Что такое духовные основы

Духовные основы общества

К публикации
Фрагментов книги С. Л. Франка

К числу самых острых парадоксов исторического христианства относятся его многосложные, но и непременные отношения с государственностью. В ничтожный для большой истории срок Церковь, ожидающая в катакомбах конца света, выходит из подполья и вооружается имперской идеей. За одно поколение (от блаженного Августина до Орозия) меняется отношение к Риму: от апокалиптических проклятий до надежды на восстановление новой державы. Византийская империя строится с самого начала на принципе “симфонии властей”, который вылился (пусть даже теоретически) вовсе не в союзничество Церкви и государства, как это кажется многим его современным простодушным толкователям, а в виртуозную систему взаимоограничения, но и сущностного взаимопроникновения духовной и светской власти. Вряд ли, объясняя этот феномен, можно отделаться ссылками на компромисс с неизбежным злом власти или на позитивную роль епископов в стабилизации варварской Европы и т. п. Преодолевая гностические ереси, призывающие отгородиться от мира или бежать из него, Церковь воспринимает отношение к государству как долг его преображения и создает многообразную и внутренне сложную традицию христианской политической мысли. Новое время, стремящееся превратить — с разной степенью жесткости — Церковь в государственный департамент, казалось бы, снимает эту проблему, хотя бы в рамках своей культуры. Но она возникает вновь: как тревога и предчувствие — в XIX веке, как шок и отчаяние — в XX. Российская мысль по понятным причинам реагировала на это возвращение проблемы духовного смысла социума не только с повышенной остротой, но и, пожалуй, с опережением Запада. Поздний Соловьев пишет по сути уже для XX века, тогда как современная ему европейская мысль (заметим, — как либеральная, так и консервативная) все еще оперирует категориями Просвещения. И уж во всяком случае “серебряный век” порождает большой спектр новых решений проблемы обоснования позиции христианина в “царстве кесаря”. То, что эти решения оказались невостребованными и по сей день, не должно нас смущать. Дух и история живут все же по разным законам. Но нельзя и избавлять себя от долга понимания и мышления, а значит — и от долга культурной преемственности. То, что сделала русская философия — и в лучшие свои времена, и de pro­fundis 1 — требует нового прочтения именно сейчас, когда Новое время стало Старым и есть шанс перезаключить “общественный договор”.

Семен Людвигович Франк в русской философии с ее “дио­ни­сийством” занимает редкое и почетное место “аполлоний­ского” классика. Опора на многовековую традицию христианского платонизма, системность мышления, ясность и отчетливость литературной формы, не мешающая мистической глубине интуиции, — все это выдвинуло его в ряд наиболее чтимых мудрецов нашего века. Тем более интересны его опыт упорядочения “беспокойной” и неклассичной области русской политической мысли (в которой и сам он прошел положенный трудный путь “от марксизма к идеализму”, не выдумав, а выстрадав свое видение предмета) и попытка построения цельной концепции социальности.

Книга “Духовные основы общества” распадается на две последовательные темы: первая анализирует наиболее популярные социальные концепции XIX–XX вв.: историзм, биологизм, психологизм. Эти идолы социальной науки XIX в. создавали иллюзию возможности сведения общественной жизни к “естест­венным” первоосновам, которые можно было бы описывать языком позитивной науки. Простые, но неотразимые аргументы С. Л. Франка обнаруживают внутреннее противоречие этих ус­та­новок, тщетно стремящихся вывести высшее из низшего. Па­раллельно автор вводит принципиальное для него различение “соборного” и “общественного”. Общество — не производное объединение отдельных индивидов, а первичная целостность, в ней (и только в ней) человек дан как конкретность. Выбирая в качестве первоначала МЫ или Я, философы выбирают “ложь отвлеченного коллективизма” или “ложь отвлеченного индивидуализма”. Не уступая в тонкости анализа столпам экзистенциализма и диалогизма, С. Л. Франк доказывает, что “я”, “ты” и “мы” соотносительны и “одинаково первичны”. Они даны сразу как единая структура и диалектически порождают друг друга. (В этом разделе он полемически затеняет тот факт, что обосновать эту соотносительность может только “я”, да и прямая связь с Божественным возможна только для “я”, но в последних главах справедливость восстанавливается). Уже в силу этого общество нельзя рассматривать как результат целенаправленного “сум­­мирования”, осуществляемый идеей или волей исторических лиц и сил.

Общественность — это коллективное единство, реализованное через внешнее подчинение единой направляющей воле, каковой являются власть и право. Но под внешним объединением действует сила внутреннего человеческого единства, сила “со­бор­ности”. Основными жизненными формами соборного един­ства С. Л. Франк считает брачно-семейное единство (это — глав­ная “воспитательная сила соборности”), религиозную жизнь, а также “общность судьбы и жизни”, то есть силу, цементирующую людей в живой этнос или содружество.

Философ выделяет четыре аспекта соборности, которые отличают ее от других социальных феноменов. 1) Соборность есть единство “я” и “ты”, вырастающее из первичного в данном отношении единства “мы”. 2) Соборное единство коренится в жизненном содержании самой личности, которое в основе сво­ей — любовь. 3) Любить можно только индивидуальное, и потому соборность есть там, где можно усмотреть личностное начало. 4) В соборности осуществляется сверхвременное единство человеческих поколений, когда прошлое и будущее живут в настоящем. Нетрудно заметить, что перед нами не совсем славянофильская соборность. В концепции С. Л. Франка общинное сведено к минимуму и по большей части отнесено к общественному. На первом же плане — способность личности благодаря любви вый­ти в измерение общности, оставаясь собой.

Пытаясь понять, каким образом вообще возможно социальное, данное нам во внутренней сущности как соборность и во внешнем явлении как общественность, С. Л. Франк восстанавливает в правах категорию духа. Конечно, это не наивный спиритуализм: речь идет о “духе”, умершем и воскресшем в огне немецкой диалектики. Но все же нужна была известная смелость, чтобы в эпоху торжества явного или скрытого позити­визма обратиться к этой “архаике”. Общественное бытие, по С. Л. Франку, нельзя свести ни к материальному, ни к органическому, ни к душевному. Оно нематериально, но в то же время — непсихично, ибо надындивидуально. Этот тип бытия платонизм называет идеей. Но в социальности идея неразрывно связана с жизнью: идеальные связи работают только тогда, когда их воплощает, когда за них готова отвечать конкретная личность. Реальность духа — не объект или субъект, она дана живому знанию. Общественное бытие, таким образом, всегда есть внешнее выражение духовной жизни. Поэтому даже в самом мирском общественном явлении, говорит С. Л. Франк, есть что-то мистичное. Жизнь общества — это “драматическая судьба Бога в сердце человека”. Дух — это всегда должное, и в узком смысле слова должное в общественной жизни — это право и власть. Но, по С. Л. Франку, их глубинный источник — в авторитетности. Авторитетна лишь воля как носитель правды. Внутреннее отношение в обществе с неизбежностью окружается внешней оболочкой принуждения. Но если исчезает признание авторитетности — исчезает и подчинение. (Этот ход мысли у Франка представляется довольно рискованным, поскольку провоцирует “порочный круг”: он позволяет избежать обезличивания правды, но порождает вопрос об источнике авторитетности.)

С. Л. Франк не закрывает глаза на дуализм “закона” и “бла­годати”, который возникает, если социальное мы трактуем как духовное. В основе этого дуализма, утверждает он, лежит двойственность самого бытия: в сверхэмпирической первооснове оно — живое всеединство, в своем наружном слое оно — система отвлеченных определенностей. В этих двух мирах живет и человек. В меру осуществляющегося в нем богоподобия человек есть сын Божий и действует по благодати. В меру его отсутствия — раб Божий, подчиненный закону. Следование пути закона есть дань греховности. Но и здесь есть место свободе в той мере, в какой человек свободно принимает бремя закона во искупление греха и, значит, преодолевает свое рабство. По отношению к этому дуализму вторичен и производен дуализм нравственности и права.

Тайна транспсихической объективности общественного бытия, говорит С. Л. Франк, заключается в том, что “мы” приобретает в единстве с должным характер объективно-сверхчело­веческой воли. Но личностные истоки социального никогда не иссякают, поскольку власть опирается на общественность, та — на соборность, но и соборность в свою очередь имеет внутреннюю основу. Это — соборность как Церковь. Здесь “я” и “мы” находят согласование и примирение через служение абсолютной Правде, Богу. Таким образом, последняя основа социальности — это утвержденность общественного единства в святыне.

Вторая часть книги (“Основные принципы обществен­ной жизни”), которая в сокращении дается в журнале, представляет собой положительный аспект социальной философии С. Л. Франка. Он выдвигает триединство начал общественной жизни: служение, солидарность и свобода. За этой триадой стоят десятилетия споров русской, да и европейской в целом, политической мысли, мучительно пытающейся найти свои метафизические основания. С. Л. Франк кладет в основу решения всех основных антиномий политической философии идею первичности обязанности по отношению к праву. Обязанности в конечном счете сводятся к первообязанности: к долгу служения высшей Правде, которая составляет глубинное, сущностное содержание человека. Даже тогда, когда ни вера, ни знание не открыли ему, в чем собственно она заключается, высшая Правда дана ему как его собственное сверхприродное измерение. Такое решение позволяет С. Л. Франку избежать парадоксов и тупиков теории “ес­тест­венных прав” человека: естественное и должное несовместимы друг с другом, и если мы все же попытаемся их связать, нам рано или поздно придется обожествить тот или иной аспект природы, будь то человеческая натура или объективное естество. Такое “право” всегда будет узурпацией и агрессивным себялюбием. Другое дело — обязанность, которая всегда есть внесубъективная сила. Содержащаяся в ней необходимость позволяет обосновать право не на произволе, а на законе. Поэтому два других общих принципа — солидарность и свобода — не уничтожают друг друга (что было бы “естественно”), а, напротив, находят сферу совместимости в принципе служения. На основе такого решения С. Л. Франк примиряет и другие оппозиции, — не столь универсальные, но не менее значимые практически, — 1) иерархизм и равенство, 2) консерватизм и творчество, 3) планомерность (государства) и спонтанность (граждан­ского общества). Свою книгу С. Л. Франк завершает, — что не случайно, — рассуждением об общественной функции права. Именно изъяны правосознания, а то и его полное отсутствие вменялись в вину русской культуре в целом. С. Л. Франк придает праву высокий онтологический статус начала, которое по своей духовной сути есть единство гражданственности и государственности, личности и общества, и в качестве такового может стать промежуточным звеном, соединяющим эти конфликтные реальности.

Отрывки из “Духовных основ общества” сопровождаются публикацией рецензии Б. П. Вышеславцева, появившейся в “Пу­­­ти” почти одновременно с книгой С. Л. Франка. Отклик любопытен тем, что высвечивает наиболее дискутируемые темы в этой и без того спорной проблематике. Критик полагает, что этика долга и служения как этика рабская не может быть высшим началом и должна уступить этике благодати: “Богу не нужны слуги, а нужны друзья”. С одной стороны, Вышеславцев тонко подметил, что у Франка сближаются долг и закон, что они появляются там, где исчезает благодать, и это несомненно ведет к религиозно-этическим парадоксам. С другой же стороны, он повторяет старое романтико-славянофильское возражение, которое особенно часто выдвигалось против кантианской этики долга (следует заметить — без должной вдумчивости в суть ее аргументов), не воспринимая те разъяснения С. Л. Франка, которые описывают служение как свободное самовозвышение и самопреодоление человека, выводящее его из рабской сферы природы в сферу духа, а значит, и причастия благодати. Пожалуй, “служилое” отношение к Богу этики Франка предпочтительнее “панибратскому” отношению этики Вышеславцева.

Более основательным представляется второе возражение Б. П. Вышеславцева: право не может выводиться из обязанности, ибо в таком случае вместо соотнесения и взаимообоснования права и обязанности возникнет односторонняя последовательность предписания и послушания, делающая право ненужным. Действительно, с таким же успехом мы можем саму обязанность обусловить предоставлением права, и, следовательно, для них необходимо искать общее основание. Но следует учесть и то, что Франк имеет в виду не эмпирическую обязанность, а служение абсолютной Правде. Коль скоро Правда есть Бог, то обязанность нельзя понимать как внешнее предписание и право можно толковать как момент, уже включенный в обязующий дар свободы.

Еще одним поводом для протеста стал тезис С. Л. Франка о вечности идеалов власти и авторитета. Высший идеал, утверждает Б. П. Вышеславцев (даже если мы имеем дело с социальным идеалом), есть идеал безвластной организации. (Но ведь, заметим мы, С. Л. Франк абсолютизирует во власти и в авторитете лишь момент справедливости, которая ими сохраняется в тварном мире.) Кроме того, замечает критик, следование за авторитетом и подчинение власти существенно различны: власть осуществляется независимо от действий авторитетного лица. Действительно, позиция С. Л. Франка уязвима хотя бы потому, что сам авторитет не менее нуждается в онтологическом обосновании, чем власть. С. Л. Франк пытается избежать обезличивания власти и закона, предполагая при этом, что высший авторитет есть Бог, но вряд ли на этом пути можно будет сохранить специфику “властеотношения”.

Вышеславцев предлагает строить этику благодати, исходящую из принципа любви, классифицируя при этом этику Франка как этику “консервативно-смиренного успокоения”, но вряд ли современного читателя, помнящего, какие разочарования принесла в XX веке квази-мораль самовлюбленного радикального романтизма с его плохо преображенным эросом вместо любви, убедит такая позиция. Во всяком случае с одним тезисом Вышеславцева хочется согласится без оговорок: “Удивительно, до какой степени высшая степень христианской этики еще остается таинственной и неисследованной…”.

Источник

Большая Энциклопедия Нефти и Газа

Духовные основы

Духовные основы составляют сущность человека. В сфере духовной жизни осуществляется выбор идеалов, ценностей, целей и способов их достижения, осмысление жизни как духовного процесса и своего места в ней. Духовность, как основополагающая характеристика внутреннего мира человека, есть стремление его к высшим духовным ценностям ( Добру, Любви, Истине и Красоте), стремление к знанию и служению другим людям. [1]

Духовные основы новой морали : Труд как мирская аскеза Итак, человек спасается только верой, а не внешним исполнением религиозных заповедей. В самой по себе формулировке этого принципа нет ничего нового, она присутствует уже в Новом Завете, в посланиях апостола Павла. Коренное отличие от средневекового католичества состояло в понимании того, как проявляется и реализуется подлинная вера. Подлинная протестантская вера реализует себя не в специфических религиозных усилиях, а в земном служении людям через добросовестное выполнение своих профессиональных обязанностей. И важен здесь не сам по себе результат, а именно упорство в исполнении своего долга, вдохновляемого евангельскими заповедями. [2]

В работе Духовные основы общества он дает свое понимание возникновения и роли государства в жизни общества. [8]

Предмет знания ( 1915), Смысл жизни ( 1926), Духовные основы общества ( 1930), Непостижимое ( 1939), Реальность и человек. [9]

В 1922 году С. Л. Франк был выслан из России. До 1937 года он жил в Германии, затем во Франции ( до 1945) и в Англии. Среди наиболее значительных трудов Франка периода эмиграции: Крушение кумиров ( 1924), Смысл жизни ( 1926), Духовные основы общества ( 1930), Непостижимое ( 1939) и другие. [11]

Современные историки сходятся во мнении, что особенности того или иного типа цивилизации определяются своеобразием взаимодействия таких факторов, как географическая среда обитания, духовные основы жизнедеятельности сообщества ( религия, культура, менталитет), система ведения хозяйства, социальная и политическая организация. Вместе с тем, по различным оценкам человечество существует от 200 тысяч до четырех миллионов лет, в то время как история цивилизаций насчитывает всего около пяти тысяч лет. А это значит, что в течение длительного периода истории происходил процесс перехода от первобытности ( дикости и варварства) к цивилизации. [13]

Источник

Духовность: один из взглядов на реальность

Д уховность — это слово часто ассоциируется с религией, ритуалами, какими-то суровыми аскезами, обетами и вообще чем-то, что не имеет отношения к реальной повседневной жизни. Мы живём сегодня в таком мире, где духовность, что называется, — «не в тренде». Однако если глубоко поразмыслить над тем, что такое духовность, то мы можем прийти к вполне простому выводу: духовность — это просто гармоничная жизнь. Помните профессора Преображенского из легендарного «Собачьего сердца»? «Разруха в головах» — сказал профессор эпохальную фразу. Так вот, отсутствие духовности — это и есть та самая разруха в головах. Если человек не уважает людей, которые его окружают, если он живёт не в гармонии с собой, с миром, с природой, если мотивации его потребительские, а цели в жизни не выходят за рамки чувственных наслаждений, будет ли такой человек счастлив? Кратковременно — может быть. Но в любой долгосрочной перспективе такое счастье приведёт его только к страданиям и ни к чему больше. Поэтому, что бы нам не внушала современная «культура», духовность — это не роскошь, а необходимость для гармоничной жизни.

Духовность — основа гармоничной жизни

В окружении каждого из нас наверняка найдётся такой человек, который всегда излучает позитив. Знаете, есть такие люди: они подобны лучам солнца, в свете их сияния всё как будто расцветает. Они всегда позитивно настроены. Никогда не гневаются, не осуждают никого, не винят окружающих в своих проблемах, а самое главное, во всём видят только позитив, даже там, где найти его порой бывает очень сложно. Иногда таких людей даже считают немного странноватыми, и в современном обществе, наверное, именно так это и выглядит — странно.

Когда утром в рабочий день в толпе хмурых, угрюмых уставших от жизни людей видишь такого человека, который, казалось бы, радуется просто потому, что светит солнце, поют птицы, а сам он получает удовольствие лишь от того, что может дышать, ходить, слышать и видеть, на самом деле возникает ощущение, что человек этот — не в себе. Но когда такой человек находится в твоём окружении, возникает чувство гармонии, и этим чувством такой человек заражает всех вокруг. По сути это и есть духовность.

Духовность — это не ритуалы, не заповеди, не стремление поставить кого-то в какие-то рамки, кого-то объявить праведником, кого-то грешником, чью-то веру правильной, чью-то неправильной и так далее. Это, скорее, уже спекуляция духовностью. Вот эти понятия важно разделять. Духовный человек, по-настоящему духовный человек, делает мир вокруг себя лучше и гармоничнее. А если духовность человека приводит только к ссорам с близкими, к навешиванию ярлыков на окружающих, к осуждению людей, то это — псевдодуховность. Поистине духовный человек знает простой закон, по которому живёт этот мир. Он знает, что всё, что происходит в его жизни, происходит из-за него и благодаря ему самому, и поэтому осуждать кого-то — просто глупо. Если мы видим чьё-то несовершенство, то это несовершенство берёт начало в нас самих. Это важно понимать.

Поистине духовный человек никогда не будет никого осуждать или навешивать ярлыки, ведь он знает, что всё возникает в силу причин и условий. И внешний мир лишь отражает состояние мира внутреннего. Если духовное развитие человека приводит к тому, что он становится религиозным фанатиком и догматиком и осуждает всех, кто живёт не так, как написано в какой-то умной книжке, — это не духовность, а, скорее, попытка скрыть какие-то свои комплексы за маской нравственности, духовности, религии и так далее.

Значение слова «духовность»

Если посмотреть значение слова «духовность» в нескольких словарях, то общий смысл будет где-то между религией и морально-этическими общепринятыми нормами. То есть духовность бывает как с упором на религиозные ритуалы и какие-то сугубо религиозные цели, так и «мирская», то есть социальная духовность — это когда пропагандируются и культивируются какие-то общепринятые нормы. И здесь тоже всё будет довольно условно, так как в рамках той или иной страны, народа, нации, традиции и, опять же, религии духовность будет иметь те или иные оттенки. Как же в таком случае, в таком невероятном разнообразии уловить суть? И чтобы понять глубинную суть духовности, следует обратить внимание на то, что объединяет разные, на первый взгляд, концепции, религии и движения?

И в большинстве религий и философских учений вы встретите такое понятие, как «сострадание». Оно может быть выражено иными словами или подано, что называется, «под разным соусом», но суть большинства адекватных (не берём в расчёт какие-нибудь шаманские учения и своеобразные обряды) в том, чтобы взращивать в себе сострадание к окружающим и стремиться к гармонии с окружающим миром. Этому, на самом деле, учат и все мировые религии. За исключением, разумеется, случаев, когда религия поставлена на службу чьим-то политическим или финансовым интересам. А случаи, когда под маской духовности предприимчивые кукловоды проворачивали свои дела, к сожалению, не редкость.

Духовность человека

Итак, что же такое «духовность»? Если брать в отдельности каждую конкретную религию (а именно к сфере религии сейчас принято относить такое понятие, как «духовность»), то мы можем обнаружить, что порой внешние формы поведения и нравственности, которые нам предлагают те или иные религии и учения, могут и вовсе противоречить друг другу. Однако за внешним нужно уметь видеть суть. Важно понимать, что этот мир многогранен и понятие добра и зла условно. Правила и заповеди придуманы для того, чтобы человек встал на путь и обрёл какую-то первоначальную основу поведения.

Однако слепо действовать так, как написано в какой-то книжке, это, как показывает исторический опыт, путь в никуда. По мере продвижения на духовном пути человек начинает понимать, что всё, по сути, может быть инструментом и нет абсолютно праведных и абсолютно неправедных дел. На начальном этапе, разумеется, следует придерживаться базовых принципов нравственности той религии или учения, которым человек следует, или же просто общепринятым социальным нормам, если человек избрал для себя путь духовного развития вне какой-либо религии или философии. Но это необходимо только на начальном этапе. Когда же человек уже обрёл контроль над своим умом и может действовать исходя из здравого смысла — на этом этапе следует всё подвергать более глубинному анализу и не следовать слепо каким-то стереотипам или догмам. Сострадание ко всем живым существам должно стать путеводной звездой духовному человеку.

Это как в математике — если освоил четыре математических действия: сложение, вычитание, умножение и деление, то любые сложные примеры, уравнения, тождества и так далее решить не составит труда. Подобно тому как школьник усердно трудится над освоением четырёх базовых действий математики, так и духовный человек должен в первую очередь взрастить в себе сострадание ко всем живым существам. Если постигнуто это, то всё остальное из этого следует.

Что значит духовность

Внешность обманчива — часто мы сталкиваемся с подтверждениями этого утверждения. В духовном развитии этот принцип актуален как нигде. Порой тот, кто выглядит как духовный человек, или та система, которая позиционирует себя как система духовного развития, несёт в себе совершенно иные цели. И духовность — это в первую очередь состояние нашей души, а не какие-то внешние атрибуты. Можно 24/7 крутить чётки, читать молитвы и поедать пирожки на Пасху, но при этом осуждать окружающих, хамить близким и, вообще, ненавидеть всех инакомыслящих. Порой часто можно видеть такие комичные ситуации, когда в период какого-либо религиозного праздника люди закупаются едой в супермаркете. И среди покупок алкоголь составляет не менее 30–50 % от общего числа купленных продуктов. А если такому человек намекнуть, что не слишком уж здоровую трапезу он себе готовит, то ответ будет в стиле: «Ну праздник же!».

Все внешние атрибуты присутствуют: и красивый стол будет накрыт, и даже тосты будут произнесены, только всё это превратится в банальную попойку и набивание желудка. И есть другой пример: когда человек в великий праздник не напечёт пирогов и с пафосным видом не будет стоять в церкви, и вообще даже не вспомнит о том, что сегодня праздник, а просто сделает доброе дело. И даже не в честь праздника (как бывает часто принято у псевдорелигиозных людей), и не ради каких-то духовных «плюшек» вроде райской жизни после смерти, и не потому, что так написано где-то, в какой-то умной книжке, которой всем предписано следовать, а просто потому, что он не может иначе, просто потому, что это глубинное желание, стремление его души — совершать благие дела.

Ведь стремление к совершению благих дел — это и есть наша истинная природа. И раскрыть в себе это качество, сняв пелену ложных и навязанных эгоистичных установок, — в этом и есть истинная духовность. Стремление к своему истинному «Я» — это наше глубинное желание. Подобно тому как путник в тёмном лесу лишь на миг увидел блеск окон дома, который сможет его приютить холодной осенней ночью, так и каждый из нас лишь изредка в перерыве между мирской суетой может увидеть свет своей души, услышать голос своего истинного «Я». Но, как путник, вдохновлённый мимолётным блеском окон приветливого дома, будет неустанно прорываться сквозь тёмный лес, так и каждый из нас рано или поздно осознает, что стремление раскрыть в себе свет своей души, своего истинного «Я» — это лучшее, чего можно достичь в этой жизни. И поверьте, путник, прорывающийся сквозь тернистые заросли тёмного леса однажды выйдет к опушке и постучит в дверь дома — навстречу своему истинному «Я».

Духовность — это: определение для детей

Мы живём в очень непростое время, когда окружающая среда воспитывает не только нас, но и наших детей. Телевизор, интернет, сверстники — все они, как ни прискорбно это признать, оказывают большее влияние на наших детей, чем мы сами. Как же объяснить ребёнку, что такое хорошо и что такое плохо? У излишне религиозных людей в этом вопросе порой бывают разного рода крайности, когда они начинают запугивать ребёнка, как это любят делать профессиональные религиозные кукловоды, но это большая ошибка. Если бы страхом можно было наставить человека на путь истинный, то в мире бы не было ни тюрем, ни преступности. Однако мы можем видеть, что преступность существует даже в странах, где имеет место смертная казнь. То есть даже страх смерти не останавливает людей. Поэтому воспитание ребёнка через страх — большая ошибка.

Как же объяснить ребёнку простыми словами, что означает слово «духовность»? Попробуйте объяснить ему простую концепцию духовности: «Делай другим то, что хотел бы получить сам». Эта концепция очень проста для понимания, ведь если ребёнок испытывает дискомфорт, когда с ним поступают плохо, то он сможет понять, что такой же дискомфорт будет испытывать и тот, к кому он будет проявлять подобное поведение. Объясните ребёнку, что всё в этом мире возвращается, и если он не хочет испытывать страданий, то ему не следует создавать причины для этих страданий, то есть не создавать страданий для других. Это и есть золотое правило духовности. И всё остальное — из него следует.

Цитаты о духовности

Чтобы понять, что же такое духовность, можно обратиться к различным философам и мыслителям, которые кратко, но точно высказывались об этом явлении:

Напоследок можно процитировать слова апостола Павла, который очень кратко, но понятно изложил суть духовного пути: «Всё мне позволительно. Но не всё полезно». Из этого изречения можно видеть, что человек свободен в своих действиях и для него нет никаких границ. А все правила исходят не от каких-то религиозных догм, а от здравого смысла. И разумное существо способно само ограничивать свои действия, исходя из концепции пользы для себя и окружающих.

Источник