Что такое дьявольский ветер
Что такое дьявольский ветер
На картинках в школьных учебниках, посвящённых усмирению британскими колонизаторами восстания сипаев в Индии (1857-59), изображены душераздирающие сцены казни пленных индусов. Их привязывают к жерлам пушек, откуда должен раздаться смертоносный выстрел, разрывающий тело несчастной жертвы на куски.
Этот же сюжет должны помнить и те, кто смотрел советский фильм «Капитан Немо» по мотивам произведений Жюля Верна. Там один британский офицер разъясняет другому причины именно такой казни пленных сипаев: по их верованиям, при ней невозможно возродиться в будущей жизни. Страх перед смертью не одного лишь тела, но и всей души, парализует их сопротивление.
Почему, на самом деле, «культурные» англичане применили в середине «просвещённого» XIX века такой вид казни в некоторых своих колониях? Попробуем разобраться.
«Дьявольский ветер»
Расстрел из пушки назывался иначе «дьявольским ветром». Он упоминался в ряде художественных произведений про пиратов, рассказывавших о более ранних временах. Но все эти повествования были сочинены позднее восстания сипаев. Так что «дьявольский ветер» в них является анахронизмом, навеянным событиями в Индии середины XIX века.
Тот же Верещагин лично не присутствовал при таких казнях, а изучал их, что называется, «по источникам», когда в 1884 году написал свою картину, где изображён этот вид казни. Картина эта называется по-разному («Казнь англичанами пленных сипаев», «Подавление англичанами восстания сипаев» и т.д.). Картина была куплена на аукционе в Нью-Йорке и с тех пор находится, вероятно, в чьей-то неизвестной частной коллекции.
Любопытно, что, по утверждениям специалистов, на ней изображены расстрелы не после восстания сипаев, а при расправе с сикхской сектой намдхари в 1872 году. Об этом говорит облачение изображённых жертв в предписанные этой сектой белые одежды. По воспоминаниям самого Верещагина, когда он выставлял свои картины, в том числе эту, на выставке в Лондоне, то многие британцы категорически отрицали, что они применяли в Индии эту варварскую казнь. В то же время один отставной британский генерал лично хвастался перед русским художником, будто это он сам придумал такую казнь, и она была внедрена колониальными властями по его рекомендациям.
Верещагин присочинил
Верещагин считал, что такая казнь вселяет в индийцев максимально возможный страх. По его мнению, индийца, особенно из высшей касты, приводит в неописуемый ужас перспектива быть смешанным при погребении с телами людей из низших каст:
«Европейцу трудно понять ужас индийца высокой касты при необходимости только коснуться собрата низшей: он должен, чтобы не закрыть себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы после этого без конца. Тут может случиться, ни больше, ни меньше, что голова брамина о трех шнурах ляжет на вечный покой около позвоночника парии – бррр! От одной этой мысли содрогается душа самого твердого индуса! Говорю это очень серьезно, в полной уверенности, что никто из бывших в тех странах или беспристрастно ознакомившийся с ними по описаниям не будет противоречить мне».
Это объяснение, которое, как нетрудно заметить, легло в обоснование такой казни сценаристом советского фильма про принца Даккара—капитана Немо, не может быть принято по следующим причинам.
Во-первых, только парии считаются в Индии неприкасаемыми для высших каст, и весь произведённый словами Верещагина гротеск про религиозные обычаи – просто непонимание тонкостей или сознательное преувеличение, рассчитанное на улов простодушной публики.
Во-вторых, перерождение после смерти индусу гарантированно. Но даже если бы такой образ смерти как-то негативно влиял на последующую реинкарнацию, то следовало бы ожидать, что, наоборот, стремление его избежать придавало бы сил для сопротивления, и эффект от этой казни был бы обратным.
В-третьих, что немаловажно, уже упомянутая секта намдхари, которая как раз и изображена на картине Верещагина, состояла именно из бывших париев, а представителей высших варн в ней не было в помине.
Расстрелы из пушек практиковались индусами до прихода колонизаторов
Есть свидетельства, что данный вид казни не был введён англичанами в Индии, но лишь позаимствован ими у самих индийцев. Он был впервые применён ещё в 1526 году при завоевании Индии войском султана Бабура, основавшего династию Великих Моголов. В дальнейшем сами индийцы неоднократно казнили так своих врагов: как пленных в войнах, так и государственных преступников, заговорщиков и т.д.
От индийцев эти казни переняли первые европейские колонизаторы Индостана: португальцы и французы. Первое применение расстрела из пушек в колониях британской Отс-Индской компании относится к 1761 году. Таким образом, во время подавления восстания сипаев данная казнь не была изобретена. Она лишь стала, благодаря своему массовому применению (из-за масштаба самого восстания), широко известной, главным образом – европейской публике, ранее ничего о ней не знавшей.
О том же, почему сами индусы придумали эту казнь как самую страшную, можно сделать такое предположение. В средневековой Европе самой ужасной казнью считалось сожжение живьём на костре. Но в Индии это не казнь, а обряд добровольного ухода из жизни, практикуемый вдовами и некоторыми йогами, чтобы добиться блаженства в будущей жизни. Известно, когда женщины и дети целого средневекового индийского города подвергали себя коллективному самосожжению, чтобы не достаться в добычу победителю. Сожжение не могло восприниматься в Индии как средство устрашения.
«Дьявольский ветер»: что происходит с человеком при этой казни
Расстрел из пушки назывался иначе «дьявольским ветром». Он упоминался в ряде художественных произведений про пиратов, рассказывавших о более ранних временах. Но все эти повествования были сочинены позднее восстания сипаев. Так что «дьявольский ветер» в них является анахронизмом, навеянным событиями в Индии середины XIX века.
Верещагин в 1884 году написал картину «Подавление индийского восстания англичанами». Путешествуя по странам Азии, живописец узнал, как британские оккупационные войска казнили участников мятежного движения сипаев.
В книге «Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в воспоминаниях В.В. Верещагина» (Москва, 2007 год) приведены слова художника: «Повторяю, все делается методично, по-хорошему: пушки, сколько их случится числом, выстраиваются в ряд, к каждому дулу, не торопясь, подводят и привязывают за локти по одному более или менее преступному индийскому гражданину, разных возрастов, профессий и каст, и затем по команде все орудия стреляют разом».
Такая казнь должна была запугать жителей Индии: по их верованиям, разрушение физического тела усложняет душе казненного существование в загробном мире.
Расстрелы из пушек практиковались индусами до прихода колонизаторов. Есть свидетельства, что данный вид казни не был введён англичанами в Индии, но лишь позаимствован ими у самих индийцев. Он был впервые применён ещё в 1526 году при завоевании Индии войском султана Бабура, основавшего династию Великих Моголов. В дальнейшем сами индийцы неоднократно казнили так своих врагов: как пленных в войнах, так и государственных преступников, заговорщиков и т.д.
От индийцев эти казни переняли первые европейские колонизаторы Индостана: португальцы и французы. Первое применение расстрела из пушек в колониях британской Отс-Индской компании относится к 1761 году. Таким образом, во время подавления восстания сипаев данная казнь не была изобретена. Она лишь стала, благодаря своему массовому применению (из-за масштаба самого восстания), широко известной, главным образом – европейской публике, ранее ничего о ней не знавшей.
Впрочем, палачам тоже было неспокойно. Чтобы пороховой заряд взорвался, необходимо поджечь фитиль, стоя прямо рядом с пушкой, которая вот-вот выстрелит. Надо ли говорить, что такая физическая реакция нестабильна, ведь иногда сами артиллерийские орудия могли взорваться, ранив или убив палачей.
Дьявольский ветер. Почему индусы так боялись его?
В середине 19 века англичане, которые правили Индией, придумали оригинальный способ казни.
Дьявольский ветер
В середине 19 века англичане, которые правили Индией, придумали оригинальный способ казни. Применялся он в отношении повстанцев, мятежников и прочих опасных преступников, совершивших какие-то запрещенные деяния группой лиц.
Василий Верещагин в 1884 году создал картину «Подавление индийского восстания англичанами». Видимо, его сильно потрясла и вдохновила казнь «дьявольский ветер». Хотя сам автор при ней не присутствовал.
они выстраивали в ряд пушки, привязывали к ним бунтовщиков и делали залп из всех орудий. Иногда пушки заряжали снарядами, иногда – нет – просто порохом. Но и этого было достаточно.
Что происходило в результате?
Тела мятежников разрывало на куски. Верещагин и об этом пишет в деталях. Кому интересно – можно найти его записки и ознакомиться.
Индусы, в принципе, казней не боялись. Вообще, если немного отойти от темы, нужно заметить, что любой мятежник должен быть готов к самому худшему исходу. Его не должна страшить угроза казни. Революции, восстания – это дело такое. Ничьей быть не может. Мятежники либо добиваются своих целей, захватывают какую-то власть, либо же погибают. В истории масса примеров.
Чего же боялись индусы, которых отправляли на описанную выше казнь?
Двух вещей:
Во-первых, мятежники не хотели представать перед своими божествами, на суде, в «разобранном виде». Как отмечалось, выстрелами из пушек тела осужденных к казни разрывались на куски. Индусы верили, что «на небеса» — условно, они попадают именно в таком виде, в котором ушли с Земли. Похоже, они думали, что не очень хорошо появляться перед божествами в виде отдельных кусков. И самим богам неприятно – это почти оскорбление, и самому не очень комфортно «выстраивать защиту».
Во-вторых, в Индии, как известно, общество поделено на касты. Верещагин писал, что, в результате казни, части тел людей из разных каст смешивались, что было недопустимо.
Художник писал, что у казненных нет возможности искупить вину за такие прикосновения, смешения. Нужно бы принести жертву богам, совершить омовение. Но покойники этого сделать не могли, а англичане – не собирались.
Каста
Но Верещагин немного заблуждался. Дело в том, что восставшие, в большинстве случаев, были из одной касты. Поэтому единственное, чего они могли бояться – это нарушения целостности своих тел.
Кроме того, такой вот расстрел из пушек не лишал индусов возможности переродиться.
Поэтому все же многие индусы боялись «Дьявольский ветер» просто потому, что казнь была не самая приятная, если можно применять слово «приятная» к описанию наказания мятежников.
Есть мнение, что способ казни, который практиковали англичане, не был ими выдуман. Якобы еще в 16 веке индусы его успешно использовали в войнах между отдельными царствами.
Как бы там ни было, но такой способ казни, наверняка, заставил многих мятежников отказаться от активных боевых действий, чтобы не попасть в плен англичанам. Одна из целей наказания была достигнута – устрашать, заставлять лиц, задумывающих недоброе, отказываться от своих идей.
LegendaPress желает, чтобы ваши мечты сбывались!
Подпишись, поделись с друзьями, поддержи сайт!
«Дьявольский ветер»
На картинках в школьных учебниках, посвящённых усмирению британскими колонизаторами восстания сипаев в Индии (1857-59), изображены душераздирающие сцены казни пленных индусов. Их привязывают к жерлам пушек, откуда должен раздаться смертоносный выстрел, разрывающий тело несчастной жертвы на куски.
Этот же сюжет должны помнить и те, кто смотрел советский фильм «Капитан Немо» по мотивам произведений Жюля Верна. Там один британский офицер разъясняет другому причины именно такой казни пленных сипаев: по их верованиям, при ней невозможно возродиться в будущей жизни. Страх перед смертью не одного лишь тела, но и всей души, парализует их сопротивление.
Почему, на самом деле, «культурные» англичане применили в середине «просвещённого» XIX века такой вид казни в некоторых своих колониях?
Расстрел из пушки назывался иначе «дьявольским ветром». Он упоминался в ряде художественных произведений про пиратов, рассказывавших о более ранних временах. Но все эти повествования были сочинены позднее восстания сипаев. Так что «дьявольский ветер» в них является анахронизмом, навеянным событиями в Индии середины XIX века.
Тот же Верещагин лично не присутствовал при таких казнях, а изучал их, что называется, «по источникам», когда в 1884 году написал свою картину, где изображён этот вид казни. Картина эта называется по-разному («Казнь англичанами пленных сипаев», «Подавление англичанами восстания сипаев» и т.д.). Картина была куплена на аукционе в Нью-Йорке и с тех пор находится, вероятно, в чьей-то неизвестной частной коллекции.
Любопытно, что, по утверждениям специалистов, на ней изображены расстрелы не после восстания сипаев, а при расправе с сикхской сектой намдхари в 1872 году. Об этом говорит облачение изображённых жертв в предписанные этой сектой белые одежды. По воспоминаниям самого Верещагина, когда он выставлял свои картины, в том числе эту, на выставке в Лондоне, то многие британцы категорически отрицали, что они применяли в Индии эту варварскую казнь. В то же время один отставной британский генерал лично хвастался перед русским художником, будто это он сам придумал такую казнь, и она была внедрена колониальными властями по его рекомендациям.
Верещагин считал, что такая казнь вселяет в индийцев максимально возможный страх. По его мнению, индийца, особенно из высшей касты, приводит в неописуемый ужас перспектива быть смешанным при погребении с телами людей из низших каст:
Смерти этой они не боятся, и казнь их не страшит; но чего они избегают, чего боятся, так это необходимости предстать пред высшим судьею в неполном, истерзанном виде, без головы, без рук, с недостатком членов, а это именно не только вероятно, но даже неизбежно при расстреливании из пушек.
Замечательная подробность: в то время как тело разлетается на куски, все головы, оторвавшись от туловища, спирально летят кверху. Естественно, что хоронят потом вместе, без строгого разбора того, которому именно из жёлтых джентльменов принадлежит та или другая часть тела. Это обстоятельство, повторяю, очень устрашает туземцев, и оно было главным мотивом введения казни расстреливанием из пушек в особенно важных случаях, как, например, при восстаниях.
Европейцу трудно понять ужас индийца высокой касты при необходимости только коснуться собрата низшей: он должен, чтобы не закрыть себе возможность спастись, омываться и приносить жертвы после этого без конца. Ужасно уж и то, что при современных порядках приходится, например, на железных дорогах сидеть локоть о локоть со всяким, — а тут может случиться, ни больше, ни меньше, что голова брамина о трёх шнурах ляжет на вечный покой около позвоночника парии — бррр! От одной этой мысли содрогается душа самого твёрдого индуса!
Говорю это очень серьёзно, в полной уверенности, что никто из бывших в тех странах или беспристрастно ознакомившийся с ними по описаниям не будет противоречить мне.
— В. Верещагин. Скобелев. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в воспоминаниях В. В. Верещагина.
Это объяснение, которое, как нетрудно заметить, легло в обоснование такой казни сценаристом советского фильма про принца Даккара—капитана Немо, не может быть принято по следующим причинам.
Во-первых, только парии считаются в Индии неприкасаемыми для высших каст, и весь произведённый словами Верещагина гротеск про религиозные обычаи – просто непонимание тонкостей или сознательное преувеличение, рассчитанное на улов простодушной публики.
Во-вторых, перерождение после смерти индусу гарантированно. Но даже если бы такой образ смерти как-то негативно влиял на последующую реинкарнацию, то следовало бы ожидать, что, наоборот, стремление его избежать придавало бы сил для сопротивления, и эффект от этой казни был бы обратным.
В-третьих, что немаловажно, уже упомянутая секта намдхари, которая как раз и изображена на картине Верещагина, состояла именно из бывших париев, а представителей высших варн в ней не было в помине.
Есть свидетельства, что данный вид казни не был введён англичанами в Индии, но лишь позаимствован ими у самих индийцев. Он был впервые применён ещё в 1526 году при завоевании Индии войском султана Бабура, основавшего династию Великих Моголов. В дальнейшем сами индийцы неоднократно казнили так своих врагов: как пленных в войнах, так и государственных преступников, заговорщиков и т.д.
От индийцев эти казни переняли первые европейские колонизаторы Индостана: португальцы и французы. Первое применение расстрела из пушек в колониях британской Отс-Индской компании относится к 1761 году. Таким образом, во время подавления восстания сипаев данная казнь не была изобретена. Она лишь стала, благодаря своему массовому применению (из-за масштаба самого восстания), широко известной, главным образом – европейской публике, ранее ничего о ней не знавшей.
О том же, почему сами индусы придумали эту казнь как самую страшную, можно сделать такое предположение. В средневековой Европе самой ужасной казнью считалось сожжение живьём на костре. Но в Индии это не казнь, а обряд добровольного ухода из жизни, практикуемый вдовами и некоторыми йогами, чтобы добиться блаженства в будущей жизни. Известно, когда женщины и дети целого средневекового индийского города подвергали себя коллективному самосожжению, чтобы не достаться в добычу победителю. Сожжение не могло восприниматься в Индии как средство устрашения.
Автор Ярослав Бутаков
Иллиюстрация к «Одиссея капитана Блада».
Хорошую религию придумали индусы —
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Пускай живёшь ты дворником, родишься вновь — прорабом,
А после из прораба до министра дорастёшь,
Но если туп, как дерево, — родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком.
Не лучше ли при жизни быть
Это ж сколько геморроя в сравнении с обычным расстрелом.
Восток — Запад
О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,
Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный Господень суд.
Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,
Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?
Р. Киплинг «Баллада о Востоке и Западе»
В XVIII столетии европейцы активно укреплялись в Индии, стремясь упрочить там свое главенство. В битве титанов там сошлись, в первую очередь, Великобритания и Франция, которые к тому времени смогли потеснить остальных европейских конкурентов на полуострове. В столкновениях с армиями местных правителей европейская военная организация раз за разом демонстрировала свое техническое и тактическое превосходство.
Однако, несмотря на это, аборигены не стремились массово заимствовать западные достижения в военной сфере. Их армии нередко мало чем отличались от средневековых, не имели современной артиллерии, а зачастую и вовсе представляли собой иррегулярные ополчения феодалов без четкой организации. Местная знать, подобно османским султанам этой же эпохи, была настроена консервативно и не спешила перенимать что-то у европейцев, даже наблюдая воочию отсутствие конкурентоспособности у собственных войск.
Армии основателя государства Великих Моголов, Бабура, вторглись в Индию в начале XVI столетия. Это была орда среднеазиатских завоевателей — кочевников, краеугольным камнем всей военной организации которых была конница. В изобразительном искусстве этого периода в Индии очень часто встречаются изображения всадников, что лишний раз подтверждает ключевую роль лошадей в культуре государства Моголов.
Мобильная кочевая армия могла покрывать огромные расстояния за считанные дни. Армии Бабура были неудержимы и смогли подчинить себе колоссальные территории. Впоследствии, уже закрепившись в Индии, правители из династии Бабуридов импортировали отборных лошадей для своих войск и двора из Османской империи, а также разводили их сами.
Артиллерию, как правило, укомплектовывали христианами-перебежчиками и наемниками-европейцами. В полевых сражениях она практически не использовалась, опять же, ввиду ориентированности войска империи Моголов на маневренный бой. Перед сражением артиллерия располагалась впереди боевых порядков армии — именно ее залпы начинали битву, однако потом, когда основные массы войска приходили в движение, а эпицентр битвы начинал смещаться, она оставалась недвижимой на своих позициях. Она просто не поспевала за передвижениями всадников и не могла адекватно и действенно реагировать на изменения в рисунке битвы.
Военная организация империи Великих Моголов доминировала в Индии на протяжении двух с лишним столетий и существенно повлияла на военные традиции других местных государств.
Пикинеры все еще составляли существенную силу на поле боя. Но со временем и они стали уступать свои позиции, особенно после того, как методом совмещения пики и мушкета сначала был изобретен багинет, а затем — подствольный штык, позволявший переходить от стрельбы к рукопашной без затрат времени. Сам мушкет постепенно становился все более легким и скорострельным. К середине XVIII века нормой для ведущих армий мира стал показатель в три выстрела в минуту.
Отточенное взаимодействие больших масс войск и слаженность выполнения приказов были бы невозможны без развитого офицерского корпуса, муштры и унифицированной военной формы — всего того, чего так недоставало армиям туземных правителей, и, в частности, индийским царям. Европейская артиллерия приобретала мобильность и начинала играть все более заметную роль в полевых сражениях. Были выработаны единые стандарты калибров и веса орудий, что позволяло наиболее эффективно использовать те или иные типы артиллерии для конкретных задач.
Изменения в европейских армиях отражались и на контингентах армий европейских государств в заморских колониях, хотя и с некоторым опозданием. Со второй половины XVII века военное присутствие европейцев в Индии начало расти, выросли и качественные характеристики размещенных там частей. Английские силы в Бенгалии в 80-х годах XVII века включали до 250 пехотинцев из метрополии, две туземные роты общей численностью в 135 человек и 21 пушку. В Бомбее были расквартированы свыше четырехсот солдат из метрополии, которые поддерживались двумя туземными ротами.
Местные властители, естественно, не могли не обратить внимание на увеличение военного присутствия европейцев. Один туземный индийский чиновник писал, что эти
«голландцы, англичане, датчане и французы, хоть и являются торговцами, но отличаются от других, таких же, которые носят шляпы. Они следуют приказам своих повелителей, которые постоянно думают лишь о том, как бы расширить свои земли».
Тем не менее, до поры до времени европейское влияние в Индии не имело решающего значения для судьбы региона. Принципиально изменило ситуацию франко-британское противостояние в середине XVIII века и, в особенности, Семилетняя война. Боевые действия в ее ходе велись по всему миру, в том числе — и в индийских владениях европейских держав. Война потребовала резкого увеличения военного присутствия — так, например, лорд Клайв в битве при Буксаре в 1757-м году располагал уже двумя с половиной тысячами британских солдат.
Воевали европейцы в Индии без широкого применения кавалерии. Транспортировка конных частей в Азию была слишком дорогим удовольствием. А обученная пехота и полевая артиллерия отлично себя зарекомендовали в столкновениях с армиями местных владык, так что их сочетания оказалось было вполне достаточно.
Когда же конные части были необходимы, британские власти предпочитали пользоваться услугами туземной кавалерии. Однако в 1765-м году руководство Британской Ост-Индской компании прекратило широко использовать эту практику, поскольку опасалось, что индусы быстро научатся европейской манере боя и смогут в дальнейшем использовать ее против англичан. Тем не менее, незначительное количество туземной кавалерии продолжало оставаться в войсках компании.
Британская Ост-Индская компания ревностно относилась к вопросу сохранения своего технического превосходства. В частности, с артиллерийской службы в конце концов были уволены все не-англичане и туземцы. Также было издано специальное распоряжение, которое запрещало иностранцам, полукровкам и индусам появляться на территориях оружейных мастерских и военных магазинов и рядом с ними, дабы предотвратить утечку военных секретов.
Логичным решением в данной ситуации было не просто нанимать европейцев на службу, а привлекать их для того, чтобы они обучали туземные армии по европейскому образцу. Так поступил, например, наваб Бенгалии Мир Касим, который нанял уроженца Страсбурга авантюриста Вальтера Рейнхардта для того, чтобы тот обучил его войско. С 60-х годов XVIII века идея перенять тактику европейцев стала стремительно распространяться среди индийских правителей.
Реформы и реформаторы
Степень интеграции европейских нововведений в военные системы разных государств Индии была различной. Например, правитель Майсура Типу Султан имел в своей армии офицерский корпус, единые стандарты униформы и знаков различия, а также тактические руководства для вооруженных сил. Это максимально приближало майсурское войско к западным образцам в организационных вопросах. Ни один другой правитель в Индии не заходил в военных реформах так далеко.
Махаджи Шинда, правитель княжества Гвалиор, имел под командой приблизительно 8 тысяч пехотинцев, которых инструктировал француз Де Бойн, однако опорой его войска по прежнему являлись крупные массы иррегулярной конницы. Некоторые правители просто нанимали европейцев, которые составляли отдельные отряды и располагались обособленно от остального войска, которое воевало по старинке.
У мусульманских князей зачастую возникали трудности с наймом достаточного количества европейцев. Поэтому к концу XVIII столетия они постепенно начали делать ставку на наемников-мусульман, которые были в той или иной степени знакомы с западной военной организацией. Естественно, это был своеобразный суррогат, и подготовленные таким образом отряды даже близко не могли тягаться с настоящими европейскими батальонами.
Некоторые князья, как, например, маратх Мульхар Рао Холкар, делали ставку на развитие полевой артиллерии, не привлекая специалистов для обучения пехоты. Наконец, ряд консервативных правителей предпочел вовсе не замечать нововведения соседей, и продолжил комплектовать и обучать армию по феодальным канонам.
У таких скептиков были свои резоны. Во-первых, численность организованных по европейскому образцу частей часто была недостаточна, чтобы создать плотный огонь, способный остановить атаку разогнавшейся на равнине крупной массы конницы. Во-вторых, организованная по европейскому принципу армия нуждалась в совершенно другом материальном обеспечении.
Если иррегулярное войско могло само обеспечивать себя фуражом и всем необходимым, то для армии западного образца была жизненно необходима налаженная система снабжения, предполагающая наличие военных магазинов. А организовать все это было и дорого, и сложно.
Подобные соображения находили косвенное подтверждение в пусть и редких, но наглядных неудачах англичан в начале 70-х годов XVIII века. В ряде случаев их армия проигрывала не на поле боя в ходе прямого столкновения, а оказывалась отсеченной от путей снабжения. И в такой ситуации она моментально теряла боеспособность.
Еще одним существенным фактором, сдерживавшим распространение европейской военной организации на индийской почве, было то, что наиболее видные военачальники правителей сами являлись выходцами из наиболее привилегированного рода войск – конницы. Часто они делали карьеру благодаря личной храбрости и умениям. Уступить новой модели значило для отказаться от собственных идеалов и всего того, что вознесло их на вершину власти. Таким был, например, упоминавшийся выше Мульхар Рао Холкар.
Тем не менее, к концу XVIII века все больше индийских правителей стало так или иначе использовать европейскую военную систему. Приходило понимание того, что добыча в бою для солдата может быть заменена регулярным жалованием, а новая реорганизованная армия может порождать и новые военные элиты, не пренебрегающие новшествами.
Европейская система же, в свою очередь, раз за разом демонстрировала свою работоспособность. В 1780-х годах Махаджи Шинда с помощью организованных на европейский манер пехотных батальонов несколько раз одолел маратхские армии с Декана, организованные по старому образцу.
Однако действия правителей, даже таких радикальных «западников» как Типу Султан, встречали противодействие представителей старой военной элиты. Кроме того, для того, чтобы регулярно выплачивать жалование войскам по европейскому образцу, требовалось увеличить налогообложение. В индийских условиях это было весьма затруднительно. Существенная часть земли находилась в пользовании феодалов, которые жили и снаряжались на доходы от своих владений. Покуситься на эти доходы означало вступить в прямую конфронтацию с собственной же знатью. Что же касается небольших государств, не располагавших серьезными финансами, они в принципе не могли себе позволить реорганизовывать армии по европейскому образцу, даже если их правители осознавали превосходство западной системы.
В результате, за исключением, пожалуй, Типу Султана, ни один индийский правитель так и не смог полностью реформировать свое войско на западный манер. В подавляющем большинстве случаев им приходилось полагаться на ограниченный контингент наемных европейцев и на приглашенных инструкторов, компетенция и лояльность которых не всегда соответствовала ожиданиям. Индийские государи столкнулись с дилеммой — сохранять ли старую систему или проводить реформы, изыскивая средства путем увеличения налогов и рискуя настроить против себя население, — которую так и не смогли разрешить.
Впрочем, даже внедрение тех или иных европейских элементов в военную организацию индийских государств не было панацеей от всех проблем. Многие апологеты подобного подхода в итоге проиграли войны армиям старого образца и лишились своих владений. Не последнюю роль здесь сыграло и то, что британцам было выгоднее поддерживать реакционных раджей, а не новаторов, которые в долгосрочной перспективе могли доставить существенные неприятности их экспансии в Индии.
Индийский дуализм
Много работал с индусами, и часто подмечал их особый и противоречивый взгляд на жизнь, на казалось бы, однозначные события.
Но по-порядку. В 2014 году, во время одной из командировок в Нью-Дели повел мой контрпарт Абиджит меня в Красный Форт, знаковое для Индии сооружение, бывшая военной крепостью и моголам, и сикхам, и британским войскам и ставшая теперь музеем — развлечением. По вечерам там показывали лазерное шоу — на стенах форта проецировались разного рода психоделические фигуры, и через хорошие колонки голосом похожим на Стивена Фрая вещали про историю Индии, про все их перипетии и муки через который прошел народ.
Качество фото конечно не айс, но так как делались уже в ночное время
Для себя кстати узнал много нового:
— Несколько раз этот форт грабили и разворовывали ценности, особенно отличились британцы, после неудавшегося восстания против них в середине 18 века, подвергли форт систематическому разграблению и вывозу драгоценностей в сторону Касситериды. Не гнушаясь даже выковыриванием золотой арабской вязи из инкрустации стен и сводов. Сравнивая с официальными записями, мне подумалось, количество кораблей с награбленным с каждым годом увеличивалось в индийских источниках.
Но вернемся к лазерному шоу в Ред Форте. Крешендо нарастало, голос уже отеческими нотками вещал про объединение в тюрьме трех основных религий, представители каждой из которых — индуист, мусульманин и сикх поклялись совместно прогнать завоевателей и начать новую, светлую историю отечества. Честно скажу — меня проняло.
После шоу, я видел как Абиджит стискивая кулаки недовольно ворчит о том, как его страной помыкали англичане, разграбляя храмы с запасами святого золота, и манипулируя огромной страной на протяжении столетий, я изредка кивал с старался лишний раз не переходить ту грань когда ты уже либо полностью разделяешь ценности человека и становишься соучастником, либо отвергаешь его откровения и опасная трещина проходит между вами, разрушая доверительные рабочие отношения. Тем более я знал, что Абиджит из семьи военных, и два поколения по мужской линии они принимали участие в трех войнах с Пакистаном, да и сам он учился в военной академии, но потом спрыгнул в гражданский сектор, став специалистов по автоматическому управлению турбинными агрегатами. Именно за этот демарш чуть не был проклят отцом, в доме которого защищать святую землю Индии и даже умереть за нее, считалось делом долга.
Такая непоследовательность меня вогнала в глубочайший ступор, и на немой вопрос Абиджита я осторожно поинтересовался, что не кажется ли ему это немного противоречивым в свете последних двух дней проведенных в духе подъема патриотического самосознания. Отмахиваясь от мошкары он небрежно кинул в ответ «нет, а что такого-то?».
Правь, Британия, гробами
Теневой министр иностранных дел Великобритании Лиза Нэнди потребовала от британского МИДа уничтожить в связи с протестами Black Lives Matter пять огромных «расистких» фресок, украшающих парадную лестницу в здании Уайтхолла.
Фрески, подписанные как Britannia Pacificatrix, Britannia Sponsa, Britannia Nutrix, Brittania Bellatrix и Britannia Colonorum Mater, были написаны между 1914 и 1921 годами и, согласно описанию в онлайн-фотоальбоме МИДа, изображают «происхождение, образование, развитие, расширение и триумф Британской империи, ведущие к появлению Лиги Наций».
Одна из фресок, самая неполиткорректная, показывает, как англосаксонская раса достигла мирового господства, победив в Первой Мировой войне. Все союзники и другие нации показаны менее значительными, в то время как Версальский мир представлен как Царство Божие на земле. Африка на этой фреске изображена «в виде маленького голого мальчика, несущего корзину с фруктами», окруженного белыми взрослыми англосаксами [#].
Считаю, требование справедливое. Раз уж просрали Британскую империю, то надо и оставшиеся ее следы зачистить.
Ульрика открывает глаза
Ещё до окончательного подавления сипайского восстания в Великобритании распространились рассказы о героической гибели Ульрики Уиллер, дочери генерала Хьюго Уиллера, руководившего обороной Канпура.
27 июня 1857 года Канпур был взят войсками Нана Сахиба, генерал Уиллер погиб, а его красавицу-дочь спас от резни и сделал своей наложницей сипайский командир Низам Али Хан.
После того, как Низам Али Хан уснул, Ульрика отрубила ему голову саблей, вооружилась пистолетами и напала на пирующих сипаев. Она истратила все патроны и бросилась в колодец канпурской крепости.
Гравюры, изображавшие последний бой “канпурской Юдифи”, висели во многих английских домах в 1850-ые – 1860-ые гг., она стала ярчайшим примером героической женщины викторианской эпохи. Вот только достойно похоронить Ульрику не удалось – 16 июля 1857 года англичане отбили Канпур обратно, но ни в одном из колодцев её тело почему-то так и не нашли.
Сипайское восстание было подавлено, участников канпурских убийств англичане ловили и вешали, Ост-Индская компания была упразднена, а королева Виктория стала императрицей Индии. Прошло много лет, королева Виктория умерла, Великобританией и Индией правил Эдуард VII, на дворе был 1907 год.
К католическому священнику в Канпуре пришла пожилая женщина из мусульманской семьи и спросила – можно ли будет сделать так, чтобы после смерти её похоронили на христианском кладбище?
Священник ответил, что для такого вообще-то надо креститься. Женщина ответила, что тут никакой проблемы не возникнет – её крестили ещё в младенчестве, а звали её до замужества Ульрикой Уиллер.
Скандал вышел громкий – женщина прекрасно говорила по-английски, помнила мельчайшие детали семейной истории Уиллеров и обладала удивительно белой для местной уроженки кожей. Ей было около восьмидесяти лет – примерно столько же и должно было исполнится Ульрике, не прыгни она в канпурский колодец. Всплыли и показания не зависящих друг от друга друзей семейства Уиллеров, которые видели Ульрику в Канпуре через несколько лет после её “гибели”. В конце концов, Ульрике удалось подтвердить свою личность через суд.
Расхождение викторианского мифа и истории Ульрики начинается с того, что Низам Али Хану она головы не рубила. Наоборот, после подавления восстания она сделала всё, чтобы спасти его от британского военного трибунала. Ульрика и Низам Али Хан на время исчезли из Канпура и вернулись в город только после того, как всё успокоилось – уже мужем и женой. Низам Али Хана она пережила надолго, вела размеренную жизнь, возглавляя большое мусульманское семейство – и только на девятом десятке устроила весь этот переполох.
Впрочем, генетической экспертизы в Канпуре в 1907 году не проводили и полностью ручаться за достоверность биографии Ульрики после 1857 года мы не можем. Одно ясно точно – любой героический миф всегда очень многослоен.
Амритсарская бойня: самый знаменитый расстрел в Британской империи
Сто лет назад всего один генерал и сотня солдат навсегда изменили судьбу Индии — и всей Британской империи. Как попытка спасти страну привела к дикой бойне — в нашей статье.
Война как плата за свободу
Британская Индия — это современная Индия, Пакистан, Бангладеш, Бирма. Не страна, а целый континент, которым успешно управляла горстка британцев.
Но пришла Первая мировая. Индия принесла на алтарь общей победы империи 250 миллионов фунтов и больше миллиона солдат — 72 тысячи из которых не вернулись домой. Одна только провинция Пенджаб дала почти полмиллиона солдат! Даже Махатма Ганди, борец за независимость Индии, поддержал их набор на войну. Цены росли, люди гибли от «испанки»…
Индийцы надеялись, что после таких жертв они тоже заслужили статус доминиона — который уже получили жители Австралии, Новой Зеландии, Канады и Южной Африки. В 1917 году Индии пообещали реформы. Однако военное министерство посчитало иначе.
«Индийцы научатся управлять своей страной… лет через пятьсот».
Тогда по всей Индии вспыхнули беспорядки. Протестующих бросали в тюрьму «na dalil, na vakil, na appeal» — без доказательств, без адвокатов и без апелляций.
Тридцатого марта 1919 года по призыву Ганди началась общая мирная забастовка — hartal. Но вместо мирного протеста пошли погромы. Напряжение стремительно росло. Власти на местах паниковали всерьёз.
Как рассеять толпу
Десятого апреля в пенджабском городе Амритсар, центре беспорядков, солдаты в панике стреляли по протестующим. Погибли около 15 индийцев.
В ответ восставшие забили до смерти пятерых европейцев, причём часть тел сожгли до неузнаваемости. Кроме того, они чуть не убили врача Изабель Мэри Уисдон, которая неосторожно комментировала текущие события на улице. К счастью, её вовремя спрятали те, кто не потерял человеческий облик. А миссионерку Марселлу Шервуд избили и приняли за мёртвую. Попутно восставшие грабили банки и громили всё, что могли.
На помощь гарнизону бросили войска из Лахора, бронепоезд и даже самолёты.
Утром 13 апреля генерал Реджинальд Дайер объявил по городу, что даже сборище из четырёх человек незаконно и будет разогнано солдатами, если нужно.
Однако вскоре Дайер узнал, что в парке (скорее пустоши) Джаллианвала собирается толпа, идёт митинг. В тот день сикхи отмечали религиозный праздник — так что митингующих должно было быть немало.
Дайер немедленно направился к парку на легковой машине, во главе отряда из 90 солдат и при поддержке пары броневиков — лёгкого Napier и тяжёлого Jeffery-Russell. У полусотни солдат — сикхов, белуджей и раджпутов — были винтовки; у сорока гуркхов — лишь ножи‑кукри.
В парке, окружённом домами и кирпичной стеной, собралось примерно пять тысяч человек — по оценке Дайера (по современным оценкам — в три-четыре раза больше). Однако броневики не смогли проехать по узкой улочке. Тогда Дайер выскочил из машины и скомандовал солдатам идти за ним в парк.
Адъютант нервно спросил: «Должны ли мы дать предупреждение, сэр?». Генерал сухо ответил: «Они получили своё предупреждение. Никаких митингов».
Как только солдаты заняли позиции внутри, по сторонам от входа, Дайер приказал открыть огонь по людям.
Методичная стрельба продолжалась около десяти минут. Было израсходовано 1650 патронов калибра 0.303. Убито — около 379 человек. По подсчётам, произведённым позднее, — до 530. Ранено — примерно втрое больше.
Речь шла уже не просто о рассеивании толпы, а о том, чтобы произвести с военной точки зрения достаточный моральный эффект — и не только на тех, кто присутствовал, но особенно по всему Пенджабу. Не может быть и речи о неуместной жестокости».
То есть, переводя с военного: Дайер боялся, что, если не подавит бунт здесь и сейчас, причём максимально наглядно, завтра вспыхнет вся Индия. И британцев вырежут вместе с семьями — как уже почти начали в Амритсаре.
Дайер отнюдь не был для Индии чужаком — его семья жила там почти век. В Индии родился и сам будущий «мясник Амритсара».
Девятнадцатого ноября 1919 года в Лахоре начались слушания по бойне в Амритсаре и другим случаям.
Дайер ответил комиссии, что если бы мог использовать броневики с пулемётами — то применил бы и их.
О том, что большинство людей собралось на праздник, Дайер просто не знал. Как и о том, что в огромной толпе — женщины и дети.
Опытный ветеран, сражавшийся от Ирландии до Бирмы, вёл себя в городе как на поле боя.
Малейший шанс — и его крохотный нетренированный отряд просто задавят.
Позже Дайер приказал горожанам, желающим пройти мимо места, где избили британскую леди, ползти на животе. И те ползли…
Комиссия, да и многие британцы, была просто в шоке. На дворе был уже двадцатый век, расстреливать людей сотнями — это как-то…
Вывод, который сделала комиссия: «Мы считаем, что генерал Дайер, приняв бесчеловечный и не британский метод обращения с подданными Его Величества Короля-Императора, оказал плохую услугу интересам британского правления в Индии».
Но Дайеру позволили уйти в отставку.
А сикхи, напротив, предложили Дайеру стать сикхом! Однако тот отказался, сказав, что не может бросить курить.
В Британии многие проклинали Дайера, но газета Morning Post собрала более 26 тысяч фунтов для «спасителя Индии от нового 57-го» — то есть повторения сипайского восстания.
Места на Google maps. Часть 3
Сегодня сделал подборку из интересных архитектурных сооружений со всего мира. Снова с высоты птичьего полета. Наслаждаемся.
проект «Эдем». Англия:
Ferrari World. Абу-Даби:
Правдивая история о невероятной дружбе между королевой Викторией и её индийским слугой, Абдулой Каримом
Дружба, которая расцвела между королевой Викторией и её слугой, Абдулой Каримом, шокировала двор, который попытался вычеркнуть имя Карима из истории после смерти королевы.
Портрет Абдулы Карима, слуги королевы Виктории (1893 год)
Компаньон королевы Виктории Абдул Карим был забыт более ста лет назад, когда Шрабани Басу, английская журналистка, которая слышала о нём только мимоходом, во время работы над несвязанным книжным проектом, увидела его портрет. Она и её семья отдыхали на острове Уайт и решили отправиться на выставку в летний дом королевы Виктории. Там Бас увидела странную фотографию Карима, одетого как дворянина.
«Он не был похож на слугу, – отметила Басу. – Это было необычно».
Это был один из немногих портретов, которые не оказались брошенными в огонь, наряду с другими следами жизни Абдулы Карима, после смерти королевы Виктории. В то время Басу понятия не имела, что на портрете изображён человек, которого намеренно вычеркнули из истории – индиец, который когда-то был ближайшим доверенным лицом королевы.
Абдула Карим: «Индийский Джон Браун» королевы Виктории
Королева Виктория и Абдул Карим, июль 1893 года
До встречи с Абдулой Каримом одним из ближайших слуг и друзей королевы Виктории был Джон Браун. Они были настолько близки, что слухи об их романе распространились по всему двору. За спиной слуги часто называли королеву «Миссис Браун».
Однако за четыре года до того, как Карим приехал в Англию, Джон Браун умер, и в жизни королевы образовалась огромная пустота. Её семья надеялась, что она найдёт способ заполнить её – но никто не мог представить, что человек, который займёт место Брауна, будет 23-летним тюремным клерком из Индии. Королева Виктория назовёт его «Индийским Джоном Брауном».
Карим прибыл в Англию, чтобы поработать слугой на Золотом Юбилее, праздновании 50 лет с того дня, как Виктория стала королевой страны. После того как она увидела ковры, сотканные одним из заключённых, за которыми присматривал Карим, на Колониальной выставке, её очаровала индийская культура. Королеву забавляла мысль о том, чтобы иметь под рукой настоящего индийца. Она попросила начальника тюрьмы назначить ей двоих слуг.
И хотя Карим ничего не знал о том, каково это – быть слугой, начальник тюрьмы выбрал его в качестве помощника королевы. Ему дали несколько экспресс-уроков по английскому языку и отправили через полмира, чтобы он обслуживал столики на юбилее.
Как Карим стал Мунши
Королева Виктория на своём Бриллиантовом Юбилее (Лондон, 1897 год)
Карим почти мгновенно очаровал королеву. Она описала его как высокого и красивого мужчину. Её также впечатлило его самообладание и то, что он никогда не был мелочным или раздражительным. Когда что-то шло не так, Карим говорил королеве: «Так распорядился Господь».
«Он никогда не жаловался на распоряжения Господа, которым в их культуре беспрекословно повинуются! – писала королева Виктория. – Такая вера, как у них, такая добросовестность, служит великим примером».
Королева купила индийский разговорник почти сразу же после того, как приехал Карим, и начала учить его родной язык. «Мне это очень интересно, – писала она в своём дневнике, – я имею в виду как язык, так и людей, поскольку ранее я, понятное дело, никогда не контактировала с ними».
Вскоре Абдул Карим начал готовить её карри и обучать языку. Однажды она пригласила его к себе в комнату и попросила рассказать о жизни в Индии. Впоследствии она предоставила Кариму одну из самых роскошных комнат во дворце: ту, которая некогда принадлежала Джону Брауну.
Королева была счастлива, как никогда прежде, но Карим – нет. В Индии он был клерком, человеком, к которому относились как к равному; он был в окружении людей, которые говорили на его родном языке. А в Англии он, по его словам, был «странником в чужой стране и среди чужого народа».
Ему не терпится вернуться в Индию, – писала королева в одном из своих писем. Это очень расстраивало её. – Я хочу продолжать пользоваться его услугами».
Чтобы не дать Кариму покинуть её, королева Виктория осыпала его всеми мыслимыми и немыслимыми почестями. Она даровала ему новый титул – Мунши, что означает «учитель», и повысила до статуса дворянина.
«Он был предан её и всегда хвалил за доброту, которую она проявляла по отношению к нему. Она всегда за него заступалась».
Предложения королевы и чувств Карима оказалось достаточно. Он остался в Англии – вопреки недовольству придворных.
Королева и её сын, король Эдуард VII, 1900 год
Даже королевская семья стала завидовать Мунши королевы. Он был ближе к королеве, чем её собственные дети. Он путешествовал с ней по Европе, получал лучшие места на банкетах и в операх. Королева даже приказала написать несколько его портретов. Со временем она даже посвятила его в рыцари.
Карим не стеснялся использовать своё положение, чтобы помочь семье. Он попросил королеву обеспечить его отцу пенсию и предоставить бывшему работодателю повышение. Однако королевский двор беспокоила не только его смелость, но и этническая принадлежность.
«Королева Англии обращается с индийцем как с равным и предоставляет ему место за столом избранных, – думал королевский двор. – Большую часть дня она проводит в его комнате. Она даже взбивает для него подушки и осматривает нарывы на шее».
Её сын Артур жаловался на то, что Карим был «весьма заметной фигурой среди дворянства». По его мнению, нельзя было с индийцем простого происхождения обращаться как с членом королевской семьи.
Секретарь королевы, Фриц Понсонби, был согласен с этой точкой зрения. «Если бы не наш протест, я не знаю, к чему всё это привело бы, – написал он в письме, в котором просил коллегу-секретаря раскопать компромат на Карима, чтобы лишить его всех привилегий. – Но это всё равно бесполезно, потому что королева говорит, что это «расовые предрассудки» и что мы завидуем бедному Мунши».
Её врач, сэр Джеймс Рейд, проявлял больше всего враждебности. «Вы принадлежите к низкому сословию и никогда не станете джентльменом», – язвительно написал он в письме Кариму. Он хотел, чтобы Карим передал все письма, которые писала ему королева. – Если королева умрёт и у Вас обнаружат её письма, пощады Вам не будет».
В этом он окажется прав.
Похороны королевы Виктории в 1901 году
После того как королева умерла, Карима больше никто не мог защитить от гнева английского двора. Недавно коронованный король Эдуард VII заставил Мунши передать все письма и фотографии, которые королева отправила ему. Некоторые из них она смело и с любовью подписывала как «Твой самый близкий друг», «Твоя любящая мать» и «Твой настоящий друг».
Затем король вынудил Мунши сжечь свидетельства значительной части его жизни. «Мунши, – писала леди Керзон, – вернулся в Индию, словно побитая дворняжка. Все индийские слуги покинули дворец, и теперь при дворе нет ни восточных картин, ни прочих странностей».
Всё, что осталось в Англии для Мунши – это враждебно настроенный двор, который был бы рад видеть его повешенным. Все доступные фотографии, записи и упоминания о его пребывании в Англии были уничтожены. Записи, которым позволили сохраниться, были оставлены разгневанными придворными; они описали Карима как высокомерного человека, использовавшего королеву в корыстных целях.
Кариму пришлось вернуться в Индию, где, к огромному огорчения двора, королева оставила ему огромный участок земли и небольшое состояние.
«В своём завещании я распорядилась обеспечить вам комфортную жизнь», – писала королева незадолго до смерти. Чтобы исполнить это, потребовалось много усилий. Земля, которую она даровала Мунши, обычно предназначалась для героев войны, и ей буквально пришлось сражаться за неё.
Ей, однако, пришлось изменить своё завещание, чтобы соблюсти строжайшую тайну. Она заверила Карима в том, что ни один человек никогда об этом не узнает.
Карим прожил оставшуюся жизнь в комфорте. Его огромное состояние якобы было унаследовано от племянников. Тем не менее, его наследие было скрыто от западного мира в течение многих десятилетий.
Портрет Абдулы Карима
Через сто лет Карим стал не более чем забытым скандалом, о котором упоминали только приглушённым, пристыженным шёпотом в королевской семье.
Всё изменилось, однако, когда Шрабани Басу обнаружила его портрет. В течение пяти лет она медленно разгадывала тайну его жизни, копаясь в тетрадях и дневниках королевы, чтобы узнать всё, что можно, о тайном доверенном лице, которое её дети стёрли из истории. В 2010 году она выпустила книгу под названием «Виктория и Абдул: истинная история жизни ближайшего доверенного лица королевы».
История была восстановлена благодаря работе Басу. Помимо романа Басу, Карим также стал героем статей и даже недавно вышедшего фильма с участием актрисы Джуди Денч, основанного на исследованиях Басу. Фильм, по словам Басу, является довольно точным, за исключением того, что он изображает героев как святых. Настоящие Карим и королева Виктория были людьми с недостатками, как и все мы.
Они действительно породили скандал – но королеве на самом деле было приятно дружить с Каримом. «Ей очень нравится эмоциональное волнение», – писал премьер-министр, лорд Солсбери. По его словам, на старости лет скандал вокруг Карима был «единственной формой волнения, которую могла иметь королева».
Восстание сипаев, или резня англичан в Индии
В 1857 году в Индии — «жемчужине британской короны» — началось самое страшное и кровопролитное восстание против колониальной власти англичан. Причиной небывалой резни, по одной из версий, стали… коровий и свиной жир.
Против белого сахиба
В середине XIX века сухопутные войска в главной британской колонии состояли из трёх неравноценных по размеру частей: королевской армии в Индии, армии Британской Ост-Индской компании и туземной армии, обученной и вооружённой по европейскому образцу. Здесь на младшие офицерские должности принимали индийцев, которых и прозвали сипаями. Именно с сипаями, обученными и вооружёнными самими британцами, пришлось столкнуться европейцам в самой кровавой войне колониальной эпохи.
Это было недопустимо как для индуистов, для которых корова была священным животным, так и для мусульман, у которых нечистым животным считается свинья.
Британцы провели официальную проверку и опубликовали обращение, в котором опровергали слухи. Но индийцы не поверили заявлениям властей, считая, что их сознательно обманывают.
После массового неповиновения солдат 34-го Бенгальского полка, англичане казнили не выполнившего приказ «скуси патрон» офицера-индийца, а полк расформировали. Это стало началом цепи событий, которая привела к тому, что в мае недовольные сипаи подняли восстание в Дели. Они буквально заставили престарелого Бахадур Шаха, формально сохранявшего титул императора государства Великих Моголов, признать восстановление империи и обратиться к индусам с призывом изгнать англичан. Война против колонизаторов началась.
Быстро распространившись, весть о низложении власти Британии привела к массовым восстаниям сипайских частей. Бунтовщиков часто поддерживали и местные князья, давно недовольные тем, что чиновники Ост-Индской компании везде суют свой нос.
По всей Северной Индии началась резня европейцев. Британские войска и колониальная администрация вместе с жёнами и детьми — или были захвачены врасплох, или прятались по крепостям и фортам, готовясь к осаде. Восставшие уничтожали всё, что было связано с ненавистной им властью колонизаторов: от христианских церквей до телеграфных станций.
Кровавое безумие и шок европейцев
Известия о мятеже настолько шокировали европейцев, что рассказы о жестокостях сипаев нашли множество отражений в художественной литературе XIX столетия.
Артур Конан-Дойл в романе «Знак четырёх» так описывал восстание словами английского солдата: «Каждый день через нашу усадьбу шли европейцы с жёнами и детьми, спеша под защиту английских войск, стоявших в Агре. Я был весь день на дальней плантации и под вечер возвращался верхом домой. На дне неглубокого оврага темнела какая-то бесформенная куча. Я подъехал ближе, и сердце моё сжалось от ужаса: это была жена Доусона, разрезанная на куски и брошенная на съедение шакалам. Немного дальше на дороге лицом вниз лежал сам Доусон, его уже окоченевшая рука сжимала револьвер, а рядом друг подле друга лежали четверо сипаев».
Один из крупнейших погромов произошел в крошечном индусском государстве Джханси в июне 1857 года. Территория Джханси была аннексирована британцами за четыре года до этого. Бегума — бывшая правительница государства — возглавила восстание. Всех захваченных в плен европейцев выстроили в три ряда и зарубили саблями или забили дубинками до смерти. Женщин убивали в последнюю очередь: бегума решила, что они должны наблюдать за смертью своих мужей и детей.
Все детали резни по приказу правительницы были аккуратно записаны…
Другими важнейшими центрами восстания оказались города Канпур и Лакнау. В Канпуре около тысячи британских солдат, их жёны и дети спаслись от восставшей толпы в укреплённом здании. Сипаи осаждали Канпурское укрепление в течение 20 дней. Без воды защитники не могли продержаться слишком долго, поэтому 25 июня 1857 года они сдались. Оставшиеся в живых четрые сотни человек получили от главы канпурских мятежников Нана Сагиба гарантии личной безопасности. Британцев действительно доставили к Гангу, где для их перевозки подготовили множество лодок.
Как только пленные подошли к реке и начали садиться на лодки, кто-то открыл огонь. В результате перестрелки было убито более ста человек. Оставшихся троих мужчин, 73 женщины и 124 ребенка посадили под арест в Бибихар — усадьбу в Канпуре. До сих пор неизвестно, стал ли расстрел результатом приказа лидеров мятежников, или же инцидент был спровоцирован выстрелом одного из охранников. Однако, один из лидеров восставших, Тантия Топи, утверждал, что приказ о расстреле был отдан лично Нана Сагибом.
15 июля 1857 года оставшихся в живых английских мужчин вытащили и расстреляли перед большой толпой. Затем индийцы вернулись в дом, где всё ещё находились женщины и дети, и зверски расправились с ними. Авторы книги «Сыплются кости наши: Канпурская резня и Индийское восстание 1857 года» приводят описание произошедшей резни, которое было составлено по воспоминаниям неких очевидцев. Вот некоторые отрывки из этих воспоминаний.
«Незадолго до захода солнца появился глава мятежников Сарвур Хан… в сопровождении четырёх спутников, каждый с саблей в руке. Двое из его людей были в фартуках мусульманских мясников, оба высокие, один темный, рябой и толстый. Два других, казалось, происходили из низшей касты… Когда они приблизились, зрители заняли места вдоль стены. Внутри дома некоторые из женщин оттаскивали мертвых в одну сторону и пытались перевязать раненых…
И вот они услышали, как засов двери сдвигается… Индийцы ломились в двери и полосы ткани, связывавшие ручки, начали рваться. Двери распахнулись…
Выйдя из тени деревьев, старшая из англичанок хотела обратиться к Сарвур Хану, но он срубил её одним ударом сабли.
Женщины, находившиеся во дворе, закричали. Закрыв за собой двери, пятеро индийцев разошлись по дому и прокладывали путь вперёд, беспорядочно рубя ползавших по полу раненых».
Тела женщин и детей сбросили в колодец, находившийся у дома. К утру 16 июля новость о вчерашней резне распространилась на весь индийский город: тысячи людей собрались, чтобы посмотреть на убитых фирангов.
Когда в Англии узнали о подобных зверствах, общественное мнение, ранее осуждавшее Ост-Индскую компанию за слишком резкую политику по отношению к туземцам, потребовало возмездия. Британские войска начали методично подавлять восстание. Всё это сопровождалось ответной жестокостью англичан.
Жюль Верн написал роман «Паровой дом», в котором есть отрывки, посвящённые истории сипайского восстания и событиям в Канпуре. Верн, будучи французом, не испытывал симпатии к англичанам и в красках описал подавление мятежа: «Колонна под началом полковника Николсона была отправлена против мятежного туземного полка, шедшего к Дели. Бунтовщиков догнали, разбили и рассеяли, и сто двадцать человек пленных приведены были королевским отрядом в Пешавар. Всех без различия приговорили к смерти, но подвергать смертной казни было решено только каждого третьего.
На учебной площади выстроили в ряд десять орудий с пленниками, привязанными к дулу пушек, и пять залпов из этих пушек разбросали по полю бесформенные куски человеческих тел среди смрадной атмосферы, распространяемой жжёным мясом.
Двадцать восьмого августа из восьмисот девяноста сипаев, бежавших из Лахора, шестьсот пятьдесят девять человек были беспощадно изрублены солдатами королевской армии».
Две цивилизации — одна жестокость
Индийцы, живущие в рамках древних традиционных норм и незнакомые с христианской моралью европейцев, совершенно не ожидали, что на обычные для их внутренних войн действия британцы отреагируют, как на сотрясение основ человеческой морали.
Во время резни в Канпуре было убито почти 400 британцев, резня в Джханси унесла жизни 77 человек, 50 англичан были растерзаны в Дели, 31 — в Мееруте и 167 — в Лакнау. Всего, по различным оценкам, было убито от тысячи до полутора тысяч европейцев, в том числе мирных жителей, женщин и детей.
Причиной английской жестокости стал шок, который испытало британское общество, увидев, как ведутся войны за пределами Европы. Британцы стали мстить, забыв про нормы морали и правила ведения войны, которые сами же провозглашали.
Что касается подавления мятежа, то лишь один пенджабский поход привел к совершению не менее 628 казней по приказу военного командования, 1370 казней по распоряжению гражданских властей и 386 казней по приговору смешанных военных и гражданских судов.
Поистине страшной местью завершилась история, начатая жестокостью, которая возмутила весь цивилизованный мир.
Я тучка-тучка-тучка.
Вот таким образом английские королевские уланы в 1938 году маскировали свою бронетехнику в Индии.
Британская Индия
Индию взбудоражило то, что Британию можно заставить уйти голосованием.
Почему некоторые страны на других языках звучат по-разному.
В комнату входят человек из Германии, человек из Алемании, человек из Дойчланда, человек из Саксы, человек из Тюскланда и человек из Немец. Сколько всего человек в комнате?
Германия — одна из тех стран, которые называются на разных языках абсолютно по-разному. По-французски она — Allemagne, по-немецки — Deutschland, по-фински — Saksa, по-датски — Tyskland, по-польски — Niemcy. Почему так получилось? И какие еще страны разделяют с ней эту особенность? Это связано с историей племен и династий, а еще с иностранными завоеваниями и с реками.
Некогда жители части тех территорий, которые входят в современную Германию, говорили на языке, который мы сейчас называем древневерхненемецким. На этом языке diutisc означало «народный». Переходя с течением времени в другие языки, это слово меняло звучание. В современном немецком оно превратилось в Deutsch, в датском и прочих скандинавских языках — в Tysk, в итальянском — tedesco. Название Германии происходит от него во многих языках, в том числе в большинстве германских, а также в корейском, в китайском и во вьетнамском.
Однако не все, кто контактировал с германцами, называли их так же, как они называли себя сами. Галлы, кельтский народ, обитавший во Франции до прихода римлян, называл своих восточных соседей Germani, что происходит не то от галльского слова «сосед», не то от галльского слова «шумный». Германцы как шумные соседи Франции — ведь неплохая мысль? От этого прозвища произошло название Германии во многих языках.
Во многих — но не во французском. Для французов Германия — Allemagne, от названия германского племени алеманов. Другое германское племя называлось саксами — отсюда, финское Saksa. Напротив, славянские языки предпочитают слово, произошедшее, вероятно, от названия реки Неман, которая протекает близь западной границы России. Интересно, что это граница между Россией и Польшей, и тем не менее поляки называют Германию Niemcy. Страну на западе прозвали в честь реки на востоке
Название Германии почти во всех мировых языках происходит из одного из этих пяти источников. Из какого именно, обычно можно понять по первой букве: Д/T, Г, А, С или Н.
Одно из слов, начинающихся с Д/T досталось и другой стране: люди из Нидерландов по-английски зовутся Dutch. Сходство с Deutsch бросается в глаза. Почему же голландцев так называют?
Это восходит ко временам средневековья, когда национальные границы были нечеткими и голландский язык воспринимался как разновидность нижненемецкого («нижне-» потому что в регионе, преобладают низменности, отсюда же и «нидер-» в «Нидерландах»). Более того, немцев, переселившихся в Пенсильванию, называют Pennsylvania Dutch, так как в то время, когда они переселились, четкое различие все еще не проводилось.
Кстати, заметили ли вы, что я назвал жителей Нидерландов голландцами? В свое время эту страну было принято по-английски именовать Голландией. Однако, в действительности, Голландия — это лишь прибрежная часть Нидерландов, включающая в себя три их крупнейших города. Разумеется, именно с выходцами из нее чаще всего сталкивались английские купцы, поэтому ее название перешло на все Нидерланды. Однако людям из других частей страны это не нравилось, поэтому сейчас мы обычно больше не зовем Нидерланды Голландией.
Одна из крупнейших авиакомпаний в мире называется Cathay Pacific. Что означает Cathay? То же самое, что и China. А что такое China? То же самое, что и Чжунго. В общем, та страна, которую русские называют Китаем.
Вот как это получилось. Примерно тысячу лет назад кочевники-кидани основали на севере Китая свою династию. Позднее их свергли и оттеснили на запад, однако их название прижилось и начало обозначать весь Северный Китай. Позднее оно попало в ряд других языков — отсюда и русское «Китай», и Cathay. Распространить его помог Марко Поло.
Слово China произошло от названия династии Цинь, которое раньше писалось как Chin. В разных формах оно бытует во многих языках — это и норвежское Kina, и Sjina из африкаанс, и латинское Sino, которое можно встретить, например, в названии Сино-Тибетских гор.
Сами китайцы называют свою страну «Чжунго» — «срединное государство» — и неспроста: место, где они живут, они считают центром мира.
Греки называли Индией те земли, которые лежали за рекой Инд, — ее название происходит от санскритского Sindhu, прошедшего через персидский и греческий языки. Большая часть мира сейчас зовет Индию каким-нибудь вариантом этого слова. В некоторых языках используется название, которым в самой Индии чаще всего называют север страны: Хиндустан. Однако официально на хинди Индия называется «Бхарат» — предположительно, в честь императора, имя которого, в свою очередь происходит от санскритского слова со значением «нести», кстати, родственного английскому bear (глаголу «нести», а не названию животного).
Япония — еще одна страна, жители которой называют ее не так, как практически весь остальной мир. По-японски Япония называется «Ниппон» или — менее формально — «Нихон», «источник солнца». Почему мы называем ее Японией? Потому что Марко Поло (опять этот Марко Поло!) общался с какими-то китайскими купцами, которые назвали эту страну «источником солнца» по-китайски, что путешественник записал как Cipangu. После ряда трансформаций это Cipangu и превратилось в слово, которое в английском изначально выглядело как Giapan. Названия Японии, используемые в большей части мира, восходят именно к этому слову.
Как известно, сейчас существуют две Кореи — Северная и Южная. Однако знаете ли вы, что они используют разные названия для страны в целом? В КНДР Корею называют «Чосон», в Южной Корее — Хангук. Почему же все прочие называют ее «Кореей»? Это слово происходит от названия династии Коре, правившей страной тысячу лет назад. Знакомо, не правда ли?
Чтобы вы не подумали, что только страны Восточной Азии в мире называют не так, как они зовут себя сами, поговорим о Финляндии, у которой та же проблема. Впрочем, не совсем — слово «Финляндия» происходит из шведского, а шведский считается одним из двух государственных языков этой страны — по тем же причинам, по которым английский остается государственным языком Ирландии. Дело в том, что Финляндия принадлежала Швеции и в ней до сих пор живет много шведов. Однако по-фински (сами финны называют свой язык Suomea) Финляндия называется Suomi. Других языков, которые называли бы эту страну производными от Suomi, практически нет. В основном все обходятся вариантами «Финляндии».
Все мы знаем, как неприятно искать Англию в алфавитном списке — смотреть нужно либо Соединенное Королевство (в которое она входит), либо Великобританию (остров, который Англия делит с Шотландией и Уэльсом). А теперь учтите, что в кельтских языках в ходу совсем другие названия: Sasana (ирландский гэльский), Sasainn (шотландский), Bro-Saoz (бретонский). Почему? Англия была колонизирована англами и саксами, захватившими ее у бриттов — народа кельтского происхождения, часть которых бежала на север Франции. Наше England — это «земля англов», а кельтские названия происходят от слова «сакс». Исключением стал валлийский язык — валлийцы еще до прихода англов и саксов называли эту часть острова Lloegr и продолжают ее так называть.
Использует ли кто-нибудь еще названия, связанные с саксами? Да. Загляните в начало статьи: так делают финны и эстонцы… только вот называют они словом, произошедшим от этого корня, Германию, из которой саксы изначально пришли.