Что такое двойственное число в церковнославянском языке
Двойственное число в русском языке
ДВОЙСТВЕННОЕ ЧИСЛО В РУССКОМ ЯЗЫКЕ
Наличие трех чисел было унаследовано древнерусским языком от праславянского языка, в котором это, в свою очередь, было общеевропейским наследством.
С развитием языка понятие двойственности утрачивается, уступая место простой множественности. Хотя есть современные языки, например иврит, в котором двойственное число существует и сейчас.
В древнерусском языке, как и в иных языках, двойственное число употреблялось для обозначения двух или парных предметов. Существительные в форме двойственного числа, так же как в формах единственного и множественного языков, изменялись по падежам.
Однако если в двух последних числах существительные имели достаточно разнообразные падежные формы, то в двойственном числе, по существу, различались только три такие формы:
2) для родительного и местного падежей;
3) для дательного и творительного падежей.
Итак, в истории русского языка двойственное число исчезло, но в современном языке остались его следы.
К ним, прежде всего, относятся формы с ударным окончанием «-а», которые образованы от слов, обозначающих парные предметы: «рога, бока, глаза, берега, рукава». Все они по происхождению являются формами именительного падежа двойственного числа.
Именительный падеж множественного числа имел окончание «-и»: «рози, боци, глази, берези, рукави».
Подразумевая множественное число, мы ставим эти слова в форму двойственного.
Такой же характер имеют и формы «плечи, колени», которые являются по происхождению формой именительного падежа двойственного числа от слов «плечо, колено» (форма именительного падежа множественного числа была «плеча, колена»).
Сравните у Пушкина: «Умыть лицо, плеча и груди» («Евгений Онегин»).
Форма слова «уши» не объяснима от формы слова «ухо». Поэтому С. П. Обнорский предполагал форму именительного падежа единственного числа – «ушь». В этом случае слово «уши» является формой именительного падежа двойственного числа.
Остатком двойственного числа в русском языке выступает и наречие «воочию», которое является по происхождению формой местного падежа двойственного числа от слова «око» с предлогом «въ».
«Окаменевшей» формой двойственного числа является современный предлог «между». По происхождению это местный падеж двойственного числа от существительного «межда» (старославянское соответствие восточнославянскому «межа»).
Сайт Михаила Кожаева
Одна жизнь — тысяча возможностей
Двойственное число
С детства мне вспоминается эпизод, когда футбольный комментатор назвал десницей левую руку Марадоны, которой тот забил гол в финале чемпионата мира 1986 года. Как же так, негодовал я, едва приступив в гимназии к азам церковнославянского, – ведь «десница» – это правая рука. А для левой руки есть наименование «шуя». Спустя годы и курсы филологии на меже с философией я узнал, что во многих африканских языках есть десятки глаголов для обозначения конкретного вида бега, но ни одного – для бега вообще, как такового. Эти и многие другие удивительные факты продолжают подогревать интерес к языку. Но, пожалуй, самый занимательный феномен, который присутствовал в старославянском, но исчез в русском языке, – двойственное число. Что это такое и в чём его актуальность, если сегодня многие всерьёз поговаривают о его возвращении в великий и могучий?
В неосложнённом детском сознании «очки» — это много очков
Что такое двойственное число?
Вот вам простой пример. Когда собеседник говорит, что купил двое перчаток, – что вам представляется? Просто две перчатки или две пары? Недоразумения не случилось бы, если бы в нашем языке сохранилось, помимо единственного и множественного, ещё и двойственное число. В падежах оно выделяет себя окончанием. Проще говоря – существительные в двойственном числе склоняются по-особому, равно как и прилагательные.
Согласен, не самый удачный пример. Да и с непривычки его звучание отталкивает. Однако теперь мы сможем без дополнения сразу передавать точный смысл: я купил двое перчатков, принёс двое очковей и наточил двое ножницей. Звучит тяжеловесно? Но зачем тогда древние, а также некоторые современные языки имеют двойственное число?
Отголоски двойственного числа мы можем наблюдать, но не всегда замечаем в родном языке. Например: один брат, много братьев, но – два брата. Это указание, что либо братьев всего двое, либо в данном конкретном случае речь идёт именно об этих двух братьях. У нас в крови использовать двойственное число, когда мы говорим о двойственных частях тела – руках, ногах, глазах и т. д. Наверняка нас удивит фраза: «Как же у меня болят коленья» (по аналогии с поленьями). Ведь у человека этих суставов два, поэтому органично звучит «мои колени».
Одним словом, все уже успели понять, что двойственное число было в нашем праязыке – старославянском. Вообще, двойственное число было распространено среди многих языков индоевропейской семьи. Существует оно также и в семитских языках, в частности, в арабском и иврите. А если говорить о более близких к нам как в хронологическом, так и в культурном плане языках, в которых сегодня встречается двойственное число, то следует назвать в первую очередь словенский.
И зачем нам сегодня двойственное число?
Действительно, многие могут спросить: зачем нам сегодня двойственное число? Было оно в старославянском, сохранилось в современном словенском, ну и что? Как-то мы справляемся в повседневной жизни без него. Зачем же плодить сущности, о вреде чего предупреждал ещё Оккам?
Постараюсь сформулировать тезисно плюсы возвращения в русский язык двойственного числа. Итак.
Плюс первый: словотворчество. Сколько бы ни говорили о ненужности двойственного числа, тем не менее необходимо признать его чрезвычайно продуктивную роль в словообразовании. Собственно, слово «оба», которое мы сегодня используем в качестве аналога «два», «двое», представляет собой форму двойственного числа. Сравните в первой же библейской книге в старославянском переводе: «И беста оба нага, Адам же и жена его, и не стыдястася» (Быт. II, 25).
Многие ставшие сегодня привычными слова на самом деле были образованы не без участия двойственного числа. Например, «обруч» дословно переводится как «то, что можно обхватить двумя руками»: «обе ручи». А «серьги» произошли от «усе» + «рязи», где усе – это уши, а рязи – наряды (сравните: рядиться). Соответственно, серьги – это наряды для ушей.
Плюс второй: юмор. Обращаясь всё к тем же ушам, можно вспомнить кинематографическое «ухи оторву». Юмористический эффект здесь вызван, очевидно, заведомо неправильным употреблением числа. В современном русском языке «уши» стали правилом, которое представляет собой, по сути, исключение из правила, но старательно маскирует это. Ведь «уши» – это исходная форма двойственного числа, которая сегодня однозначно трактуется как множественное. В то время как буква «х» употребляется только в единственном числе – «ухо». Этим и объясняется непроизвольный смех, когда мы слышим «ухи». Схожий эффект произведут и «боки» вместо «бока»: «как у меня болят боки»; «роги» вместо «рога» и т. д.
Согласен, в данном случае речь идёт не о возвращении двойственного числа, поскольку тогда бы смешные сейчас формы стали бы несмешной нормой, – а о гибком и вдумчивом отношении к языку как таковому. Ведь такое уважение к языку всегда принесёт юмористические дивиденды, есть в нём двойственное число или нет.
В немецком языке двойственное число обозначалось существительным “Dualis”, которое современному человеку невольно навевает идею дуальности – борьбы и единства противоположностей, инь и ян. Не исключаю, что идею возвращения в русский язык двойственного числа могут поддержать представители прогрессивной прослойки общества, интеллектуалы, джазмены – не знаю, много кто. Как показывает опыт, мода не щадит никого и ничего. Появится мода на цвет детской неожиданности – вот уже «Мерседес» выпускает партию таких дамских внедорожников. Может быть, как раз эти дамы и начнут использовать в речи двойственное число.
Вот тогда-то филологам и нужно будет поднапрячься и составить правила его употребления. Пока же могу предполагать, что, возможно, ваш покорный слуга напишет небольшой рассказ с вкраплениями множественного числа. Но всё это туманное будущее. А пока – назовём ещё одно преимущество двойственного числа.
Плюс четвёртый: флирт. Утилитарная функция языка заключается в выражении мыслей. Но с его помощью можно делать много ещё всяких фокусов. Конечно, при условии надёжной связки интеллект-язык. Так вот то, что, будучи высказанным в обществе, можно было бы счесть интеллектуальными понтами, – наедине с дамой может выступить существенной подпоркой при осадке её замка. Точнее, двух замков… Подождите, как правильно?
Действительно, почему мы говорим «грудь», если их две? Разумеется, из соображений этикета. Однако такое положение в языке наблюдалось не всегда. Вообще, двойственное число из старославянского стало исчезать в период формирования национальных языков – русского, украинского и белорусского, то есть в XIV – XV веках. Но ещё в XIX его следы продолжали сохраняться. Да что далеко ходить – Пушкин в «Евгении Онегине» описывает утренний девичий туалет: «Умыть лицо, плеча и груди». Слова «плеча» и «груди» употреблены здесь не во множественном, а в двойственном числе.
Сегодня указанные части тела трансформировались во множественные «плечи» и в единственную «грудь». Зато если, желая блеснуть познаниями, упомянуть пушкинскую строку, – не грудь, но груди объекта соблазнения могут вздохнуть и подпустить вас ещё на один шаг. Так что двойственное число в общем контексте интеллекта – верный способ повысить свои шансы. Желательно, конечно, при этом быть красавцем с девятизначными накоплениями. Но, согласитесь, даже Роберту Дауни-младшему цитирование Пушкина при его миллионах уж точно никак не помешает!
Звательный падеж и двойственное число
Андрей Григорьев, доктор филологических наук.
Все лекции цикла можно посмотреть здесь.
Когда мы обращаемся к церковнославянскому материалу, часто нам справедливо кажется, что сложности, которые могут возникать у обращающегося к древнему тексту, связаны с пониманием грамматических явлений.
Естественно, грамматическая система древнего языка достаточно активно развивалась, и в современном языке грамматика во многом упростилась, по сравнению с древним периодом. Тем не менее остатки и фрагменты грамматической системы древности того же самого церковнославянского языка вполне могут быть найдены нами в материале современного языка.
Это касается таких интересных грамматических явлений, связанных с именной системой церковнославянского и русского языков, например с системой падежной или системой числа. Исторически, кроме известных нам шести падежей, существовал еще звательный падеж, или звательная форма, то есть падеж, который имел значение и выполнял функцию обращения к лицам или предметам. На самом деле, как только мы сопоставляем этот материал с современным языком, мы видим, что и в нем есть некая звательная форма, когда мы берем слова I склонения, отсекаем от них окончания и получаем форму типа: «мам», «пап», «Маш», «Саш». Это форма, которую мы используем для обращения, но в ней нет признака, который мы бы воспринимали как падежный, то есть особого окончания. Здесь просто отсечение окончания, и это не факт современного литературного языка, а факт язык разговорного. Тем не менее функционально это тоже обращение, правда, таким образом мы обращаемся только к лицу, а исторически можно было обращаться и к лицам, и к предметам. Но и тут мы тоже можем увидеть, что в современном языке представлены архаичные формы звательного падежа, которые иногда даже используются, но уже не как обращения, а междометия. Это традиционные примеры типа «Господи», «Боже», «Отче». Как вы помните, в известной сказке Пушкина приплывает рыбка и спрашивает: «Чего тебе надобно, старче?» Не «старик», а «старче», не «отец», а «отче», не «Бог», а «Боже» – наблюдается особое окончание «е», а в форме «Господи» – «Господь» окончание. Мы видим, что исторически эта звательная форма, или звательный падеж, имела определенное окончание, два из них совершенно отчетливо представлены в современенном языке: «Боже» и «Господи». Видимо, исторически это были разные склонения, поэтому у них разные окончания.
Если мы возьмем формы устойчивых выражений, например о человеке, который должен сначала обратить внимание на себя, решить собственную проблему, а потом заниматься решением проблем других, мы говорим «врачу, исцелися сам». Это выражение из Евангелия, которое Христос использует как выражение, уже тогда имевшее пословичный характер. «Врач» и «врачу» – мы видим, что есть еще одно окончание – «у». Если и современные слова «врач» и «Бог», и исторические – это одно склонение, но у них разные окончания, видимо, это значит, что внутри каждого склонения были какие-то свои особенности, которые вынуждали использовать разные окончания. Это было завязано на том, что у слов типа «Бог» твердые конечные согласные основы, а у «врач» – как раз мягкая, но это особая, смешанная, разновидность в церковнославянском. В любом случае мы видим, что разность окончания показывает, что внутри одного склонения тоже могли быть особые случаи и разновидности.
Если мы возьмем известную молитву «Богородице Дево, радуйся», то в словах «Богороди-це», «Де-во», «Мари-е» видим, как звательный падеж представлен в формах, которые в современном языке относятся к I склонению (на «а» женского, мужского рода), а в церковнославянской грамматике это II склонение. Мы можем пронаблюдать эти формы, и такое вниательное отношение может указать нам на древнюю картину в более широком ключе.
Форма двойственного числа – использование некой особой формы числа по отношению к двум лицам или предметам – также достаточно сохранилась в русском языке. Например, в форме «воочию», что буквально означает «в двух глазах», какое-то особое окончание «ию», тоже маркирующее какой-то фрагмент древней системы. Или случаи типа: «два глаза», «два раба» и т.д., где мы думаем, что это родительный падеж единственного числа, а исторически это и есть форма двойственного числа, которая просто была переосмыслена в языке, как конструкция с родительным падежом единственного существительного.
Когда мы обращаемся к древнему тексту, то наблюдаем, что какие-то явления и элементы вполне сохранились в современном языке, но при этом, может быть, подверглись некоему переосмыслению. Как мы видим, форма «два раба», какой была исторически, так и сейчас визуально не изменилась.
Что такое двойственное число в церковнославянском языке
В церковнославянском языке есть не только единственное и множественное число, как в русском, но и двойственное: если речь идёт о двух людях или предметах, употребляется специальная форма. Иногда этим легко объясняется непривычное звучание вроде бы знакомого слова. Вот некоторые примеры двойственного числа: Обе руце. Руце мои. Рукама своима. Никтоже может двема господинома работати.
Формы глагола «быти»
Настоящее время церковнославянского глагола “быти”:
Аз(я) есмь
Ты еси
Он есть
Мы есмы
Вы есте
Они суть
Глагол имеет также формы двойственного числа: мы есма (м. р.), наю (3-е лицо, т. е. они, если их двое) еста (м. р.).
Формы глаголов
В церковнославянском языке более сложная система времен, чем в современном русском: в нем целых четыре прошедших времени (тем, кто изучал современные европейские языки, это должно быть знакомо). Наиболее употребительны аорист и перфект.
Аорист
Аорист — простое прошедшее время — встречается наиболее часто. В этом времени рассказывается о простом действии, предшествующем моменту повествования — о чем-либо, что было раньше.
Аз несох, писах
Ты, он несе, писа
Мы несохом, писахом
Вы несосте, писасте
Они несоша, писаша
Двойственное число: мы несохова, писахова; вы, она несоста, писаста.
Перфект
Аз несл (несла) есмь, писал (писала) есмь
Ты несл (несла) еси, писал (писала) еси
Он несл (она несла) есть, он писал (она писала) есть
Мы несли есмы, писали есмы
Вы несли есте, писали есте
Они несли суть, писали суть
Двойственное число: мы несла есва; вы, она писала еста, несла еста.
Имперфект
Для тех, кто хочет иметь возможность сориентироваться и в более редких формах, скажем об остальных двух прошедших временах.
Рядом с аористом может встретиться и другое прошедшее время — имперфект, или прошедшее продолженное время, которое выражает действие, соотносительное с другим действием, основным. Некоторые формы имперфекта похожи на формы аориста или даже совпадают с ними.
Аз несях, писах
Ты, он несяше, писаше
Множественное число
Мы несяхом, писахом
Вы несясте, писасте
Они несяху, писаху
Двойственное число: мы несяхова, писахова; вы, она несяста, писаста.
Плюсквамперфект
Аз несл (несла) бех или несл (несла) бях
Ты, он несл (ты, она несла) бе или несл (несла) бяше\
Мы несли бехом или несли бяхом
Вы несли бесте или несли бясте
Они несли беша или несли бяху
Двойственное число: мы несла бехова или несла бяхова; вы, она несла беста или несла бяста.
Что такое двойственное число в церковнославянском языке
Олег Феофанович ЖОЛОБОВ
Изучение «современного церковнославянского языка», формирование которого относят к середине XVIII в., признано актуальной проблемой славянского языкознания [см. Рidhn 1978,12; Кайперт 1991,107]. Недавно В.Ф. Марешом было введено понятие „новоцерковно-славянского языка». Он выделил три типа новоцерковно-славянского языка [см. Плетнева, Кравецкий 1996, 5]: 1) русский (византийский обряд); 2) хорватско-глаголический и 3) чешский (римский обряд).
Как показало рассмотрение новопереведенных ветхозаветных чтений в той и другой редакциях, в Острожской Библии двойственное число было более последовательно сохранено в сооответствии с древней славянской традицией перевода, чем в Геннадиевской Библии, где замены дуальных форм на множественное число оказались представленными в большей степени [см. Freidhof 1971,98-99]. Срв., в частности 2 :
Геннадиевская Библия 1499 г.
пре(д) ногами его 334 (Тов. 6, 4);
рекоша знае(м) 3346 (Тов. 7, 4);
в рукъ! ЖЕНЕ 3476 ( Юд. 16, 7);
Острожская Библия 1581 г. 3
пре(д) ногама ЕГО 25б;
НА двема Ц(с)ртвома И Др.
Тем не менее сравнение апостольских чтений в Чудовском Новом Завете XIV в. и в Геннадиевской Библии 1499 г. указывает на то, что употребление числовых форм в Геннадиевской Библии более близко древнему образцу, чем в Чудовском Новом Завете, текст которого, будучи новой попыткой перевода, отразил менявшу-юся в это время структуру числовой категории. Срв.:
Чудовский Новый Завет ок. 1355 г.
не тем ли духом ходихом 145 (Кор. 12, 18);
Па(ч) ЖЕ ДА Труждается Делая благое
Геннадиевская Библия 1499 г.
не темже ли духомъ ходихове 145;
паче же да труждается делая своима
рукама благое 295 и др.
Кульминацией развития филологических знаний в старорусский период стала «Грамматики славенския правилное синтагма»-книга, написанная Мелетием Смотрицким и напечатанная в 1619 г. Н.А.Мещерский [1981,122] назвал ее «наиболее полным и основательным трудом по церковнославянской грамматике», «фундаментальным сводом грамматических правил», который „определил собою весь ход научного изучения церковнославянской грамматики на период более полутора веков». В приведенном высказывании явно преувеличено значение «Грамматики» для оценки реального церковнославянского употребления. Так, приведенные в ней образцы форм двойственного числа дезориентируют, вводят читателя в заблуждение. Уже в самих грамматических дефинициях встречаются неправильные формы двойственного числа: „Двойственное есть еже о двею вещу повествуеть; яKO, та члвка» 4 [Смотрицкий 1619/1979,14]. Если форма дв е ю 5 вместо двою искусственно образована в результате обобщения номинативно-аккузативной формы две, то форма вещУ отсутствует даже в образцах парадигм, приведенных Смотрицким [1619/1979, 70-70 об.] (см. Р-МП дв. ч. тею заповедию; тею материю).
В зафиксированных у Смотрицкого парадигменных образцах содержится немало новообразований, которые, однако, не означали развития двойственного числа в церковнославянском языке, а представляли собой искусственные формы, созданные самим автором грамматики. Так, в именном склонении Смотрицкий [1619/1979,40 и др.] ввел разграничение дательного и творительного падежей, которое в субстантивной деклинации у него не затрагивало лишь бывшие а-основы (срв.: Д-ТП тыма и тема снохама):
Дательный падеж дв. ч.
Творительный падеж дв. ч.
тыма знамениема и под.
тема знаменма и под.
Эта дифференциация, разумеется, ни на чем не основана и принадлежит к числу вообще очень частых у Смотрицкого педантичных и произвольных измышлений» [Булич 1893,164]. Формы ТП дв. ч. обычно моделировались на основе форм ТП мн. ч., которые были противопоставлены ДП мн. ч., но не так, как в реальном книжном употреблении:
Дательный падеж мн. ч.
Творительный падеж мн. ч.
Встречаются искусственные формы в номинативе: та юноша, та словеса, тэ мрежэ, тэ заповэдэ, тэ матерэ. В новой
Ряд окказиональных форм и искусственная дифференциация были введены Смотрицким в прономинально-вербальное употребление двойственного числа: „Славяне якоже во Именехъ сице и во Глехъ двойственное имуть число по все(м) триемъ родомъ во всехъ трехъ лицехъ скланяемое» [Смотрицкий 1619/1979,55]. См. в презенсном индикативе:
В новой церковнославянской грамматике даны соответственно следующие парадигмы личных местоимений [Гаманович 1991,59]:
читахова; читаста; читала есва; читала еста
читахова; читаста; читала есва; читала еста
читаахова; читааста; читаала есва; читаала еста
читаахове; читаасте; читаале есве; читаале есте
прочтохова; прочтоста; прочла есва; прочла еста
прочтохов е ; прочтост е ;
прочл е есв е ; прочле ест е
Анализ С.К.Булича подтвердил, что в церковнославянском языке происходило расширение плюрального употребления. Употребление двойственного числа все более приобретало факультативный характер. Наблюдения Булича можно было бы выразить следующим соотношением числовых форм: если в Острожской Библии и в Московской первопечатной Библии двойственное число употреблялось довольно правильно, но могло в некоторых случаях заменяться формами множественного числа, то в Новой Библии обычно употребляется множественное число, хотя иногда сохраняются маркированные, дуальные, формы. См.:
а) Субстантивные формы
Новая Библия 1751 г.
Острожская Библия 1581 г.
Московская первопечатная Библия 1663 г.
б) Глагольные формы Новая Библия 1751 г,
Острожская Библия 1581 г.
Московская первопечатная Библия 1663 г.
1) Парные обозначения
2) Связанное двойственное число 10
3) Прономинально-вербальное двойственное
число (субъектно-предикативные формы
4) Конструкции с двумя именами
5)Конгруэнтное двойственное число
а) свыше 90; б) свыше 30;
Встречаются инновационные формы двойственного числа:
Двойственное число последовательно употребляется с числительным «двенадцать»:
заповедая обеманадесяте ученикома своима Мф. 11,1 ; сядете и вы на двоюнадесяте престолу Мф. 19, 28 и т. д.
Основная масса плюральных замен связана лишь с двумя евангельскими чтениями: Мф. 28,5-10; Ин. 9,19-21.
Таким образом, расхождение между Евангелием полным и Евангелием напрестольным, богослужебным иногда преувеличивается, что основывается на отождествлении новой редакции с редакцией 1751 г. [срв. Успенский 1988, 387].
Святии безсереницы и чудотворцы, космо и домиане, посетите немощи наша: туне приясте, туне дадите намъ Мин (июль), 2 ; Сынове по причастию Божии, дамиане и космо, бывше, верою отеческий жребий ныне обретосте, небесное наслаждение, и чудес светлое воистинну действо, и вопиете: вся дела благословите Господня Господа 4 ; возсия мучеников прокла и Илария честное страдание 104 ; кисти две созрелы мученики принося, романа и давида честныа 128 ; хранитилие благоприятнии, враги устрашающии, и далече Hегде от отечествие вашего отгонящии, романе славне и давиде пречудне, молите спастися душам нашым 182 ; богомудрии угодницы хр(с)товы, славне романе съ незлобивым давидом, молитеся Господеви, емуже от юности прилепистеся, спасти веpoю поющия вас l83o6. ; Господа Иисуса Бога праотцы, иоаким же и анна, правдою украшени, по достоянию въ песнех да восхвалятся днесь 196 и т. д.
Возможности для употребления связанного двойственного числа вообще являются редкими в минее, и это обусловлено ее жанрово-стилистическими особенностями. Однако и там, где эти редкие возможности появляются, связанное двойственное число употребляется1 неправильно:
яко два просвещаете светильники поднебесную 3 об. ; светильники возсияша вселенной два, всесветлый илия н елиссей 152 об. ;
яко из тебе возсияша два светильника премудра, иулитта славная и богомудрый кирикъ 119 об.
Несоздвнныя троицы единаго Христа во двою естеству и хотению чистая раждаеши, соединение человекомъ ангелом тебе ради соделавшаго 133 об. ; Число шетьсотъ тридесятое благочестивейших мужей, евтихову прелесть и севирову ересь низложше, достигоша воспети сице: Христа во двою существу проповедуем, шествующе речениемъ Кирилла блаженнаго Там же ; того проповедую во двою существу и хотению 135 и мн. др.
воистинну спаса проповеда въ нераздЕльных естествах 133 об. ; во двою нераздельных существ, и хотениихъ сугубыхъ, и действиих почитаемъ 134 ; Во двою yбо естеству и действиях исповедающе Христа 136 об. ; во двоих естествах 137.
Высокую частотность имеют в минее парные обозначения. Во многих случаях парные существительные получают безошибочное дуальное оформление, однако немало и случаев плюральных замен:
оустне же мужей мудрых ведят благодать 16 ; како руце и нозе твои слове, пригвоздишася от безаконных 23 ; сего честный крест на раму взем 35о6. ;и владычицу Богоматерь pазумныма м телесныма очима видети сподобился еси, и тоя сладкий глас ушима внушил еси реченный 38 ; стократное воздание от руку вседержителя приял еси 42 об. ; рукама архиерея божия честно вземлема, и на плещу священных носима 43 11 ; Дремание веждома от души блаженне еси отгналеси 60 об. 12 ; покрый нас кровом крилу твоею 108 об. ; от боку твоею прозябша кирика, приводиши закалаема 114 ;Излияся благодать во устну твоею 117 ; яже видеста очи твои 132 об. ; и положи лице свое между коленома своима 155 ;сосца твоя красная 192 и др.
Сосцы церковнии (о свв. Косме и Дамиане от устен хвалу дерзнувъ пою тебе 32 об. ; имже спасл пречистых pук твоих щедре, создание 55 ; Ланиты стружа железомъ мучитель, помысла твoeго твердости мучениче не поколеба 56 ; и на руках твоих смирен маделницъ, иже архангелов царь, ношашеся 64 об. ; и поклонятся следамъ ног твоих 79 об. ; и чистотою якоже крилы вперився преславно, к небесемъ возлетел еси отче 88 об. ; гордаго врага, ногами же сокрушила еси 98 ; руками держиши скиптръ пресветлый 113 ; Красны ноги твои, страдальче каллиниче, гвоздьми пригвождены 221 об. и т. д.
Совокупность всех рассмотренных грамматических признаков свидетельствует о том, что в богослужебной гимнографии миней сохранилась грамматическая тенденция, которая сложилась еще в XV в., но тенденция эта была усилена накопившимися со временем возможностями минимизации форм дуалиса. Двойственное число удерживают в языке миней стилистические скрепы текста.
Источники и сокращения
1 В переводе с Вульгаты в Геннадиевскую Библию вошли книги Товит, Юдифь, Неемии, 1-2 Паралипоменон, 1-4 книги Ездры, 1-2 Маккавейские книги, книги Премудрости Соломона, частично Эсфирь и книги Иеремии, Иезекииля [Платонова 1997, 60].
2 Библия была напечатана в Остроге, на Западной Украине, но приводящиеся замены вовсе не связаны с живым функционированием дв. ч. в староукраинском языке конца XVI в., как предположил Й.Плэн, а выражают следование книжной традиции.
3 Безусловно, в Острожской Библии также отразились плюральные замены: два столпы 21б(Мак.П: 10.22); въ двоу твердыняхъ 21б(Мак. И: 10, 23); жены две 208б (Пар. II: 24,3); отлоучиша же ся две главы 244(Езд.1У: 11, 34) и под.
4 Надстрочные знаки здесь и далее опускаются.
5 Форма дв е ю может быть сербизмом. В сербском языке данная форма известна с XV в. [см. Белип 1962, 181].
6 Употребление w связывается с противопоставлением ТП ед. ч. и ДП мн. ч.: воиномъ vs. воинишъ.
7 Мелетию Смотрицкому могли быть известны польско-кашубские формы личных местоимений 1 и 2 лица в дуалисе, которые, вероятно, уже тогда приобрели родовую дифференциацию: муж. род та, va; жен. род те,т6, ve, v6 [см. Lorentz 1925, 156].
9 В ветхозаветной части Библии больше сходства между новой редакцией и редакцией 1751 г., но и здесь встречаются расхождения, обусловленные тем, что в новую редакцию в некоторых случаях внесены более архаичные формы.
10 В подсчеты не включены числовые обозначения, выступающие в качестве субстантиватов.
11 Вместо правильного свАфенною.