Что такое вариативное ударение

Вариативность ударений

Справка. В пределах литературной нормы имеется значительное коли­чество вариантов ударений.

Варианты могут буть равноправными: баржа и баржа, волнам и вол­нам, бижутерия и бижутерия, запасный и запасной, по средам и по средам.

Варианты нормы, из которых один признаётся основным: творог идоп. творог, отдал идоп. отдал, будней идоп. буден, кулинария идоп. кули­нария. Первый вариант является предпочтительным, второй оценивается как менее желательный, но всё-таки находится в пределах правильного.

Однако чаще всего варианты, допускаемые в литературном языке, ха­рактеризуются как неравноправные.

Семантические варианты – разноместность ударения выполняет смыс­лоразличительную функцию:

острота (лезвия) – острота (остроумное выражение), трусить (бояться) – трусить (бежать), погруженный (помещённый на транспорт) – по­гружённый (опущенный в воду).

Стилистические варианты:

прикус (общеупотребит.) – прикус (спец.), шёлковый (общеупотребит.) – шелковый (поэтическое), компас (общеупотребит.) – компас (спец.).

Нормативно-хронологическиеварианты:

запасной (соврем.) – запасный (устар.), украинский (соврем.) – украин­ский (устар.), ракурс (соврем.) – ракурс (устар.), индустрия (соврем.) – инду­стрия (устар.).

Задание 8. Расставьте ударения в следующих существительных.

А. Газопровод, договор, досуг, дремота, знамение, изобретение, кре­мень, ломоть, мусоропровод, мышление, намерение, пиала, приданое, свекла, статуя, ходатайство, щавель, бюрократия, гастрономия, диоптрия, значимость, иконопись, каучук, ломота, матырство, пасквиль, похороны, созыв, упрочение, феномен.

Б. Асимметрия, бензопровод, вероисповедание, гренадер, диспансер, догмат, жизнеобеспечение, камбала, каталог, квартал, некролог, диалог, искра, кладовая, колосс, недуг, партер, кремирование, пурпур, ракурс, столяр, фар­фор, христианин, экслибрис.

Задание 9. Объясните значение слов с разными ударениями, составьте словосочетания.

А. Атлас – атлас, видение – видение, ирис – ирис, клубы – клубы, лос­кут – лоскут, мокрота – мокрота, хаос – хаос.

Задание 10. Обратите внимание на зависимость места ударения от значения слова. а) Расставьте ударение в следующих словах. Составьте с ними предложения.

Видение (способность видеть) – видение (мираж, призрак), хаос (стихия) – хаос (беспорядок, неразбериха), характерный (упрямый, своенравный, вы­разительный) – характерный (типичный, особенный).

б) Определите значения следующих пар слов. Составьте с ними предложения.

Атлас – атлас, броня – броня, запасник – запасник, кругом – кругом, подвижный – подвижной, занятый – занятой, безобразный – безобразный, кирка – кирка.

Источник

ыау233а. Русский язык и культура речи

Вариативность ударения. Однако все ли разночтения в ударениях следует безоговорочно считать ошибкой? Конечно, нет. Для ударения тоже существует понятие вариантности, означающее наличие в некоторых словах вариантов ударения, применяемых в разных ситуация общения.

Чтобы не допустить ошибки в постановке ударения, следует знать не только норму, но и типы вариантов, а также условия, при которых может быть использован тот или иной из них. Для этого рекомендуется пользоваться специальными словарями и справочниками. Лучше всего прибегать к помощи »Орфоэпического словаря русского языка». В нем дается система нормативных помет (единая для оценки вариантов произносительных, акцентных и морфологических), которая выглядит следующим образом.

2. Варианты нормы, из которых один признается основным:

а) помета »допустимо» (доп): творог и доп. творог; отдал и доп. отдал; кулинария и доп. кулинария. Первый вариант является предпочтительным, второй оценивается как менее желательный, но все-таки находится в пределах правильного. Чаще всего используется в разговорной речи;

Помета указывает, что оцениваемый ею вариант постепенно утрачивается, а в прошлом он было основным.

Эта помета может иметь дополнительную характеристику »устаревающее» (не рек. устар.).

Варианты, имеющие эту помету, содержат ударение, которое было правильным в прошлом. Сегодня они находятся за пределами нормы, например: диалог! не рек.устар. диалог; остриё! не рек.устар. острие; револьвер! не рек.устар. револьвер; украинцы! не рек.устар. украинцы;

2) »неправильно» (неправ.):

3)»грубо неправильно» (грубо неправ.):

Всем, чья речь должна быть образцовой, не следует употреблять варианты, имеющие запретительные пометы.

Целый ряд вариантов ударения связан с профессиональной сферой употребления. Есть слова, специфическое ударение в которых традиционно принято только в узкопрофессиональной среде, в любой другой обстановке оно воспринимается как ошибка. Словарь фиксирует эти варианты. Например:

искра | в профессион. речи искра

эпилепсия | у медиков эпилепсия

Кроме »Орфоэпического словаря русского языка» ценным пособием является »Словарь ударений для работников радио и телевидения» (составитель Ф.А. Агеенко, М.В. Зарва, под ред. Д.Э. Розенталя). В нем приводятся слова и их формы, постановка ударений в которых может вызвать затруднение, даются трудные по произношению географические наименования, имена и фамилии политических деятелей, ученых, художников, писателей, артистов, названия газет, журналов, телеграфных агентов, музыкальных произведений.

Особенность данного словаря состоит в том, что он указывает единую произносительную норму, т.е. фиксирует только предпочтительный вариант.

Только предпочтительный вариант произношения и ударения в тех или иных формах слов фиксируется и в «Новом орфоэпическом словаре» Т.Ф. Ивановой. Особенность данного словаря – тенденция к упорядочению современных произносительных норм.

Акцентологический минимум (с комментариями)

3. Морфологические нормы
С течением времени, в ходе постоянного развития языка изменяются не только произносительные и лексические нормы русского языка, но и, хотя и в меньшей степени, его грамматические нормы. Как известно, в грамматике выделяют две подсистемы: морфологию и синтаксис.

Морфология – это систематизированная совокупность форм слов (парадигм склонения, спряжения), а также правил их употребления и одновременно это раздел грамматики, который изучает и описывает эти формы, правила. Нас в данном случае интересуют не те, уже исторически изменившиеся нормы образования и употребления форм слова, а имеющиеся именно в настоящее время варианты норм, с которыми мы сталкиваемся ежедневно сами и которые так или иначе вызывают трудности в использовании. Так, вне рамок нашего рассмотрения окажутся существительные, имевшие еще сравнительно недавно другую родовую принадлежность и в настоящее время, не вызывающие трудностей в употреблении. Ср. старые банкнота, георгина, залаи современные банкнот, георгин, зал. Или употребляемые Пушкиным формы инфинитива несть, перевесть, свесть, использованные Гоголем формы множественного числа типа домы, неделей, и закрепившиеся к нашему времени нести, перевести, снести, дома, недель.

Употребление каких вариантов морфологических форм вызывает наибольшие затруднения в настоящее время? Рассмотрим эти формы по их принадлежности к той или иной части речи.
Имя существительное
Имя существительное – это самостоятельная часть речи, которая обозначает предмет и отвечает на вопросы кто? что? Основными грамматическими категориями имени существительного являются категории рода, числа и падежа.

Категория рода имён существительных

Род имён существительных в русском языке определяется по окончанию. К мужскому роду относятся имена существительные:

— с нулевым окончанием: дом, потолок, живот, город, край;

— оканчивающиеся на – ь, имеющие при этом в родительном падеже единственного числа окончание – а (- я): конь, огонь, журавль, олень, тюль, рояль, пароль, тополь, табель, вождь, гвоздь, якорь, соболь, корень;

— с окончанием – а (-я), обозначающие лица мужского пола: папа, дядя, дедушка, юноша, мужчина, батюшка, сынишка, юнга, старшина.

К женскому родуотносятся имена существительные:

— заканчивающиеся на – а (-я): мама, сестра, планета, квартира, машина, ракета, белка, беда, берёза, лодка, ветка, книга, библиотека, кроме слов, обозначающих лиц мужского пола;

— оканчивающиеся на – ь, имеющие при этом в родительном падеже единственного числа окончание – и: ночь, мышь, лошадь, тень, рожь, глушь, пыль, ложь, радость, нежность, честь, соль, помощь, площадь, мелочь, вещь.

К среднему родуотносятся имена существительные:

— существительные, оканчивающиеся на – мя: время, племя, пламя, знамя, бремя, имя, стремя, семя, темя, вымя.

Имена существительные, оканчивающиеся на – ия относятся к женскому роду: лекция, акация, станция, плантация, студия, дикция, операция, копия. В родительном, дательном и предложном падежах эти существительные будут иметь окончание – И (операция – к операции (д.п.), об операции (п.п.)).

Имена существительные оканчивающиеся на – ий (мужского рода: жребий, санаторий, планетарий, гербарий, дельфинарий, калий) и имена существительные, оканчивающиеся – ие (среднего рода: сомнение, течение, украшение, заявление, телевидение, созвездие, поколение, следствие) в предложном падеже эти существительные будут иметь окончание – И (в санатории, в планетарии, о гербарии, в течении, о созвездии).

Многие имена существительные мужского рода, обозначающие лицо по профессии, занимаемой должности, выполняемой работе, учёному или почётному званию в официально-деловом стиле сохраняют свою форму, используются только в форме мужского рода, даже если речь идёт о женщине: педагог, конструктор, инженер, директор, ректор, секретарь, доцент, повар, геолог, кандидат наук, ветеран труда, лауреат международного конкурса, мастер спорта, полковник, врач, адвокат, космонавт, журналист, студент, лаборант.

Формы женского рода таких существительных употребляются только в разговорной речи и не является нормативной.

Род иноязычных несклоняемых существительных – определяется по их значению. При этом отдельно рассматривается род одушевлённых и неодушевлённых несклоняемых существительных.

1.Иноязычные неодушевлённые существительные обычно относятся к среднему роду: ателье, метро, шоссе, жюри, бра, депо, кашне, пальто, меню, такси, какао, купе, алоэ, радио, фойе, пари, пюре, драже, кино, пианино, интервью, ралли, шоу, попурри, цунами, регби, эмбарго, киви(фрукт), жалюзи, ранчо, виски, коммюнике, реноме, резюме, жабо, дзюдо, желе, шасси, авокадо, хобби и др. (в орфоэпическом словаре таких слов зафиксировано около 300).

К мужскому роду относятся слова: кофе, пенальти, сулугуни, бри, экю, хинди, Батуми, Тбилиси, Сочи, евро, а также к мужскому роду относятся названия ветров: сирокко, торнадо, солано, памперо.

К женскому роду относятся слова: салями, кольраби, авеню.

Некоторыеслова употребляются в форме двух родов: болеро, па-де-де и па-де-труа (м.р. и ср.р., «танец»), джерси (м.р. и ср.р., «костюм»).

Слова бигуди, жалюзи обозначают множество предметов, поэтому относятся к множественному числу и значения рода не имеют (вертикальные жалюзи).

2.Несклоняемые имена существительные иноязычного происхождения, обозначающие животных и птиц, обычно относятся к мужскому роду: пони, шимпанзе, фламинго, какаду, кенгуру, зебу (ловкий шимпанзе, пёстрый какаду, маленький пони, розовый фламинго, красивый кенгуру). Однако если контекст указывает на самку, то соответствующие слова будут употребляться в форме женского рода (кенгуру несла в сумке кенгурёнка, заботливая шимпанзе).

К женскому роду относятся слова: иваси («рыба», «сельдь»), цеце («муха»).

Двуродовыми являются слова: колибри, киви, кукебурре («птица»), колли («собака»).

3.Несклоняемые имена существительные, обозначающие лиц, относятся к мужскому или женскому роду в зависимости от пола человека: красивая мисс, военный атташе, старая леди, богатый рантье.

К среднему роду относится слово жюри (в собирательном значении; жюри постановило).

Имена существительные обозначающие географические названия относятся к тому же роду, что и их более широкие понятия: Красивый Тбилиси (город – м.р.), широкая Миссисипи (река – ж.р.), Эверест – высокая точка нашей планеты (гора – ж.р.), грозный, мощный Везувий (вулкан – м.р.), судоходная Волга (река – ж.р.), полноводное Эри (озеро – ср.р), живописный Капри (остров – м.р.).

Род склоняемых аббревиатур и сложносокращённых слов определяется, как и у всех склоняемых слов, по окончанию: родной вуз (м.р.), известный ТЮЗ (м.р.).

Род несклоняемых аббревиатур соответствует грамматическому роду их главного слова: РФ (Российская Федерация – ж.р.) выступила с инициативой.

Названия органов печати определяются по родовому наименованию: «Ньюс кроникл», «Таймс» опубликовала подробное изложение доклада (названия газет); В прошлые годы «Фигаро литерер» нередко публиковал отдельные сочинения (журнал).

Источник

Что такое вариативное ударение

47. ВАРИАНТЫ УДАРЕНИЯ

Вследствие разноместности и подвижности русского ударения в русском языке существуют слова с так называемым двойным ударением, или акцентологические варианты. Варианты могут быть равноправными: бАржа – баржА; кИрзовый – кирзОвый, однако чаще всего варианты, допускаемые в литературном языке, характеризуются как неравноправные, т. е. один из них является предпочтительным: творОг (основной вариант) – твОрог (дополнительный вариант).

Краткий перечень равноправных акцентологических вариантов.

апартАменты – Искриться – искрИться

бижутЕрия – пЕтля – петлЯ

бредовОй – бредОвый ржавЕть – ржАветь

заржАветь – тЕфтели – тефтЕли

Семантические варианты – это пары слов, в которых разноместность ударения предназначена для различения смысла слов:

мУка – мукА; вИна – винА; остротА (лезвия) – острОта (остроумное выражение); трУсить (бояться) – трусИть (бежать) и т. п.

Такие пары слов называются омографами, т. е. словами, совпадающими по написанию, но не по произношению.

Перечень слов, различающихся своим значением в зависимости от ударения.

занятОй (человек) – зАнятый (дом); затОченный (карандаш) – заточЕнный (узник); переноснОй (радиоприемник) – перенОсное (значение);

переходнОй (балл, мост) – перехОдный (возраст); погруженный (на платформу) – погружЕнный (в воду);

приблИженный (к чему-нибудь) – приближЕнный (близкий);

призывнОй (возраст) – призЫвный (зовущий);

развитОй (ребенок, промышленность) – рАзвитый (в умственном отношении; развитая нами деятельность) – развИтый (раскрученный: развитые волосы);

харАктерный (человек) – характЕрный (поступок); языковОй (относящийся к словесному выражению мысли) – языкОвый (относящийся к органу в полости рта).

Стилистические варианты – это пары слов, которые в зависимости от места ударения используются в разных стилях речи:

прикУс (общеупотребительное слово) – прИкус (специальное);

шЕлковый (общеупотребительное) – шелкОвый (поэтическое).

Нормативно-хронологические варианты – это пары слов, в которых разноместность связана с временным периодом употребления данного слова в речи:

запаснОй (современное) – запАсный (устаревшее); украИнский (современное) – укрАинский (устаревшее);

рАкурс (современное) – ракУрс (устаревшее).

Источник

Вариативность ударений

Однако все ли разночтения в ударениях следует безоговорочно считать ошибкой? Конечно, нет. Для ударения тоже существует понятие вариантности, означающее наличие в некоторых словах вариантов ударения, применяемых в разных ситуациях общения.

Чтобы не допустить ошибки в постановке ударения, следует знать не только норму, но и типы вариантов, а также условия, при которых может быть использован тот или иной из них. Для этого рекомендуется пользоваться специальными словарями и справочниками. Лучше всего прибегать к помощи «Орфоэпического словаря русского языка». В нем дается система нормативных помет (единая для оценки вариантов произносительных, акцентных и морфологических), которая выглядит следующим образом.

1.Равноправные варианты. Они соединяются союзом и: волнами и волнами; искристый и искристый; баржа и баржа; лосось и лосось. С точки зрения правильности эти варианты одинаковы.

2.Варианты нормы, из которых один признается основным:

а) Помета «допустимо» (доп.): творог и доп.творог; отдал и доп.отдал; будней и доп. буден ;кулинария и доп. кулинария. Первый вариант является предпочтительным, второй оценивается как менее желательный, но все-таки находится в пределах правильного. Чаще используется в разговорной речи;

б) Помета «допустимо устаревшее» (доп. устар.): индустрия и доп.устар.индустрия; собрался и доп.устар.собрался; ханжество и доп.устар.ханжество.

Помета указывает, что оцениваемый ею вариант постепенно утрачивается, а в прошлом он был основным.

Из двух вариантов, один из которых признается основным, рекомендуется употреблять первый вариант, считающийся предпочтительным.

Словарь включает в себя также варианты, находящиеся за пределами литературной нормы. Для указания этих вариантов вводятся так называемые запретительные пометы:

«не рекомендуется» (не рек.) – алфавит! не рек.- алфавит; баловать! не рек. баловать; подростковый! не рек. подростковый; договорный! не рек. договорной.

Эта помета может иметь дополнительную характеристику «устаревающее» (не рек. устар.). Варианты, имеющие эту помету, представляют собой бывшую форму. Сегодня они находятся за пределами нормы, например: диалог! не рек. устар. диалог; остриё! не рек. устар. острие; револьвéр! не рек. устар. ревóльвер; украúнцы! не рек. устар. укрáинцы.

«неправильно» (неправ.) – атлéт! неправ. атлёт, неправ. áтлет; кýхонный! неправ. кухóнный; договорённость! неправ. договоренность; добыча! неправ. добыча;

«грубо неправильно» (грубо неправ.)- документ! грубо неправ. документ; инженеры! грубо неправ. инженера; инструмент! грубо неправ. инструмент; ходатайство! грубо неправ. ходатайство.

Специалисту-профессионалу, руководителю любого звена не следует употреблять варианты, имеющие запретительные пометы.

Целый ряд вариантов ударения связан с профессиональной сферой употребления. Есть слова, специфическое ударение в которых традиционно принято только в узкопрофессиональной среде, в любой другой обстановке оно воспринимается как ошибка. Словарь фиксирует эти варианты. Например:

искра / в профессион. речи искра

эпилепсия/ у медиков эпилепсия

шприц,-а, мн. –ы,-ев/ у медиков ед.шприца,мн. –ы,-ов

флейтовый,ая,-о/ у музыкантов флейтовый

компас,-а,мн.-ы,-ов/ у моряков компас

Кроме «Орфоэпического словаря русского языка», ценным пособием является «Словарь ударений для работников радио и телевидения» (составители Ф.А. Агеенко, М. В. Завра, под ред. Д.Э. Розенталя). В нем приводятся слова и формы, постановка ударений в которых может вызвать затруднение, даются трудные по произношению географические наименования, имена и фамилии политических деятелей, ученых, художников, писателей, артистов, названия газет, журналов, телеграфных агентств, музыкальных произведений.

Особенность данного словаря состоит в том, что он указывает единую произносительную норму, т.е. фиксирует только предпочтительный вариант.

Иногда для того, чтобы получить более полные и точные сведения об ударении в том или ином слове, недостаточно посмотреть только один словарь.

Любопытна в этом отношении подача в разных словарях слово зубчатый. В.И. Даль разграничивал слово зýбчатый и зубчáтый по значению: «зубчатый, зубовúдный, зубообрáзный, подобный зубу, похожий на зуб, на клык. Зубчáтый, образующий зубцы, зубчики; ломаный по очерку, с мысками, с язычками, выступами».

В Большом академическом словаре, В «Словаре русского языка» С.И. Ожегова, в «Словаре ударений для работников радио и телевидения» слово зубчáтый фиксируется только с одним ударениям. В «Словаре трудностей русского языка» (М., 1976) читаем: зубчáтый (реже зýбчатый), т.е. словарь признаёт оба варианта, но отмечает, что одно из произношений менее распространено. Если обратится к «Словарю русского языка» (Т. 1. М., 1981), то в нём оба произношения даны как равнозначные варианты: зубчáтый и зýбчатый. А «Орфоэпический словарь русского языка» (М., 1983) даёт это слово с запретительной пометой: не рек. зубчáтый.

Вопросы для самоконтроля

ЗВУКОПИСЬ

Гибкость и выразительность звучащей речи особенно хорошо «видна» в различных текстах, в которых авторами использован один из самых сильных поэтических приемов – звукопись.Она, как известно, достигается искусной фонетической организацией речи: подбором слов близкого звучания, виртуозным сочетанием звуков, повторением одного и того же звука или сочетания звуков, повторением слов, которые своим звучанием напоминают слуховые впечатления от изображаемого явления.

Напомним, что повторение одинаковых или сходных согласных называется аллитерацией (от лат. Ad «к, при, со» littera «буква», букв.: «собуквие»), а повтор гласных – ассонансом (фр. аssonance «созвучие»).

Еще в полях белеет снег, [б′]

А воды уж весной шумят – [в в′]

Бегут и будят сонный брег, [б′ б б]

Бегут и блещут и гласят… [б′ б]

Гой ты, Русь, моя родная, [р с’ р]

Хаты – в ризах образа… [р’ з р з]

Не видать конца и края – [ц р]

Тиха украинская ночь.

Прозрачно небо. Звезды блещут.

Своей дремоты превозмочь

Не хочет воздух…

Мело, мело по всей земле

Во все пределы.

Свеча горела на столе,

Свеча горела…

В русской речи распространенным типом звукового повтора является аллитерация. Объясняется это тем, что в фонетической системе русского языка доминирующее положение занимают согласные звуки, так как их значительно больше, чем гласных (6 гласных фонем – 37 согласных), и они выполняют в языке смыслоразличительную функцию, несут основную информацию.

Семантическую весомость согласных можно увидеть, если сравнить сокращенную запись слов, сделанную при помощи только гласных или только согласных.

НЕКРАСОВ

К таким же выводам о роли согласных в смысловом различении слов, в их «узнавании» может привести наблюдение за популярной телеигрой «Поле чудес»: правильно названные согласные значительно облегчают поиск верного ответа, по одним же гласным догадаться о слове чрезвычайно трудно.

Вот в чем причина того, что выразительно-изобразительные возможности аллитерации шире, чем ассонансов: семантическая весомость согласных способствует установлению разнообразных предметно-смысловых ассоциаций.

Русская звуковая система предоставляет безграничные возможности для использования приема аллитерации и ассонанса (а иногда того и другого одновременно!) в поэтической речи. И эти тончайшие звуковые колебания используют русские поэты.

Когда лежу я на лежанке [л’ л’]

На ложе лога на лугу [л л л]

Я сам из тела сделал лодку, [л л л л]

И лень на тело упадет… [л’ л]

В конце стихотворения необычайно легко и звонко звучит непрерывно повторяющийся звук [л’]:

Когда мы легки, мы летим, [л’ л’]

Любим. Любимые – людимы [л’ л’ л’]

Эль – это легкие Лели. [л’ л’ л’ л’]

Точек возвышенный ливень, [л’]

Эль – это луч весовой, [л’ л]

Воткнутый в площадь ладьи [л л]

Нить ливня и лужа [л’ л]

В любви сокрыт приказ [л’]

И люди те, кого любить должны мы [л’ л’ л]

Не только восхищение вызывает фонетическая система русского языка. Издавна поэты и учёные пытались уловить связь между звучанием слова и его смыслом. Уже в XVIII в. М.В. Ломоносов в «Риторике» доказывает, что поэт, слагая свои стихи, подбирает слова не только по смыслу, но и по звучанию: «В российском языке, как кажется, частое повторение письмена А способствовать может к изображению великолепия, великого пространства, глубины и вышины; учащение письмен Е, И, [ять], Ю – к изображению нежности, ласкательства, плачевных или малых вещей, через Я показать можно приятность, увеселение, нежность, и склонность, через О, У, Ы – страшные и сильные вещи: гнев, зависть, боль, и печаль».

К. Бальмонт называл слово волшебным чудом из всего того, что «есть ценного в человеческой жизни», «звуковым изваянием», способным отдельными своими элементами передать особое ощущение, душевное состояние. Каждый звук нашей речи, по мнению поэта, есть «малый колдующий гном», волшебство в любом слове, звук неслучаен, а преисполнен глубочайшего смысла и образности.

Говоря о звуковой инструментовке целых фраз русский писатель Евгений Замятин писал: «Всякий звук человеческого голоса, всякая буква – сама по себе вызывает в человеке известные представления, создает звукообразы. Я далек от того, чтобы приписывать каждому звуку строго определенное смысловое или цветовое значение. Но р ясно говорит мне о чем-то громком, ярком, красном, горячем, быстром. Л – о чем-то бледном, голубом, холодном, плавном, легком. Звук н – о чем-то нежном, о снеге, небе, ночи… Звуки д и т – о чем-то душном, тяжелом, о тумане, о тьме, о затхлом. Звук м – о милом, мягком, о матери, о море. С а – связывается широта, даль, океан, марево, размах. С о – высокое, глубокое, море, лоно. С и – близкое, низкое, стискивающее и т.д.».

Упоминаемая уже книга А.П. Журавлева «Звук и смысл», адресованная учащимся, продолжает волнующий разговор о существовании какой-то силы, связывающей звук и смысл в языке, при этом привлекаются результаты новых исследований в области русской лингвистики. В последние годы даже родилась новая филологическая область теории содержательности звуковой формы в языке. Эта наука получила название фоносемантика(от гр. Phone – звук + semanticos – «обозначающий»), а автор названной нами книги – один из основателей нового направления.

В главе «Звуковые узоры» А.П. Журавлев рассказывает о том, как в ткани одного произведения переплетаются разные настроения и как при этом меняется звуковая инструментовка текста. Для анализа взяты хорошо известные стихотворения. Одно из них – «Я помню чудное мгновенье…». В первом четверостишии пушкинского произведения компьютер, опираясь только на звуковую ткань произведения, сразу улавливает общую тональность звучания и характеризует ее признаками «нежный», «светлый». Это впечатление создается повтором звуков [е, н, в’, м]. Затем тональность меняется, появляются ноты грусти которые все усиливаются от второй к четвертой строфе. Компьютер отмечает и изменение звукового оформления этих строк. Теперь машина характеризует 2-4-ю строфу признаками «минорный», «темный», поскольку доминирующий оказываются совсем другие звуки [х, г, ж, ы].

Но в последних двух строках стихотворения вновь создается первоначальная эмоционально-образная мелодия, возвращаются признаки «нежный», «светлый», причем они становятся более яркими, более четко выраженными. А происходит это потому, что к доминирующим звукам первой строфы [е, н’, в’] здесь присоединяется еще очень «нежные» и «светлые» и и л’. «М.И. Глинка почувствовал переплетение тональностей стихотворения и точно выразил этот рисунок в музыке своего знаменитого романса. И в этом слиянии многозвучного содержания стихотворения со сложной значимостью его фонетической формы и с глубоко содержательной музыкой романса – в слиянии этих трех линий, выполненных по единому рисунку, одна из тайн совершенной гармонии творения двух гениев».

Сложность содержания подчеркивается сложным набором контрастных доминирующих звуков, причем господствующие отклонения от нормы, как правило, резкие, напряженные

Среди доминирующих и самые «грубые» р, д и самые «нежные» ю, и, самые «темные» х, ы и самые «светлые» ю, и, з.

Текст стихотворения невозможно расчленить на отрывки с каким-то единым настроением, чувства и образы переплетены неразрывно. Соответственно и линии контрастных звуков образуют сложно переплетенный узор, пронизывающий всю звуковую ткань произведения.

Проследим хотя бы за линиями двух наиболее заметных доминант – ю и х. Мелодия ю светла, мажорна: узнаю, принимаю, приветствую, встречаю, любя. А вот мрачная, минорная линия х: В завесах темных окна, колодцы земных городов, томленья рабьих трудов, в змеиных кудрях, на холодных и сжатых губах.

Противоборство линий создают и другие контрастные звуки, подчеркивая контрасты светлых и мрачных тонов в стихотворении».

В книге А.П. Журавлева вы найдете и любопытный материал о цветовом значении звуков родного языка, о «цветозвукописи» в русской поэзии. Например, рисунок гласных в стихотворении А. Тарковского «Петровские казни» создает ту же цветовую гамму, в которой выполнена картина В. Сурикова «Утро стрелецкой казни». Удивительное взаимопроникновение произведений разных жанров искусств наблюдаем и в стихотворении А. Тарковского «Пускай меня простит Винсент Ван Гог» и в картине этого выдающегося французского художника «Звезда и кипарис»; в стихотворении А. Блока «Гамаюн, птица вещая» и в картине В. Васнецова с тем же названием.

Стоит только выразительно прочитать знаменитое пушкинское «Буря мглою небо кроет», как вы услышите доминирующие звуки [ж, у, з, в´, р], предающие напряженное завывание зимней бури. А в стихотворении Ф.И. Тютчева «Весенняя гроза» почувствуют, как «гремят» [г, р, б]. В басне И.А. Крылова «Осел и Соловей» вы угадаете виртуозную песню соловья (прищелкивание, присвистывание, трели).

У слушающих возникают одинаковые слуховые ассоциации и образы, потому что эта связь звука и смысла во многом определяется акустическими, и артикуляционными свойствами звуков, особенностью их произношения.

Так, звонкий дрожащий упругий звук [р] связывается в нашем сознании со значением активного шума, грома, грохота, раската, торжественного звона:

Проехал грохот грома. [р р р]

Пирует Петр. И горд, и ясен [р р р]

И славы полон взор его. [р]

И царский пир его прекрасен. [р р р‘ р]

Настойчивое повторение прикрытого лабиализованного звука может усилить настроение легкой грусти, нежности:

Люблю березу русскую, [у у у у у у]

То светлую, то грустную. [у у у у у]

Плавный мягкий звук [л’] создает впечатление мягкости, напевности, пластичности:

С осторожностью птицелова [л]

И лелею его, и любуюсь им вволю.[л′ л’ л’ л’]

И, жалея его, отпускаю на волю. [л′ л’]

Скопление звуков [л] и [в], их чередование, перекатывание рисуют звуковой образ ветра, то усиливающегося, то ослабевающего. Мы будто чувствуем ласковое его дуновение, обволакивающее, приятное прикосновение:

Я вольный ветер, я вечно вею, [в л′ в’ в’ в’]

Волную волны, ласкаю ивы, [в л в л л в]

В ветвях вздыхаю, вздохнув, немею,[в′ в’ в вф]

Лелею травы, лелею нивы. [л′ л’ в л’ л’ в]

Глухие шипящие и свистящие звуки ассоциируются с таинственными ночными шорохами, шумом ветра, легкими шагами, шуршанием и чуть слышным шелестом листьев:

Шуршат камыши, [ш ш ш]

В камышах – малыши [ш ш]

Полуночной порой в болотной глуши [ч′ ш]

Чуть слышно, бесшумно

шуршат камыши. [ч′ с ш ш ш ш ш]

Я, белоснежный, печальный

бубенчик-ландыш, [с ж ч’ ч’ ш]

Шуршу в свой чепчик, [ш ш ф с ч’ ч’]

Зефира легче [ф х ч’]

Для птичек певчих. [ч’ ф ч’ х]

Костер мой догорал на берегу

Шуршали шелесты струистого

стекла, [ш ш ш ст ст ст ст’]

И горькая душа тоскующей

В истомной мгле качалась и текла [ст ч’ с’]

Слышат шорохи тихих теней: [с ш т ш х т’ х’ х т’]

В час полуночных видений, [ф ч’ с п ч’ х]

В дыме облака, толпой, [к т п]

Прах оставя гробовой [п х с т]

С поздним месяца восходом, [с п з’ с’ ц с х]

Легким, светлым хороводом [х’ к’ с т х]

В цепь воздушную свились… [ф ц п’ ш с с’]

В последнем отрывке из баллады «Людмила» Жуковский изобразил появление призраков, «шорохи тихих теней» скоплением не только шипящих и свистящих звуков, но и глухих согласных.

Сочетание звонкого шипящего [ж] с другими шипящими и свистящими звуками связано в нашем сознании с представлением о назойливом жужжании насекомых:

А встретила Шмеля [ф с ш]

И хвост поджала. [х с ж]

Необычно прием звукописи использован в шуточном «не стихотворении» (по определению самого автора) с длинным названием

«Как ловкий бегемот

гонялся за нахальной мухой

В тесной комнате, где было

Много стеклянной посуды»:

Ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж

Ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж

Ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж ж

Это необычное стихотворение построено на приеме звукоподражания, то есть на употреблении слов, которые своим звучанием напоминают слуховые впечатления от изображаемого явления. В другом стихотворении «На что жалуется калитка» С. Погореловского настойчивое повторение звука [ж] создает впечатление, будто мы слышим резкие и неприятные звуки, которые издает старая скрипучая калитка:

Искусное сочетание звонких и глухих, шипящих и свистящих согласных в стихотворении С. Есенина «С добрым утром!» передает несмелые звуки пробуждающей природы в предрассветный час:

Задремали звезды золотые, [з зв’ зд з]

Задрожало зеркало затона, [з ж з’ з]

Брезжит свет на заводи речные [ж с’ з ч’]

И румянит сетку небосклона. [с’ с]

Улыбнулись сонные березки, [с’ с с]

Растрепали шелковые косы. [с ш с]

Шелестят зеленые сережки, [ш с’ з’ с’ ш]

И горят серебряные косы. [с’ с]

Итак, секрет звукописи состоит в том, что звук способен порождать у нас совершенно определенные ассоциации. Вот почему, читая описание сражения в поэме А. Пушкина «Полтава», мы слышим и скрежещущие звуки сабельных ударов:

Отряды конницы летучей, [ц ч’]

Браздами, саблями стуча, [зд с с ч’]

Сгибаясь, рубится с плеча… [зг с’ ц с ч’]-

и тяжелый глухой топот пехоты:

Пехота движется за нею, [п’ х т ц]

И тяжкой твердостью своею [т ш к т с’ т’ с]

Ее стремление крепит [ст к’ п’ т]-

и раскаты пушечной канонады, шипение пушечных ядер:

Бросая груды тел на груду, [р р р]

Шары чугунные повсюду [ш р ч’ фс]

Меж ними прыгают, разят, [ ш р р з′]

Прах роют и в крови шипят. [р р ф р ш]

Мы видим и слышим, как каждое слово проверено поэтом на слух, выверено в сочетаниях с другими. Звуковая инструментовка стиха достигается прежде всего повторами звуков определенного качества: в первом отрывке – скоплением шипящих, свистящих, во втором – обилием глухих согласных, в третьем – настойчивым повтором шипящих и звука [р].

Прислушаемся еще к одному поэтическому тексту:

Бузина цельный сад залила!

Бузина зелена, зелена!

Зеленее, чем плесень на чане.

Зелена – значит, лето в начале!

Синева – до скончания дней!

Бузина моих глаз зеленей!

Повтор гласных (а, е), согласных (л, н, з, ч) многоголосая их перекличка как бы отражают буйное торжество красок. Чем больше звуков вовлекается в такую «перекличку», чем заметнее их повторение, чем больше ощущается звуковой контраст, тем большее эстетическое наслаждение приносит нам звучание текста. Как отмечают современные ученые, «заметное отклонение звуков от нормы резко повышает их информативность, соответствующая символика как бы вспыхивает в сознании (подсознании) читателя, окрашивая фонетическое значение всего текста».

Стихотворение З. Гиппиус «Свет», написанное в 1915 г., как звуковое эхо передает ужасающую музыку войны, смерти: свист, зуд, шипение, завывание…

Долгие, долгие звоны,

Жалость, язвящая, жаркая,

Путь все круче, круче,

Звуковые повторы как художественный прием используется и в прозаических произведениях. Большим мастером звукописи был А. Белый, творчество которого обычно характеризуется специальными терминами – поэтическая проза, ритмическая проза, орнаментальная проза(совмещающая в себе характерные черты прозы и поэзии). Звуковой инструментовке своих произведений он придавал особое значение, о чем писал в предисловии к роману «Маски»: «Считаю все это нужным сказать, чтобы читатель читал меня, став в слуховом фокусе; если он ему чужд, пусть закроет книгу; очки – для глаз, а не для носа; табак для носа, а не для глаз. Всякое намерение имеет сои средства». Убедитесь в этих «слуховых фокусах», сравнивая и анализируя два отрывка из повести А. Белого «Котик Летаев»:

…точка, понятие, множится, многим смыслом и вертит, чертит мне звенья – кипящей, горящей, летящей, сверлящей спирали…

Говоря о звуковой гармонии, благозвучии поэтической речи, нельзя не вспомнить некрасовский «неуклюжий стих» (слова самого поэта). Звуковой анализ стихов Некрасова показывает, что в них намеренно сгущаются шипящие, свистящие согласные и звук [р]:

В пошлой лени усыпляющий [ш с ш′]

Пошлых жизни мудрецов, [ш ж з ц]

Будь он проклят, растлевающий [р р с ш′]

Пошлый опыт – ум глупцов. [ш ц]

Что тебе эта скорбь вопиющая, [ш с р ш’]

Что тебе этот бедный народ? [ш р]

Вечным праздником быстро бегущая [ч’ р з с р ш’]

Жизнь очнуться тебе не дает. [ж ч’ ц]

Современники упрекали Некрасова за его «чихающий стих», пародировали его:

От ликуюш – чих! праздно болтаюш – чих!

Обагряюш – чих! руки в крови

Уведи меня в стан погибаюш – чих!

За великое дело любви!

Поэтическое мастерство Некрасова как раз и проявляется в том, что «его стихотворная речь как нельзя лучше гармонировала с демократической тематикой его поэзии и противостояла гладкописи эпигонов пушкинского периода».

Однако специалисты в области русской фоники отмечают, что использование разнообразных звуковых повторов не всегда свидетельствует о бесспорных стилистических достоинствах художественного произведения. Злоупотребление аллитерациями, ассонансами приводит к навязчивому, а иногда противоестественному усилению фонетической стороны речи в ущерб смысловой. Результатом подобного фонетического эксперимента многие исследователи, например, считают стихотворение И. Северянина «Сонмы весенние»:

Сонные сонмы сомнамбул весны

Сонно манят в осиянные сны.

Четко ночами рокочут ручьи.

Звучные речи ручья горячи.

Плачут сирени под лунный рефрен.

Очи хохочут песчаных сирен.

Лунные плены былинной волны.

Сонные сонмы весенней луны.

Порой неблагозвучное скопление звуков появляется и в произведениях талантливых писателей. Так, нередко встречается в русской поэзии явление, получившее название – гиатус(от лат. Hiatus – «отверстие, дыра»). Этим термином обозначают зияние, неблагозвучное скопление гласных на стыке двух или трех слов:

И под гармонию ЕЯ Я строил стих (А. Майков). Через ливонскИЕ Я проезжал поля (Ф. Тютчев).

Явление гиатуса обыгрывается в стихах-экспериментах. Некоторые из них принадлежат перу Александра Кондратова – ученика В. Хлебникова:

Ваяю

(Античная ИО (возлюбленная Зевса), современная Ия и царство Эа, которое отождествляется с Колхидой)

Нужно сказать, что на эффекте фонетического повтора строятся многие другие поэтические эксперименты, блистательным мастером которых является исследователь-лингвист А. Кондратов. Вот еще одна разновидность звуковой игры – тавтограммы(от греч. Tautos – «тот же самый» + gramma «письмо, запись») – игровые стихи, в которых все слова начинаются с одной и той же буквы.

Оцепенение

Облик осени Один остался…

Охрой – осины. Осень опять обняла

Облака оловянные. Оцепененьем.

Озерцо

Вопросы для самоконтроля

Источник