Что такое великая дидактика
«Великая дидактика»
Термин «дидактика» происходит от греческих слов didactios – поучающий, didasko – изучающий. Считается, что этот термин был введен в употребление в 1613 г. немецким языковедом и педагогом Вольфгангом Ратке (1571–1635). Его работа называлась «Краткий отчет из дидактики, или искусство обучения Ратихия». Ратке (латинизированное имя – Ратихий) был сторонником природосообразного обучения, хотя и недооценивал роль активности учащихся; например, он считал возможным строить обучение в школах почти исключительно на лекционных формах, следуя от абстрактного к конкретному с использованием наглядности и руководствуясь другими сформулированными им правилами обучения.
Первой фундаментальной работой по теории обучения является «Великая дидактика» чешского педагога и философа-гуманиста Яна Амоса Коменского (1592–1670), написанная им в 1632 г. и опубликованная в 1657 г. Приведем непривычно длинный для современного читателя заголовок этого труда, отражающий вместе с тем его специфику и содержание:
содержащая универсальное искусство учить всех всему,
верный и тщательно обдуманный способ создавать по всем общинам, городам и селам каждого христианского государства такие школы, в которых бы все юношество того и другого пола, без всякого, где бы то ни было, исключения, могло обучаться наукам, совершенствоваться в нравах, исполняться благочестия и таким образом в годы юности научиться всему, что нужно для настоящей и будущей жизни,
КРАТКО, ПРИЯТНО, ОСНОВАТЕЛЬНО,
где для всего, что предлагается,
ОСНОВАНИЯ почерпаются из самой природы вещей;
ИСТИННОСТЬ подтверждается параллельными примерами из области механических искусств;
ПОРЯДОК распределяется по годам, месяцам, дням и часам, наконец, указывается
ЛЕГКИЙ И ВЕРНЫЙ ПУТЬ для удачного осуществления этого на практике.
Заметим, что Я. А. Коменский под дидактикой понимал искусство не только обучения, но и воспитания. В настоящее время область воспитания в большей мере закреплена за педагогикой, чем за дидактикой, хотя определить точные границы, где кончается обучение и начинается воспитание, пожалуй, невозможно. Например, иногда говорят о воспитывающем обучении.
Я. А. Коменский в своем труде кропотливо, с использованием многочисленных разделов и пунктов рассматривает особенности обучения, формулирует принципы и «основоположения» обучения, опираясь прежде всего на природу вещей. Приведем пример принципа, обозначенного им как «все из собственных корней». Этот принцип взят автором «из природы», а также «из человеческого ремесла» и выражен соответствующим образом: «Ибо, сколько на дереве ни появляется древесины, коры, листьев, цветов, плодов – все это рождается только от корня… От корня у дерева является все, и нет необходимости приносить со стороны и прививать ему листья и ветви. Точно так же оперение птицы не составляется из перьев, которые побросали другие птицы, но происходит из самых внутренних ее частей… Так и предусмотрительный строитель все устраивает таким образом, чтобы здание опиралось исключительно на свой фундамент и поддерживалось своими связями, без подпорок со стороны».[11] Отсюда великий педагог делает вывод, что «правильно обучать юношество – это не значит вбивать в головы собранную из авторов смесь слов, фраз, изречений, мнений, а это значит – раскрывать способность понимать вещи, чтобы именно из этой способности, точно из живого источника, потекли ручейки, подобно тому как из почек деревьев вырастают листья, плоды, а на следующий год из каждой почки вырастет целая новая ветка со своими листьями, цветами и плодами».[12]
Написанное Я. А. Коменским более трех веков тому назад актуально и сегодня. В подтверждение этого прочитаем отрывок, озаглавленный им «Огромное отклонение в школах»: «На самом деле до сих пор школы не достигли того, чтобы приучать умы, точно молодые деревца, развиваться из собственного корня, но приучали учащихся только к тому, чтобы, сорвав ветки в других местах, навешивать их на себя и, подобно эзоповской вороне, одеваться чужими перьями. В школах прилагали старание не столько к тому, чтобы открыть скрывающиеся в создании источники познания, сколько к тому, чтобы орошать этот источник чужими ручьями. Это значит, что школа не показывала самые вещи, как они происходят из самих себя и каковы они в себе, но сообщала, что о том и другом предмете думает и пишет один, другой, третий и десятый автор. И величайшей ученостью казалось знать о многом противоречивые мнения многих. Поэтому и получилось то, что весьма многие занимаются тем, что, копаясь в авторах, извлекают фразы, сентенции, мнения, составляя науку наподобие лоскутного платья. К ним с упреком обращается Гораций: “О, подражатели, рабский скот!” И действительно, рабский скот, привыкший к тасканию чужих тяжестей».[13]
К сожалению, в современной школе, в том числе в высшей, до сих пор учащимся предлагают «таскать чужие тяжести», то есть изучать чужие работы больше, чем создавать свои собственные.
Я. А. Коменский критиковал школы своего времени за то, что они учат детей чужим знаниям вместо развития собственного взгляда на мир. Причиной этого он называл применение ошибочного метода: «Метод преподавания всех предметов показывает, что школы стремятся к тому, чтобы научить смотреть чужими глазами, мыслить чужим умом. Школы учат не тому, чтобы открывать источники и выводить оттуда различные ручейки, но только показывают ручейки, выведенные из авторов, и согласно с ними предлагают идти по ним к источникам назад».[14]
Решение этой проблемы пытались и пытаются найти многие современные ученые-педагоги. Разрабатываются дидактические теории, технологии обучения, позволяющие детям вырастать «из собственных корней», исследуя своим личностным взором источники главных течений окружающего мира. Например, с этой целью нами разработана дидактическая эвристика.[15]
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Великая дидактика: образовательные принципы Яна Амоса Коменского
В каждой отрасли знания есть люди, чьи имена являются чуть ли не синонимами самой науки. Их идеи переживают государства и эпохи, и в процессе эволюции не исчезают бесследно, а продолжают в том или ином виде функционировать спустя века или становятся фундаментом для дальнейшего развития. Если говорить о педагогике, то в перечне таких людей на первое место можно вполне заслужено поставить Яна Амоса Коменского.
Онлайн-программа «Лучшие техники самообразования» научит применять различные техники и модели самообразования, с помощью которых сможете учиться быстрее, эффективнее и интереснее.
Педагог Ян Амос Коменский
Когда читаешь биографию Яна Коменского (1592-1670) даже в кратком пересказе, возникает чувство, схожее по своей природе с теми, что появляются в процессе знакомства с другими жизнеописаниями великих людей. Бесспорно, оно во многом индивидуально, но невольный вопрос: «Как можно столько всего успеть сделать за жизнь, да ещё и в стольких областях?», – возникает, наверное, у каждого.
А список того, что сделал за свою «учитель народов», поистине велик. Ещё обучаясь в университете, Я. Коменский принялся за написание своеобразной энциклопедии «Театр всех вещей». К этому же времени относится и начало работы над созданием полного словаря – «Сокровищницы чешского языка», которая продолжалась более 40 лет. Этот, а также другие его труды из данной области, сыграли очень важную роль в становлении литературного чешского языка.
После окончания обучения Я. Коменский стал работать в той же латинской школе, с которой началось его собственное образование. Но канонов традиционного воспитания, доставшихся в наследие от средневековой схоластической традиции, он не придерживался. В то время провести урок вне класса и приправить его рассказом не по учебнику, а исходя из опыта реальной жизни, как делал молодой учитель, было верхом новаторства. Кроме того, будущий «отец педагогики» совершенствовал не только практическую сторону процесса обучения, но и теоретическую. Он был убеждённым последователем идеи доступности образования для всех сословий и работал над несколькими трактатами, которые, как покажет история, навсегда изменили подход к образованию.
Над «универсальным искусством обучения всех всему», как называл дидактику сам Я. Коменский, он начал работать в 1627 г. Спустя 5 лет почти в одно время появились два его значимых педагогических труда. Один из них – «Материнская школа», первое в мире руководство по семейному воспитанию. Его основная идея сводилась к убеждению, что образование должно начинаться не со школы, а ещё раньше – в семейном кругу. Второе – «Дидактика», с которой чаще всего и ассоциируется имя Коменского, хотя он и был автором многих других учебников по разным предметам и трактатов, посвящённых отдельным аспектам педагогики (о них мы поговорим в последующих статьях).
Великая дидактика
«Дидактика» 1632 г. была написана на чешском языке. Сразу же после её публикации автор занялся дополнением и переводом труда на латынь (язык науки того времени). 4-томная «Великая дидактика» выходила в период с 1633 по 1638 г. и сегодня считается не только одним из величайших произведений Я. Коменского, но и педагогики в целом. В ней он изложил своё представление о целях образования и представил комплексный взгляд на теорию обучения.
Задачи, стоящие перед собой, автор описал во вступлении: «Мы решаемся обещать Великую Дидактику, т.е. универсальное искусство всех учить всему. И притом учить с верным успехом; так, чтобы неуспеха последовать не могло; учить быстро, чтобы ни у учащих, ни у учащихся не было обременения или скуки, чтобы обучение происходило скорее с величайшим удовольствием для той и другой стороны; учить основательно, не поверхностно и, следовательно, не для формы, но подвигая учащихся к истинной науке, добрым нравам и глубокому благочестию». Согласно Коменскому, это нужно не только для процветания личности, но и для блага государства. Здесь имеется контекст – в результате Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.) Чехия потеряла независимость, и задача сохранения национальной аутентичности в среде интеллигенции воспринималась очень остро. Отсюда и желание поставить на службу этой цели образование.
Ещё одним важным моментом общей характеристики «Великой дидактики» является то, что автор, вопреки средневековой традиции, видит в образовании не сатанинский, а божий замысел. Он считает, что если человек рождается способным к познанию, то это позволяет говорить о его божественности. Для священника, пусть и протестантского, это было очень смелым утверждением.
Образовательные принципы Коменского: история и современность
Наука в целом и педагогика в частности сегодня сделали в сравнении с тем временем большой шаг вперёд, но, несмотря на это, главная награда ЮНЕСКО в области научных исследований и инноваций называется «медалью Коменского». Но ещё более яркой иллюстрацией его вклада является то, что хоть Я. Коменский и жил в XVII веке, основные принципы его «Великой дидактики» легко прослеживаются в современной организации учебного процесса.
Основополагающая идея системы образования Коменского – воспитание детей в духе христианской протестантской церкви. Сегодня она неактуальна, поскольку школа и церковь разделены государством, зато успешно работают другие принципы. Например, классно-урочная система. До этого ученики обучались индивидуально, а чешский педагог предложил организовывать детей в классы, где они совместно бы занимались одним и тем же предметом, на протяжении одного и того же времени. Помимо коллективности и целостности, Я. Коменский говорил и об обоеполости образования – общем образовании для мальчиков и девочек. Также он ввёл понятие школьного года и связанного с ним понятия программы. Учёба делилась на периоды, содержание которых определялось возрастом ученика.
В наше время появляются отдельные материалы и даже экспериментальные школы, критикующие классно-урочную систему как устаревшую. Тем не менее, она во всём мире остаётся доминирующей формой организации учебного процесса (конечно же, не в первозданном виде) и таких же популярных альтернатив не имеет.
Но основные нововведения реформы «старой» школы касались не организации, а самого обучения. Помимо традиционных для школ того времени «свободных искусств», Я. Коменский вводил в гимназиях обучение естествознанию, истории и географии. Всем предметам ученики должны были обучаться постепенно, от общего к частному. Так появились учебники для каждого класса, которые писались с учётом возраста и предшествующей подготовки.
Одним из главных принципов дидактики Коменского было требование наглядности. Любые научные правила и законы должны были подводить черту под доступными и понятными примерами. С высоты сегодняшних дней это может казаться несуразным, но именно «учитель народов» потребовал от педагогов связывать житейскую практику и преподаваемую в школе теорию. И сам написал «Мир чувственных вещей в картинках» – первый учебник, в котором иллюстрации использовались как дидактическое средство. А изречение Я. Коменского: «Без примера ничему не выучишься», – даже стало крылатым.
В целом подача материала должна быть сжатой, но точной, и сопровождаться не просто примерами, а примерами разнообразными, чтобы у детей формировалось максимально широкое представление о событиях и предметах. А то, как ученики усваивают новые знания, предлагалось проверять с помощью упражнений на закрепление.
В «Великой дидактике» говорилось и о требованиях к учителям. Одним из обязательных аспектов работы педагога должно было стать умение не просто давать детям информацию, а и прививать стремление к познанию, мотивировать на обучение. Революционным было и следующее суждение: «Метод обучения должен уменьшать трудности учения, чтобы оно не возбуждало в учениках неудовольствия и не отвращало их от дальнейших занятий».
А в завершение – о нелюбимой многими школьниками теме дисциплины, без которой, по мнению автора, школа и образование немыслимы. Для её поддержания среди учащихся сами учителя должны были подавать верный пример. Ну а основой были наставления, увещевания, а иногда и выговоры. К слову, «иногда», как показала дальнейшая практика, трактовалось каждым по-своему – во многих странах мира физические наказания школьников отменили лишь в XX веке. Но в этом вины Я. Коменского нет.
Так выглядят краеугольные идеи системы образования Я. Коменского в сжатом изложении. Познакомиться с полным текстом «Великой Дидактики» можно по ссылке.
В качестве итога отметим, что даже такой краткий пересказ основных образовательных принципов великого чешского педагога помогает оценить, насколько современная система образования построена на идеях, которым уже почти 4 столетия. Конечно, они были усовершенствованы и детализированы в ходе дальнейшего развития научной мысли, и приспособлены к требованиям времени. Благодаря этому, традиционное образование продолжает хорошо выполнять свою прямую функцию. Но тот этап развития технологий, на котором мир находится сегодня, всё больше перекраивает ситуацию. Интерактивность, геймификация, MOOC и дистанционное образование позволяют судить о том, что мы находимся в начале нового пути. И, несмотря на это, очевидно, что даже в случае революционных перемен, полностью от идей Коменского отказаться невозможно.
Отзывы и комментарии
Дополнить или уточнить существующий материал можно посредством комментариев.
«Великая дидактика» Я.А. Коменского – первое научное обоснование педагогической теории»
Онлайн-конференция
«Современная профориентация педагогов
и родителей, перспективы рынка труда
и особенности личности подростка»
Свидетельство и скидка на обучение каждому участнику
«Великая дидактика» Я.А. Коменского – первое научное обоснование педагогической теории»
ВВЕДЕНИЕ
Гениальный сын чешского народа, педагог-классик, основоположник педагогической науки, великий мыслитель, патриот, демократ-гуманист Ян Амос Коменский принадлежит к числу тех исторических личностей, которые своими творениями и беззаветным служением народу снискали неувядаемую славу и любовь. В своём реферате я научно обосновала педагогическую теорию крупнейшего педагога, выдающегося общественного деятеля XVII века Яна Амоса Коменского. Ведь многие из них вошли в практику современной школы. Коменского называют отцом педагогики, учителем народов. Он создал педагогические и философские труды, пронизанные духом гуманизма, демократизма, любовью и уважением к людям, уважением к труду. Коменский проповедовал идею ликвидации сословных привилегий и угнетения человека человеком, пламенную любовь к родине оптимистическую веру в будущее, равноправие великих и малых народов и уважение к национальным правам всех народов. Он был борцом за прекращение и уничтожение всех войн и восстановлением всеобщего мира на земле.
Великая заслуга Коменского перед человечеством состоит в том, что он с позиции демократизма и гуманизма смог дать критическую оценку всей отжившей средневековой системе воспитания. Коменский, учитывая все то ценное, что было накоплено его предшественниками в области теории и практики воспитания, создал педагогическое учение, которое и по сей день сохраняет свою современность и необходимость.
1. Биография и философские воззрения Коменского
1.1 Жизнь и деятельность Я.А. Каменского
2.1 Структура и содержание «Великой дидактики»
Современная дидактическая система складывается из элементов традиционной дидактики и включает в себя элементы, представляющие ее развитие. Среди элементов традиционной дидактики мы находим вклад дидактик Коменского, Гербарта, Дьюи, Бруннера и др. Дидактика современного педагога включает элементы систем отечественных педагогов, основателей концепции базового образования.
Великая дидактика (Коменский 1875)/От редакции
Ян Амос Коменский, великий славянский мыслитель-педагог, принадлежит к гениальнейшим представителям педагогического мира. Чех по происхождению, горячий патриот, страдалец и бесприютный странник на земле, он отдал жизнь свою благу человечества, которое он видел в разумном воспитании молодых поколений. Обнимая в своей системе глубочайшие основы воспитания и обучения, Коменский является величайшим педагогом всех времен. «Амос Коменский (пишет один из наших педагогических писателей, трудам которого русская публика обязана первым знакомством с идеями гениального педагога-мыслителя) есть истинный родоначальник и основатель современной педагогической науки, составляющей славу и гордость наших дней. Славянская мысль в лице Коменского то же сделала для педагогии, что в лице Коперника (также славянина) она совершила для астрономии». В этом смысле Коменский есть истинный «Коперник педагогического космоса».
Другой из наших педагогов пишет: «Эллин Платон и славянин Коменский — вот две основные педагогические эпохи, которые действительно внесли в мир новые педагогические начала».
Такой взгляд не преувеличен и разделяется даже немецкими учеными педагогами, неохотно признающими чужой авторитет в той области, которую они считают исключительно своим достоянием.
Так, известный историк Раумер признает Коменского «универсальным педагогическим гением» и говорит, что глубокие основы воспитания и обучения у Коменского развиты и выражены им в такой полноте и с таким глубоким пониманием, что в этом отношении вся последующая педагогия получила лишь очень незначительные и второстепенные приращения. «Влияние Коменского на позднейших педагогов, — пишет Раумер, — неизмеримо. Конечно, часто бывает трудно решить, знали ли они Коменского или же сами нашли те же начала. У Руссо, Базедова и Песталоцци мы найдем много такого, что уже раньше сказал Коменский». «Педагогический идеал Коменского так совершен и полон, что, по мнению Раумера, все новейшие усовершенствования воспитания еще далеко не осуществляют его». Того же мнения о Коменском К. Шмит. К этому прибавим, что сличая, например, «Основные начала воспитывающего обучения» Дистервега с трудами Коменского, мы в последних находим дословно выраженными те положения, открытие которых принято присваивать немецкому гению.
Одной, впрочем, из причин позднего знакомства нашего с Коменским следует признать редкость его сочинений, а равно и то, что они писаны на латинском языке, недоступном для большинства.
Между тем, идеи Коменского и теперь, через 200 лет, свежи, новы и глубоки. Читатели «Семьи и школы» уже знакомы с ними и знают, какой проникнуты они гуманностью, задушевной теплотой и вместе глубиной, основательностью и практичностью.
Предприняв издание «Великой дидактики», редакция намерена дать читателям особую обстоятельную статью о жизни и трудах ее великого автора; теперь же ограничивается сообщением лишь немногих существенных сведений об авторе и замечаний об издаваемом его творении.
Коменский родился в Моравии, 28 марта 1592 г., — значит, более 280 лет назад. Он вышел из народа; отец его был простой мельник, принадлежавший к общине Моравских братьев. Еще ребенком Ян уже потерял родителей и о нем некому было заботиться. На шестнадцатом году он только начал ходить в школу и учиться латыни. Школы того времени были в крайнем упадке, всюду только и царила латынь и схоластика. Коменский вынес на себе не только всю тяжесть невзгод раннего сиротства, но и все истязания схоластической школы, которую он позднее так беспощадно бичевал. Воспоминание о потерянном школьном времени вызывало у него слезы. «Ах, как часто, — говорит он, — после того, как захотелось мне узнать лучшее, воспоминание о моей утраченной юности теснило грудь мою и выжимало у меня слезы из глаз, как часто восклицал я в порыве скорби словами поэта:
„О если бы Юпитер возвратил мне утраченные годы“!
Напрасная скорбь! Протекшие дни невозвратимы. Одно остается, одно лишь возможно: дать совет потомству — совет, который я в силах дать, и разъяснением способа, которым наши учители ввели нас в заблуждение, показать путь, которым можно избежать ошибок». Вот где субъективная, так сказать, причина, вызвавшая Коменского на служение образованию, воспитанию, школе. Испытав сам всю горечь воспоминаний об утраченном времени, всю мучительность убивающего жизнь схоластического учения, Коменский посвятил жизнь свою задаче — избавить других от этих страданий, утрат, от этой горечи поздних и бесполезных сожалений.
Другая, более сильная и глубокая, объективная основа его задач, деятельности и стремлений, это — пламенная любовь к своей родине и вера, что только разумное воспитание и обучение могут создать лучшую будущность угнетенному народу и возродить его. Эта задача стала его миссионерским посланничеством, и она-то стяжала бессмертие Коменскому.
Но где же и как мог получить Коменский всю широту развития, глубину идей и замечательную для того времени эрудицию, быв покинут сиротой и отданный на жертву схоластике? Здесь-то и сказалась гениальная натура великого человека. Он скоро понял всю пустоту старой школы, всю бесцельность схоластики; мощный дух его рвался дальше; ему виделась за этой школой и образованием другая школа, иной умственный труд; перед ним раскрывались необъятные задачи мысли, знания, подвигов на пользу человечества. Он успешно прошел курс старой школы, но ему не сиделось дома. Слухи о великих людях его времени манили его вперед: он отправился странствовать. Это путешествие было истинной школой для великого ума. Коменский шел учиться и работал везде с страстной энергией и замечательным успехом. Он обошел всю Европу, слушал всех знаменитостей того времени, всех представителей европейской мысли, между которыми были замечательные люди, и когда возвратился на родину, — он уже обладал такими познаниями, опытностью и даже известностью, что ему прямо поручили управление школами целого округа (Фульнецкого). Отсюда начинается полная жизни и страстного увлечения кипучая деятельность Коменского на родине и затем его страдальческая жизнь. Едва успел он поставить забитую школу на ноги, как страшный погром отечества (после несчастной Белогорской битвы 1620 г.) разбил все его труды. Но у него оставалась семья — жена, двое нежно любимых малюток и драгоценная для того времени библиотека, в которой было много его собственных рукописей, — плод долгих работ и многолетних практических занятий; он не терял духа и продолжал трудиться. Но вот новая страшная гроза, и все его счастье, все его надежды исчезли в испанском разгроме Фульнека (1621 г.) Коменский потерял все: жену, малюток, библиотеку, свои рукописи… Одинокий и бесприютный, среди развалин своего счастья и разгрома горячо любимой родины стоял великий человек. С этих пор Коменский уже не имел постоянного приюта и до конца жизни оставался странником. Сначала он нашел себе приют у славного Карла Жеротинского, известного покровителя Моравских братьев (Ян Коменский был их последним епископом), но скоро враги проникли в это убежище; теснимые и преследуемые отвсюду братья, с Амосом во главе, разбрелись по лесам, скрываясь в пещерах, рискуя поплатиться головой за верность вере и родине, пока, наконец, публичным декретом не были осуждены на совершенное изгнание за то, что никто из патриотов не решился изменить своим убеждениям.
Не будем следить за подробностями страннической жизни Коменского — это дело его обстоятельной биографии; скажем только, что все преследования и самое изгнание не убили в нем энергии, самоотверженного служения на пользу человечества. Он неутомимо работал теоретически и практически — преимущественно в области педагогии, — устраивал школы, распространял разумные воззрения на воспитание и обучение, составлял учебники, руководства и в тоже время обрабатывал дидактику как науку, выводя ее из глубоких психологических начал.
Кроме «Великой дидактики», между современниками Коменского особенной славой пользовалась его «Отверстая дверь языков» ( Janua linguarum reserata ) и « Orbis pictus ». « Janua » выдержала бесчисленное множество изданий и была переведена вскоре по выходе в свет на двенадцать европейских языков и даже проникла на восток; а « Orbis pictus » и до сих пор еще переводится и существует за границей, служа прототипом наших «наглядных» книг для детского чтения. Один из современных педагогов, оценивая историческое значение Коменского, делает сравнение знаменитых подарков трех европейских рас детскому миру. Романская раса подарила Телемака, англо-саксонская — Робинзона, славянская — « Orbis pictus ». — Телемак это метода воспитания привилегированных сословий, прозаическая, рассудительная, в основе которой лежит рассудочная идея долга. Робинзон — это метода воспитания смышлености, развития умственных и мускульных сил, в основе которой та же рассудительность и идея нужды». Оба произведения сотканы из резонов, первое — из моральных, второе — из житейских. « Orbis pictus » Коменского отличается от обоих, как отличается жизнь от общих правил, как отличается полный дух человечности от одностороннего духа какой-либо специальности. Развитие человеческой личности не есть для Коменского ткань приключений (каковы приключения Телемака и Робинзона), но радостное, светлое возрастание духа, питающегося созерцанием «необъятного, вечно прекрасного божьего мира». Это сравнение показывает с очевидностью, что славянский гений Коменского есть та творческая сила, которая положила глубокие основы для истинно гуманного просвещения и воспитания человечества.
Очень понятно и естественно, что Коменский являлся своим современникам чем-то необычайным, удивительным. Так один из современных Коменскому писателей, Ад. Вейнгемейер пишет: « Hic vir (Comenius) dono quodam providentiae qenitus est, in quo totas vires suas experitur didactica ».
Ученый Petrus Golia (1641 г.) писал брату своему профессору восточных языков в Лейдене, что переводя « Janua Linguarum » на арабский язык, он внушил такую любовь к этой книге ученым магометанам, что те сами принялись за перевод ее на восточные языки.
Всемирная слава Коменского не уничтожила однако в нем врожденной скромности и даже недоверия к своим трудам. Он радовался, что его повсюду призывают властители для устройства школ на новых началах и ревностно трудился в этом деле; но он удивлялся тому, что даже ранние его труды принимаются с увлечением всеми. Так, он пишет о « Janua linguarum : «Случилось то, чего я не воображал: это детское сочиненьице ( puerile istud opusculum ) принято было с всеобщим одобрением. Меня от души поздравляли с новым изобретением ученые различных наций; моя книга была переведена на двенадцать европейских языков, я сам видел эти переводы, именно, на латинский, греческий, чешский, польский, немецкий, шведский, голландский, английский, французский, испанский, итальянский и венгерский; а из азиатских — на арабский, турецкий, персидский и даже монгольский, который понимает вся Ост-Индия». Не доверяя общим похвалам, Коменский до конца дней своих трудился и исправлял свои работы.
История оставила нам скромный и величественный образ великого гения славянской мысли. Коменский отличался глубокой и задушевной религиозностью, в лучшем и высшем смысле. Он был полон всепрощающей любви; он никого и никогда не проклинал и не осуждал; чистая, доверчивая душа его не знала обмана, и хотя многие его обманывали и пользовались его простотой (за что он и платился), но он не переставал верить в человека и в добро. В страшных испытаниях жизни Коменский сохранил себя и не отдался ни озлоблению или вражде, ни постыдному равнодушию и апатии, — он остался до конца верен своему высокому призванию. Одинокий, загнанный далеко от родины, все потерявший, он жил мыслью, что послужит возрождению отечества своими трудами. Сердце его было полно добром, и желание добра всему человечеству, даже врагам своим, не покидало его. Несчастья не надломили великой души, но они отразились на ней к концу жизни великого страдальца усилением религиозности, которая стала переходить даже в мистицизм, столь несвойственный ясному уму и светлой мысли его раньше. Но несчастья его поистине были беспримерны и великая душа его болела и страдала за себя и за всех; он вперял взор в будущее и старался разгадать его тайны; он жил чаянием возврата счастья своей родины, и очень естественно, что настроение его мало-помалу принимало характер созерцательный. Но он никогда не был фанатиком, суевером или ханжою; высоко-честная и благородная натура его была всегда искренна и правдива.
По отзывам современников, Коменский был высокого роста, красивой и величавой наружности, с длинной бородой, высоким челом, с добрым, но скрывающим тихую печаль взглядом; в обращении он был мягок, серьезен и в тоже время чрезвычайно привлекателен.
Обращаясь к переводу «Великой дидактики» Коменского, мы должны сказать, что этот труд справедливо считается лучшим выражением его педагогического гения. «Великая дидактика» написана была Коменским в самую цветущую пору его возраста (тридцати пяти лет), когда его мощный дух еще не был смят бурями невзгод, когда он был чужд и того мистического элемента, который стал появляться в нем к концу его жизни. В этом труде виден широкий размах мысли глубокой и вполне свежей, которую не сузила практика жизни и ограниченные ее условия. Вполне сознавая новость и самобытность своего труда, он вступает в борьбу с старым порядком дел, с преданиями и предрассудками; но он полон веры в свою миссию, в истину своих убеждений, а потому смело и решительно обещает лучшую будущность школе и воспитанию в своих трудах; не испытав бурь, он смело плывет на полных парусах, не лавируя, не обходя трудностей, но давая свободный ход течению своих мыслей. В этом труде зерно всего, что создано было им в области дидактики в последующее время.
Правда, что современное Коменскому невысокое состояние наук было важным для него препятствием и положило даже отпечаток на его труд: некоторые из его научных данных и объяснений природы ныне уже несостоятельны, но это не уменьшает важности и глубокой истинности его педагогических идей. С другой стороны, читатели заметят, особенно в первых главах «Дидактики», весьма сильный религиозный элемент, который также составляет характеристическую черту не только лично Коменского, но и той эпохи, в которую он жил. Редакция не нашла возможным и не считала себя вправе производить кастрацию великого создания, пригонять его к нашей эпохе, «исправлять и очищать» его по каким бы то ни было тенденциозным взглядам. Мы переводим, а не сочиняем; задача же перевода — не исправление, а возможно точное и верное воспроизведение подлинного текста. И каждому из читателей, без всяких напоминаний и объяснений понятно, что 250 лет тому назад наука и жизнь во многом не походили на современную жизнь и науку.
Для более ясного и определенного выражения нашего взгляда на дело и отношение к предпринятому труду, считаем не лишним привести мнение о значении педагогических трудов Коменского, высказанное одним из современных наших педагогических писателей, и которое мы вполне разделяем. «Чтобы вполне оценить важность педагогических идей Коменского, не должно забывать, что они явились более, чем за два века назад, а между тем многие из этих идей и теперь новы. Правда, многое теперь кажется для нас очень простым, но ведь простым кажется всякое великое открытие, когда его сделают. Что может быть проще закона тяготения или силы пара? однако открытие столь простых вещей произвело эпоху в человечестве: таковы же великие «простые» педагогические идеи Коменского. В ответ тем, кто назвал бы открытие этих идей делом легким и простым, Коменский мог сказать то же, что он влагает в уста Колумбу, сумевшему просто поставить яйцо на кончике носка, и что́ потом всякий брался сделать: « Potestis, quia posse vidistis: cur autem ante me nemo? » Все великие истины наук о мире и о человеке не изобретаются и не сочиняются человеком, все они лежат в глубине природы как неизменные ее законы, человеку остается только извлечь их. Но это извлечение есть великий труд, требующий мощного, проницательного ума; выполнить его в состоянии только великие основатели человеческого знания: Амос Коменский по праву занимает место в сонме этих благодетелей человечества. Он не только открыл и указал золотоносную руду, но и извлек ее, сам обработал, показал ее применение, пустил во всеобщее обращение и тем увеличил сумму благ человеческого существования. Как оригинальный и глубокий педагогический мыслитель Коменский навсегда останется в педагогии путеводной звездой, указывающей другим труженикам науки истинный путь. Читая и перечитывая педагогические труды Коменского, невольно проникаешься к нему глубоким уважением и испытываешь на себе обаятельное влияние его великого ума; идеи его так глубоки, что вызывают в читателе целый ряд новых идей, которые до того времени не приходили читающему в голову: таково свойство всех великих мыслителей. Подобно тому, как огниво, ударяясь о кремень, вызывает заключающуюся в нем искру, так прикосновение мыслящего ума к великим идеям оригинальных мыслителей вызывает ряд истин, которые до того лежали в нем, не будучи сознаны.
«Есть обычай, — разумность его общепризнанна, — что люди, посвящающие себя специально известной науке, желая сделаться из учеников мастерами, изучают кого-либо из древнейших корифеев ее, положившего впервые истинную основу науке и, таким образом, создавшего ей будущность и развитие. Так, математики изучают Евклида, философы — Платона и Канта, астрономы имеют своих Ньютона и Лапласа, ботанисты — Линнея и так далее. Для педагогов таким же светилом, по нашему убеждению, может и должен служить Амос Коменский. Двухвековое пространство, отделяющее нас от него, не уменьшило и не коснулось его значения как мыслителя-педагога, глубокого, оригинального, самобытного; эти черты служат признаками истинно великих умов во всех сферах науки. Правда, некоторые из его мнений для нашего времени непригодны, иное отжило свой век; но разве труды Ньютона и Лапласа, представителей точнейшей из наук, для нашего времени безусловно истинны не только в основах, но и в частностях? Известно также, что система Линнея для нашего времени потеряла свое значение; а между тем, кто же станет отрицать всю научную важность его трудов и кто из «мастеров» ботаники не изучал Линнея? Так точно и в Коменском: мы ценим не подробности, не мелочи, не дополнительные построения, но основы, глубокие начала, метод и дух его педагогии, живые и ценные — и для нас, и для всех времен.
Представляя великий труд Коменского впервые в полном переводе, мы думаем оказать действительную услугу и нашей педагогии, и нашей школе. Что касается самого перевода, то он представляет значительные трудности. Язык Коменского весьма оригинален; обилен неожиданными сближениями, сравнениями, множеством своеобразных оборотов и вообще трудно поддается верной дословной передаче в переводе; тем не менее, редакция сделает все, чтобы читатели «Нашей нач. школы» имели перед собой действительно сочинение Коменского, переданное с возможной верностью, если уже нельзя будет передать всех достоинств и красот своеобразного языка Коменского, порою возвышающегося до восторженной поэзии, порою нисходящего до обыденной, почти вульгарной речи.
К переводу будет приложен точный снимок с замечательной гравюры 1657 г., находящейся в амстердамском издании дидактических сочинений Коменского, с его портретом, который, по сравнению, оказывается лучшим из где-либо изданных портретов Коменского. Кроме того, на заглавном листе «Великой дидактики» читатели найдут копию с символического знака, изображенного на том же издании 1657 г., с надписью: « Omnia sponte fluant; absit vilentia rebus ». Это основная мысль педагогических воззрений Коменского, которую он избрал девизом для своих дидактических трудов: «Во всем свобода и ни в чем насилия». Принцип свободного развития, или, что то же, воспитания, сообразного с природой человека, есть высшее начало и вместе исходный пункт не только «Дидактики», но и всех педагогических трудов Коменского.
В заключение, редакция считает своим долгом публично выразить искреннейшую признательность администрации Императорской Публичной библиотеки, предупредительно давшей возможность нам пользоваться редким и драгоценным ныне изданием 1657 г. « J. Comenii opera omnia didactica ». Заявление это для нас тем приятнее сделать, что Императорская Публичная библиотека не только в этом, но и во всех других случаях всегда с готовностью и живейшим участием оказывает содействие специальным работам во всех областях научного знания.
Заключим нашу речь выражением искреннего желания, чтобы великий труд славянского мыслителя-педагога нашел себе сочувственный привет в среде наших педагогов и оказал услугу в улучшении не только практики нашего учебно-воспитательного дела, но особенно — выработке самобытной национальной педагогической системы.
Примечания [ править ]
Это произведение находится также в общественном достоянии в США, поскольку оно было опубликовано до 1 января 1926 года.