Что такое гегемония франции
Что такое гегемония или шкала «крутизны» государств
Здравствуйте, уважаемые читатели блога KtoNaNovenkogo.ru. Любое общество всегда разнородно и многообразно.
Сегодня в нем одновременно сосуществуют тысячи уникальных концепций, каждая из которых интересна для конкретного социума по-своему.
Систематизировать этот хаос, задавать общую цель, чтобы обеспечить прогресс, позволяет лидерство одной из движущих сил – гегемония.
Что это за явление и почему так необходимо цивилизованному миру, разберемся вместе.
Гегемония – это…
Истоки слова восходят корнями в античную философию. Именно в Древней Греции периода V-IV веков до н.э., во времена расцвета греческих полисов и активного формирования военно-политических союзов, впервые появился термин ἡγεμονία, значение которого характеризовалось довольно богатым смысловым спектром:
В философском смысле понятие гегемонии подразумевало наличие неких выдающихся качеств, позволяющих кому-либо осуществлять руководящую деятельность. Долгое время слово использовалось только философами и историками для указания на факт преобладания одного города-государства над остальными.
В соответствии с периодами гегемонии какого-либо полиса ученые обозначали и исторические периоды – в частности, ахейский, этолийский, микенский, халкидский и т.д. Классическую гегемонию можно наблюдать на примере Коринфского союза, когда у греков возникла необходимость воевать с персами.
Несмотря на стремление полисов оставаться независимыми, греки были вынуждены согласиться на предложение Филиппа II Македонского о создании союза, чтобы не утратить автономность. Это было своеобразным прототипом конфедерации, когда объединившиеся города хоть и сохраняли политическую самостоятельность, но должны были предоставлять в союз армию, корабли и прочие ресурсы.
Так Филипп стал гегемоном союза и получил право осуществлять военное руководство над общесоюзными войсками. Когда Филипп умер, должность гегемона унаследовал его сын Александр Великий.
Гегемон – это…
На вышеупомянутом историческом факте легко отслеживается истинная природа гегемонии. В рамках такой системы, когда имеет место доминирование одной из сил, признанный лидер именуется гегемоном или игемоном. И это понятно, поскольку оригинальное греческое слово ἡγεμών означает:
При этом есть еще одна особенность.
В гегемонии важно не столько принуждение, сколько моральный авторитет, когда окружающие самостоятельно принимают решение – подчиниться или последовать примеру гегемона, признавая его образцом в самых разных сферах жизни.
Но так было не всегда, и пример тому – колониальная эпоха. Именно тогда, на протяжении XVIII—XIX веков, зародилось и окрепло определение гегемонии как чего-то подавляющего любое инакомыслие.
Это случилось не на пустом месте. Как раз в те времена Британская империя достигла пика своего могущества, опутав доминионами и колониями практически всю планету. Беззастенчиво эксплуатируя собственное военное превосходство, британцы захватывали территории, ресурсы которых затем использовали для торговли.
Благодаря торговле Британия сумела достичь небывалого международного влияния, а через него, как следствие, – дипломатического и культурного превосходства. Это и есть гегемон в не самом лучшем смысле. К примеру, словосочетание «английский чай» вызывает интерес и уважение, но в какой части Англии имеются чайные плантации?
Однако удел гегемона не всегда так уж безоблачен и выгоден: накопление недовольства на местах и огромные масштабы протестных настроений требуют немалых средств на содержание армии и полицейских сил.
Но если на это не тратиться, восстания и сепаратизм постепенно разрушат любое государственное объединение: колониальная система с выкачиванием ресурсов создает слишком сильное социальное и экономическое неравенство. Неудивительно, что Британия XXI века гораздо меньше, чем всего две сотни лет назад.
Гегемония в современном мире
Сегодня под гегемонией чаще всего подразумевается превосходство государства в определенной сфере:
Марксистские философы объединили идею гегемонии с классовой теорией, дав толчок концепции культурного доминирования. Речь шла о том, что буржуа/капиталисты навязывают свой образ жизни разрозненным пролетарским массам, заставляя сохранять несправедливый общественный уклад.
Безотносительно уместности дискуссии о классах можно отметить возросшее влияние США в XX веке, когда главными инструментами воздействия стали:
Любую политическую или экономическую ситуацию художники пропускали через призму искусства, делая картинку чуть более привлекательной и манящей. Сакраментальные жвачка, джинсы и «дух свободы» обеспечили культурную гегемонию Штатов над остальным миром на долгие годы.
В пику потребительской позиции Ватикан многие века является непреклонным моральным авторитетом для миллионов христиан, оставаясь негласным гегемоном во всем, что касается духовной жизни.
Таким образом, в зависимости от сферы деятельности, сегодня гегемоном может быть кто или что угодно:
И хотя отнюдь не всегда подразумевается тотальное доминирование, однако в рамках определенных социальных групп даже задуматься о поиске каких-то альтернатив вообще мало кто пожелает. Нередко выбор продиктован элементарной медийностью, популистской известностью среди обывателей.
Вместо заключения
Человек постоянно находится в поисках лучшей жизни, объединяющей идеи. Гегемония стала максимально приемлемым ответом на естественные потребности людей.
Но важно помнить: отсутствие конкуренции ведет к политическому, экономическому и культурному упадку. Поэтому всегда стоит искать что-то новое или даже прямо противоположное привычному!
Удачи вам! До скорых встреч на страницах блога KtoNaNovenkogo.ru
Эта статья относится к рубрикам:
Комментарии и отзывы (2)
В «Мастере и Маргарите» прокуратора называют Игемоном. Это одно и тоже слово или другое?
Я всегда думала, что гегемон и монополист — это почти одно и то же, но, судя по всему, это не совсем так, хотя схожесть присутствует.
Борьба Франции за гегемонию в Европе во второй половине XVII в.
Международные проблемы во второй половине XVII в. раньше всех пытались решить те державы, где далеко зашел процесс укрепления централизованного государства на национальной основе. K их числу относилась прежде всего Франция, правители которой стремились использовать выгоды абсолютизма для отторжения приграничных территорий от «универсалистских» монархий австрийских и испанских Габсбургов и установления гегеМонии в Европе.
Установлению внешнеполитической гегемонии Франции в Европе способствовал ряд благоприятных обстоятельств. B Англии после реставрации Стюартов в 1660 г. Карл II и Яков II для борьбы с буржуазной оппозицией стали искать помощь за границей, прежде всего у Людовика XIV. Франция регулярно предоставляла английским королям денежные субсидии. Такой «финансовой дипломатией» Людовик XIV почти на 30 лет (до государственного переворота 1688 г.) вывел Анг лию из активной политики Hi континенте.
Тридцатилетняя война нарушила тра- диционное единство испанских и австрийских Габсбургов: Австрия пошла на мирс Францией в 1648 г. (Вестфальский мир), Испания — лишь в 1659 г. (Пиренейский мир). Обе габсбургские династии пережн вали во второй половине XVII в. серьезнШ внутренние трудности, а для Австрии вновк усилилась угроза со стороны Османской империи, которая в 60-е годы XVII в. во- зобнрвила попытки расширить свои владения в Европе и продвинуться еще дальше на Запад, за пределы Балкан.
Стечение этих благоприятных обстоя^ тельств подтолкнулоЛюдовнка XIV на новые территориальные захваты и завоевательные войны. Ha первом этапе они быоц успешными в основном потому, что велие. против слабеющих испанских Габсбурго за обладание их владениями в Нидерлаи дах, Германии и Италии. Две первые круі ные войны (1667—1668; 1672—167¾
Франция повела за богатые и промышлеи- но развитые Испанские Нидерланды. «Год ландские» войны не принесли Людов* ку XIV полной победы (т. e. захвата всь Испанских Нидерландов), но по Ахенскож 1668 г. и Нимвегенскому 1679 г. мирньві трактатам Франция «округлила» сви владения: присоединила ряд городов Южных Нидерландах (Лилль, Валансв ен, Камбрэ и др.), а также обширную прв винцию Священной Римской имперв( Франш-Конте. Уже после заключения мн pa Людовик XIV, воспользовавшись новс турецкой угрозой Вене, одним ударом 1681 г. захватил центр провинции Эл: зас — город Страсбург.
Bce эти приобретения Франции 1667 г. Испания и Австрия вынужденыб# ли санкционировать по соглашеник 1684 г. в Регенсбурге. Регенсбургскоес, глашение стало пиком французской rerq монии в кортинентальной Европе. Однако в тот самый момент, когда, казалось, экспансионистские планы Людовика XIV были близки к осуществлению, междунароі ная обстановка в Европе изменилась * в пользу Франции. Во-первых, расчетц французской дипломатии расправиться австрийскими Габсбургами руками турс ((они возобновили нажим на Австрию и в 1 1683 г. осадили Вену) не оправдались. ККкоицу XVlI в. турки были оттеснены за ДДунай. Во-вторых, «славная революция» 1 1688 г. и воцарение Вильгельма III Оран- сского, ярого врага Людовика XIV, привели кюбъединению в личной унии Голландии и Мнглии, лишив Францию всех выгод ее «финансовой дипломатии».
Результатом всех изменений явилось ^издание Аугсбургской лиги (1686) в co- сствве Австрии, Испании, Швеции, Англии наряда немецких и итальянских княжеств пнодпокровительством папы Иннокентия XI.
Международные отношения в начале XVIII в. Война за«испанское наследство».
НачалоХѴІІІ в., казалось, не внесло изменений в основные направления развития иеждународных отношений в Европе. По- лрбжнему «возмутителем спокойствия» выл французский король, его врагами оставались Габсбурги. Страна еще не оправилась от третьей войны, а Людовик XIV уже через три года бросил ее в четвертую, последнюю свою войну — за «испанское рмедство» (1701 —1714). «Испанское иа- яедство» — это была прежде всего гро- іадная колониальная империя в Новом Свете, а также рассеянные по Европе вла- іения испанского короля, включая и богатые Южные Нидерланды, из-за которых в XVII в. было пролито столько крови.
Поводом для войны послужил ставший вакантным королевский престол Испании (послесмерти в 1700 г. бездетного Карла II
из испанской ветви Габсбургов). B результате усилий французской дипломатии Карл завещал трон Филиппу Анжуйскому — внуку Людовика XIV, правда, с оговоркой, что испанская и французская короны никогда не соединятся (т. e. Франция не поглотит Испанию и наоборот). Одиако с таким оборотом дела не смирился австрийский Габсбург Леопольд I, выдвинув на испанский престол своего претендента — эрцгерцога Карла. B конце концов Франции удалось взять верх, и после смерти Карла II Филипп Анжуйский был провозглашен испанским королем под именем Филиппа V.
Франция начала теснить в испанских колониях английских и голландских купцов, отказывая им в торговых привилегиях. Каплей, переполнившей чашу терпения нового соперника Франции — Англии, стали закулисные маневры Людовика XIV с целью возвращения на английский престол изгнанных революцией Стюартов: в нарушение Рисвикского мира он отказался от признания Вильгельма III Оранского английским королем и после его смерти в 1701 г. торжественно объявил, что единственным претендентом на английскую корону может быть только сын умершего BO Франции в изгнании Якова II, «усыновленный» Людовиком XIV. За всеми этими династическими комбинациями скрывались планы французского абсолютизма на мировую гегемонию: Франция через своих марионеток на престолах Испанни и Англии руководила бы всей Европой и всеми колониями. Ho этим грандиозным прожектам не суждено было сбыться.
Против Франции вновь создалась мощная коалиция, Европа была ввергнута в пучину тяжелейшей и кровопролитной войны на суше и на море. Военные действия начались в 1701 г. и развертывались одновременно на четырех театрах: в Италии, Испании, Западной Европе и Нидерландах. Войну Людовику XlV объявили Англия и Голландия. Австрийские Габсбурги, только что успешно завершившие войну с турками (Карловицкий мир 1699 r.), также выступили против Франции и ее союзницы Испании. K коалиции присоединились Португалия, Бранденбург, Савойя. Большие надежды Людовик XlV возлагал на традиционного союзника Франции — Швецию, обладавшую тогда самой передовой армией в Европе. Ho шведский король Карл XII именно в это время увяз в Северной войие против России, Дании и Польши и ничем не смог помочь Франции. От полного поражения Францию спасли только разногласия в лагере ее противника и их внутренние трудности (в Австрии — восстание 1703— 17lKr. в Венгрии под предводительством Ференца Ракоци; в Англии — приход к власти в 1711 г. тори, стремившихся к реставрации Стюартов и примирению с Францией).
Открывшийся в Утрехте мирный конгресс завершился подписанием в 1713 г. мирных договоров между Францией и Испанией, с одной стороны, и Англией, Голландией Бранденбургом, Савойей и Португалией с другой. Испании были оставлены ее колонии, но Филипп V Бурбон отрекся от претензий на французскую корону, сохранив за собой лишь испанский престол. Эрцгерцогу Карлу (ставшему к тому времени императором Священной Римской империи под именем Карла VI) в качестве компенсации за отказ от испанского престола перешли Испанские Нидерланды (Бельгия) и все испанские владения в Италии (Миланское герцогство, Неаполитанское королевство, Сардиния и др.). B следующем году к Утрехтскому миру присоединилась и Австрия (Раштаттский договор 1714 r.). Англия получила как будто бы совсем немного: клочок скалы на Пиренеях (крепость Гибралтар), несколько бывших французских территорий в Северной Америке — остров Ньюфаундленд) устье реки св. Лаврентия в Канаде,— а также особые права на торговлю в испан- ских колониях, включая так называемо( асьенто (исключительные права работорі говли). Однако эти ключевые приобрети ния стали важной ступенью на пути к английскому господству на морях и к дальнейшему расширению британской колониальной империи в Северной Америке.
Французский абсолютизм потерпм крупное внешнеполитическое поражение, знаменовавшее конец французской гегемонии в Европе. Это поражение явилосьтак- же серьезной неудачей Франции в торговъ колониальном соперничестве с Англие* которая, оттеснив Голландию, выдвигалась отныне на ведущие позиции в между
ГЕГЕМОНИЯ ФРАНЦИИ
Впервые — «Киевская мысль», 1914, 25 июня, № 172.
Печатается по тексту кн.: Луначарский А. В. Об изобразительном искусстве, т 1, с. 219—223.
На днях в «Temps» появилась статья, полная раздумья и, если хотите, даже близкая к отчаянию. Этот крупнейший журнал[210] самодовольной буржуазии констатировал колоссальную отсталость Франции от почти всех ее соседей в деле подлинно экономического прогресса. В то время как Германия, по словам «Temps», тратит сотни миллионов на каналы и пути, не дремлет ни минуты, стараясь построить все более широкий базис для своего дальнейшего торгово–промышленного роста, — Франция стрижет купоны и живет в свое удовольствие, мало думая о том, что медленному уменьшению роста ее населения сопутствует явление еще более грозное: потеря столь высокого прежде места Франции на рынке. Поможет ли против этого судорожная попытка держаться политически над водою еще большим изнурением страны в жертву казарменной армии? Или бесконечно дорогостоящая колониальная политика, сделавшая, правда, Францию огромной колониальной империей, но приносящая пока экономически только минус?
Мрачное раздумье буржуазных публицистов в значительной степени верно. Хотя, конечно, страна обладает большими ресурсами, чем они предполагают, несмотря на весь свой патриотизм. Прежде всего нисколько не убывает талантливость расы, затем растет с необыкновенною быстротою организованность и влияние пролетарских масс. Наконец, до разорения еще далеко. Желая бросить неприятную тень на новое фискальное законодательство, введение которого в жизнь в настоящее время уже не является вопросом, буржуазные вороны каркали, что при таких условиях капитал начнет отливать из Франции, что кредит будет потрясен в корне и т. п. И что же? Новый французский заем до официального открытия подписки на него покрыт уже пятнадцать раз!
Но оставим в стороне вопрос о грядущих судьбах Франции и о грядущем месте ее в европейском концерте в областях экономической и политической. Как обстоит дело с областью художественной? Есть, конечно, французские патриоты и в этой области, готовые повторять всякие формулы, вроде «шапками закидаем» и «мы ко всему готовы». Однако и в этом отношении дают себя знать симптомы далеко не столь успокоительные, заставляющие некоторых хороших знатоков французской и немецкой художественной жизни не без тревоги смотреть в будущее.
Областью, в которой вкус и художественное дарование все еще доминируют и которая тем не менее уже входит в рамки промышленности, является производство мебели и предметов роскоши.
В течение очень долгого времени французы в этой носящей здесь имя декоративного искусства области не знали соперников. Последняя международная выставка впервые ознакомила широкие французские круги с мебелью и всякой изящной утварью мюнхенских образцов. Правда, большинство критиков, а за ними и большинство публики притворялось, что смеется над грубостью немецкого вкуса. Но на самом деле смех этот был жалкий. Замечательная мюнхенская и особенно голландская мебель на Брюссельской всемирной выставке уже безусловно затмила мебель французскую.
Началась тревога. Было ясно — за это говорили цифры, — что если не консервативные французы, то, во всяком случае, остальная Европа, зажиточная и богатая, начинает со скукой отворачиваться от «вечных» моделей французов, от стилей Людовиков и ампир.
Изощренный и ломкий «модерн» не смог явиться в этом отношении серьезным конкурентом. Но мюнхенцы и голландцы пошли по новому пути, по пути упрощения форм мебели, замены разных украшающих ее финтифлюшек и богатства обивки чрезвычайной тщательностью отделки подлинного дерева, не заслоненного никакими наклейками и политурами, комфортабельностью и рациональностью форм каждой вещи, солидностью ансамбля, большей частью темного, с несколькими яркими бликами крупной медной или эмалированной посуды и т. п.
Голландцы при этом еще умеют придать ансамблям мебели кроме немецкой солидности какую–то необычайную уютность.
Подделка под красивую, но устаревшую рухлядь, массами производимая в парижских фобургах[211], стала терпеть в сбыте.
Французские художники решили вмешаться в это дело, и вот появился при всех Салонах особый отдел декоративного искусства, то есть меблировки. Устраивается он очень широко и блестяще. Вам показывают целые анфилады комнат, иногда даже маленькие квартиры, убранные целиком одним художником.
Увы, отнюдь не на мой только взгляд, французский вкус и французская изобретательность потерпели здесь поражение. Желая во что бы то ни стало дать что–нибудь новое, но не в «тяжелом мюнхенском стиле» и не в «мещанском голландском», французы стали метаться без дороги, ибо в этих двух стилях есть одна основная нота, которой суждено победить: правдивость, простота, рациональность.
Сначала под влиянием русского балета[212] и особенно Бакста во французских меблировках стали преобладать подушки. Более или менее наспех изготовленная деревянная мебель забрасывалась целыми горами безвкусных и ярких подушек. Правда, благодаря огромной изощренности вкуса французские декораторы каким–то таинственным образом достигли и здесь в конце концов красочной гармонии, и на первый взгляд эти симфонии из подушек казались красивыми; но при ближайшем рассмотрении вся нелепость затеи становилась ясной до тошноты. В настоящее время уклонение пошло в другую сторону. Огромное большинство французских декораторов с Ирибом, самым изысканным из них, во главе вновь вступили на путь модерн–декаданса. Обри Бердсли явно царит над их воображением. Столы и стулья столь хрупки, стоят на таких нематериальных ножках, что к употреблению явно не годны. Самые причудливые гаммы, сине–желтая, черно–белая, пускаются в ход. Ириб прямо заявил, что в его комнаты можно входить только в соответственных стилю костюмах. Как картины эти ансамбли в большинстве случаев изящны, иногда полны мрачного юмора или утонченного до отчаяния настроения. Но жить в этих ярких комнатах с ломкой мебелью, в этом то оранжевом, то винно–красном цвете абсолютно невозможно. Из такого кабинета в первый же день сбежишь в первое кафе на углу, и, проснувшись два–три раза в такой спальне, несомненно проявишь признаки легкого, но неуклонно прогрессирующего психоза.
Один только Франсис Журден старается давать мебель дешевую, уютную и в то же время полную своеобразия. Его мебель, как я слышал, спускается до столь дешевых цен, что даже семья хорошо оплачиваемого рабочего может в рассрочку приобрести такую меблировку. Боюсь только, что мебель Журдена, некоторые комнаты которого невозможно не одобрить, — непрочна. Изящество и артистичность идут здесь часто (быть может, при дешевых ценах, иначе нельзя в наше время) в ущерб солидности материала. В мебели же это очень дурно. Я не говорю о керамике, посуде и т. п. Здесь Лялйк показал, что тонкий фарфор, бронза, золото, драгоценные камни могут быть с огромным успехом заменены при художественной трактовке стеклом. Стекла Лялика— это безусловно огромное завоевание французского декоративного искусства.
Вооружившись таким образом, французские артисты–декораторы решились вызвать мир на бой. Быстро созрела мысль устроить в 1916 году в Париже всемирную выставку декоративного искусства.
И вот поднялась целая буря. Артисты заявили, что они не хотят пустить на выставку фабрикантов мебели. По их словам, эти господа, все еще не знающие ничего, кроме своих Людовиков, сконфузят всю выставку. «Тем более, — вещал манифест артистов–декораторов, — что и в смысле тщательности работы и качества материалов французские фабриканты не являются на высоте. Тут как раз они отказались от традиции!»
Но со своей стороны фабриканты ответили целым рядом заявлений, гласивших, что большинство артистов–декораторов либо сумасшедшие люди, либо кривляки и шуты, которые совершенно уронят знамя французского вкуса в грязь, что если Франция может еще рассчитывать на победу над конкурентами, то только противопоставив им блестящую серию чудных образчиков своей традиционной мебели.
«Мы уверены, — писал приверженец фабрикантов, критик Жан Бело, — что при таких условиях выставка обратилась бы в позор для лишенных корня индивидуалистических исканий как во Франции, так и вне ее, в торжество искусства классического».
Но и этот спор и особенно строгие предостерегающие голоса лиц, хорошо знакомых с громадным и глубоким прогрессом декоративного искусства в Германии, заставили в конце концов французов не без конфуза отказаться от идеи такой выставки. Так, например, известный критик Арсен Александр прямо заявлял, что выставка в близком будущем будет равносильна поражению наголову французов. Теперь Арман Дейо, инспектор искусств и хороший их историк, выдвинул другую, более удачную и даже более интересную мысль: устроить в 1916 году выставку «чистого» искусства, скульптуры и живописи, но не по несколько базарному образцу Венеции, а серьезнее, разделенную на два отдела: лучшие образцы искусства наших дней по странам, школам и лицам и, кроме того, ретроспективную выставку на двадцать пять лет для каждой страны. Местом этого грандиозного конкурса красоты должен быть тот Большой Дворец, который вмещает каждый год тысяч десять произведений искусства обоих больших французских Салонов.
Эта идея должна быть принята с энтузиазмом всеми. Тут дело не только в том, кто победит — между прочим, здесь шансы французов огромны, — но просто массу поучительного и радостного получит от выставки каждый друг человеческого искусства вообще.
Идея все–таки натыкается на препятствия. Против этого протестуют дирекции обоих Салонов, которые окажутся таким образом вытесненными из своего Дворца. Мы думаем, однако, что она будет доведена до конца. Парламент Франции уделяет все больше внимания искусству, и это хорошо. Не всегда, впрочем. Так, например, в сенате раздавались речи, послужившие эхом известного похода против модернистов муниципального советника Лампюэ. Несколько сенаторов один за другим поносили Осенний Салон и требовали удаления его из казенного здания. Статс–секретарь искусств Далимье ответил с недостаточной решительностью. Он, правда, безусловно отказал домогательствам ультраконсерваторов, но в защиту Салона выдвинул только ретроспективные выставки. Права нового искусства он не отстаивал, вероятно, слишком напутанный футуристами, кубистами и прочею братиею.
Зато Палата в этот раз выбрала чрезвычайно многообещающую комиссию. Вице–президентом ее будет Марсель Семба, высокоталантливый социалист, в прошлом году давший необычайно блестящее предисловие к каталогу Осеннего Салона. Семба — человек широкого мировоззрения, и уверенность вкуса не мешает его свободолюбию. Секретарем комиссии выбран тоже социалист Блин. Я уверен, что работы в комиссии этих двух лиц будут полезны французскому искусству, и в частности грандиозно затеянной выставке.
Между прочим, тем же вопросам — прав нового искусства, судеб французской художественной гегемонии и отношению между государством и художником — посвящена на днях вышедшая книга знаменитого архитектора, анархиста и президента Осенних Салонов Франца Журдена «Заметки одинокого»… Но об этой интересной книге я буду говорить особо и подробно.
Читайте также
ГЛАВА VII ГЕГЕМОНИЯ РИМА В ЛАЦИУМЕ.
ГЛАВА VII ГЕГЕМОНИЯ РИМА В ЛАЦИУМЕ. У храброго и темпераментного италийского племени никогда не было недостатка в поводах к внутренним распрям и к ссорам с соседями; с развитием благосостояния в стране и с ростом культуры эти распри мало-помалу перешли в войны, а грабежи —
Гегемония Мерсии
Гегемония Мерсии До середины VIII в. среди англосаксонских королевств в целом была бесспорной гегемония Мерсии, но Уэссекс вел упорную борьбу за освобождение от ее влияния. В 753 г. Уэссекс освободился от власти Мерсии. Нортумбрия также отразила натиск мерсийцев и
1. Гегемония Спарты в Греции (404–379 гг. до н. э.)
1. Гегемония Спарты в Греции (404–379 гг. до н. э.) Победа Спарты в Пелопоннесской войне, уничтожение Афинской морской державы коренным образом изменили военно-политическое положение в Балканской Греции в начале IV в. до н. э. На смену афинской гегемонии в Эгейском бассейне
Глава 1 Спартанская гегемония (404–386)
Глава 1 Спартанская гегемония (404–386) 1. Политические проблемы периода Одержав в двух войнах победу, Спарта крепко держала инициативу в своих руках. Теоретически она могла обратиться к политике бездействия и изоляционизма, на которую в прошлом ее уже обрекала афинская
Японская цель: гегемония в Азии
Японская цель: гегемония в Азии Под воздействием обеспокоенных политических кругов в американском сенате был принят законопроект о предоставлении президенту права введения эмбарго на поставки вооружения воюющим сторонам. Но Рузвельт опасался, что сокращения поставок
НЕБЕССПОРНАЯ ГЕГЕМОНИЯ ЗАПАДА
НЕБЕССПОРНАЯ ГЕГЕМОНИЯ ЗАПАДА Историки смотрят на описываемую эпоху из будущего, зная результат, поэтому применительно к Европе конца XVII в. часто пишут о подъеме Англии на фоне стагнации Голландии, отставания Франции, загнивания Испании и всего региона Средиземноморья.
ГОЛЛАНДСКАЯ ГЕГЕМОНИЯ
ГОЛЛАНДСКАЯ ГЕГЕМОНИЯ К середине XVII века торговая гегемония Голландии была бесспорным фактом, с которым вынуждены были считаться все державы, независимо от того, как относились они к Республике Соединенных провинций и ее правителям. Несмотря на то что Англия под властью
4. Американская гегемония извне
4. Американская гегемония извне Только в Соединенных Штатах складывается впечатление, что весь мир желает американского лидерства. В реальности же речь идет об американском высокомерии и односторонности. «Форин афферс», 1999 Как формулируют политологи, «для того чтобы
Избрание Саула и гегемония северных племен
Избрание Саула и гегемония северных племен Усиление филистимской экспансии в Ханаане во второй половине XI в. до н. э. стало главной причиной возрождения израильского племенного союза. В одиночку ни северные, ни южные древнееврейские племена были не в состоянии
Гегемония Спарты
Гегемония Спарты Под знаком спартанской гегемонии в эллинском мире проходят первые годы после Пелопоннесской войны. Однако гегемония Спарты с самого начала вызвала острое недовольство в Греции. Подобно Афинам, Спарта также обложила своих союзников форосом. Постоянно
Гильгамеш и гегемония Урука
Гильгамеш и гегемония Урука Гегемония Гильгамеша и его преемников на престоле Урука известна не только по эпосу, но и по документам из архива в городе Шуруппаке (времени правления упомянутых преемников, XXVI в. до н. э.). Как выясняется из них, урукские цари призывали на
Гегемония радикалов
Гегемония радикалов Успехи радикалов привели к умеренному процветанию страны, улучшению качества жизни рабочих, укреплению позиций представителей среднего класса, дети которых заняли важные должности и приобрели высокий социальный статус. Так что радикализм
Советско-китайская гегемония
Советско-китайская гегемония Венгерская трагедия вызвала грозные отклики в коммунистическом движении, социалистических странах и Советском Союзе. Положение Хрущева, как мы знаем, было трудным. Будапештский кризис, с точки зрения его союзников, доказал непродуманность
Промежуточная стадия: гегемония coco
Промежуточная стадия: гегемония coco Следующим за Ганой в Западном Судане государством-гегемоном стало Мали. Но прежде чем рассказывать о нем, следует вернуться к гибели Ганы, и дело здесь не просто в хронологии, в том, что одно государство следовало за другим. Между
Глава II Мировая гегемония Европы: XIX век
Глава II Мировая гегемония Европы: XIX век На глазах у поколения 1789 года Европа установила безраздельную гегемонию над исламским миром. Европейские страны проводили политику «европеизации», эта политика принимала ту или иную форму в зависимости от конкретных