Что такое внешняя красота человека
LiveInternetLiveInternet
—Поиск по дневнику
—Подписка по e-mail
—Постоянные читатели
—Статистика
В чём истинная красота человека
Внешняя красота и внутренняя красота. Внешняя красота – это привлекательное лицо, хорошая фигура. Внутренняя красота – это душевная красота, а душевная красота – это прежде всего человеколюбие, высокая нравственность, душевность, искренность, желание понимать других людей и помогать им.
Часто бывает, что в одном человеке внешняя и внутрнняя красота не сливаются в единое целое. Именно поэтому людям свойственно ошибаться и принимать внешнюю красоту за внутреннюю. Недаром говорят : «Встречают по одёжке. » Понять характер человека очень сложно. Именно поэтому существует истинна и ложная красота. Слово « истинная» образовано от существительного истина, то есть то, что принято всеми. Истинная красота – это внутренняя красота. Бывает, что человек не очень привлекателен внешне, а с ним приятно общаться, быть рядом, чувствовать его хорошую энергетику, доброту. Конечно, хорошо, когда человек хорош собой как внешне, так и внутренне, такое сочетание просто идеально, но, к сожалению, встречается не так часто.
Я думаю, что истинная красота человека – это внутренняя красота, его душа, горячее, отзывчатое, доброе сердце. Ведь если один человек готов сделать для другого всё, отдать самое дорогое, отозваться на любую просьбу, помочь в любых ситуациях, не думая о благодарности, то это и есть красивый человек, которому даже внешняя непривлекательность не помешает творить добро. Я за душевность, справедливость и истинную красоту человека. Таких людей должно быть очень много, тогда и мир изменится в другую, хорошую сторону, не будет зла, драк, убийств, войн.
Говорят ведь, что красота спасёт мир, и я согласен с этим утверждением.
«Прекрасны телом и душой»: почему мы связываем внешнюю красоту с внутренними качествами личности и что такое калокагатия
Сколько ни убеждайте себя и других, что цените духовный мир, а не внешность — человеческая красота всех и всегда привлекает. У этого есть причины, ведь красота в нашей культуре связана с другими хорошими вещами. Единство телесного и духовного воспели еще греки. За долгую историю западной культуры старость, уродство и болезнь сделались символами греха, сказочные принцессы и герои комиксов стали нестерпимо безупречно выглядеть, а стереотипы о связи внешности с личными качествами помогают симпатичным преступникам выкрутиться в суде. Почему так сложилось?
Греческий идеал «прекрасно-доброго»
В Древней Греции идеалы красоты и и морали переплетались очень тесно. В греческой этике существовало понятие «калокагатия», образованное от слов «калос» («прекрасный») и «агафос» («добрый»). Речь идет об особом слиянии этического и эстетического. Это соединение красоты и добра, блага.
Самое ранее упоминание о калокагатии относится к «семи мудрецам» (философам-досократикам VII–VI веков до н. э.) и пифагорейству. Правда, в каком ключе они понимали этот термин, трудно сказать с определенностью, зато у Сократа, Платона и Аристотеля понятие раскрывается более полно.
По мнению греческих философов, нравственность, добродетельность и возвышенность помыслов прекрасны. Калокаготийным сознанием обладают те, кто стремится к постижению мудрости и блага.
Слово «калокагатия» упоминается в диалоге «Пир» в отношении тех замечательных людей, которым предназначены речи Сократа. Это также идеал античного воспитания, задача которого — сформировать добродетельную личность. В понятии есть социальный подтекст, ведь калокаготийный человек воплощает волю общества и служит примером для других, представляя собой идеального жителя полиса.
Речь тут идет о красоте бестелесной души в соответствии с платоновским учением о Благе: чем более возвышенными являются помыслы и устремления, тем человек ближе к абсолютному Благу (ближе всех, конечно, философы).
Однако трактовать калокагатию в сугубо бестелесном смысле было бы неверно. Греки придавали огромное значение физической красоте и культуре тела.
Однако красивое тело для них — это не просто повод восхититься кубиками пресса у юноши в гимнасии. Это показатель того, насколько культурен и высокоразвит человек в целом. Предполагалось, что идеальный субъект должен быть гармонично развитым и целостным, а строгое разделение на «тело» и «душу», отравлявшее жизнь средневековым людям, было грекам чуждо.
«В античной калокагатии совершенно нет ничего отдельно „прекрасного“ и отдельно „доброго“», — пишет философ-антиковед А. Ф. Лосев.
В диалоге Платона «Тимей» высшая добродетель трактуется через соразмерность тела и души: «Между тем все доброе, без сомнения, прекрасно, а прекрасное не может быть чуждо меры. Значит, приходится признать, что и живое существо, долженствующее оказаться прекрасным, соразмерно».
Могучая и великая душа не может «восседать на колеснице слабого и хилого тела», потому то такой человек не будет прекрасным в целом. Так что «Тимей» велит тем, кто занимается, например, математикой, не пренебрегать гимнастикой, а спортсменам советует музыку и философию. Только тогда человек станет не только прекрасным, но и добрым, заключает Платон.
Казалось бы, как математика и спорт вообще связаны с добротой? Математики могут быть просто невыносимыми людьми, а спортсмены способны затевать драки на улицах. Для греков ответ — калокагатия, объединяющая в себе всё хорошее против всего плохого.
А. Ф. Лосев определяет это так: «Возникает бытие, которое есть настолько же душа, насколько и тело. Душа, жизнь, мудрость, знание, ум — всё это стало здесь телом, стало видимым и осязаемым. И, наоборот, тело, вещество, материя, физические стихии, всё это превратилось в жизнь, в дыхание, в смысл, в живой и вечно творящий ум, в мудрость».
Лосев называл калокагатию «кентавром», имея в виду, что такое составное понятие могло существовать только в античной этике. Тем не менее у явления были большие последствия.
«Греховное уродство» и «чистая красота»
Через сочинения античных авторов идея тесной связи красоты и блага проникла в христианское мировоззрение. Правда, в Средние века она приобрела специфический оттенок из-за резкого разделения мира на «горний» и «дольний», и дихотомия красоты и уродства стала более жесткой.
Отцы Церкви и схоласты не забывали напомнить, что всё земное — тленно и преходяще, а настоящая красота бестелесна. Барельефы и фрески со сценами разложения и хороводами скелетов неотступно советовали помнить о смерти. Своеобразная мстительная некрофилия средневековых авторов и художников — это желание запротоколировать разложение, которое ждет тех, кто жил во грехе. Еще один популярный в Средневековье образ — старуха. Некрасивое старение символизировало моральный распад — в противовес юности, обозначающей духовную чистоту.
Уродливым было принято считать всё, что казалось слишком земным, низменным и плотским. Особенно доставалось женщинам, которые противопоставлялись мужчине, олицетворявшему Логос и дух.
Средневековые и ренессансные трактаты и изображения часто содержат то, что Умберто Эко описал как «традицию поругания или посрамления» женщин. Со Средних веков и до эпохи барокко женщин было принято срамить за коварство и желание соблазнять — борьба с собственными сексуальными желаниями выражается в очернении их объекта. Такие тексты должны были отпугнуть юношу, помешав ему впасть в грех.
Одон Клюнийский призывал буквально заглянуть женщинам под кожу, чтобы увидеть, что в теле скрыты только грязь и нечистоты: «Если бы мужчины, обладай они подобно беотийским рысям даром видения внутренней сущности, могли бы видеть то, что скрывается под кожей, один вид женщины вызвал бы у них тошноту, ибо все женские прелести на деле есть не что иное, как кровь, желчь и мокрота».
В «Божественной комедии» Данте появляется сирена, поющая о том, как совращала моряков. Она «гугнива, с культями вместо рук, лицом желта» и источает смрад.
Надо сказать, что у этих идей была и своего рода феминистская критика — правда, в том же поле уравнивания красоты и духовных качеств. Лукреция Маринелла в трактате «О благородстве и совершенстве женщин и недостатках и пороках мужчин» писала, что женщины куда красивее грубых и нескладных мужчин, а значит, обладают превосходством.
Уродливыми считались, кроме того, варвары-язычники. Их телесное несовершенство служило отражением темной души, не принявшей Христа. На картине Босха «Несение креста» только Христос и святая Вероника имеют правильные черты и спокойное выражение лица. Остальная же толпа — сборище отменно отталкивающих персонажей с нарочито искаженными физиономиями. Некоторым из них, чтобы подчеркнуть варварскую природу, Босх добавил еще и пирсинг на лице.
Тициан. «Любовь небесная и Любовь земная» (ок. 1514). Источник
В то же время в европейской культуре хватало и образов, связанных с возвышенной красотой. Однако во всех этих случаях красота идет рука об руку с чистотой помыслов и невинностью. В некоторых случаях восхищение прелестью возлюбленной — это мистический способ соединиться с Богом, и красота тут понимается как отблеск божественного блага. Подобным образом в «Божественной комедии» Данте воспринимает одухотворенную красоту Беатриче.
В куртуазной культуре трубадуров и в рыцарских романах возникает идеал прекрасной дамы. Прекрасна она не только потому, что красива внешне, но и благодаря своему особому, недоступному положению, которое создает вокруг нее чуть ли не ореол святости.
По некоторым версиям, трубадуры испытали на себе влияние катарского учения или арабской мистической поэзии, что и сформировало пренебрежительное отношение ко всему плотскому. Впоследствии, переоткрыв поэзию трубадуров, схожий идеал женщины-ангела создали поэты-романтики. Красота в романтизме — способ вырваться из плена обыденности и получить опыт особого возвышенного состояния души.
В эпоху Возрождения телесность реабилитировали, однако философия всё равно трактовала физическую красоту в тесной связи с красотой духовной. Неоплатоники флорентийской школы, соединяя античные источники и христианские каноны, воспевают божественную, сверхчувственную красоту, которая выражается через земную — как в человеке, так и в природе.
Зримым воплощением этой идеи можно назвать картину Тициана «Любовь небесная и Любовь земная». Женские образы, отсылающие к «двоякой Венере» из комментария Марсилио Фичино на «Пир» Платона, могут трактоваться как два проявления целостной мистической красоты. В отличие от средневековых сюжетов, с плотью тут все в порядке, она не смердит и не покрыта червями, а предстает прекрасной. Это возможно благодаря одухотворенности, которую дарит «любовь небесная».
Античный идеал целостности прекрасного духа и тела, соединяясь с христианской мистикой и получая развитие в философии, искусстве, педагогике (идеал гармоничного воспитания юношества), сформировал образ «идеального человека», сохраняющий гегемонию на протяжении всей европейской истории.
Как красота и уродство меняются местами
Иногда писатели переставляли красоту и некрасивость местами, чтобы ярче выразить идею.
В художественной литературе XIX века встречаются сюжеты, которые нарушают классическую схему прямого соотношения между внешним и внутренним ради драматического и дидактического эффекта.
Дориан Грей у Оскара Уайльда пытался избежать результатов порочного образа жизни. Все удары принимал на себя проклятый портрет, тогда как лицо Дориана оставалось таким же прекрасным, молодым и невинным (в том числе, спасая его от проблем с законом). Однако чистота Дориана — только маска, за которой скрывается безобразный старик, чья отталкивающая внешность отражает нравственное уродство и преступные поступки. Сколько ни прячь его на чердаке, он всё равно никуда не денется, и однажды все увидят, каков изящный светский денди на самом деле.
Нечто похожее случается и с Нана, героиней одноименного романа Эмиля Золя. Беспринципная куртизанка становится причиной несчастья многих людей, относясь к этому с полным равнодушием, и бессистемно сорит деньгами, ни в чем не находя настоящей радости. Нана очень красива — чувственной, грубоватой красотой, описанию которой в романе уделяется много внимания. В финале же она умирает от оспы, превратившей ее лицо в сплошную массу гноящихся волдырей. Так Нана символически разоблачена — не зря на протяжении всего романа Золя подчеркивал контраст между ее привлекательностью и тлетворным влиянием, которое она оказывала на окружающих.
В обоих случаях уродство, символом которого служат старость, болезнь и разложение, скрывается до поры до времени. Мир видит только красивое лицо. Но когда под жизнями героев пора подвести итог, их «истинная сущность» проявляет себя во всей красе — вернее, в вопиющей некрасивости.
Впрочем, изредка в литературе романтизма отталкивающее лицо служит контрастом для чистой души, как в произведениях Виктора Гюго. Горбатый, хромой и почти одноглазый Квазимодо обладает добрым сердцем и, в отличие от злобного Клода Фролло, способен питать нежные и возвышенные чувства. То же можно сказать и об изуродованном компрачикосами Гуинплене — Человеке, который смеется.
С другой стороны, в романах Гюго есть персонажи привлекательные внешне, но уродливые духовно. Красота Феба де Шатопера покоряет Эсмеральду, однако его поступки выдают человека пустого, трусливого и лишенного благородства. Красавица герцогиня Джозиана — особа развращенная и жестокая. Контраст натуры с приятной наружностью служит дополнительным способом показать дурные черты человека и добавляет историям назидательности.
Сказочные архетипы ума–красоты–доброты
Калокаготийные представления выходят далеко за пределы академического мира и высокого искусства, пронизывая массовое сознание. То, насколько глубоко и архетипично отождествление внешнего и внутреннего, доказывает народная культура с ее сказочными персонажами.
Золушка была вся в покойную мать, которая, если верить Шарлю Перро, была «самой красивой и доброй на свете». Каждая из семи фей в «Спящей красавице» преподносит принцессе свой подарок: одна — красоту, вторая — доброе сердце, третья — ум… Словом, принцесса укомплектована всеми добродетелями разом. «Было у одной вдовы две дочери; одна была красивая и работящая, а другая — уродливая и ленивая» — так начинается «Госпожа Метелица» братьев Гримм. Мать больше любит вторую, всячески обижая первую, но в финале справедливость торжествует: хорошая вознаграждена, плохая — наказана.
Собственно, все положительные сказочные героини или изначально прекрасны, добры и умны, или получают какие-то из этих качеств в награду, чтобы набор был полным.
Высокое фэнтези, которое заимствует у сказок и эпоса главные тропы, часто идет по тому же пути. Для Толкиена, как человека с классическим образованием, было логично опираться на античные идеалы, создавая образы эльфов. Они умны, прекрасны и обладают связью со светом верховного божества Эру Илуватара, который озаряет мир подобно платоновскому Благу. Также эльфы хранят жизнь и порядок в Средиземье — покровительствуют природе, где, в духе философии Марсилио Фичино, растворена магия создателя мира.
Михаил Беломлинский, иллюстрация к повести Дж. Р. Р. Толкина «Хоббит, или Туда и обратно» (1976). Источник
Противоположность эльфам — орки, в которых нет решительно ничего хорошего. Они злобные, уродливые и недалекие, а вся их деятельность сводится только к разрушению и осквернению завоеванного. Таким же образом у Платона в «Горгии» калокагатии «достойного человека» противопоставляется «несправедливость, распущенность и безрассудность». Что характерно для монистического мира Толкиена, орки не были созданы такими варварами и негодяями: изначально они были эльфами, светлую природу которых изуродовала темная магия Мелькора.
Прямое продолжение сказочных сюжетов — мультфильмы Disney, как основанные на известных европейских сказках, так и оригинальные.
Классический эпитет для принцессы — прекрасная. К какому бы народу ни принадлежали героини Disney, они неизменно хороши собой и имеют примерно одинаковые пропорции лиц и фигур. Также диснеевские принцессы добры, милы, помогают слабым и созывают песнями лесных зверей. А вот диснеевские злодеи обычно некрасивы и в возрасте.
В 2010 году в Аппалачском государственном университете было проведено исследование: психолог Дорис Баззини проанализировала 21 личностный аспект героев и заключила, что физически привлекательные персонажи Disney демонстрируют более высокий интеллект, меньшую агрессивность и более высокие моральные качества.
Максимально прямо выраженный принцип «что внутри, то и снаружи» характерен и для культуры комиксов, в основу которой легли палп-фикшн и образы древних героев. Персонажи комиксов созданы так, чтобы их облик был максимально говорящим и символичным.
Супермен и Чудо-женщина — это практически прямое выражение античного идеала доброты–ума–красоты. В них прекрасно и правильно всё, начиная от рельефных мускулов и заканчивая добрыми намерениями по спасению людей. Тогда как крючконосый, нескладный и хромой Пингвин коварен и преступен, а у Джокера или Харви Дента (Двуликого) агрессия и безумие буквально написаны на лице.
Рациональное мышление о красоте
Наши заключения о том, как связаны красота и внутреннее содержание, часто подвержены ошибкам мышления. Эффект ореола, или, как его еще называют, гало-эффект, — это проявление аффективной эвристики, когнитивное искажение, благодаря которому общее впечатление об объекте распространяется на восприятие его частных особенностей.
В случае с внешностью человека эффект ореола называется стереотипом физической привлекательности. Внешняя привлекательность будто рассеивается облаком вокруг человека, затрагивая различные проявления и сферы жизни.
Исследовательницы Маргарет Клиффорд и Элайн Хатфилд провели эксперимент с американскими учителями, показывая им фотографии детей для оценки предполагаемых способностей. Выяснилось, что более симпатичного ребенка чаще считают успешным в учебе. Согласно исследованию Карен Дион, к детям, чья внешность считается менее привлекательной, проявляют меньше доброты и такта.
Школой сегрегация по внешности не ограничивается. На работу чаще берут кандидатов с конвенциально привлекательной внешностью (хотя открыто HR-специалисты и руководители утверждают обратное), и зарплата у таких людей выше. Специалист по ИИ и популяризатор науки Элиезер Юдковский обращает внимание на исследования, свидетельствующие, что привлекательные люди чаще получают помощь в сложных ситуациях и имеют преимущества во время судебных процессов, вдвое чаще получая более легкие наказания.
Также присяжные реже признают виновными подсудимых в очках — очки символически соотносятся с интеллигентностью и безобидностью. Для справки: очки в толстой оправе носил, например, маньяк Андрей Чикатило.
Таким образом, из-за когнитивных искажений, связанных с внешностью других людей, мы можем неверно оценить ситуацию. Например, согласиться на невыгодные условия сделки с красивым менеджером, довериться симпатичному шарлатану или поверить, что у привлекательного партнера точно не может быть ЗППП, и халатно отнестись к предохранению.
Мы часто полагаем, что красивые люди обладают желательными для нас качествами. Причем они зависят от доминирующей культуры. Например, в коллективистской Корее с внешней привлекательностью связывают порядочность и альтруизм, потому что именно они ценятся в обществе. Тогда как на Западе с привлекательностью будут соотносить, скорее, талант и личную успешность.
Современное искусство пересмотрело художественное понятие красоты, предлагая вовсе бросить его с корабля современности. Что-то подобное происходит сегодня и с представлениями о телесной красоте: в моду входят модели с нестандартной внешностью, актрисы в возрасте нарушают устоявшиеся представления о том, что красота обязательно равна молодости, а кто-то предлагает сместить с внешности фокус внимания (взять, например, новый формат календаря Pirelli).
Тем не менее нельзя отрицать, что понятие красоты пронизывает всю человеческую культуру. А главное, из-за древнего калокагатийного понимания ее как «добродетели» красота никогда не была «просто красотой». Это понятие всегда существовало в тесной спайке с чем-то большим.
Представление об абсолютности красоты коренится в греческой метафизике, напрямую отсылая к мистической идее всего самого благого. Поэтому мир еще долго будет лихорадить из-за споров о том, что прекрасно, а что нет, и почему это (не) важно.
Однако красота и высокие моральные качества необязательно поставляются в комплекте, к тому же ничто из этого не имеет и прямой связи с интеллектом. Комбинации качеств в живых и противоречивых людях могут быть самыми разнообразными и неоднозначными — как и способы их оценки.
«Вы должны насторожиться, если вам кажется, будто вы можете разделить всех своих знакомых на чистых ангелов и демонов», — пишет Элиезер Юдковски. Конкретизировать то, что нам нравится, и отделять его от того, что нам обоснованно не нравится, не позволяя этим вещам влиять друг на друга, — полезное умение.
В ЧЕМ СОСТОИТ КРАСОТА ЧЕЛОВЕКА?
Внутренняя красота человека или внешняя, что из этого выбрать?
Время меняет нас как физически, так и внутренне, внешность не остается с вами навсегда. В то время как внутренняя красота человека будет длиться вечно. Поверхностная красота не способна произвести сильное впечатление и, стремящиеся во что бы то ни стало получить красивое лицо и идеальное тело с помощью инъекций ботокса и различных чудес пластической хирургии, навряд ли добьются всеобщего почитания.
Но большинство людей предпочтут общение с человеком, который имеет привлекательную внешность, потому что всех нас привлекает красивое. Затем, поняв, что человек представляет собой совсем не то, что вы ожидали, что вы приняли его внешность за суть, вы не будете заблуждаться долго. Копнув глубже, вы обнаружите на месте красоты пустую оболочку. Вы поймете, насколько важно иметь красоту внутри и насколько редким даром наделены люди, которые обладают внутренней красотой человека и внешней одновременно.
Внутренняя красота человека
Внутренняя красота человека исходит естественно и неприхотливо. Возможно, она имеет не самый идеальный вид, но она как бы исходит от человека, когда он улыбается, от его манеры говорить и относиться к другим с добротой и невыразимой нежностью. Вы понимаете, как красив такой человек, и красоту внутреннюю, безусловно, предпочтете внешней красоте. Человек с прекрасной душой, затмевает красивые лица, имеющие за собой пустоту натуры. Таким образом, внутренняя красота человека гораздо важнее, чем поверхностная внешняя красота, и ее мы можем сохранить навсегда до самой смерти.
Внутренняя красота человека: а как же внешность?
Тем не менее, исследования показали, что на собеседовании с работодателем, получают работу чаще те, кого считают привлекательными лица, проводящие это собеседование. Те же исследования выявили, что школьники больше любят привлекательных внешне учителей и считают их умнее и профессиональнее других. Известно, что и маленькие дети позитивно реагируют на привлекательные лица. Даже в Библии, наиболее привлекательные девственницы выходили замуж за богатых королей. Ну, разве можно с этим поспорить?
Получается, что, если мы хотим «политкорректности», то будем снова и снова повторять, что красота внутри нас. Но! Мир жесток и, если вы хотите суровую и голую правду, то она заключается в том, что современное общество часто воспринимает красоту как нечто чисто внешнее, как правильность черт и респектабельную наружность.
Красота идеального физического совершенства не является концепцией того, что кто-то лучше. Она построена на вековой конкуренции и стремлении к созданию визуальной привлекательности, как средству этой конкурентной борьбы. Причина этого находится в биологии.
Будут и те, кто скажет, что «красота в глазах смотрящего». Звучит хорошо. Но все мы знаем, что быть привлекательной для других вопрос в значительной степени к нам, женщинам. У женщин самооценка полностью привязана к их внешнему виду и привлекательности. К сожалению, мы судим более строго о привлекательности, чем мужчины. Это несправедливо, но это именно так, как оно есть.
Понравилась статья? Подпишитесь на канал, чтобы быть в курсе самых интересных материалов