Что такое душевная работа

Прочтение какой книги потребовало от Вас душевной работы? (Итоговое сочинение (декабрьское))

Прочтение какой книги потребовало от Вас душевной работы? Что такое душевная работа? Это напряжение именно внутренних сил, иногда это даже труд, направленный на улучшение себя. Книгу может быть тяжело читать из-за сюжета: он отличается трагичностью или большим количеством несправедливых ситуаций, в которые буквально хочется вмешаться, чтобы отстоять добро. Другая причина трудностей – это поднятие проблем и вопросов, которые откликаются в сердце. Человек находит что-то схожее с собой и другим героем, переживает за него, проходит те же испытания, что и вымышленный персонаж литературного произведения. А что же насчёт меня?

Провести душевную работу от меня потребовало произведение Л. Н. Толстого «Война и мир». Почему? Очень много поднятых проблем заставили меня задуматься над собственной жизнью и мировосприятием. Например, вопрос взаимоотношений отцов и детей. То, как самоотверженно Марья вела себя по отношению к отцу.

Таким образом, чтение «Войны и мира» потребовало от меня траты душевных сил. Слишком много вопросов, в которых необходимо было разобраться. Слишком много неудобных тем, на которые редко принято говорить. Мною были названы лишь несколько проблем, но в произведении их гораздо больше. И все они отличаются сложностью и разносторонностью.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Источник

Труд душевный

Серьезный интеллектуальный труд, обеспечивающий осмысление отношений между людьми, неизбежно приводит к выводу о необходимости заботы не только о себе, но и о других людях. Но еще до этого, до формулирования такого вывода на основе умозаключений ребенок, развивающийся в условиях доброжелательной требовательности, проявляет заботу о близких. Он делится частью ценного для него, прилагает некоторые усилия для того, чтобы любимому человеку было лучше.

Однако же точнее будет сказать, что ребенок до 3-4 лет способен приложить усилия, но сам без внешнего побуждения сделать этого еще не может. Зато сопереживать, эмоционально поддержать радость и попытаться развеять грусть близкого ему человека и полуторагодовалый, а тем более двух-трехлетний ребенок может. Труд души, нравственное усилие возвышают ребенка в его отношениях с окружающими не в меньшей мере, чем интеллектуальные победы в открытии новых знаний: нравственное усилие над собой, победа над своим желанием ради удобства, удовольствия, радости другого выводят ребенка на новый для него уровень отношений с людьми и отношения к себе самому. Этот новый уровень фиксируется и характеризуется иным, добрым отношением взрослых, которое стимулирует деятельность ребенка в этом направлении. Не получающие же такого стимула привыкают жить только для себя, не зная о возможности и необходимости заботы о других. Естественная расположенность ребенка к тому, чтобы вызвать у других чувства удовольствия, радости, не развиваемая в эмоциональных реакциях, добрых действиях и самоограничениях, не выразится в дальнейшем в подлинно гуманном отношении даже к близким. Не привыкший к душевному труду, скорее всего, окажется неспособным к нему.

Важное место в воспитательной системе отводилось душевному труду в кадетских корпусах дореволюционной России. В официальных документах, определявших методику воспитания кадетов, наставникам предписывалось привлекать их к участию в благотворительной деятельности, к оказанию помощи сирым и убогим. Например, согласно «Инструкции по воспитательной части для кадетских корпусов» от 1886 г., выражение воспитаннику похвалы за доброе его чувство вполне уместно лишь в тех случаях, когда оно сопровождается добрыми поступками, пожертвованием собственными интересами, самовоздержанием и трудом на пользу других, так как сущность эгоизма заключается не в недостатке добрых чувств, а именно в отсутствии добрых дел. Можно сослаться и на опыт вальдорфских школ, в которых воспитывается благоговейное отношение к человеку и природе, и на воспитание в скаутских организациях, где каждый день должен быть отмечен каким-либо полезным делом для других. Немалый опыт в этом отношении был накоплен и пионерской организацией в нашей стране с ее практикой индивидуального и коллективного шефства, тимуровской работы. К сожалению, этот опыт утрачивается. Обеспокоенные больше приращением учениками знаний, учителя и воспитатели забывают, что прямой связи между знаниями и душевностью не существует. В этом отношении прав был Д. Голсуорси, утверждая, что «для душевного богатства вовсе не нужно денег и даже большого ума».

В условиях развития рыночных отношений важность воспитательной деятельности в этом направлении значительно возрастает.

Другой разновидностью душевного труда можно назвать повседневно-духовный труд, выражающийся в проявлении сочувствия, внимания к тревогам, заботам и радостям родителей, других родственников и близких, сверстников в детском саду и школе, воспитателей.

Воспитательная эффективность всех разновидностей душевного труда еще в большей степени, чем труда физического и умственного, зависит от создания благоприятной эмоциональной обстановки его осуществления. Он должен быть свободным, без принуждения, на основе эмоциональной душевной отзывчивости воспитанника на потребность другого во внимании к нему и участии в его заботах, бедах и радостях.

Немаловажное значение, особенно в воспитании детей младших возрастов, имеет также положительный эмоциональный отклик на их душевные усилия. В некоторых случаях воспитателям не следует пренебрегать обязанностью позаботиться о том, чтобы робкие, недостаточно умелые усилия воспитанников по оказанию помощи не были встречены слишком сдержанно или хуже того пренебрежительно. И наконец, душевные усилия детей, их эмоциональная отзывчивость не должны оставаться незамеченными воспитателями, их проявление должно находить одобрение и поддержку у воспитателей и сверстников.

Источник

Запомни!

Здравствуйте, София!
С удовольствием прочитала сочинение. Видно, что Вы человек читающий, вдумчиво относящийся к выбору книг, грамотный, владеющий речью.

Вам удалось создать работу, отвечающую требованиям ИС. Вместе с тем следует обратить внимание на некоторые ошибки речи и стилистические шероховатости. Я дала несколько рекомендаций по логике работы.

В соответствии с критериями проверки итогового сочинения ваша работа оценивается следующим образом.

К1 (соответствие теме) + 1 балл.
Тема раскрыта. Во вступлении ответ на вопрос дан.

К 2 (наличие литературного аргумента) + 1 балл.

Аргументы представлены в аналитическом ключе, иллюстрируют ключевой тезис сочинения. Произведения осмыслены в аспекте заявленной темы.
Анализ качественный, глубокий, эмоциональный.

К3 (логика и композиция) + 1 балл
Структура силлогизма ТЕЗИС-ДОВОД-ВЫВОД выдержана.

Ошибки и шероховатости

К5 (грамотность) + 1 балл

Общий вывод по работе

Итак, София, Ваше сочинение оценивается, без сомнения, на «зачет». Проанализируйте рекомендации, данные мной, поработайте над шероховатостями, и тогда на экзамене Вы напишете прекрасную работу.

Источник

Чтение какой книги потребовало от вас душевной работы? Аргументы М. А. Шолохов «Судьба человека», И. А. Куприн «Олеся» (Итоговое сочинение (декабрьское))

Что такое душевная работа? Это труд, совершаемый внутренними, моральными ресурсами. На мой взгляд, такая работа может потребоваться для того, чтобы понять и прочувствовать главную мысль произведения, сделать для себя какие-то выводы. А что же насчёт меня?

Душевной работы от меня потребовало прочтение рассказа Михаила Шолохова «Судьба человека». Андрей Соколов — смелый, честный и мужественный человек.

Герою пришлось пройти через множество испытаний. Он был взят немцами в плен и сослан в лагерь. Показательной является сцена в комендантской. Голодный, измученный изнуряющим трудом, Соколов предстаёт перед комендантом лагеря. Немец, насмехаясь над героем, предлагает ему выпить и закусить за победу Германии. Буквально глядя в глаза своей смерти, Соколов отказывает ему. Сила воли героя, его мужество и патриотизм вызывают уважение. Это произведение читать нелегко: трагичный сюжет, ужасы войны, потери главного героя — но оно одназначно обязательно к прочтению. История Андрея Соколова — это история человека, которого невозможно сломить. Она учит нас быть стойкими, верными своим принципам и своему отечеству.

Продолжая рассуждение над этим вопросом, хочется обратиться к страницам повести Куприна «Олеся». Олеся — молодая, красивая девушка. Она жила в лесу с ведьмой Мануйлихой. Олеся любила природу и была счастлива в своём лесу. Девушка никогда не причиняла никому из жителей деревни зла, но народ всё равно не любил её. На Троицу Олеся пришла в церковь, отстояла обедню. За дверями храма девушку окружила разъяренная толпа. Жители деревни набросились на Олесю, хотели обмазать её дёгтем (это считалось страшным унижением), но девушка сумела вырваться и убежать. В святой праздник в святом месте жители деревни избили невиновную девушку просто за то, что она отличалась от них, не была такой как все они. Повесть Куприна показывает насколько бывает жестоко общество к тем, кто выбивается из его стандартов. Она учит нас быть толерантными, всегда иметь свой «внутренний стержень» и не следовать за толпой.

В заключение хотелось бы сказать, что важно не просто читать книги, а понимать их, «пропускать» через свою душу. Каждое слово, каждая сцена, каждая деталь в одежде или интерьере имеет смысл, раскрывает героя. Умение замечать всё это открывает для читателя совершенно новый мир. Классическая литература требует от нас душевной работы, осмысления. Такое прочтение учит нас и делает лучше.

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter.
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Источник

Душевный труд

Серьезный разговор вскрывает проблемы. Одной из проблем, вскрываемой любым серьезным разговором, мне видится вопрос о духовности, душевности и телесности в человеке. Другими словами – вопрос иерархичности. Насколько одна часть народа живет жизнью подчеркнуто телесной, чуждой дерзаний веры, настолько другая, воцерковляющаяся часть, стремится жить подчеркнуто только духовной жизнью, одной лишь духовной жизнью и ничем, кроме духовной жизни. На наших глазах словно повторяется формула выступающего в американском суде: правду, только правду и ничего, кроме правды. Такая пафосность опасна. И у них в судах количество лжи не уменьшается, хотя все, казалось бы, за правду. И у нас духовность не шибко цветет, хотя многим только одну ее и подавай.

Человек троечастен. Об этом говорит Писание: «И ваш дух и душа и тело во всей целости да сохранится без порока в пришествие Господа нашего Иисуса Христа» (1 Фес. 5: 23). Есть, как видим, в человеке дух, душа и тело. Есть, соответственно, и сферы жизни духовные, душевные и телесные. Их нельзя ни смешивать, ни путать, ни менять местами. Так же и Матерь Божия говорит: «Величит душа Моя Господа, и возрадовался дух Мой о Боге, Спасителе Моем» (Лк. 1: 46–47).

Знаменитая безбрежность русской души (которую лично я считаю просто недисциплинированностью) характерна именно отсутствием середины. В этой безбрежности либо плоть без души, либо такие редкие, но сияющие высоты духа, что смотреть больно. И полное пренебрежение серединой. Святого человека встретить легче, чем просто порядочного. И хранителями этой диспропорции являются именно церковные люди. Они часто способны хвалиться тем, что в институтах не обучались и Моцарта принципиально не слушают, как будто в этом есть что-то еще, кроме специфического большевизма. (Вообще большевизм сильно потрафил народной душе, темной и стихийной ее части, почему так надолго и задержался, невзирая на кашу из костей, крови и поломанных судеб).

Наша политическая жизнь и социальное расслоение тоже носят черты нашей же специфической духовности. В духовной жизни мы привыкли, что есть малое число очень святых людей, а все остальные очень темны и грешны. Точно так и в обычной жизни мы привыкли к существованию очень богатого меньшинства при очень бедном подавляющем большинстве. Такова история. И сила инерции ее велика.

Церкви до сих пор легче говорить с обоими полюсами привычного русского общества: с очень высоко зашедшими и с очень низко опустившимися. Много ума не надо, чтобы одним «Мерседес» освятить, а другим копеечку в руку сунуть. Так можно молча и прожить, никому ничего не благовествуя. Гораздо сложнее с теми, кто ищет слова и назидания, а не треб и подачек.

Именно с людьми, находящимися в середине, говорить нужно учиться. Генетически и психологически они – представители масс, но бытийно они уже на пути в неизвестную сторону. Их штормит, у них появляются вопросы. Они путешествуют, что-то с чем-то сравнивают, пытаются читать и думать. Они робко засовывают нос в наши храмы, надеясь, что кому-то их появление нужно и кто-то им уделит время и внимание. Это – творческий залог серьезных будущих преобразований. И тут возникает соблазн подстрелить человека на взлете «высокой духовностью», той, что без середин, а сразу – в самое небо. То есть – духовностью, только духовностью и ничем более, кроме духовности. Это лучший способ испугать, оттолкнуть, а то и просто покалечить человека непропорциональной строгостью требований, полным отсутствием педагогического такта и рассуждения.

И вроде бы отцы сказали, что «стремительно лезущего на небо новоначального нужно сдергивать за ноги вниз». Но все не впрок. Состоя в основной массе из сплошных новоначальных, мы – церковные люди – лезем в небо и только в небо, пренебрегая уборкой территории, на которой проживаем земную реальность. Мы ждем и требуем от всех и от себя «великой духовности» и соответствия древним идеалам, как будто дерево без поливки, окапывания и прочих процедур может само собой плодоносить. Апостол сказал: «Не духовное прежде, а душевное, потом духовное» (1 Кор. 15: 46). Это означает, что без толку вести к святости людей, которые читать перестали и писем не пишут, ограничиваясь sms-ками. Усидчивость, трудолюбие, аккуратность, столь много могущие потом послужить человеку в духовной жизни, собственно духовными качествами не являются. Это душевные навыки, вкладываемые воспитанием. Нам этого очень не хватает. Нам не хватает культуры мышления, культуры работы с текстами и обсуждения прочитанного. Нам не хватает всего того душевного труда, который если будет, то неизбежно «выстрелит» в самых разных гуманитарных областях и плодотворно отразится на жизни.

Человека заставляют думать путешествия (они, по Честертону, оттачивают ум, если он у человека есть). Его заставляют думать книги, музеи, музыка, живопись. Вообще искусство есть не что иное, как в концентрированном виде сформулированный опыт веков, увековеченный стараниями измученного человека (автора). Вся история человечества – это история внутренних дерзаний, страданий, взлетов и падений. Быть глухим к этой истории, считать, что «меня или нас она совсем не касается», есть некое новейшее варварство, тем более обидное и непростительное, что все средства для избавления от варварства нам сегодня даны прямо в руки.

Автор сих строк робко вынашивает статью о тех Оптинских старцах, которые любили науку, искусство и чья любовь эта не утаилась от наставляемых ими. Мне понятно, что многие люди наши по складу души готовы сказать грибоедовскими словами: «Собрать все книги – да и сжечь». И лишь когда им укажут: «А вот эту книгу такой-то старец очень любил», они, пожалуй, скажут: «Ну, эту, так и быть, оставьте». Именно поэтому мне хочется поговорить когда-нибудь о старцах с точки зрения богатства души, которым они отличались, органически сочетая и святость, и образованность, и широкий круг интересов.

Вот Варсонофий был большим знатоком и любителем оперы, играл на музыкальных инструментах и прекрасно знал художественную литературу, что и по беседам его видно. Душевное не только не мешало духовному, но и питало, поддерживало, помогало расти духовному многоплодному древу. Неужели можно думать, что великому монаху Пушкин был важен, а нам можно жить так, словно его и не было вовсе? Или Нектарий. Тот, всю жизнь проживший в монастыре, в монастыре же и прошел весь курс доступных наук. Он изучал всемирную историю, французский язык, математику, философию, да так изучал, что многие гости Оптиной интересовались: «Какой университет батюшка окончил?» Нектарий говорил: «Я приникаю к научности» – и еще: «Перестаньте думать, начните мыслить!» Знание новейших открытий в разных областях науки помогало ему закрывать легкомысленные уста людей сомневающихся и над верой смеющихся. Ну это ли не пример?! А разве это только Оптиной касается? Нельзя спасаться в невежестве. Нужно спасаться в простоте. А простота и невежество вовсе не синонимы.

Если мы хотим, чтобы человек стал как можно быстрее ангелом, то вряд ли мы ускорим этот сложный процесс. Гораздо реальнее то, что мы, в надежде на быстрое достижение «чистой духовности», забудем оборудовать отхожее место и вскоре начнем страдать от антисанитарии. Так телесная жизнь накажет нас за пренебрежение душевной стороной жизни (порядком, умеренностью в требованиях и элементарной чистотой) и подчеркнутым спешным движением в сторону духовности. В этом, кажется, и состоит одна из наших исторических ошибок, до сих пор не понятых и не вскрытых беспощадным анализом. И о чем бы серьезном мы с вами ни заговорили, мы всюду наткнемся на страстные крики и гневные реплики, за фасадом которых скрывается полное бесчувствие к иерархичности жизни и неумение различать «вершки» и «корешки».

Источник