Что такое духовенство миряне
Духовенство, иерархия духовенства
Духовенство
Православное духовенство — особое сословие, которое на Руси появилось в 988 году, после Крещения Руси. История умалчивает о том, как ситуация с духовенством обстояла до этого периода, но известно, что с княгиней Ольгой в Царьград ездил священник Григорий. Во времена, когда на духовенство возлагалась особая и очень важная миссия — христианизация населения, священники считали особенным и привилегированным сословием. Многие приезжали из Греции и Болгарии, для воспитания в качестве будущего состава духовенства отбирали даже детей из разных сословий. Особым почетом и уважением пользовались монахи, аскетическая культура оказалась особенно близка народу. В монастырь уходили богатые и знатные люди того времени. Кроме того, монастыри всегда вели благотворительную работу. Князья благоволили монастырям и освобождали их от податей. Не сохранилось точных сведений о том, кто стал первым Киевским митрополитом. С XVI века считали, что им был Михаил I Сириянин, которого когда-то прислали для совершения Таинства Крещения над князем Владимиром. В Киеве он крестил местных жителей. Мощи митрополита Михаила хранились в Десятинной Церкви, но потом их перенесли в Великую Церковь Лавры.
Белое и черное духовенство
В Русской Православной Церкви всегда существовало белое и черное духовенство. К белому духовенству относятся священники, которые могут вступать в брак, а к черному — насельники монастырей, давшие обет безбрачия.
Белое духовенство многочисленно. Священники до начала служения могут завести семью, а могут избрать путь безбрачия. Черное духовенство — «уходит от мира» и отказывается от брака.
Иерархия белого духовенства
Стоит отметить, что иерархия духовенства появилась не с момента появления Церкви. На заре христианства все были равны. Постепенно стала очевидной необходимость разграничить церковные звания и чины. В Русской Православной Церкви нельзя сразу «придти на должность» Митрополита или Епископа. Такие звания надо заслужить. Подробнее о том, какую роль каждый чин духовенства играет в жизни Церкви мы расскажем в этой статье.
Во главе Русской Православной Церкви стоит Предстоятель — Патриарх Московский и всея Руси. Вместе со Священным Синодом он управляет церковными делами.
За несколько епархий сразу отвечает Митрополит. Епископы не принимают важные решения без ведома Митрополита.
У каждой епархии есть свой Архиерей, отвечающий за введенную ему область. Абсолютно все архиереи относятся к черному духовенству. Епископы отвечают за крупные епархии.
Далее по старшинству идут иереи и протоиереи. Протоиерей — иерей, получивший особую награду. Через таинство хиротесии иереи получают новый статус.
Существуют также диаконы и протодиаконы, помогающие иерею и протоиерею во время богослужения. Самостоятельно проводить богослужение диакон не может.
Таким образом, иерархия в белом духовенстве выглядит так:
Иерархия черного духовенства
В черном духовенстве свои правила:
Главой Церкви по-прежнему считается Патриарх. А главой нескольких епархий — Митрополит. Епархию может возглавлять епископ или архиепископ (для наиболее крупных епархий). Настоятелем крупного монастыря и высшим монашеским чином является Архимандрит. Этот статус дается за особые заслуги перед Церковью. Избранный иеромонахами настоятель монастыря — это игумен. Интересно, что священник-вдовец тоже может стать архимандритом после монашеского пострига. Насельники монастрей — Иеродиаконы и иеромонахи.
В Церкви есть и другие люди, принимающие участие в богослужении, но не относящие к духовенству:
Они не обладают благодатью священства.
В Церкви нет места конкуренции и разделения на высшие и низшие церковные чины говорит лишь об особых заслугах перед Богом, Церковью и людьми. Каждому в храме находится свое место. Послужить в храме в качестве чтеца или пономаря может каждый человек, приложив к этому усилия.
Часть духовнства также занимается окормлением определенной группы людей: военных, пациентов больниц и хосписов. Независимо от своей «специализации» и чина духовенство Русской Православной Церкви выполняет важные задачи.
Центрально-Европейский университет
Санкт-Петербургcкий университет, исторический факультет
Католицизм, православие, протестантизм, иудаизм и ислам:
конфессионально-культурные особенности религиозных традиций Европы
(Средние века – XIX в.)
Райвола, 4 июля, 2008 г.
Как и в других случаях, открывая нашу сессию (посвященную в этот раз сравнительному подходу к преподаванию темы «Миряне и духовенство в христианских церквах и обществах»), напомню о логике, которой я сам стараюсь следовать в моих курсах.
Во-вторых, есть «переживаемое» христианство, собственно религиозная (а точнее – конфессиональная) составляющее в культуре, то есть христианство в том своём варианте, который составляет действительное, сложившееся «по факту» понимание веры социальными группами, отдельными индивидами, в разной степени приобщенными к христианству (в том числе и самим духовенством). Сюда относится и то, как вера практикуется, практики религиозной жизни.
Наконец, в-третьих, есть то, как за пределами собственно религиозных верований и практик это переживаемое христианство переходит в культуру, например, как нормы, формируемые религией, становятся частью светских практик, представлений, дискурсов, представленных, например, этосом семейной жизни, отношение к праву, восприятием и созданием прекрасного и пр.
Можно, в-четвертых, посмотреть на эту проблематику и с точки зрения «времени большой длительности», то есть структур общественной жизни, переходящих из века в век, с точки зрения, например того, как религиозные и средневековые начала сохраняют свой вес и функции в секуляризованных светских социумах нашего времени.
Теперь то, что касается моего опыта преподавания именно тех сюжетов, которые вынесены в повестку дня нашего воркшопа. Этот опыт связан напрямую с исследовательской работой. Когда-то я занимался польскими антитринитариями 16-го века, а затем стал изучать религиозную жизнь Украины и Белоруссии того же времени. Большие массивы источников по этим регионам и этим темам сохранились в книгохранилищах и архивах Москвы и Петербурга, не говоря уже о Киеве, Львове, Вильнюсе и польских центрах. Многие лежат на поверхности, мне очень повезло ещё и в том плане, что данные источники исследованы совершенно недостаточно. В этих документах (как и в опубликованных) есть много материалов по взаимодействию духовенства и мирян в Киевской митрополии.
А позднее ещё и оказалось, что для моей второй диссертации, сюжет о том, как в киевской митрополии в конце 16 в. миряне пытались взять власть в церкви в свои руки, фактически вытеснить епископов и духовенство из всех сфер, кроме богослужебной, стал одним из центральных.
На чем должны основываться столь странные нормы религиозной жизни? Они должны были устанавливаться на собраниях братчиков на основе книг Ветхого и Нового заветов, и святоотеческих преданий. Мы видим довольно ясно очень странную картину: братчики собираются, читают и толкуют Ветхий и Новый заветы, святоотеческую литературу, дают интерпретацию нормам церковного законодательства… Миряне те только берут на себя полицейские функции и функции распоряжения имуществом, но и функции истолкователей Св. Писания. Любой, кто сопротивлялся воли братства, начиная с простого причетника и кончая епископом, должен был быть подвергнут неблагословению братства и патриарха.
Аутентичность грамоты патриарха Иоакима никто не ставил и не ставит под сомнение. Есть сохранившийся источник, скрепленный печатью и подписью патриарха, который находится во Львове. Конечно, возникает вопрос, понимал ли Иоаким то, что он подписал (ибо церковнославянского и «руського» языка он не знал), но этот вопрос в каком-то смысле не релевантен. Нам интересна не позиция патриарха, но зафиксированная в документе позиция братчиков.
Другая проблема, на какую обращает свое внимание С.С. Лукашова: эта странная часть устава больше не повторяется и, следовательно, может быть, не была принята как норма в братском движении. Однако другие источники показывают нам ту же самую картину: братчики берут на себя функции духовных лиц, оставляя последним лишь богослужение.
Откуда это все берется? Можно обратиться к литературе о православной эклезиологии, а также к работам по отношениям мирян и духовенства, в древнерусском и западном ареалах, например, к статьям и работам Швейковской о русском Севере, Зольниковой о Сибири, Стефановича о приходе в России 17-го века, ряду работ о земском самоуправлении на Севере России и в Сибири. Мы всюду обнаруживаем модель неравновесного соотнесения роли мирян и духовенства в церкви в частности, признается, что миряне имеют право управлять церковным имуществом и решать самостоятельно многие религиозные вопросы.
Среди тех пособий, которые освещают эту проблематику, непременно следует назвать работу Троицкого «История догмата о Церкви». Меня поразила книга также книга отца Иллариона (Алфеева) «Священная тайна Церкви», в 2-х тт. Ведь даже за имяславскими спорами (споры о присутствии Бога в самом произносимом человеком вовремя молитвы имени Божием) начала 20-го века стоит, в том числе, вопрос:, что же такое церковь?
Наконец, возникает вопрос, как деконструировать подобную схему; на западе и Востоке картина не так проста, как кажется на первый взгляд. На Балканах тоже не так, как в Восточной Европе, а на украинско-белорусских землях и в Московской Руси есть эволюция. Опыт братского движения в целом не так однозначен, как грамота Иоакима в 1586 львовскому братству… Опыт казацкого движения, по-видимому, тоже может пролить дополнительный свет на проблематику отношения мирян и духовенства. Но об этом расскажет и напишет Т.Г. Таирова-Яковлева…
А теперь я передаю слово Николь Лёмэтр.
Вначале я внесу небольшой комментарий по грамоте Иоакима и сравню эту грамоту с тем, как выглядит отношение мирян и духовенства в синодальных статутах на Западе в тот же самый период. Затем я скажу несколько слов об отношении мирян и духовенства до Реформации и несколько слов об эволюции этой модели в эпоху Католической реформы и Реформации. Я также хочу сделать краткий комментарий по тому, как экклезиология может служить в историческом исследовании и преподавании истории.
В отличие от Михаила Владимировича я не слишком удивлена содержанием уставной грамоты, за исключением некоторых маргинальных мотивов. Практически все западноевропейские документы, которые мы знаем в эпоху реформы, предполагают совместное участие мирян и духовенства в очищении нравов и контроле над поведением паствы и священников. С другой стороны, борьба против блуда среди священников на Западе ведется не через братства, но через епископские визитации. Во время визитации, епископ собирает мирян и опрашивает их о поведении местных священников и духовенства, и отдельно собирает духовенство, опрашивая его о поведении мирян. В этом случае вся власть находится в руках епископа. Те пункты, в которых говорится о том, что братства имеют право обличать епископов, немыслим на Западе; сами статуты братств на Западе определяются исключительно епископами. Это полностью противоречит каноническому праву. Но то, что братства контролируют священников (но не кюре) – это возможно. Разница между священников и кюре важна, поскольку кюре – это тот священник, который имеет каноническую ответственность за религиозную жизнь прихода.
Cura animarum, duszpasterstwo, пастырь душ – в русском языке это крайне неопределенные понятия, в то время как на Западе это строго определенно каноническим правом функции и именно в том аспекте, что во главе прихода стоит человек, который ответственен за религиозную жизнь прихода, имеет церковную над своей паствой. И эквивалента для слова «кюре» в восточнохристианском опыте, по-видимому, нет.
Точно такое же положение существует в православной церкви, канонически оформленное в Византии и сохраненное на Балканах, у греков и южных славян. Есть священники, которые совершают службу и духовники, которые могут принимать исповедь. О таком положении говорят византийские и русские источники до 13 в. И православного исповедника и духовника (которые до 13 в. существовали и в Древней Руси) можно приравнять к понятию западного «кюре».
На Западе не всякий священник имеет право принимать исповедь. Кюре, безусловно, имеет. Но рядом с ним тоже есть и священники, которые принимают исповедь.
Но кюре на Западе – это полноправный представитель епископа в приходе, у него большие полномочия, он глава общины и он не только принимает исповеди. Я не знаю, можно ли сравнить его функции с функциями древнерусских десятинника или протопопа.
Кюре нельзя рассматривать как полномочного представителя епископа, но его полномочия шире, чем духовное руководство паствой. Часто говорят, что кюре в своем приходе подобен 72 ученикам апостолов…
Мы знаем результаты григорианской реформы на локальном уровне. Они состоят в том, что право назначать кюре было зарезервировано за высшими инстанциями духовенства, епископом или аббатом. Но до Тридента кюре весьма редко назначаются епископами. Парижский епископ до Тридентского собора назначает лишь 1/3 кюре своего диоцеза. Другие приходы оказываются под патронатом монастырей, капитулов, военно-духовных орденов. И каждый раз надо смотреть, какое количество приходов получает кюре от епископа, а какое от монастыря. Наконец, в особых регионах Европы, например, в Пиренеях, до 17 в. кюре назначают местные кланы, влиятельные семьи. Решения Тридентского собора в этой области Европы приведены в действие только в 18 в.
Кроме того, были территории, на которых епископ не имел права совершить визитацию. Одной из занятий епископа до Тридента – пробиться в те приходы, где им нельзя было совершать визитацию.
В конце Средних веков появляются т.н. «фабрики», то есть братства, которые контролируют финансовые средства своих приходов. В конце 15 в. эти объединения мирян рядом с властью епископа весьма могущественны. Эти братства могут писать доносы о недостойном поведении кюре, но они всегда обращаются к епископам. Иногда они обращаются в суд. Для короля и королевской власти использование этих «фабрик» – возможность обойти каноническое право.
Во время Великой схизмы в конце 14 в., вплоть до 1417 г. (Констанцский собор) ситуации, когда в одном месте было несколько епископов, были весьма частыми. Потом единовластие епископов постепенно возвращается, но до Тридентского собора они не осмеливаются ставить под сомнения прерогативы «фабрик». Одновременно в идеологическом плане развивается тенденция, которую можно назвать клерикальной, согласно которой кюре должен стать главой или пастырем прихода. Инициаторами столкновений между мирянами и духовенством становятся монахи нищенствующих орденов, отмечающие недостатки духовенства. В конце Средних веков мы замечаем все более отчетливую тенденцию роста образованности и сознательности среди духовенства, и епископы и кюре оттесняют мирян от церковных дел. Но тогда, когда в русле этой тенденции епископы и кюре ставят под свой контроль госпитали и светские институты, миряне начинают бастовать. В начале 16 в. антиклерикализм такого рода достигает своих вершин.
По этому вопросу Тридентский собор занимает совершенно ясную позицию. Он утверждает власть епископа и кюре в приходах. С этого момента ни в каком месте католического мира никто не имеет права проповедовать без разрешения епископа. Теперь вся территория диоцеза находится под контролем епископа во время визитаций. Епископы получают право вмешиваться во внутреннюю жизнь общин верующих, в том числе женских монашеских конгрегаций. С другой стороны система бенефиций не была затронута Тридентским собором, иными словами материальная основа оставалась прежней. Поэтому те кюре, за которыми числилось много бенефиций сохранили большую степень свободы перед епископом. Поскольку сама идеология остается прежней, вполне клерикальной и те или иные кюре обладают высоким авторитетом и материальной независимостью, постольку напряжение и противостояние между епископом и кюре сохранялось.
Формула Робера Делармино, честная и адекватная, как раз соответствует тому школьному представлению о церкви, которое мы впитали, учась в институтах и в университетах. Церковь – это клерикальный институт, это сообщество верующих под властью (не под руководством, но именно под юридической властью) пап. И нужно признать, что это, в целом, справедливо вплоть до II Ватиканского собора и даже после него. Николь Лёмэтр в этом со мной соглашается.
А когда католическая церковь стала всемирной, распространилась в Латинскую Америку, то сохранялись ли эти принципы?
Это было физически невозможно. В Латинской Америке громадные диоцезы и утвердить власть епископа в одном диозеце, в котором от одного конца в другой обычно надо было ехать два дня, было невозможно. Реальную власть на местах приобретал тот, кто занимался катехизацией от имени епископа. В этом отношении производятся исследования о соотношении между размерами диоцеза и властью епископа.
В данном моменте возникает прямая аналогия с православием, которое распространилась глубоко на восток.
В каком-то смысле это так.
А я бы отметил, что во многих других отношениях различия огромны – настолько, насколько речь идет о разном понимании церкви, о том, как мыслится церковь. И это очень важно.
Я думаю, что Михаил Владимирович не прав, что главный вопрос заключается в идеологии, понимании мирянами своего места в церкви, а второстепенный вопрос в количестве священников, в кадрах, материальном обеспечении епископов, расположенности диоцезов и их размеров.
Как на взгляд Н. Леметр действует инквизиция; она приводила к объединению, сплочению или к возникновению новых конфликтов?
Это важный и сложный вопрос. Инквизиция, которая действует на папской территории в Италии и испанская инквизиция – это разные инквизиции. Инквизицию не следует понимать глобально, не надо воспринимать, что она существовала во всем католическом мире. Инквизиция существовала лишь там, где ее допускала папская власть и власть испанского короля. Во Франции, в Польше и на немецких землях не было инквизиции. Инквизиция – это южноевропейское явление, и в нее вовлечено небольшое количество людей. Хотя, с другой стороны, было много помощников, которые доносили епископу о тех или иных случаях предполагаемой ереси. В Южной Европе интеграция инквизиции в обществе было значительным в силу ее поддержки в обществе. Само общество поддерживает инквизицию.
А как же процессы над ведьмами?
И в этом есть ироническая сторона дела. Там, где существовали инквизиционные установки и нормы, там оказывалось возможным преследовать ведьм. То, что вначале было возможно на уровне отдельного диоцеза, затем после соборов в Констанце, Базеле, в 15 веке становится нормой. Опыт инквизиционного ведовства расширялся, и борьба против ведьм стала более распространенной. После завершения соборов духовенство возвращается в свои приходы, начинаются преследования ведьм – вот характерная картина. Оказывается, это удобный инструмент в руках епископов, это позволяет расправиться с противниками.
Но это – другой сюжет, не относящийся к проблематике «миряне и духовенство»…
Леонид Владимирович Тимошенко говорит, что не стоит теперь говорить об инквизиции, но лишь о духовенствах и мирянах. Однако, мы находимся в внутри нашего сюжета. Обращая внимание на инквизицию, мы видим, как духовенство устанавливало свою власть над сообществом верующих. При помощи инквизиции, в частности, строились отношения между верующими и духовенством. И этот феномен указывает на существенные различия в понимании и осуществлении роли мирян в управлении церковью на востоке христианского мира и на западе.
Я предлагаю всем включиться в дискуссию о разнице нормативного понимания устроения церкви на клерикальных и не-клерикальных (соборных?) началах, о разнице в том, как это присутствует в «переживаемой» культуре и влияет на культуру вообще, воздействует на структуры с точки зрения большой длительности и как нам об этом говорить нашим студентам.
Надо добавить, что власть папы – это не то, что часто об этом говорят. Это не только институциональная власть. Надо подчеркнуть, что даже после Тридентского собора, когда власть папы, казалось бы, достигла своего апогея, власть папы не только институциональная реалия, но и тот институт, который позволял примирять разные стороны, быть арбитром. Очень характерно, что учение Хуана Торквемады (не Великого инквизитора) о том, что папа – это викарий Иисуса Христа, было отвергнуто как неправильное и противоречащее католицизму; папа должен быть судьей и арбитром. Противоположный взгляд, который не видел в папе викария Христа, исходит из более традиционного понимания, что папа – это “слуга слуг Христа“ (servus servitorum Dei). Это формула употреблявшаяся в грамотах.
Давайте продолжим дискуссию о роли папы и постараемся направить её в русло наших педагогических потребностей. Я готов защищать распространенное мнение о том, что папа – это глава церковной монархии, это монарх. Это тот, за кем стоит документ зрелого средневековья, Dictatus papae, который последовательно выражает идею полновластия папской власти во всем мире, доктрину plenitudo potestatis, на которой строилась вся политика пап на Востоке после 4-го Крестового похода 1204 года и Лионского собора 1274 года, который принял решение, в русле доктрины полноты папской власти, о том, что Православный восток должен перестроиться в соответствии с католическими канонами. Эти реалии Средних веков могут быть посылом к нашей дискуссии, которую мы можем развернуть и на сайте ReSET’а.
История украинско-белорусских земель невероятно важна и показательна с точки зрения столкновения двух экклезиологий. Это особенно отчетливо видно в том, что сопровождало подготовку, осуществление и полемику вокруг Брестской унии. Обратимся, например, к двум документам, подписанным православными епископами, Ипатием Потием и Кириллом Терлецким, в Риме в декабре 1595 года. В этом своем заявлении бывшие православные иерархи объявили, что они принимают все положения, декретированные Тридентским собором. Затем они возвращаются на Украину. И что мы видим? В папских буллах идут слова о том, что православные отказались от своих «схизматических» воззрений и были приняты под власть папы… Никакие требования и взгляды православных (кроме сохранения православных обрядов) не взяты во внимание.
Действительно, французскую ситуацию можно сопоставлять с английской. Почему Франция вошла в конкордат, а Англия пошла на обострение конфликта с папой?
Однако теперь (и в нашем проекте в целом) наша задача не в том, чтобы двинуть вперёд научные исследования, а в том, чтобы привести нашу университетскую образовательную практику в соответствие с современными научными знаниями. В наших дискуссия мы обозначаем полезные в этом отношении пункты. В частности: как мы будем доносить до понимания наших студентов научные представления об исторически релевантных и имевших значительные последствия различиях двух экклезиологий?
Я хочу обратить внимание на нашу тему. Мы должны были продолжать анализ ситуации в Киевской митрополии. Я бы предложил небольшой экскурс в ситуацию. Есть ряд интересных статей, но, читая множество работ о братствах на Украине и в Белоруссии, я прихожу к выводу о том, что сведения носят отрывочный характер и без знания католических братств, сложно оценить то, что происходило в православных братствах. В западной и польской историографии истоки братств отыскиваются в языческом прошлом. Если речь идет о организованных религиозных формах жизни, то эти формы мирянской жизни появились в первые века христианства, хотя документированные сведения об этом относятся к 7-8 вв. Что касается Польши, то религиозные братства появляются в период развитого средневековья, но их динамическое развитие начинается после Тридентского собора и приходится на 17-18 вв. Принято считать, что религиозные братства было распространенным явлением. Не подлежит дискуссии, что развитие братств было обусловлено особенностями религиозности и набожности того времени и обычно это связывается с эпохой барокко. В источниках братства не имели единого названия, наиболее часто использовались латинские названия: «конфортерния», «конгрегация», «содалиция» (последние два термина относятся чаще всего к студенческим корпорациям или братствам богородичного направления).
В польской науке принято считать, что религиозные братства были, прежде всего, церковными институтами, а лишь затем общественными и мирянскими. В отечественной традиции представление о братствах было другим. Образование братств сопровождалось актами правовых норм. Появление и деятельность братств никогда не было стихийным и всегда контролировалось духовными властями и законодательством. Деятельность братств было каноническим явлением (хотя отчасти низовым). Это важно для сравнения с братскими движениями на Украине. Поскольку каноническое право получило свое распространение в 12-16 вв. и в этот период приходится правовое регулирование братского движения. Иными словами, это произошло значительно раньше западнорусских братств. Вне католического права, братства существовать не могли.
Важным этапом в выработке канонических норм в отношении братств стал Тридентский собор. В его решениях братское законодательство было отнесено под юрисдикцию апостольской столицы, а на местах строго и жестко подчинил епископату. Существовали три типа юридического узаконения братств. Первый тип – это уставные грамоты, второй – акты, обеспечивающие братства имуществом, третий – разрешение епископа.
Важным событием для развития братского движения в католической церкви была булла Климентия VIII 1604 г. со времени буллы начинается перерегистрация церковных братств. Эта булла ограничила братское движение, в частности, запретило появление несколько однотипных братств в одном городе и даже местности.
Что касается причин появления братств, то считается, что главным мотивом появления братств является стремление мирян получить гарантии для себя и своей семьи. Важным в этом отношении поступком стало бы пожертвование какой-либо суммы денег церковному институту, для церкви или церковного братства.
Католические братства находились под четким контролем капланов. После унии появились униатские братства.
Если говорить о структуре католических братств, но они во многом аналогичные структуре западнорусских братств. Выбирались старшины, сеньоры, избирался писарь, а также руководитель хозяйственной части братства – шафарь, а также братский слуга, помощник во время службы. Последняя руководящая группа – визитаторы, занимающиеся благотворительностью. Каденция не превышала один год и выборы проходили по весьма четкой схеме.
Наиболее хорошо исследованы пять диоцезов Речи Посполитой – каменецкий, краковский, плоцкий, перемысльский и жмудский. По другим диоцезам сведений меньше.
По краковскому диоцезу на середину 18 в. приходилось 490 парафий, в которых насчитывалось 635 братств. По униатским материалам не было больше двух братств у одной церкви и братств было меньше, чем парафий.
Наиболее распространенными были братства Розария. Культ Розария распространили доминиканцы и он был необычайно популярен в Дрогобыче.
Говоря о деятельности и функциях братств, то на первом месте находилась религиозная жизнь. Речь идет о религиозных практиках: организация богослужений и служба связана с участием всех членов братства. Члены братства определяют дни богослужений, устраивали процессии и аскетические процессии, благотворительность. Воспитательные и общественные функции были второстепенны.
Братства сыграли важную религиозную, а затем общественную и культурную роль. Братства дополняли деятельность католических орденов. Католические братства были важным средством внутренней христианизации общества.
В рамках наших курсов говорить о братствах середины 16 в. и в то же время о братствах 18 в. представляется не вполне логичным. Я бы рассматривал этот вопрос в ключе сравнительного анализа… Почему на Западе братства, знакомые нам по опыту западнорусских земель, оказались невозможны? Из-за папского вопроса. Папский вопрос и как он подкреплялся папский примат идеологически и политически. Это Григорий 15, Иннокентий 3 и Бонифаций 8; они говорили о примате пап. Жесткая централизация не дала возможности развития братств, которые мы видим на востоке Европы.
Прежде чем мы пытаемся сопоставить братства в православном и католическом мире, нужно понять, какие отличия существовали между братствами во Франции и Польше. Леонид Тимошенко хорошо представил, какими должны быть братства на основе документов, но другая вещь, как они на самом деле функционируют. Сложилось впечатление, что в Польше духовенству на самом деле удалось подчинить братства и поставить их под жесткий контроль, в то время как во Франции и в Италии это было далеко не так. Можно увидеть, как французские братства выполняли не только социальные, церковные и благотворительные, но и политические функции. В этом отношении важно исследование Мориса Апулена, специалиста по 19 в., который показал, как через средневековые братства в 19 в. рождаются разные ячейки гражданского общества. Хорошо видна политическая роль братств в религиозных войнах; в разных регионах Франции. Здесь мы видим, как католические братства мобилизуются против протестантов, потом против католических радикалов и, наконец, Генрих 4 опирается на братства в своих монархических планах. И это хорошо показывает Тьерри Апалю в его истории по диоцезу Санлис. Во времена Людовика 14 братства стали настолько активными, что было распущено Сообщество братств св. Даров, так как оно стало настолько могущественным, что король увидел в нем угрозу своему правлению. Есть исследование Э. Барнса. Еще до 19 в. мы видим влияние братств на политическую жизнь Франции. Эта информация, конечно, не извлекается ни из уставных грамот, ни из дискуссий внутри самих братств по поводу их деятельности. Думаю, что разнообразие братств в Польше можно будет объяснить политической жизнью страны.
Наконец, судебные функции. В османское время на Балканах, эту сферу четко делили кадий и приходской священник. Священнику отходили имущественные и даже некоторая часть уголовных дел. Есть известный памятник 16 в., отразившийся во многих рукописных традициях (болгарской, сербской и русской). Это Житие Григория Нового. В этом житии приходской священник и кадий – близкие друзья, советуются друг с другом, в том числе к какой юрисдикции находится дело Георгия.
Я хотел сказать, что функции прихода сильно опосредованы окружающей социальной действительности и статусом людей, которые составляют мир. Я хочу напомнить, что в православном мире встречаются зависимые священники. На Балканах дети священника – зависимые люди, для них придумывают специальный режим, поповяне. Одним словом экономическая, фискальная, социальная сторона дела нами совсем не затронута. Я знаю, что многие преподаватели, преподавая сюжеты, связанные с религией и церковью, помня, как эти сюжеты были детерминированы в советское время, опускают эти сюжеты, которыми, по моему, мнению, пренебрегать ни в коем случае нельзя, так как в противном случае мы получаем искаженную картину, в которой Запад и Восток предстают умозрительными конструкциями, не имеющими ничего общего с реальностью.
Еще одна неупомянутая проблема – это благотворительность и ее организация. На Балканах, православные христиане заимствуют мусульманскую практику создания таких институтов. Кстати, мусульманское влияние достигает такой степени, что человеку, посетившему храм Гроба Господня в Иерусалиме, присуждается титул хаджи. Когда встречаются мусульманский и православный миры, то обнаруживаются, что благотворительные функции у мусульман и поощрение благочестия имеют такие стороны, которые отсутствуют у православных и они их заимствуют. Это короткий список вещей, который может быть включен в эту тематику, и я еще раз призываю к историчности, к многофакторности рассмотрения этих вопросов. Христология одна: церковь – это сообщество верующих во главе с Христом, и мы можем говорить, что христологическое начало более рельефно представлено в текстах, но насколько оно рельефно на практике – это большой вопрос.
Очень хорошую работу написала Света Лукашова. Она пришла к очень интересным выводам. Говоря о ставропигии братств, Лукашова пишет, что с канонической точки зрения – это было неканонично. Лукашова также отмечает, что для понимания того времени, а именно 16-17 вв., надо отметить, что то, что в взаимоотношениях мирян и клира было неканонично, в местном социуме стало необычайно обычно. В качестве примера, могу привести вопрос о двоеженстве, когда священник после смерти жены еще раз женился. У пшемысльского епископа Михаила Копыстенского с этим были проблемы, однако пшемысльская шляхта ему разрешила еще раз жениться.
Патриарх давал братствам, разрешал ставропигию. Исаевич подчеркивает, что патриарших ставропигий было очень мало. В 1588 г. патриарх Иеремия дал такое право Львову и Вильно, а в 1620 г. патриарх Феофан добавил к ним Луцк, Киев и Слуцк. Через несколько лет К. Лукарис признал это право только за Вильно и Львовом.
О братствах в перемысльской епархии очень хорошо писала Беата Лоренц из Жешова. Конфликт православного духовенства и братств, по мнению М. В. Дмитриева, приводит православных к унии с Римом.
Были униатские братства, которые до 1720 г. напоминали православные, после собора в Замостье они стали сближаться к католическим.
В 1783 г. братства были ликвидированы, но 19 в. они вновь стали создаваться (особенно в 1860-80-е гг.).
В белорусской науке в последнее время распространяется концепция, ее автором является И. Мерзалюк, согласно которой активность братств – это одна из форм Реформации в лоне православия.
Я в этом плане менее оптимистичен и более осторожен. Действительно, между братским движением и протестантизмом есть что-то схожее (выборность священников). Но что произошло в результате Реформации и Католической реформы? Ведь и Реформация, и Контрреформация разными средствами в принципе шли к одной цели. После Вестфальского мира, 1648 г. наступило религиозное примирение, и результатом стала модернизация Европы. Униатская церковь – это тоже один из вариантов модернизации. В этом контексте большого значения, куда отнести братское движение, не имеет.
Я хотела вернуться к корням и основополагающим фактам. Это может быть общеизвестно, но сегодня об этом не говорили, но это должно прозвучать. Говоря об особенностях украинских земель периода конца 16- начала17 вв., то нельзя говорить об отношениях мирян и церкви, 0 не учитывая при этом политические аспекты. Я их перечислю не в порядке важности.
Во-первых, сам по себе факт традиции участия мирян в выборе иерархов. Это имело очень большое значение на активное участие мирян в жизни церкви. Во-вторых, тесная связь религиозного или церковного вопроса с вопросом национального менталитета, очень острого в 16 в. Борьбу за национальную идентичность и самосознание нельзя разрывать от религиозных вопросов. В-третьих, кризис церкви, и кризис не православия, но кризис всей церкви. К этому следует прибавить борьбу против католицизма, а затем против унии. Наконец, для понимания особенностей украинско-белорусских земель, следует также учитывать влияние идей возрождения, которое в это время было весьма заметное.
Я занимался историей церкви запорожского казачества и сравнивал то, что было до ликвидации Сечи и что стало после. Вначале несколько ремарок. Первая касается компаративистики. Я призываю сравнивать не только глобальные вещи: католицизм и православие, христианство и ислам, но и в самом православии надо различать периоды, регионы и группы населения. В данном случае церковная организация, духовный мир казачества 16-17 в. – не то же самое, что в 18 в. Украинское и запорожское казачество – это не одно и то же и нередко в своих интересах они противостояли друг другу и диаметрально расходились. Не следует смешивать духовную практику крестьян и казачества, существующих на одной территории.
Сейчас в украинской историографии наметился спор, частично надуманный и претензионный: можно ли говорить, что у запорожского казачества были свои особенности в духовной практике и в духовном мире по сравнению с казачеством на Гетманщине, с левобережными крестьянами? На мой взгляд, такие особенности были. Особенно это проявлялось до 1775 г., до тех пор пока не была ликвидирована автономия запорожских казаков и не были созданы подчиненные Синоду епархии, подчинившие под свой контроль казаков. Процесс перехода к общероссийской структуре на юге Украины задержался на 10-20 лет по сравнению с украинскими епархиями, не входившими в запорожские вольности. В моей монографии я рассматривал государственную регламентацию функций духовенства в отношении мирян, пастырскую и миссионерскую деятельность, меры против отпадения от православия, народную религиозность и др.
Нас интересуют глобальные модели для преподавания и главный наш вопрос: насколько в конкретной исторической измерении видны различия между западной и православной церквами.
Обсуждающиеся здесь вопросы очень актуальны. Это дело современности. Намечающий конфликт братств и духовенства неизбежен и в наши дни. Это закономерность независимо от культурных и конфессиональных особенностей. Миряне замечают за своими пастырями отклонения от канона, этическое несоответствие нормам и.т.д. Сложившееся в России братское движение в 2000 г. было ликвидировано архиерейским собором. Иерархам не нужны активные миряне. Вот на то, что мы выходим на наших курсах. Например, если брать современные церковные документы, «миряне» там не употребляются и если употребляются, то только в качестве фигуры речи. Современной церкви миряне не нужны. Яркие конфликты отражают дихотомию отношений между мирянами и духовенством. Это наша современность и не дела минувших дней. В таком виде можно подавать материал.
Все-таки возникает вопрос: если есть идеал, присутствующий в культурной и исторической традиции, как бы не функционировали институты на Балканах, в Украине, идеал и норма сохраняется и насколько она различна от нормы, сохраняемой на Западе? Надеюсь, что эти вопросы найдут свое отражение в последующих дискуссиях.