращивал этот огромный сад — кварки, элементарные частицы, молекулы, минералы, затем растения и животных, — чтобы в него вошел тот, кто должен возделывать и хранить его, — человек, созданный по образу Божию.
Таинственное существо, принадлежащее к двум мирам — к миру материальному и миру духовному.
Люди глубоко укоренены в этом материальном мире, но у них есть нечто радикально иноприродное — бессмертная душа. Человек занимает совершенно особенное, центральное положение в творении Божием, объединяя и скрепляя собой эти два мира.
Но этим особенное положение человека в созданной Богом Вселенной не исчерпывается. Неживая материя неизменно повинуется законам, установленным Создателем; растения следуют своей генетической программе, животные — инстинкту. Человеку дано нечто гораздо большее — способность видеть себя со стороны, сказать «я», свобода — способность быть подлинным автором своих действий, способность к переживанию красоты и смысла, добра и правды, способность и стремление к познанию мира, и самое главное — способность вступить в доверительные, личные отношения с его Создателем, сказать Ему: «Ты, Господи!».
Все сотворенное по-своему отражает славу Божию, принимая благоволение Божие и питаясь Его благодатью; человек создан, чтобы отразить ее совершенно особым образом — не только принять Любовь Божию, но и вернуть Ему свою. Каждый мужчина и каждая женщина созданы, чтобы сделать это по-своему, и все вместе — чтобы познать и возлюбить Бога и возрадоваться Ему (и друг другу) вовеки. Мироздание приведено в бытие, чтобы быть домом и садом для вечной и бесконечно счастливой любви людей, ангелов и всех творений, семьи, глава которой — Бог.
Падение
Счастье в человеческой семье требует некоторых очевидных условий. Во-первых, люди должны согласиться быть счастливыми. Никого нельзя сделать счастливым в отношениях с другими помимо его (или ее) воли. Никто не может дать семейного счастья женщине, которая просто не хочет вступать в брак — каким бы идеальным ни был ее жених. Во-вторых, счастье предполагает личный рост — мы меняемся, делаемся другими, чтобы вместить это счастье. А растем мы, принимая решения, проявляя свою свободу; мы выбираем между верностью и изменой, заботой о других и капризным эгоизмом, доверием Богу или отказом Ему доверять.
Мы не станем честными и верными, пока у нас не будет возможности проявить честность (а значит, иметь возможность украсть — и не сделать этого) или верность (а значит, иметь возможность совершить предательство — и отказаться его совершать). Нельзя быть верным Государю, который ничего Вам и не доверял. Мы вырастаем в людей, способных к счастью — даже временному, тем более вечному — когда на каждом повороте добровольно избираем путь, который ведет к нему.
Но поскольку мы обладаем подлинной свободой и сами являемся авторами своих решений, мы можем выбрать и ложный путь. Мы можем выбрать несчастье. И наши прародители сделали именно это. И мы продолжаем это делать сейчас. Всё наше бытие несет на себе печать катастрофы космических масштабов, которую Церковь называет грехопадением. Именно эта катастрофа является причиной всего зла — всей боли, горя, потерянности и отчаяния нашего мира. Грех — не просто плохой поступок или совокупность плохих поступков; это глубокая порча самой человеческой природы, которая проявляет себя в конкретных актах зла, как, например, алкоголизм проявляет себя в конкретных актах выпивки. Иногда веру в испорченность человека и мира находят «мрачной». На самом деле, она полна светлой надежды — мы полагаем, что нынешнее состояние мира и нас самих ненормально, что мы созданы для чего-то намного лучшего, что в основании реальности лежит Божия любовь, создавшая нас для безграничного счастья, а несчастья, переживаемые людьми сейчас, есть проявление глубоко недолжного состояния мира. И мы верим в то, что это состояние будет исправлено.
Искупление
Искупление — очень обширное и многозначное понятие. Мы говорим, что кто-то искупил свою вину, когда он сделал — или претерпел — что-то, что позволяет исправить последствия его поступков и восстановить его отношения с людьми. Например, преступник отбыл положенное ему наказание, дурной человек исправился и приложил усилия к тому, чтобы загладить причиненное им зло, тот, кто нанес материальный ущерб, полностью за него расплатился. Но в искуплении, когда в него вмешивается Бог, появляется и другая сторона— оно не просто нейтрализует последствия совершенного зла, оно превращает их в почву, на которой растет какое-то новое добро. Один из примеров мы можем найти в Библии: это история Иосифа, которого братья из зависти продали в рабство вЕ гипет, где он после ряда событий занял высокое положение при дворе фараона и, благодаря свой вере и предусмотрительности, спас множество жизней, в том числе— своих братьев. Как говорит он своим братьям: «вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро, чтобы сделать то, что теперь есть: сохранить жизнь великому числу людей (Быт 50:20).
Я знаю человека, который был героиновым наркоманом — он причинял великий вред себе и тяжкое горе своим родным. Он шел обычным в таких случаях путем: от редкого употребления ко все более частому, от меньших доз — к большим, от относительного житейского благополучия — к полному разорению и конфликтам с законом. Настал, однако, момент, когда он понял, что умрет, и очень скоро. Тогда он возопил к Богу о спасении и обратился за помощью — духовной и медицинской — в преодолении своего порока. Сейчас он уже давно не употребляет наркотики и работает в организации, которая оказывает помощь наркоманам. Его собственный страшный опыт дает ему возможность помогать другим людям, которые находятся в том же положении. Зло, которое он совершил в своей жизни, было не просто прощено и забыто после того как он покаялся и обратился к Богу, — опыт его преодоления оказался фундаментом для добра, которое иначе он не мог бы совершить. Бог одерживает победу над злом не тем, что совершенно не дает ему происходить (это значило бы лишить тварный мир самостоятельности, а людей — свободного произволения), а тем, что прекращает зло, а его последствия обращает в добро.
Бог трудится над искуплением падшего мира — многими, часто неизвестными нам и таинственными путями. Но центральные события истории спасения нам хорошо известны — они произошли около двух тысяч лет назад на Ближнем Востоке, в Палестине.
Им предшествует долгая подготовка — Бог избирает Себе народ, древний Израиль, общину верующих, которой Он открывается как единый и единственный Бог, Творец всего сущего. Он долго ведет этот народ и терпеливо учит его отвергать ложных языческих богов и хранить верность только Ему. Он также обещает через пророков приход Спасителя, который избавит людей от зла и греха и положит начало мессианской эре — эре восстановленной близости между людьми и Богом, эре мира и гармонии. Обо всем этом очень подробно повествует часть Библии, которую мы называем Ветхим Заветом; а Новый Завет начинается с события, ради которого все это совершалось. Вера ветхозаветного народа Божия достигает своей вершины в Деве по имени Мария, Той, которую, по Ее пророчеству, ублажат, то есть благословят и прославят, все поколения, потому что она станет Матерью Господа.
Через Нее сам Бог входит в сотворенный Им мир Человеком по имени Иисус из Назарета. Он становится эмбрионом, младенцем, ребенком, юношей, мужчиной. Бог-Сын становится Сыном Человеческим, человеком, во всем подобным нам, кроме греха. Он входит в нашу историю изнутри, как один из нас, чтобы — как говорит Он сам — послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мк 10:45). Мы не можем искупить себя, загладить свои грехи, восстановить наши отношения с Богом — это делает сам Бог в лице Иисуса Христа. Праведность проявляется в испытаниях; предельная праведность — перед лицом предельного зла. Любовь Божия сражалась за нас — и победила — когда мы возненавидели ее и распяли. Как говорит апостол, — Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим 5:6–8).
Величайший ужас и трагедия — предательство и убийство Сына Божия — оборачивается величайшим торжеством — Его воскресением.
Царство
Царство Божие обычно понимается либо как место, куда спасенные отправляются после смерти, либо как полностью преображенное состояние мироздания, которое водворится после того, как весь этот мир переживет Суд Божий и окончательное разделение спасенных и погибших. То и другое не совсем верно. В притчах Господь описывает реальность Царства как посюстороннюю и уже присутствующую в мире.
Его присутствие описывается не как внезапная перемена, а как постепенный, долгий, даже незаметный для посторонних процесс роста — в притче о плевелах речь идет о том, как «взошла зелень и показался плод», в притче о горчичном семени — о том, как из маленького семени растет большое дерево, в притче о закваске — о том, как закваска постепенно меняет всё тесто.
Для тех, кто не хочет его видеть, Царство остается «неприметным», как говорит Господь: Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть (Лк 17:20,21). Царство — это реальность, уже присутствующая в мире, которая со времени прихода Господа долгое время (дерево не растет за одну ночь) растет и развивается. Царство (возможно, было бы лучше перевести как «царствование») — это Церковь, реальность, в которой Христос царствует в жизни своих верных. В этом отношении Царство уже пришло с Воплощением, Проповедью, Смертью, Воскресением, Вознесением Спасителя и Сошествием Святого Духа.
Мы решаем — здесь и теперь — хотим мы сделаться подданными Царства или нет, принять совершенное Христом Искупление или нет. Бог обратил наркоманский опыт моего знакомого ко благу, когда он покаялся и обратился к Богу — и, если бы он отказался это сделать, он бы погиб. Христос может обратить самые горькие, страшные и даже позорные моменты нашей жизни ко благу — если мы предадим нашу жизнь Ему; Он может сделать нас подданными Своего Царства, если мы только Его примем.
В благочестивой семье, где все любят друг друга, в церковной общине, где люди трудятся над созиданием подлинного братства, мы уже видим острова Царства, оно уже проступает через реалии падшего мира.
В начале ХХ века были богословы, которые полагали, что Царство постепенно и плавно утвердится в жизни человечества по мере того, как евангельская закваска изменит нравы сначала в развитых христианских странах, потом и во всем мире. Такой взгляд был, с одной стороны, слишком пессимистичным, с другой — слишком оптимистичным. Человеколюбивое общество, отмеченное мягкими и кроткими нравами — это очень хорошо, но Бог уготовал нам нечто неизмеримо большее. Евангелие много содействует улучшению нравов, но возвещает оно — вечную жизнь. С другой стороны, ужасы ХХ века показали реальность сил зла и греха в мире и поставили под вопрос наивную веру в неотвратимый постепенный прогресс. Да, в 1911 году любой, кто рассказал бы о событиях последующего полувека, показался бы мрачным, гротескным фантазером, если не безумцем. Но мы знаем, что последовало за этим — кровавые войны, революции, утверждение неслыханных в истории идеологических тираний, массовые преследования и геноцид.
Поэтому гораздо разумнее держаться того, что прямо возвещается в Писании и Предании — Царство сделается явным и утвердится над всею землею, но только после ряда катастрофических событий, когда силы зла и противления предпримут последнюю — и, даже, как покажется на какое-то время, успешную — попытку утвердить свою власть над миром, и, главное, над умами и сердцами людей.
Эти силы найдут себе главу в лице всемирного диктатора, который будет претендовать не только на политическую власть, но и на религиозное поклонение — того, кого святой апостол Павел называет «человеком греха» и «сыном погибели», а апостол Иоанн — Антихристом. Его правление, однако, продолжится недолго — Господь Иисус положит ему конец, когда вернется во славе, чтобы судить живых и мертвых и преобразить всё лицо мира.
Жизнь будущего века
Наши глубочайшие надежды осуществятся, наша жажда будет утолена, все творение будет исцелено. Мы увидим, как слава и радость спасенного мира будет больше, чем слава и радость первозданного.
Спасенное человечество будет вечно жить в доме своего Отца и с любовью возделывать Его сад. Мы не можем описать это в подробностях — наш язык неизбежно спотыкается при попытке говорить о реальности будущего века, но иногда Бог дает нам предчувствовать это; иногда нам помогает в этом красота природы или доброта людей, или творения великих композиторов и художников. Жизнь христианина — это жизнь в надежде и ожидании; мы знаем, что Божий замысел совершится, что любые скорби временны, а радость — вечна, и мы уже узнаем отблески этой радости в нашей душе.