Что такое дувал в афганистане
Солдаты Афганской войны. Эти «вещдоки» были практически у всех ребят (Часть 46)
Документальное свидетельство участника ввода войск в Афганистан, воспоминания о жестоких нравах, царивших в солдатской среде воздушно-десантных войск.
лейтенант ВДВ Александр Тумахалейтенант ВДВ Александр Тумаха
(56 ДШБ, провинция Логар, 1982-1983гг.)
Подготовка к Дню ВДВ
— Разрешите нам его кончить!
К ужину приходим в расположение, Эрик на крыльце меня встречает:
— Комбат злой, сразу сказал, чтоб к нему!
— Ты духов брал? Дежурный по штабу, привести пленных!
Два пленных старика-афганца
Это как раз те два духа, которых с конями взяли.
(фото и комментарий А.Тумаха)
— Лейтенант, это главарь банды. Если его не допросишь, тебе строгач, понял?
Какой там допрос, он, наверное, забыл как самого звать, я на взыскание и согласился. Коней стреножили и отправили пастись.
В часа два ночи прибегает посыльный по штабу:
— Вас комбат вызывает!
Ну, думаю, наверное опять в засаду.
А у комбата [майора Ильченко] в кубрике офицер сидит, уже оба довольно поддатые,
Служили вместе в Союзе. И такой разговор идёт:
— Вот мои офицеры со ста метров в пятак попадут.
— А мои. с одного удара духа мочат!
Даёт мне кружку самогона:
— Не обижайся за взыскание. Вас всех е..ть надо.
Думаю, засадой тут не пахнет. Показал, что могу, и пошёл спать.
Ночью, после спора комбатов, у того «духа» после моего удара пульс не прощупывался, сколько дежурный по штабу водой не обливал.
А второго [старика] ХАДовцы[сотрудники афганской госбезопасности] после допросов расстреляли через пару дней. А допрашивать они умели, СС вместе с Гиммлером отдыхает.
Сотрудники ХАД (афганской госбезопасости)
.. в окружении «друганов»[ХАДовцев].
Эти друганы, как раз те, которые нам друганы по полной программе друганами были. во как. Короче, наши ребята. >>
(фото и комментарий А.Тумаха)
— Идёте в Кабул, продай коня, перед Днём ВДВ надо браги наделать.
— Товарищ лейтенант, когда вышли, все было нормально, а при обстреле, когда скорость увеличили, он километра два бежал, а потом по асфальту стёрся, одни постромки остались.
ст.л-т ВДВ Александр Козлов. Расстрелял дуканщиков (торговцев) за то, что они не дали ему водки
. На наших глазах газнийская пехота дуканы без зазрения совести грабит. Подъезжают задом, ломают стену и прямо в машины все выносят: конфеты, сахар, тюки, ткани.
. Наш НШ [начальник штаба] майор Барышников говорил обычно следующее:
— Пехота, спешиться! Попизд. ли собирать калоши и чайники!
— Весь урожай! Трассеров не жалеть!
— Бог войны, разделай все под ноль!
Результаты операции моей группы. «Духов» скинули в кювет, там их около 20-ти. (июль 1983г.). >>
(фото и комментарий А.Тумаха)
капитан ВДВ Юрий Костенко
. Ага, в этом дувале уже побывали до меня, кто же так. по почерку смахивает на замкомбата [капитана Ю.Костенко], даже собака в колодец закинута и ремень с ведром обрезан.
. «Оторвались» на духах, около десятка пленных взяли. Группа Костенко, замкомбата, повстречалась по пути, он всегда один «работал», я доложил ему обстановку. Он «посоветовал» и показал, как надо «работать» с пленными. После его самостоятельных «рейдов» не одна сотня мирных дехкан[крестьян] пополнила ряды «духов» с соответствующим к нам отношением. >>
. После одной из тяжёлых операций, представители ОО [особого отдела] инициировали против него [Ю.Костенко] дело, о якобы противоправных действиях. Вызвали борт и в наручниках отконвоировали в Кабул. Но там дело быстро развалилось, т.к. все свидетели, кто с ним был на операции, противоправных действий не подтвердили.
Расстрелянные афганцы. Оставлены у дороги для устрашения.
Фотография афганских крестьян перед расстрелом
— Эти не успели от дороги «улизнуть». Фотография «на до. лгую память».
(фото и комментарий А.Тумаха)
. Проснулся инстинкт преследователя, за пару часов около десятка «духов» взял. Пришвартовали их, прикрутили к поручням [БТРа], так всю ночь они наверху и проездили.
Когда рассвело, подошли к какому-то кишлаку, я на «духов», которые всю ночь сверху с нами заодно проездили, а им хоть бы что.
Когда прибыли домой, вызывает меня особист:
— Саша, а сколько ты «духов» в вертушку сажал?
Я понял: тут что-то не чисто. Говорю, что не помню, не считал. …
Спустя примерно месяц …. заезжали к брату Николаича[вертолётчику]. Он нам рассказал, что вертушка не тянула на высоте, пришлось «духов» по домам распустить, ведь их точно никто не считал.
. привозят наводчика местного,… «Взлетели, …. Ближе к границе наш «дух» засуетился, на что-то внизу показывает, пальцем в стекло на дувалы тычет. ….
. старший лейтенант Володя Молчанов, его от нашего батальона в 1980 году представляли к Герою, …. Мусульман ненавидел, … в ущелье сбрасывал «духов», кладя им в карманы гранаты, те даже до земли не долетали.
Капитан Иванов (замначальника разведки) из пленных добывал показания вместе с таджиком-пограничником. Причем способами, абсолютно неадекватными уставным. После его «застенчивых» вопросов редко кто на русском языке ему не отвечал…
www.skywar.ru
Быт на земле Афганистана
Жили мы сначала в модуле, где располагались аж две эскадрильи, в тесноте ужасной. Напротив нас располагалась летная столовая. Было там столов 20 на весь полк, а всего в полку было более 300 человек плюс командировочные. О хорошей кормёжке можно было только мечтать. Запомнилось, что каждый раз на ужин давали манную кашу. За год съели, наверное, всю сушеную картошку из НЗ нашего государства, которая хранилась на складах ещё с войны,- такая она была невкусная, плохо разваривалась. Так как мы с собой взяли примусы, то иногда сами по очереди готовили на звено. Продукты выменивали на летные талоны в столовой у поварих. Кое-что покупали в чековых магазинах, которые были на территории нашей части. Платили нам в месяц по 223 чека, независимо от того, кем ты служишь или работаешь. Официантки получали такую же зарплату, как и летчики, правда, в Союзе на наш счет шло еще два оклада, которые мы могли получить только по приезду в страну в любом банке.
Вставали мы в день полетов в 3 или в 4 утра. Все удары по противнику выполнялись, в основном, утром, пока не наступала жара. Температура днем доходила до 50 градусов. На опасные участки первыми летал руксостав эскадрильи и звеньев.
Аэропорт Кабул был международным. Отсюда вылетали и прилетали самолеты иностранных авиакомпаний. В здании аэропорта была разрешена продажа пива, и мы иногда туда проскакивали попить баночное пиво. Около здания аэропорта было много маленьких магазинчиков, называемых кантинами. В них мы покупали разные товары, сдавали «Столичные» сигареты, которые нам выдавали по 30 пачек в месяц. В Афганистане, как ни странно, продавались все товары, которые выпускались в мире. Наши покупали такие дефицитные товары как джинсы, японскую радиотехнику, различные майки, женские «недельки», электронные часы и.т.д, все то, что в большом дефиците было в нашей могучей державе. Брали в подарок, но были и такие, кто перепродавал все эти товары в Союзе, так что к рынку армия приспособилась ещё в Афганистане. Естественно, афганцы от наших военнослужащих имели большой доход. Торговое дело у них в почете. В наших магазинах можно было купить книги, которые были в дефиците на нашей Родине. Можно было записаться на любую модель «Жигулей» или «Волги», которые выпускались в СССР, но треть цены надо было заплатить чеками. Так привлекали людей в Афганистан, но многим из нас этого не надо было, правда, многие тогда на этих дефицитных товарах наживались. Особенно транспортная эскадрилья, борта которой каждый день летали в Ташкент и в другие города Союза. Туда они провозили на самолете джинсы, платки и всякую другую мелочь, которая пользовалась спросом, оттуда везли, в основном, водку, шампанское. Все по закону. И в Кабуле имели 200-300% прибыли. Наваривались в 2-3 раза. Когда нужно было спиртное, все, обычно, шли в транспортную эскадру. Ведь отмечали дни рождения, обмывали звания, награды, а без спиртного, у нас в России, стол тускнеет. Пили из маленьких стаканчиков для соблюдения традиции. В жару спиртное не хотелось. Потом умельцы научились делать брагу из яблочного сока, который продавали в магазинах. У нас на вертолетах были предусмотрены кислородные баллоны, в них наливали сок, добавляли немного дрожжей и, максимум через неделю, при такой жаре получалась хорошая настойка. Как-то наш командир отобрал у ребят подготовленные баллоны и унес в свою комнату, так они там через несколько дней чуть не взорвались. Замкомэска майор Лобанов Сан Саныч вернул эти баллоны, жалко, говорит, выливать. В этом деле он был либералом, поэтому пользовался авторитетом у личного состава эскадрильи.
К концу года для нашей эскадрильи построили отдельный модуль. Теперь мы стали жить в комнате, рассчитанной на пару. Это всего 6 человек, кровати в один ярус. Внутреннюю отделку сделали сами. В каждой комнате установили кондиционеры Бакинского производства. Построили новую летную столовую, в которой можно было по- нормальному поесть.
В конце ноября с Дальнего Востока приехал новый командир полка, полковник Акимов Юрий Иванович. Всех тыловиков он поставил на место, кормить стали, как и положено, по летной норме. Прежний командир, полковник Павлов, в Афганистане пробыл больше года. С нами он был более четырех месяцев. Во время Панджшерской операции действиями авиации он руководил с борта самолета-ретранслятора Ан-26. Однажды, в конце сентября, при доставке грузов в населенном пункте Анава, потерпел аварию вертолет Ми-8. Всякое бывает, личный состав невредим, а вертолет получил незначительные повреждения. Командир полка принял решение: перенести этот вертолет на внешней подвеске на аэродром Баграм. После того как техники сняли с вертолета несущие винты и все, что можно было снять для облегчения вертолета, полковник Павлов на вертолете Ми-8МТ поднял аварийный вертолет и направился на аэродром Баграм. Прикрывала его наша пара. Наверное, этот Ми-8 до сих пор лежит на этом аэродроме, не знаю. Хотя вертолет можно было отремонтировать на месте падения, как нам говорили техники. В последующем, полковник Павлов стал одним из Героев Советского Союза.
Похожий случай произошел весной 1983 года в Бараках. Ми-8 при посадке на вертолетную площадку потерпел незначительную аварию. Экипаж невредим, немножко были повреждены лопасти вертолета и хвостовая балка. Командующий авиации 40 армии тоже решил вывезти этот вертолет на аэродром Кабул на внешней подвеске. Техники максимально облегчили вертолет. Фамилию Командующего не помню, но прилет на наш аэродром видел своими глазами. Он на вертолете Ми-8МТ вез на внешней подвеске поврежденный вертолет и сбросил потом его на окраине нашей стоянки. Кабина вертолета была вся разбита, пострадала часть фюзеляжа. В общем, борт не подлежал восстановлению. А дело в том, что в Бараках наши мужики в честь погибших поставили постамент, а на нем танк. Командующему при взлете не хватило высоты и, при переводе в разгон вертолет, который был на подвеске, зацепил танк на постаменте. Танк устоял, но вертолет получил значительные повреждения.
Афган. Самострел
В этом рассказе, речь пойдет о неуставных взаимоотношениях в армии. В частности, о подразделениях и воинских коллективах, в которых мне самому лично довелось побывать. Мне не очень хотелось писать об этом явлении. Но раз имели место такие взаимоотношения между бойцами, я считаю, что обязан высказать свое мнение, свой личный взгляд на эту проблему. Мой рассказ не является пособием к действию, не имеет прямых указаний, как надо или как нельзя поступать при определенных обстоятельствах. Повествование является всего лишь пересказом событий давно минувших дней.
В первые полгода нам приходилось много заниматься стрельбами, нарядами, караулами, иногда даже строевой подготовкой. В общем по духанке служилось совсем не легко, свободного времени практически не оставалось. Сам я был до армии в довольно хорошей физической форме. Родился и вырос я в деревне, да и спортом занимался.
Мне было не слишком тяжело переносить армейские тяготы и нагрузки. Главное, надо четко и быстро «врубаться» в процесс обучения военному делу. Если где-то в чем-то «тормозишь» и на тебя приходится сержанту или деду тратить лишнее время, тут уж можно было и отхватить пару ударов в грудную клетку. Но и хорошее хочу сказать в адрес своих дедов. Если на стороне пытались припахать посторонние деды, смело бей в рыло и убегай. При любых последующих разборках, свои станут горой и не важно с кем у тебя произошел конфликт на стороне.
Часть моих «духовско-дедовских» отношений описана в рассказах «Прибытие» и «Инфекционка», поэтому повторяться об этих моментах не буду. Только хотелось бы несколько заострить внимание на период моего пребывания на реабилитации после госпиталя, где-то возле Ташкента. Не помню даже в каком именно городке, слишком короткий срок пришлось там провести. Что-то немногим более недели. Эта военная часть меня поразила полным отсутствием даже намека на «дедовщину». Устав, устав и еще раз устав. Мы все были там после разнообразных инфекционных болезней. Поэтому ни к каким физически тяжелым работам не привлекались. А вот строевой подготовке, да еще и с песней, уделялось большое внимание. Целыми днями напролет, пели песни, маршировали по плацу, чеканя шаг. А во время отдыха, учили и так уже выученный наизусть устав воинской и караульной службы. В Афгане мы не всегда честь отдавали даже офицерам, а здесь нас приучили даже друг другу козырять при встрече. Муштра была на высшем уровне. В этой части не то что кто-нибудь подзатыльник мог дать молодому, здесь старослужащему даже словом не позволительно было оскорбить молодого. Если офицеру покажется, что старик хотя бы взглядом пытался унизить молодого, не вылезть ему из плаца весь день. На самом деле офицеры «держали» часть, не деды, не дембеля, а именно командиры были хозяевами. И сержанты соответствовали офицерскому составу. И с личным составом поддерживали только строго уставные отношения. Вот ведь как бывает.
Еще когда я был молодым солдатом, мне не один раз приходилось заступать в наряд по кухне в полку. Эти наряды были очень тяжелые. До полуночи нужно было открывать банки со сгущенкой или тушенкой. Мыть котлы, драить столы, скамейки, да и вообще выполнять всю черновую работу. Правда, в этих нарядах можно было вознаградить себя за труды. Никто не запрещал есть на месте сколько угодно. Только плохо, что с собой ничего не позволяли выносить. Я очень любил открывать сгущённое молоко. Закроют меня в комнатушке без окон и дверей. Поставят бак и несколько ящиков сгущенки. И работаешь себе потихоньку, открывая банки и выливая содержимое в бак. Перед тем как наполнять бак, я всегда дегустировал продукт. Две банки сгущенки я выпивал почти залпом, третья шла уже без удовольствия. В одном из нарядов, управившись с делами, уже под утро, мы прилегли поспать на пару часиков перед завтраком. Спали прямо в столовой, на деревянных скамейках. Только веки сомкнулись в сладкой дреме, как мой слух уловил какой-то треск и поскуливание. Прислушался – кто-то плачет. Услышал этот шум не я один. Поднялись, присмотрелись. Оказалось, один из бойцов грызет зубами деревянную скамейку и рыдает. Боец был не из нашей минометной батареи, а из другого подразделения. Попытались с ним поговорить. Он начал взывать к жалости, рассказывая, что над ним очень сильно издеваются его деды и у них даже взводный употребляет наркоту и что вообще невозможно служить, просил о какой-то помощи. Но чем мы могли ему помочь? Мы сами все молодые бойцы. Единственное, что смогли сделать, так только посочувствовать ему и попытаться успокоить. Возможно, даже и с некоторым раздражением, ведь он лишал нас короткого и очень долгожданного сна в эту ночь. Не знаю, насколько у них в подразделении на самом деле была жестокая «дедовщина». Но позже, когда я попал в Баграм, в госпиталь, я встретил этого бойца в инфекционном отделении. Его поведение меня очень удивило. Увидев его, я обрадовался. Боец одного призыва, из одного полка. Может стать другом, легче будет отбиваться от наглых госпитальных дедов. С улыбкой на лице и неподдельной радостью, я почти побежал ему на встречу и попытался обнять. Но он шарахнулся от меня, как черт от ладана. Ни мои слова, о том, что мы одного призыва, что я такой же, как и он, и нам вместе будет легче, ничего не смогло его остановить. Видел потом его еще пару раз. Постоянно несчастный какой-то, всегда с опущенной головой и сутулыми плечами. Контакт с ним мне так и не удалось установить.
Это было на секрете «Гвоздика». Я уже прослужил год и носил гордое звание черпак. Но его надо было подтверждать своим поведением. Не просто числиться черпаком по сроку службы, а именно соответствовать этому статусу. Подняли мы продукты на «Гвоздику». Подъем на «Гвоздику» очень тяжелый. Был один сержант из дедов и что-то он прицепился ко мне, я даже не помню причину. Но я посчитал его поведение порочащим мое звание «черпака». В результате легкой потасовки, я прижал его к скале. Кстати, я был повыше его ростом и шире в плечах. Упершись коленом в его пах, левой рукой я держал его руку, а правым предплечьем, прижал его голову к скале, слегка придушив шею. Глядя прямо в его глаза, я прошипел: «Я черпак, и я не позволю так обращаться со мной! У тебя есть три варианта: первый – я тебя прямо сейчас размажу по этой скале, второй – я тебя отпускаю, ты молча уходишь, и мы забываем об этом инциденте, третий – он мне нравится лучше первых двух. Через некоторое время ты спустишься вниз. И я устрою тебе «шикарнейшую» жизнь до самого дембеля. По сроку службы я уже имею право давать отпор сам. Сил у меня для этого вполне достаточно, да и друзья у меня надежные, всегда подсобят при случае. Так что жизнь «чмыря» я тебе точно обеспечу. Это и будет твой дембельский аккорд». Некоторое время мы стояли, глядя друг другу в глаза. Надо отдать должное, в его глазах, я не увидел страха, но и решимости продолжать поединок тоже не увидел. Думаю, по моему взгляду он понял, что я не блефую. Потом, я ослабил хватку и отпустил его. Он молча отвернулся от меня и ушел. В будущем у меня с ним никаких конфликтов не было. Сохранились вполне хорошие, даже дружеские отношения.
Молодому солдату у нас было все-таки тяжело. Не всегда статус оценивался только из-за размера мышечной массы. Одной грубой силы было недостаточно. Еще когда батарея стояла в Душаке, там был один узбек, довольно здоровый. Так вот его сильно избили, я не знаю по какой именно причине. Вроде он пытался откосить от службы, надеясь на свою силу и ссылаясь на незнание русского языка. Не помню даже, чтобы его кто-то за что-то чмырил. И в избиении я не участвовал. Знаю только то, что его комиссовали после госпиталя. А когда я был старшим секрета «Вышка», у нас был молодой солдат, тоже узбек, Кадиров (мы его называли Кадыркой). Он был отличный парень. По вечерам, когда я уже ложился спать, он любил побеседовать со мной. Это выглядело как какой-то вечерний ритуал. Я лежал на своей кровати, а он стоя надо мной рассказывая свою жизнь до армии. Его речь звучала вполголоса и с очень сильным акцентом. Но почти всегда начиналась со слов: «Армий, очэнь хороший школа, самый лутший школа. Я до армий дэсять лэт учил русский в средний школа, два год учил русский в тэхникум. У нас преподы считалис очен хорошими, но я так и нэ смог узнат русский совсэм. А здэс, за полгод, я знаю язык, почти так же, как и ты. Я каждый вэчэр с тобой разговариваю, и ты мэня понымаешь и очэн внимательно слушаешь».
Мне на самом деле было приятно его слушать. Он рассказывал очень интересные истории из своей юности, о своих друзьях, девчонках, дискотеках. Под его монотонное бубнение, у меня слипались глаза, и я засыпал. Через некоторое время, я просыпался, открывал глаза, вставлял пару слов и некоторое время продолжал его слушать. Он мог стоять надо мной часами, не обращая никакого внимания на то, что я периодически засыпаю. От этих полуночных общений каждый из нас получал свое. Ему очень нравилось говорить на русском языке, а мне нравилось слушать его рассказы. Все это было как-то по-домашнему, тепло, приятно, несмотря на разницу между нами в сроке службы и национальности.
Был еще довольно показательный случай в Калатаке. Я прослужил уже почти два года и, соответственно, назывался дедом. При смене с поста, часовой мне сказал, чтобы я быстрее шел в казарму. Что-то натворил Колян и над ним идет судилище. Когда я зашел в казарму, Коля стоял уже с разбитым лицом и извинялся перед духом и остальными дедами. Оказывается, он затушил сигарету на голой груди молодого бойца. Так, вроде просто по приколу. Вот это уже был цинизм. Получил он тогда от своих и получил не слабо. Впредь он не был замечен в каких-либо предвзятых поступках по отношению к молодым.
Как-то во время ужина, было это на 28 посту-заставе. Один из молодых бойцов, он был в наряде по кухне, убирая за дембелями посуду со стола, бросил себе в рот кусок мяса. Этого делать нельзя было ни в коем случае. Будь ты сытый или голодный, или даже там оказался невиданный деликатес. Не смей тронуть объедки, даже если из котелка не пробовали еду, а просто выбрасывают из-за ненадобности. Деды, наверное, перед ужином уже схомячили пару банок тушенки или чего-то повкуснее. Вот и не захотели кашу с мясом есть. Но это их право, что выбрасывать. А молодой солдат не имеет права это съесть. Иначе прозвище «парашник» обеспечено и отмыться от него будет очень нелегко. В общем, заметил кто-то сей проступок, почти преступление этого бойца. После ужина два дедушки решили наказать его. Наказать решили так, чтобы это было и ему доходчиво и весело остальным. Из каптерки взяли продукты: тушенку, сгущёнку, несколько банок разных рыбных консервов, лук, хлеб, масло сливочное, банку квашеной капусты и котелок воды. Все продукты разложили на столе. Каждый из продуктов был под своим номером. Виновник торжества сидел за столом. На столе разнообразные деликатесы. По команде одного из дедушек, провинившийся боец поглощал продукты. Делай раз – тушёнка. Делай два – лук. Делай три – сгущенка и так далее. Команды подавались не по порядку, а вразнобой. А он должен был выполнять ничего не перепутав, да и времени прожевать у него не хватало. Поэтому бедняга, иногда глотал, даже не прожевывая. А мы, идиоты, стояли вокруг него и ржали, потешались над ним. Как бы и страшного ничего, ведь никто не бьет. Проучим, да и наестся вволю. Вряд ли после такого будет еще «парашничать». Поприкалывались, да и разошлись.
А ночью наступило возмездие и коснулось оно, в первую очередь, двоих дедов, которые и придумали наказание молодому бойцу. На 28-ом посту у нас было помещение, построенное из камней. Вполне похожее на настоящую казарму из нескольких комнат (кубриков, отсеков), красного уголка и даже оружейная имелась. Там иногда стояло каких-нибудь два или три автомата. Обычно все свои автоматы мы держали за подушкой с пристегнутым магазином. Кровати железные, двухъярусные. Автомат между билом и сеткой, магазином вниз, довольно удобно и надежно закреплялся. Два деда спали на первом ярусе, а над ними на втором ярусе спал наказанный боец. Ночь, тишина, казарма спит. Вдруг среди ночи крик на всю казарму: «Мехедыч, просыпайся, нас обосрали. » Повскакивали все. Что, где, что за шум? Керосинки-коптилки подхватили. Перед глазами картина. Два деда стоят возле своих кроватей, измазанные в темно-коричневой жиже. На втором ярусе спит беспробудным сном, молодой, наказанный после ужина, боец. И сверху, между двумя кроватями, текут струи жидкого г…на. Бойца едва разбудили. Об…рал он своих двоих обидчиков по полной. Их самих и их кровати. Да и всем до утра спать пришлось, вдыхая «благоухающий» аромат. Окон-то полноценных у нас там не было. Только что-то вроде бойниц, не очень проветришь помещение через такие дыры.
Возможно в моем рассказе может показаться, что я вполне спокойно отношусь к такому явлению, как дедовщина. Нет, это далеко не так. Дедовщину, я не приветствую ни в каком виде. Я всего лишь описал события, така как они происходили, так как я относился на то время, что чувствовал сам. Память сохранила все очень отчетливо.И да, я считаю, что в армии очень много зависит от офицера, от командования. Но в моем случае, действия происходят в основном на точках, секретах. Батальон разбросан по всему маршруту от Джабаля до Дошей. КП батальона находится на самом перевале Саланг.Основной командный состав, естественно там же.На точках, а тем более секретах, офицеров нет. Их не хватает на выполнение всех задач, поставленных перед батальоном. На КП батареи, у нас один командир батареи, иногда старший офицер батареи и прапорщик. Они тоже не всегда на месте, перед ними есть еще задачи, которые они обязаны выполнять.Вывод.В нашем случае основное время мы принадлежим сами себе. Вот и получается, рулит подразделением тот, кто сильнее и сплоченнее. Естественно старослужащие. Так что все зависит от личности, от человека, то есть от самих себя. И не надо кивать на кого то, а надо начинать с себя.Главное самому оставаться человеком.Если идти на поводу у полных отморозков, так будет вообще край. К счастью, в основном у нас были адекватные люди. Ну а неадекватам мы зачастую мозги вставляли сами.