Что такое домениальные земли
III тип. Домениальный политико-правовой статус Вышгорода, Старой Ладоги и т.д.
Доменом всех князей киевских и новгородских, начиная с Рюрика и включая Мстислава Владимировича, являлась Старая Ладога.
В Ипатьевском списке однозначно указано, что Рюрик «седе стареишии в Ладозе», а Синеус на Белоозере, а Тру- вор в Изборске. Через два года после смерти братьев Рюрик пришел к Ильменю, срубил город над Волховом и назвал его Новгородом.451 Эти два года не прошли для него бесследно — князь смог не только укрепить город, но и утвердиться в нем в качестве государя.
Значение Ладоги для династии нельзя переоценить.
Во-первых, торговая столица Славийа стала трамплином для овладения землей ильменских словен, сильнейшего племени северо-запада и ведущей силы северной Руси, так же как последняя стала трамплином для завоевания Киева и объединения всей Руси в единое государство.
Во-вторыху даже после утверждения Рюрикова престола в Новгороде, Ладога осталась в полном и безраздельном его владении. В пользу высказанного мнения свидетельствует то, что Рюрик «раздаа мужем своимъ волости» Полоцкую, Ростовскую и Белозерскую.452 Ладожская среди них не упомянута — следовательно, Рюрик оставил ее полностью в своем владении.
В-третьих, создавая свой княжеский домен, Рюрик преследовал определенные цели: если бы фортуна от него отвернулась, он не оказался бы беззащитным, имел шанс не только сохранить жизнь, но и, накопив силы, попытаться взять реванш.
В этом памятнике события, последовавшие за призванием Рюрика, представлены так, что можно говорить о существовании в Новгороде антиваряжской партии, враждебной Рюрику.453 Ее лозунгом было восстановление прежней племенной свободы: их идеалом была конфедеративное образование в составе словен, кривичей, чуди, мери и веси. Она пыталась организовать заговор против Рюрика. Как следует из летописного известия, во главе его стоял Вадим Храбрый, вокруг которого объединилась группа сторонников. Видимо, многие новгородцы им сочувствовали, однако в решающий момент не подкрепили желание действием. В результате Вадим и его советники погибли, а Рюрик окончательно утвердился на северо-западе. Надежный тыл в лице Староладожской крепости несомненно сыграл в этом свою роль. Можно сказать, что предусмотрительность Рюрика обеспечила его твердой опорой и дала уверенность, что случайная военная неудача не обернется катастрофой, что для врагов непреодолимой твердыней станет княжеский домен. Вадам оставил память о себе лишь в Никоновской летописи — его нет в летописном перечне Новгородских князей, посадников и тысяцких. Первым князем назван Рюрик, посадником — Гостомысл, тысяцким — Миронег.454 На наш взгляд, его неудача объяснялась отсутствием людской и материальной базы, тогда как у Рюрика было и то, и другое.455
Дальнейшая судьба последней как великокняжеского домена была весьма примечательна.
В Троицком списке лаконично отмечается, что после победного похода на Царьград и возвращения в Киев «Иде Олгъ к Новугороду, и оттуда в Ладогу. Друзии же сказают, яко иду ще ему за море, и уклюну змия в ногу, и с того умре; есть могила его в Ладозе».456
Летописные данные, таким образом, свидетельствуют, что, во-первых, после победоносного похода на Византию 907 г., Олег по неизвестным причинам направился в Новгород, а оттуда в Ладогу, и, во-вторых, что одна из его могил находилась также в Ладоге.457
Скандинавские саги именовали Старую Ладогу Аль- дейгьюборгом.458 Из этих источников мы узнаем некоторые важнейшие вехи истории Ладоги, относящиеся уже к правлению преемников Олеговых.
Сага о Стурлауге Трудолюбивом сообщает, что в Альдей- гыоборге «правил конунг Ингвар».
В конце X в. норвежский ярл Эйрик разрушил староладожскую крепость, однако удержать ее не смог, и город остался под властью русских правителей.
Что представляло собой это домениальное владение?
Центром княжеских земель можно считать крепость, расположенную на левом берегу Волхова при впадении в него Ладожки. Она возвышалась на известняковой скале на высоте восьми метров над уровнем речных вод. Первоначально она была деревянной — Ипатьевская летопись однозначно указывает, что в 862 г. Рюрик «срубиша город Ладогу».460 При Олеге, по свидетельству Лаврёнтьевско- го списка, происходило крупное строительство городов, понимаемых в первую очередь как укрепленные пункты — «Олегъ нача городы ставити»,461 одним из которых и стала, как ниже увидим, Ладога, но уже каменная.
Эта твердыня, многократно перестраивавшаяся, исследовалась, начиная с конца XIX в., о чем свидетельствуют протоколы заседаний Русского археологического общества разных годов, хранящиеся в Архиве Института истории материальной культуры.462
Крепость являлась важнейшим опорным пунктом великокняжеской власти в северо-западном регионе. Эта ее функция была особенно важна до тех пор, пока Новгород не стал обширным городом и не затмил своим величием древнюю Ладогу. Да и первая каменная крепость у Ильменя появилось лишь в 1044 г.467 Кроме того, Старола- дожская твердыня контролировала северный участок торговых путей, надежно защищая их от норманнских и иных пиратов. Наконец, в течение первой половины X в., при Олеге и Игоре, она была резиденцией и главным центром их домениальных владений.
К крепости примыкал посад, располагавшийся по обоим берегам Ладожки на протяжении 1,2 км и максимальной шириной до 0,4 км.
В 50-е гг. XX в. здесь впервые были произведены раскопки разведочного характера, показавшие перспективность данного направления исследований.468
Однако лишь в 70-е гг. XX в. В.П. Петренко осуществил крупномасштабные исследования древних пластов посада, датированных 840-980 гг. Толщина пластов достигала более трех метров. Первоначально это — простое селище, каких, как ниже увидим, было немало в тех местах. Однако с построением замка в конце IX в. (около 900 г.) селище приобретает значение посада. Если в IX в. площадь его равнялась пяти гектарам, то в X в. — уже двенадцати гектарам. За всю историю Старой Ладоги это самый значительный рост площади города. Для сравнения скажем, что по переписи 1500 г. она достигала около пятнадцати гектаров.
Продолжало существовать и Земляное городище, примыкавшее к каменной твердыне с юга. Раскопки 1984- 1988 гг. показали, что ремесло являлось важнейшим среди прочих занятий его населения472 Археологи обнаружили в ходе раскопок набор из 25 инструментов — 7 клещей, 2 сверла, наковаленка, 3 ювелирных молоточка, 2 зубила, ножницы для резки металла, 2 волочильные пластины. В той же кузнечно-ювелирной мастерской находились ножи, гвозди, наконечники стрел, литые украшения. Во время раскопок 90-х гг. XX в., проводимых Староладожской экспедицией, «почти во всех жилых постройках постоянно встречаются тигли, льячки, иногда ремесленные инструменты, а также куски янтаря, заготовки из кости, обломки бронзы, полуобработанные бусы, капли стекла и бронзы, литейные формочки и тому подобное».473 Особое внимание ладожские умельцы уделяли украшениям костюма — в огромном количестве исследователи находят височные кольца, булавки, застежки-фи- булы, нашивные бляшки, — а также предметам личного туалета — костяным расческам, спинки которых покрывались кружковым или геометрическим орнаментом.474
Рядом с городскими поселениями раскинулись неукрепленные селища — у деревень Извод и Велеша, а также в южной части урочища Победище.475 Примечательно, что все три упомянутых селища располагались либо прямо на левом берегу Волхова, либо в нескольких десятках метрах от него, как селище Велеша. Для них характерны однообразные находки в виде лепной керамики.
Можно не сомневаться в том, что селища являлись сельскохозяйственным придатком Старой Ладоги, снабжая ее продовольствием и получая в обмен ремесленные изделия. При этом орбита влияния первой твердыни Рюрика и Олега включала и юго-восточное Приладо- жье — по крайней мере курганы этого региона в большом количестве содержат бусы, застежки, браслеты, подвески, гребни, топоры и предметы вооружения, произведенные либо в самой Старой Ладоге, либо поступившие сюда через этот город.
Как видно, Альдейгьюборг скандинавских саг и его сельская округа представляли собой относительно единый и полноценный хозяйственный и военно-политический комплекс. Крепость выполняла военную функцию, защищая весь регион от вражеских вторжений; посад и Земляное городище — ремесленно-торговую, обеспечивая округу сельскохозяйственной продукцией, вооружением и ювелирными изделиями, а также осуществляя торговлю с дальними странами; селища — земледельческую.
При этом Староладожский хозяйственный комплекс не был замкнут на самого себя, но имел торговые связи по крайней мере с арабским Востоком и Скандинавией.
Он был центром притяжения и для волховских поселений, находящихся на правом берегу реки, в некотором отдалении от центра домена.
К северу от Старой Ладоги, в километре от деревни Чер- навино, функционировало Любшанское городище. Оно начало свое существование около 810 г., которое продолжалось, судя по отсутствию в керамическом материале гончарной керамики, до 930-х гг.479 Впоследствии городище возродилось, но это случилось только в XIII-XVII вв.
Поселение располагалось на мысу, образованном правым берегом Волхова и левым берегом его притока Люб- ши. Площадь городища — 60 х 50 м2. С напольной стороны его защищал полукруглый земляной вал, имевший высоту 2,5 метра, а ширину — 10 метров.480 Место было выбрано весьма разумно с точки зрения защиты от нападений неприятелей. С двух сторон поселение оберегалось реками, причем оно, к примеру, находилось над уровнем Волхова на высоте 20 метров, а с третьей — защищалось валом, который, хотя и был сравнительно невысок, но благодаря особенностям рельефа возвышался над окружающей местностью на 6,5 метров.
В 80 метрах от Любшанского городища располагалась курганная группа, первоначально состоявшая из несколь- ких десятков насыпей, содержавших урны с кальцинированными костями, высотой до 0,7 метров, а диаметром до 8 метров.482
К северу от деревни Чернавино, на краю надпойменной террасы правого берега Волхова, находится группа из двух сопок, высотой 1,5 и 2,5 метра, а диаметром 12 и 17 метров. Это место известно более как урочище «Захолмье».483 Приблизительно в двухстах метрах от них можно увидеть и третью сопку на второй надпойменной террасе волховского берега, на правом берегу ручья, высотой 4, а диаметром 24 метра.484
Все перечисленные археологические памятники свидетельствуют, что здесь на исходе I тысячелетия кипела жизнь. Любшанское городище прикрывало подступы к Старой Ладоге с севера-востока. Оно имело относительно сильные укрепления и было способно задержать наступление врага, пока не придут подкрепления из расположенной рядом Ладоги. Враг, плывя по Волхову со стороны Ладожского озера, прежде чем достигнуть Альдейгыобор- га должен был проплыть мимо чернавинского городища, и, конечно, едва ли осмеливался оставить его у себя в тылу. В итоге, драгоценное время оказывалось упущенным, и Староладожская дружина в любом случае подготавливалась к отражению неприятеля.
Вместе с тем, неукрепленные селища рядом с городищем свидетельствуют, что Любшанский комплекс выполнял не только военно-политическую, но и сельскохозяйственную функцию.
Во-первых, площадь чернавинского селища (7500 м2) в два с половиной раза превышает площадь Любшанско- го городища (3000 м2).
Во-вторых, задолго до возведения укреплений и вала на любшанско-волховском мысу, там еще во второй половине I тыс. до н. э. — первой половине I тыс. н. э. функциониро- вало селище эпохи раннего металла, следовательно изначально местность эта не была, да и не могла быть укрепленным опорным пунктом сперва Славийа, а после и Киевской державы. Там просто жили предки фино-угров, не помышляя до прихода славян о строительстве государства.
Если с севера Старую Ладоіу прикрывал Любшанский комплекс, то с юга — комплекс у бывшей деревни Старые Дубовики.
В первую очередь следует сказать о городище, располагавшемся на правом берегу Волхова при впадении в него ручья Мельник, ныне совершенно разрушенном карьером. Об этом укрепленном поселении нам прежде всего известно благодаря исследованиям и наблюдениям 3. Ходаков- ского485 (1820 г.), А.А. Спицына (1914 г.), В.И. Равдоника- са486 А.А. Спицын в 1914 г. зафиксировал следы мощного вала и рва, обнаружил в культурных наслоениях лепную сетчатую и гладкостенную керамику487 Не будь этих наблюдений, мы ничего не узнали бы об этом значительном археологическом памятнике.
С севера от городища некогда располагались две группы сопок, состоявшие первая из четырех, а вторая — из трех насыпей, и зафиксированные с 1874 по 1987 гг. различными экспедициями. Они тянулись вдоль края одной из надпойменных террас Волхова и, судя по двум сохранившимся, достигали весьма значительных размеров — высота — 6 метров, диаметр — 32 метра.488
С востока к городищу примыкает селище, раскопанное Е.Н. Носовым на пространстве в 170 м2. Культурный слой мощностью до 0,3 метров датируется IX- X вв.489
Соединив разрозненные археологические и летописные данные, мы получаем следующую картину. 1.
Ладога являлась самым первым домениальным владением Рюриковичей. 2.
Около 862-864 гг. она фактически выполняла роль столицы Рюриковых владений. 3.
Функции Ладоги были разнообразны: •
военная — поскольку сразу после своего прибытия Рюрик возвел деревянную крепость; •
Около 864 г. Ладога теряет свой статус столицы, постоянного местопребывания князя, однако тем более весомым становится ее домениальное значение. Олег часто навещал свои северные владения и, судя по всему, умер в Ладоге. В скандинавских сагах преемник его, Ингвар, назван владельцем Альдейгьюборга и его хевдингом, что также свидетельствует в пользу доме- ниального статуса Ладоги. 5.
Старая Ладога времен Олега и Игоря представляла собой единый хозяйственный комплекс. Ладожская крепость и городища Старые Дубовики и Любшанское надежно защищали его до самого конца X в. Посад и Земляное Городище производили ремесленные и ювелирные изделия, а альдейгьюборгские купцы вели торговлю с дальними и ближними странами. Сельскохозяйственная округа, прежде всего неукрепленные селища, частично обеспечивали город продовольствием.
Кроме Ладоги существовал и другой великокняжеский домен — Вышгород. О важности его свидетельствует упоминание о нем Константина Багрянородного под именем «Вусеграда».490
Вышгород принадлежал супруге Игоря Рюриковича, княгине Ольге. Это отмечали почти все летописные своды под 946 годом, в связи с подавлением древлянского восстания491:
«И победита Древлены, и възложиша на нь дань тяш- ку, две части дани Киеву идет, а третьяя Вышегороду ко Олзе: бе бо Вышегородъ Олзинъ градъ»;492 «бе бо Вышегородъ градъ Вользинъ»;493 «бе бо Вышегород Олзин»;494
«а подлость оставила платить дань, две доли к Киеву великому князю, а третиа ко Вышегороду ей самой, понеже Вышеград был Ольгин».495
Впрочем, как следует из летописей, помимо города во владении Ольги находилась и весьма значительная сельская округа — земли, знаменья, места, погосты, перевеси- ща и села496: большинство их возникло в 946-947 гг., но некоторые, должно быть, появились и ранее: «и по Днепру перевесища и села еа, и по Десне; близъ Киева есть села Ольгини и до сего дни», — сообщает Тверской летописец.497 Об Ольгиных селах по Днепру и Десне повествует также Троицкий и Устюжский манускрипты.498
Следовательно, можно так охарактеризовать значение и положение Вышгорода. 1.
Он являлся домениальным владением Ольги, из чего следует, что женщины на Руси могли быть собственниками даже таких объектов, как целые города, не говоря уже о прочих, более мелких. 2.
Вышгород был частью значительного домена Ольги, его экономическим и административным центром. 3.
Села Ольги, рассеянные почти по всей стране, пред- \ ставляли собой материальную базу, за счет которой,
помимо даней и контрибуции, росло могущество Рю- риковой династии в частности и русской державы в целом. 4.
В Вышгород стекались значительные материальные средства:
• из сельской округи и рассеянных по всей стране Ольгиных владений;
• из покоренной древлянской земли в виде дани. 5. Вышгород являлся в большей степени административно-экономическим, нежели военно-политическим центром.
Княжеский домен
Рис. 14 Городище Зверовичи — древнерусский «город» Красн (Краснинский район Смоленской области)
Итак, смоленский княжеский домен состоял из двух частей — той, которую князь получил при создании смоленского княжения (1054 г.), и той, которую он захватил в соседних землях. Домен неуклонно разрастался за счет «окняжения» свободных общинников — мирятичей, и западнее их территории (Басея?), жителей вокруг волока Днепр — Угра, на р. Вязьме. Рост княжеской семьи приводил к дележу домениальных владений и передаче части из них другим княжеским родственникам. Так, в 1180 г. Мстислав Романович получил Мстиславль и т. д. 37
Примечания
1. Пашуто В.Т. Внешняя политика древней Руси. М., 1968, с. 27.
2. Рыбаков В.А. «Слово о полку Игореве» и его современники. М., 1971, с. 156.
3. Фроянов И.Я. Киевская Русь: Очерки социально-экономической истории. Л., 1974. с. 51. См. также: Черепнин Л.В. Еще раз о феодализме в Киевской Руси: Из истории экономической и общественной жизни России. К 90-летию Н.М. Дружинина. М., 1976.
4. Алексеев Л.В. Устав Ростислава Смоленского. с. 91.
5. Там же, с. 96; Алексеев Л.В. Домен Ростислава Смоленского.
6. Алексеев Л.В. Домен Ростислава Смоленского. с. 56.
7. Алексеев Л.В. Домен Ростислава Смоленского. с. 56.
8. Седов В.В. Некоторые вопросы географии Смоленской земли. Приложение. Обсуждение доклада. — КСИА, 1962, вып. 90, с. 22, 23.
10. Алексеев Л.В. Устав Ростислава Смоленского.
11. Насонов А.Н. «Русская земля» и образование территории древнерусского государства. М., 1951, с. 159, 171.
12. Алексеев Л.В. Древний Ростиславль. — КСИА, 1974, вып. 139.
13. Алексеев Л.В. Художественные изделия косторезов из древних городов Белоруссии. — СА, 1962, № 4.
14. ПСРЛ, 1962, т. II, стб. 476, 477.
15. Указание на эту волость смущает исследователей со времен В.Н. Татищева. Он переводил его, изменив текст и события: Юрий «пошел к Смоленску. И пришед к области Смоленской, уведал. (. ) пошел в пределы Смоленские» (Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1964, т. III, с. 51). Н.М. Карамзин и С.М. Соловьев это место обошли. С.А. Андриянов считал, что Ростислав достиг Смоленска и оттуда начал переговоры с Долгоруким (Указатель к осьми томам ПСРЛ, отд. II. Географический. СПб., 1907, с. 430). Сейчас неверно истолковал это место Ю.А. Лимонов, вновь приблизившись к В.Н. Татищеву: «Когда Юрий подходил к Смоленску, навстречу ему вышел Ростислав» (Лимонов Ю.А. Летописание Владимиро-Суздальской Руси. Л., 1967, с. 59). Неточен в его понимании и Б.А. Рыбаков: «. все князья встречали его (Долгорукого) у своих владений: Ростислав у Заруба. » (Рыбаков Б.А. «Слово о полку Игорево» и его современники, с. 114).
16. ПСРЛ, т. II, стб. 530—531; Алексеев Л.В. Домен Ростислава, с. 57. Наше определение термина «волость Ростиславля», как название его домениальных владений подкрепляется «Похвалой князю Ростиславу», написанной вскоре после смерти этого князя (1167 г.), где сказано, что он «уял часть области своея» для епископии, а часть эта, мы видели, и выделена из княжеского домена (Щапов Я.Н. Похвала князю Ростиславу Мстиславичу как памятник литературы Смоленска XII в. — ТОДЛ, Л, 1974, том XXVIII, с. 59).
17. Раппопорт П.А. О местоположении смоленского города Заруба. — КСИА, вып. 129, с. 172.
18. Областные известия. — Смоленский вестник, 1891, № 87, с. 3.
20. Алексеев Л.В. Древний Ростиславль, с. 83.
22. Толочко П.П. Киевская земля. — В кн.: Древнерусские княжества X—XIII вв., 1975, с. 33.
23. Седов В.В. Некоторые вопросы географии Смоленской земли XII в. — КСИА, вып. 90, 1962.
24. Раппопорт П.А. Круглые и полукруглые городища. — СА, 1959, с. 119.
25. ПСРЛ, т. II, стб. 434—438.
26. ПСРЛ, т. II, стб. 395 и сл., 410 (встреча Изяслава дорогобужцами с крестами), 423—441 (участие Романа и Ростислава в делах 1151 г.).
27. Чебышева В.М. Раскопки курганов Смоленской губернии Дорогобужского у. летом 1879 г. — ИОЛЕАЭ, 1886, т. XIIX, вып. 1/2; Шмидт Е.А. Курганы XI—XIII вв. у д. Харлапово в смоленском Поднепровье. — МИСО, Смоленск, 1957, вып. 2, с. 184—280.
28. Алексеев Л.В. Исследования в древней Смоленщине. — АО 1972 г. М., 1973.
29. Хозеров И.М. Рукопись в ГТГ, с. 41. (Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска XII—XIII вв. Л., 1979, с. 347).
30. Например: с. Рославль и р. Рославка под Дорогобужем у волока; оз. Свядицы-Акатово, оно же Ростиславово в Духовщинском у. (Орловский И.И. Краткая география Смоленской земли. Смоленск, 1907, с. 165); также д. Рославичи на верхнем Соже (Россия, СПб., 1905, т. IX, с. 321).
31. Штыхов Г.В. Археологическая карта Белоруссии. Минск, 1971, с. 218.
32. Татищев В.Н. История Российская. М.; Л., 1963, с. II, с. 240.
33. Воронин Н.Н., Раппопорт П.А. Зодчество Смоленска. с. 347.
34. В городском саду Вязьмы в 1897 г. найдена сердоликовая бусина и пряслице (Архив ЛОИА, ф. 1, д. 1897 г., № 119; Спицын А.А. Обозрение, с. 185).
37. Краснянский В.Г. Город Мстиславль. Вильна, 1812, с. 42.
38. Львов А.С. Лексика Повести временных лет. М., 1976, с. 109.
Глава 11 Великокняжеские и княжеские домениальные владения
Великокняжеские и княжеские домениальные владения
Области, в которых княжили Рюриковичи, имели очень сложные структуры. Часть территорий, входивших в них, представляла собой домениальные земли, находившиеся в личном владении князей. Они включали в себя волости, замки, погосты, села, поля, лесные, охотничьи и рыболовные угодья. Население домена было пестрым по социальному составу. Здесь проживали придворная челядь, члены княжеской администрации, крестьяне различных категорий, имевшие собственные земельные наделы, ремесленники и торговцы, чьи мастерские и дома также располагались на княжеской земле. Производительное население домена приносило князьям ренту в виде натурального и денежного оброков или в виде отработок (например, закупы). Оно выплачивало князьям многочисленные налоги. Б. Ф. Поршнев убедительно обосновал положение, согласно которому налоги тоже представляли собой реализацию земельной собственности феодалами. Он писал: «Среди доходов любого феодала немалую долю составляли те поборы и „права“, которые он брал с населения не прямо как земельный собственник, а как государь данной территории. Таковы, например, пошлины и поборы за проезд по его территории, пошлины, собираемые на рынках и ярмарках, и т. д. Многие феодальные барщинные повинности, например строительство замков, укреплений, дорог, мостов и многие поборы продуктами или деньгами, мотивировались военно-оборонительными нуждами и тем самым выступали как непосредственные государственные службы населения, как налоги в широком смысле. Однако все это было по существу феодальной рентой» <1>.
Наряду с домениальными владениями князей внутри княжеств существовали домениальные владения бояр и церковников. Церковные и монастырские владения, очевидно, не приносили князьям никаких материальных доходов. Напротив, князья сами давали церквам дотации в виде десятины, собиравшейся со всех земель, входивших в состав княжеств, и налогов от суда и торговли. Церковники имели право судить не только священнослужителей и людей, находившихся под покровительством церкви (вдовиц, калек, прощеников), но и остальных жителей русских областей за преступления особого рода (умыкание, пошибание и др.).
Бояре часто выступают в источниках в качестве временных держателей отдельных волостей, данных им князьями; доходы с этих держаний делились в определенных пропорциях между боярами, их военными слугами и князьями, давшими им земли <2>. В эпоху феодальной раздробленности, по-видимому, многие бояре превратили свои условные временные держания в безусловные, с которых они по выплачивали никаких податей.
Хорошо прослеживается княжеский статус в Новгородской земле по трем договорным грамотам Новгорода с великим князем Ярославом Ярославичем. Хотя эти грамоты датируются 60-ми годами XIII в., однако в каждой из пих имеется оговорка, свидетельствующая о том, что нормами, указанными в документах, князья руководствовались в Новгородской земле с давних пор. В конце текста второй грамоты прямо говорится: «Тако, княже господине, пошло от дед и от отець и от твоих и от наших, и от твоего отчя Ярослава» <3>.
По данным грамотам Новгородская земля была разделена на 13 волостей. Став новгородским князем, Ярослав Ярославич получил в качестве домениальных земель половину Волоцкой волости и часть волости Новоторжской, в которых он имел право держать своих тиунов-управителей. Ему были отведены и специальные охотничьи угодья в районе погоста Озвадо, расположенного при впадении Ловати в Ильмень. Его осетрник и медовар имели право ездить в Ладогу, вероятпо, с целью сбора податей рыбой и медом. Самому князю разрешалось «на третюю зиму» съездить в Русу, где производилась разработка соли. Очевидно, данная поездка также была связана с получением им определенных натуральных поборов с населения. Князь выступал в Новгороде в роли верховного судьи. Некоторые княжеские люди также производили суд в Новгородской земле. Доходы от судебных процессов поступали в княжескую казну.
11 новгородских волостей, а также половина Волоцкой и часть Новоторжской находились в держании новгородских мужей-бояр. Князь имел право назначать держателей волостей с согласия посадника — доверенного лица Новгородской республики. Дать волость в держание он мог новгородцу и ни в коем случае — своему человеку. Князь имел также право лишить волостителя держания, но только при условии, что тот совершил какое-то преступление, а не по собственному произволу. Со всех волостей в княжескую казну поступали доходы в виде «дара». «А дар имати тобе от тех волостей», — говорится во второй грамоте <4>. Эта же фраза с некоторыми модификациями повторяется и в других грамотах <5>.
Князю, его жене и его дружинникам (боярам и дворянам) категорически запрещалось принимать закладников, выводить людей из волостей, держать, покупать или принимать в качестве дара села, а также основывать слободы на территории Новгородской земли. Во время княжения в Новгороде Александра Невского, по-видимому, происходило расширение княжеского домена. Александр отнял у новгородцев какие-то пожни. Принимая к себе Ярослава Ярославича, новгородцы поставили такое условие: «А что твои брат отъял был пожне у Новагорода, а того ти, княже, отступитися; что новгородцев, то новгородцем; а что пошло князю, а то княже» <6>.
Князю полагалось также взимать в свою пользу торговые и проездные пошлины — «мыта» <7>.
Таким образом, доходы новгородских князей, по всей видимости, были немалыми, и складывались они из разнообразных поступлений. Быть может, князья из-за частой их смены новгородцами не успевали обзавестись барской запашкой, и домен они эксплуатировали посредством полюдья — самого древнего способа эксплуатации подвластного населения. Княжеское полюдье существовало в Новгородской земле уже в 20-е годы XII в., о чем свидетельствует грамота Мстислава Великого и его сына Всеволода новгородскому Юрьеву монастырю <8>.
Ежегодно князья вместе с семьями и охранными отрядами отправлялись в объезд своих домениальных владений — в полюдье. Князья, естественно, делали остановки не в каждой деревне, а только в определенных центрах, куда жители окрестных сел свозили продукты своего хозяйства. Такие центры назывались повостами. С. М. Соловьев и И. И. Срезневский переводили термин «повост» на современный язык, как погост, усадьба, стан, становище, место остановки князей во время полюдья <9>.
С. М. Соловьев писал: «Для большего удобства эти места княжеской стоянки, гощения, эти погосты могли быть определены навсегда, могли быть построены небольшие дворы, где могли быть оставлены княжеские приказчики (тиуны) и, таким образом, эти погосты могли легко получить значение небольших правительственных центров и передать свое имя округам, впоследствии здесь могли быть построены церкви, около церквей собирались торги и т. д.» <10>.
Часто князья делали остановки в городах, куда также свозились продукты, произведенные сельскохозяйственной округой. В Лаврентьевской летописи рассказывается о полюдье князя Всеволода Большое Гнездо, проходившем зимой 1190 г. в Северо-Восточной Руси. 8 февраля у Всеволода родился сын Ярослав-Феодор, «тогда сущю князю великому в Переяславли в полюдьи». 25 февраля того же года Всеволод встречал в Ростове прибывшего из Киева епископа Климента, «тогда сущю великому князю Ростове в полюдьи, а в Суждаль вышел месяца марта в 10 день» <11>.
Некоторое время князь вместе с семьей и свитой проживал в определенном городе или погосте, потребляя все, что доставлялось туда сельской округой, и производя суд, а затем князь и его окружение перемещались в соседний город или погост. По свидетельству Константина Багрянородного, русское полюдье начиналось обычно в ноябре и заканчивалось в апреле <12>.
Княжеские домениальные владения на Руси прослеживаются со времен княжения в Киеве княгини Ольги. Мы уже писали о создании Ольгой в 946 г. в Древлянской земле становищ-погостов и установлении ею мест для великокняжеской охоты. Читателю также известно, что Ольге принадлежал город Вышгород. Термином «город» летописцы часто обозначали укрепленное валом, рвом и частоколом (или более серьезными деревянными сооружениями) поселение. Вероятно, Вышгород в 40-е годы X в. представлял собой замок — резиденцию великой княгини.
Под 947 г. автор «Повести временных лет» сообщает, что Ольга отвела себе домениальные земли и в пределах Новгородской земли. Они располагались по рекам Мсте и Лузе, где княгиня основала свои «повосты» и установила дани в свою пользу.
Летописец пишет: «И ловища ея суть по всей земли, знаменья и моста и повосты, и сани ее стоять в Плескове (возможно, что Псков также входил в состав домениальных владений Ольги. — О.Р.) и до сего дне, и по Днепру перевесища и по Десне, и есть село ее Ольжичи и доселе» <13>.
Как видно из этого перечисления, домениальные владения княгини Ольги были весьма внушительными. Однако автор «Повести временных лет» отметил далеко не все ее владения. Так, из Никоновской летописи известно, что ей принадлежало село Будутино, которое она, умирая, передала в собственность церкви Богородицы <14>. Известно также, что Ольга имела два двора в Киеве. Один располагался на Старокиевской горе, другой — за городской стеной, то есть фактически находился уже в подгородьи. На этом загородном дворе стоял каменный терем, в котором жила княгиня <15>.
В договоре Игоря с Византией 944 г. упоминается князь Фаст <17>. Имя это очень редкое. Нам неизвестно больше ни одного случая его употребления на Руси. Быть может, этому князю принадлежал город Фастов. Современный Фастов расположен в 64 км от Киева.
Время от времени русские летописцы упоминают княжеские города, села, дворы, резиденции и прочие «месты», находившиеся в личном пользовании Рюриковичей. Так, в «Повести временных лет» неоднократно говорится о селе Берестове под Киевом, где имелся княжеский двор, принадлежавший великому князю Владимиру Святославичу. Берестово было наследственным домениальным владением великих князей и обычно переходило по наследству от одного великого князя к другому <18>.
В состав домениальных владений Владимира Святославича входили усадьбы, находившиеся в Вышгороде и Белгороде: здесь располагались дворцовые комплексы с гаремами <19>. Жена Владимира Святославича Рогнеда владела имением на Лыбеди, вблизи Киева. Впоследствии на этом месте, как сообщает летописец, располагалось село Предславино <20>. Известно, что у Владимира и Рогнеды была дочь Предслава. Возможно, что имение Рогнеды после ее переселения в Изяславль перешло по наследству к дочери и по ее имени получило такое название. Под Изяславлем в Полоцкой земле имеется озеро, которое, по народным преданиям, в древности носило наименование «Рогнедь» и тоже принадлежало жене Владимира Святославича <21>.
В личной собственности Ярослава Мудрого находились дворы: в Новгороде, на правой стороне Волхова (Ярославово дворище), в Киеве на Старокиевской горе, недалеко от Десятинной церкви (Ярославов Великий двор) <22>. Под Новгородом недалеко от озера Ильмень в селе Ракомо находился загородный дворец Ярослава Мудрого <23>.
В XI–XIII вв. в Киеве имелось множество княжеских дворов. Так, в «Повести временных лет» под 1068 г. упоминается двор полоцкого князя Брячислава. В том же источнике под 1096 г. говорится о Красном дворе великого князя Всеволода Ярославича, расположенном на Выдубицком холме. В Ипатьевской летописи под 1146 и 1151 гг. рассказывается об Угорском княжеском дворе — резиденции князя Изяслава Мстиславича, а под 1147 г. говорится о Мстиславовом дворе, расположенном на территории «города Владимира». Вначале этот двор принадлежал князю Мстиславу Владимировичу Великому, а после его смерти — вдове покойного. В том же источнике под 1149 г. упоминается княжеский двор на острове, напротив Выдубицкого монастыря. Здесь останавливался князь Изяслав Мстиславич, здесь же, вероятно, жил после взятия Киева монголами великий князь Михаил Всеволодич. В середине XII в. под Киевом существовал загородный Теремной двор на Василевской дороге. После смерти Юрия Долгорукого в Киеве были разграблены два его двора: Красный и «Рай», а также двор его сына Василька (1157 г.). В конце XII в. на территории Киева возник еще один княжеский двор, называвшийся «Новым». Он принадлежал великим князьям Святославу Всеволодичу и Рюрику Ростиславичу. Рюрик построил на «Новом» дворе церковь св. Василия <24>.
М. К. Каргер писал: «На княжеских дворах, кроме парадных приемных помещений и жилых хором, размещалось немало служебных и хозяйственных построек. Письменные источники упоминают „погреба“, „медуши“, „бретьяницы“, „скотницы“, „бани“» <25>.
Летописцы изредка упоминают княжеские дворы в других городах. Так, в Ипатьевской летописи под 1159 г. говорится, что восставшие дручане разгромили двор князя Глеба Ростиславича, а под 1175 г. рассказывается о том, как боголюбские горожане грабили дом и двор убитого боярами князя Андрея Боголюбского, изъяв оттуда большое количество золотых и серебряных изделий, драгоценных камней, одежд и других вещей <26>.
Во время княжеских междоусобиц соперники стремились нанести максимальный ущерб «жизни» друг друга, то есть тем землям., которые приносили князьям доходы.
В 1134 г. Ярополк, Вячеслав и Юрий Владимировичи ходили в поход на Всеволода Ольговича и разорили его села, расположенные около Чернигова <27>.
В 1141 г. «пойма Всеволод (Ольгович. — О.Р.) городы Дюргеве (Юрия Долгорукого. — О.Р.), коне, скот, овце и кде чьто чюя товар» <28>.
В 1142 г. князь Изяслав Мстиславич «еха ис Переяславля вборзе в землю Черниговьскую и повоева около Десны села их (Ольговичей. — О.Р.) и около Чернигова. И тако, повоевав волость их, възвратися въсвояси с честью великою» <29>.
В 1146 г. князья Давыдовичи ограбили под Новгородом-Северским местечко Порохно, принадлежавшее Игорю (или Святославу) Ольговичу, где забрали 3000 кобыл и 1000 коней. Затем они послали своих дружинников в княжеские села, где те «пожгоша жита и дворы» <30>.
Те же Давыдовичи захватили сельцо Игоря Ольговича под Путивлем, «идеже бяше устроил двор добре. Бе же ту готовизни много в бретьяничах и в погребех, вина и медове, и что тяжкого товара всякого до железа и до меди не тягли бяхуть от множества всего того вывозити. Давыдовича же повелеста имати на возы собе и воем, потом повелеста зажечи двор и церковь святаго Георгия и гумно его, в нем же бе стогов 9 сот…» <31>.
В том же году киевский князь Изяслав Мстиславич захватил город Путивль, принадлежавший Святославу Ольговичу. В Путивле был разграблен княжеский двор, забран весь скот, множество «тяжкого товара», «иже, бе немочно двигиути», а из погребов было извлечено 500 берковцов меду и 80 корчаг вина, а также масса других всевозможных припасов. Со двора увели 700 человек княжеской челяди. Изяслав Мстиславич не пожалел даже княжеской церкви, находившейся при дворе. Из нее были взяты драгоценные сосуды, серебряное кадило, евангелие, церковные книги в роскошных переплетах и даже колокола <32>.
Эти отрывочные данные, конечно, позволяют нам далеко не в полной мере оценить размеры сеньориальной части домена северских князей.
В 1148 г. Изяслав Мстиславич киевский и Ростислав Мстиславич смоленский вошли с войсками в волость своего дяди Юрия Долгорукого и «начаста городы его жечи и села» <33>.
В 1149 г. все тот же Изяслав Мстиславич повоевал земли черниговских Давыдовичей и сжег их задеснинские города <34>.
В 1152 г. князь Святослав Ольгович, пытаясь задержать отступающие войска своего союзника Юрия Долгорукого, послал к нему грамоту, в которой говорилось: «Ты хощеши прочь поити, а мене оставив, а тако еси волость мою погубил, а жита еси около города (Рыльска. — О.Р.) потравил…» <35>.
Свои собственные города и села имели и русские княгини. В Ипатьевской летописи под 1158 г. упоминается 5 сел, населенных челядью жены князя Глеба Всеславича <36>. У В. Н. Татищев а под 1159 г. говорится, что половцы захватили в плен 800 жителей городов Котельницы и Шеломыи, принадлежавших вдове владимиро-волынского князя Мстислава Изяславича <37>. В 1170 г. князь Владимир Мстиславич послал к жителям Дорогобужа гонцов со словами: «Целую к вама крест и к княгини вашей (вдове князя Владимира Андреевича. — О.Р.), якоже ми на вас на позрете лихом ни на ятровь свою, ни на села ее» <38>.
Иногда княжны получали волости и города в виде свадебного дара. В начале XI в. шведская принцесса Ингигерд, выходя замуж за Ярослава Мудрого, получила от него в подарок Ладожскую волость <39>. В 1149 г. князь Изяслав Мстиславич подарил жене брата Владимира город Тилог, «где для нее всяких запасов и дом довольный было приуготовлено» <40>. В 1188 г. Рюрик Ростиславич дал на содержание снохе Верхуславе Всеволодовне город Брягин <41>.
Источники неоднократно упоминают об основании князьями домениальных городов.
Под 991 г. в Воскресенской и Супрасльской летописях говорится о создании Владимиром Святым на Клязьме «ветшаного города», который князь назвал своим именем <42>.
Лаврентьевская летопись под 1128 г. сообщает о том, что Владимир Святославич в конце X в. «воздвиг» отчину своей жене Рогнеде и сыну Изяславу в Полоцкой земле, где он «устрои город и да има и нарече имя городу тому Изяславль» <43>.
В «Повести временных лет» под 1030 г. записано, что Ярослав Мудрый основал в земле чуди опорный пункт, названный им Юрьевом. Как известно, христианское имя Ярослава было Георгий, которое в XI столетии произносилось как Гюргий, Юрги, Дюрги, Юрий.
В том же источнике под 1032 г. рассказывается о том, что Ярослав Мудрый «поча ставить городы по Роси». Один из этих городов тоже получил название Юрьев.
Под 1095 г. автор «Повести временных лет» сообщает: «Святополк же (сын Изяслава Ярославича, киевский князь. — О.Р.) повело рубити город на Вытечеве холму, в свое имя нарек Святополчь город».
У В. Н. Татищева под 1102 г. имеется известие о закладке князем Борисом Всеславичем города Борисова в Полоцкой земле, названным «во свое имя» и населенным людьми <44>.
В Никоновской летописи под 1153 г. сообщается об основании рязанским князем Ростиславом Ярославичем города также «во свое имя» — Ростиславля на Оке <45>.
В том же источнике под 1155 г. говорится: «Родися великому князю Юрью Долгорукому Владимеричю Мономашу сын Дмитрой, и отецъ его прозва его Всеволодом, и заложи отенъ ого князь Юръи Долгорукий град на реце на Яхроме, и нарече имя ому Дмитров, по имени сына своего Дмитреа, глаголемого Всеволода, понеже тамо родися» <46>.
В. Н. Татищев добавляет, что Юрий Долгорукий был на Яхроме на охоте, когда у него родился сын Всеволод <47>. Таким образом, город был поставлен на домениальной земле, там, где находились княжеские охотничьи угодья.
В кратком летописце XV в. сообщается о том, что смоленский князь Мстислав Ростиславич создал город Мстиславль на реке Вехре <48>.
Источники сообщают и о многих других городах, носивших княжеские имена. По-видимому, все они представляли собой домениальную собственность князей, их основавших.
Довольно часто упоминаются в летописях и места княжеских ловов. Мы уже говорили выше об убийстве великокняжеского дружинника Люта Свенельдича древлянским князем Олегом Святославичем около 975 г. за охоту в лесах, принадлежавших князю. В Ипатьевской летописи под 1144 г. рассказывается об охотничьих угодьях князя Володимерко Володаревича под городом Тисмяничем в Галицкой земле <49>. В том же источнике под 1180 г. говорится о рыбных ловах князей Святослава Всеволодича киевского и Давыда Ростиславича вышгородского. Оба занимались рыбной ловлей на Днепре: один ловил рыбу на его правой стороне, а другой — на левой <50>. Рыбные угодья были строго разграничены.
Князья уделяли огромное внимание своему домениальному хозяйству. Владимир Мономах с гордостью писал: «Еже было творити отроку моему, то сам есмь створил, дела на воине и на ловех, ночь и день, на зною и на зиме, не дая собе упокоя. На посадники не зря, ни на биричи, сам творил что было надобе, весь наряд и в дому своемь то я творил есмь. И в ловчих ловчий наряд сам есмь держал и в конюсех и о соколех и о ястребех.
Тоже и худого смерда, и убогые вдовице не дал есмь сильным обидети, и церковнаго наряда и службы сам есм призирал».
Он завещал детям: «В дому своемь не ленитеся, но все видете, не зрите на тивуна, ни на отрока, да не посмеются приходящии к вам ни дому вашему, ни обеду вашему…» <51>.
Русские князья всемерно стремились к увеличению числа зависимого от них населения. В 1173 г. смоленский князь Роман Ростиславич совершил поход в литовские земли и захватил в плен большое число литовцев. Возвратившись домой, он «роздал пленников по селам в работы, повелев на них пахать, от чего пословица хранится: „Зле Романе, робишь, что литвином орешь“» <52>. Из этого факта видно, какие жестокие формы принимала иногда эксплуатация подвластного населения в древней Руси. Пленников нередко приравнивали к скоту.
На съезде князей, состоявшемся между 1054 и 1073 гг., было принято специальное законодательство («Правда Ярославичей»), которое должно было охранять княжеское хозяйство от живущего поблизости населения. Из этого законодательства ясно вырисовывается феодальный характер сеньориальной части княжеского домена.
«Правда Ярославичей» начинается со статьи: «Аще убьють огнищанина в обиду, то платити за нь 80 гривен убиицы, а в подъездном княжи 80 гривен» <53>. Огнищанин — человек, ведавший княжеским дворцом и прилегающими к нему пристройками. Княжеские дворцы имелись не только в центрах княжеств, но и в периферийных городах, а также в погостах, где останавливались князья в период полюдья. Убийство этого высшего должностного лица дезорганизовывало дворцовые службы и отрицательно сказывалось в целом на хозяйстве князя. Поэтому-то оно и каралось повышенным штрафом. Если же огнищанина убивали разбойники, грабившие княжеские клети или уводившие княжеских коней ж скот, то убийцу полагалось казнить на месте преступления <54>.
Вирой в 80 гривен серебра каралось и убийство княжеского тиуна — должностного лица, ведавшего хозяйством всего княжеского замка или погоста <56>. Под его началом находились сельские и «ратайные» старосты; их жизнь охранялась вирой в 12 гривен <57>. Эти лица организовывали работу в сеньориальной части княжеского домена и рекрутировались из несвободного населения (убийство свободного человека — мужа или людина — каралось штрафом в 40 гривен серебра) <58>.
В княжеских хозяйствах выращивались кони, необходимые для ведения войны, полевых работ, всевозможных перевозок. Кража коня из княжеского табуна каралась штрафом в 3 гривны <59>. Табунами, пасшимися на территории домена, ведали «старые конюхи», убийство которых наказывалось вирой в 80 гривен — «яко уставил Изяслав (Ярославич. — О.Р.) в своем конюсе, его же убиле Дорогобудьцы» <60>.
За уничтожение межевых знаков — «знамений», которыми обозначались границы княжеских полей, полагался штраф в 12 гривен <61>. Различными штрафами наказывали людей, воровавших княжеских волов, коров, телок, баранов, коз, свиней, голубей, кур, уток, гусей, журавлей, лебедей, охотничьих собак, ястребов, соколов, а также дрова и сено <62>.
В княжеском домене имелись и пасеки. «А в княже борти 3-гривне, любо пожгуть, любо изодеруть» <63>.
Смерда можно было бить и наказывать только с княжеского разрешения. Его убийство каралось вирой в 5 гривен серебра <65>. В «Уставе Владимира Мономаха» записано, что после смерти смерда его имущество должно перейти к князю, «аще будуть дщери у него дома, то даяти часть на не; аже будуть замужемь, то не даяти части им» <66>.
Термином «рядович» в Киевской Руси обозначали человека, попавшего в личную зависимость от господина посредством заключения с ним договора — ряда. Рядовичи часто выступали в качестве мелких административных агентов. За их убийство полагался штраф в 5 гривен серебра <67>. Разновидностью рядовичей можно считать закупов — некогда лично свободных людей, задолжавших господину какую-то «купу» — ссуду семенами, живым или мертвым инвентарем или деньгами. Закуп оставался прикрепленным к своему хозяину до тех пор, пока не отрабатывал долга. Так же, как и смерд, он имел собственное хозяйство, работал как на своей, так и на барской пашне <68>.
Применялся внутри княжеского домена и труд холопов-рабов. Однако, по-видимому, в большинстве своем холопы не были заняты в сфере материального производства, а выполняли роль мелких дворцовых слуг. За убийство холопа полагался такой же штраф, как и за убийство смерда и рядовича <69>.
Имелись в домене рабы, чья жизнь защищалась более высокими штрафами. Ими были кормилицы и кормильцы, заботам которых поручались княжеские дети (их вскармливание, воспитание, обучение). Убийство таких рабов могло нанести ущерб княжескому ребенку, поэтому оно каралось штрафом в 12 гривен <70>. Кража княжеских холопов и рабынь расценивалась как нанесение обиды господину и также наказывалась штрафом <71>.
Хорошо организованные княжеские хозяйства существовали уже в начале XI в. Отдельные из перечисленных выше категорий княжеских людей упоминаются в договоре Владимира Святославича с волжскими болгарами, записанном В. Н. Татищевым под 1006 г. Некоторые исследователи считают этот договор выдумкой историка <72>. Однако с этим нельзя согласиться, ибо политические воззрения В. Н. Татищева никак не связаны с текстом договора. Этот документ разрешал болгарским купцам торговать только в русских городах со свободными людьми, но категорически воспрещал вступать в торговые сделки со смердами и администрацией княжеского домена: «А по селам не ездить, тиуном, вирником, огневщине не продавать и от них не купить» <73>. Введение данного пункта в договор было продиктовано боязнью, как бы управляющие и смерды не разбазарили, княжеское имущество.
Неоднократно великие князья давали в держание на различные сроки частным лицам земли, которые входили в состав великокняжеского домена. Так, в 1015 г, Вышгородом владел боярин Путьша <74>, в 1072 г. этот город «держал» боярин Чюдин <75>, в 1073 г. Вышгород стал владением князя Бориса Вячеславича <76>, а в 1078 г. в Вышгороде «кормился» князь Ярополк Изяславич <77>. Позднее этот город вновь вошел в состав великокняжеских владений. В «Повести временных лет» под 1091 г. отмечается, что князь Всеволод Ярославич «ловы дающю звериные за Вышгородом». В 1113 г. там заболел и «преставился» Святополк Изяславич <78>, а в 1115 г. Владимир Мономах проводил в своей вышгородской резиденции съезд князей — своих «подручников» <79>.
Уже в X в. киевские князья в больших масштабах проводили наделение землями и городами верных им людей.
Около 980 г., когда Владимир Святославич захватил Киев, участвовавшие в этом походе варяги потребовали, чтобы новый великий князь разрешил им взять контрибуцию с горожан. Владимир обещал заплатить им, звонкой монетой, однако денег от него они не получили. Тогда обманутые варяги попросили у Владимира, чтобы он отпустил их в Константинополь. В ответ на их просьбу великий князь произвел отбор среди наемников. «И избра от них мужи добры, смыслены и храбры, и раздая им грады…» <80>. Остальные наемники были отправлены в Византию.
Какие города мог раздавать варягам Владимир? Те, которые рапыне принадлежали его врагам — приверженцам брата Ярополка, а также великокняжеские города.
Великие киевские князья многократно привлекали к себе на службу крупных военачальников иностранного происхождения, наделяя их землями и городами. Так, в 979 г. (?) к Ярополку Святославичу на службу поступил печенежский князь Илдея, которому великий князь дал города и волости <81>.
В «Саге об Олафе Святом» говорится о прибытии на Русь около 1029 г. бывшего норвежского короля вместе с дружиной. Ярослав Мудрый и его жена Ирина (Ингигерд) «предложили конунгу Олафу остаться у них и взять управление той страной, что называется Булгария. Эта страна — часть Гардарики (Руси. — О.Р.) и народ в ней языческий. Конунг Олаф обдумал это предложение, но когда он изложил его своим людям, то они не захотели поселиться там и стали убеждать конунга вернуться в Норвегию, чтобы отвоевать обратно свое государство» <82>.
Раздавали свои домениальные земли не только великие князья, но и удельные владетели. Так, например, около 1159 г. военачальники берендеев предложили волынскому князю Мстиславу Изяславичу принять их вместе с конными отрядами к себе на службу. Они послали сказать князю: «Аже ны хощеши любити, якоже ны есть любил отець твои, и по городу ны даси по лепшему, то мы на том отступим от Изяслава (Давыдовича, которому до этого служили. — О.Р.)» <83>. Летописец отмечает, что Мстислав Изяславич был рад этому предложению, принял их к себе на службу, скрепив договор «ротою», и дал им то, что они просили. Тудор Сатмазович, Каракоз Мнюзович, Крас Кокей — военачальники берендеев, которые получили города в держание <84>.
Таких примеров можно привести много.
Принятие Русью христианства привело к возникновению в самых различных районах страны христианских церквей и монастырей. Искоренение древней языческой религии на Руси было делом нелегким. Низы русского общества христианство встречали враждебно, поэтому создаваемые храмы не могли полностью основываться на подаяниях мирян. Для поддержания новой религии требовались материальные дотации государства.
Источники содержат сведения о том, что Владимир Святой, «создавше церковь матери божии архиепископью, и подаваша грады, погосты, села, винограды, земле, борти, озера, рекы, волости с всеми прибыткы, и десятое изо всего царства и княжения» <85>.
Политику раздач земель и получаемой от населения ренты церквам и монастырям проводили и другие великие и удельные князья. Известно, что Ярослав Мудрый «церкви ставиша по градом и местом, поставляя попы и дая им от именья своего урок» <86>. Сыновья Ярослава — Изяслав и Святослав — дважды отводили Киево-Печерскому монастырю земли под постройки <87>. Князь Изяслав Ярославич выделил земли для постройки Дмитровского монастыря в Киеве, а его брат Всеволод пожертвовал земли для создания киевских Выдубицкого и Андреевского монастырей <88>.
В грамоте киевского князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода говорится о пожаловании новгородского Георгиевского монастыря селом Буицы с данями, вирами и продажами, а также осенним полюдьем <89>.
Примерно в то же время новгородский князь Всеволод Мстиславич подарил Георгиевскому монастырю рель по Волхову, а также погост Ляховичи с прилегающими землями, лесами, бортями, ловищами, людьми и конями <90>.
Особый интерес представляет церковный устав 1136 г. смоленского князя Ростислава Мстиславича, возникший в связи с основанием смоленской епископии. Я. Н. Щапов, детально проанализировавший данный памятник, справедливо заметил, что создание такого устава делало Смоленское княжество независимым в церковном отношении от переяславского епископа <91>.
Князь Ростислав Мстиславич решил создать в своей земле церковную организацию, которая бы полностью от него зависела. С этой целью он пригласил в Смоленск епископа и выделил ему и его людям содержание с земель, доходы с которых поступали до появления данного документа только в княжескую казну. Как показал Я. Н. Щапов, эти доходы складывались из разнообразных платежей: полюдья, гостиной дани, перевоза, торгового, передмера, собираемого с истужников, мыта, «корчмиты», вир, продаж и т. д. <92>.
В грамоте 1136 г. обозначены земли, приносившие доходы князю: 9 вержавлявских погостов, Врочницкая, Торопецкая, Жижицкая, Касплийская, Хотшинская, Жибачевская, Воторовичская, Шуйская, Дешнянская, Ветская, Былевская, Бортницкая, Битринская, Жидицкая, Басейская, Мирятичская, Добрятинская, Доброчковская, Бобровницкая, Дедогостичская, Зарубская, Женийская, Пацинская, Солодовницкая, Путтинская, Беницкая, Дедицкая, Копыская, Прупойская, Кречютская, Лучинская, Обловская, Ископская, Лодейницкая волости <93>.
Из этого перечисления видно, какими огромными земельными ресурсами располагали смоленские князья в первой половине XII в. Земли давали им возможность быть независимыми в политическом отношении и успешно бороться за киевский великокняжеский стол.
Некоторые из упомянутых в грамоте населенных пунктов впоследствии стали собственностью различных князей — потомков Ростислава Мстиславича. Так, например, Торопцом и Торопецкой волостью владели последовательно его сын Мстислав Храбрый и внук Мстислав Удатный. Лучин принадлежал Рюрику Ростиславичу, а затем он подарил его сыну Ростиславу.
Согласно уставу Ростислава Мстиславича, смоленскому епископу полагалась 1/10 часть «от всех даней смоленских (собираемых в пользу смоленского князя. — О.Р.), что ся в них сходит истых кун, кроме продажи и кроме виры и кроме полюдья» <94>.
В дополнение к этому князь дал смоленской епископии: прощеников «с медом, и с кунами, и с вирою, и с продажами», село Дросенское, населенное изгоями, село Ясенское «з бортником, и з землею, и с изгои»; землю Мошнинскую в Погоновичах; озера Нимикорские с сеножатями; сеножати на Сверковых луках; озеро Колодарское. Со своего двора князь дал кафедральному собору Богородицы и епископу 8 капий воску <95>.
Епископу же переходил и «на горе огород с капустником и с женою и з детми, за рекою, тетеревник с женою и з детми» <96>.
Епископ получал право суда «тяж» морально-бытового порядка («роспуст», «аж водить кто две жоне», «кто поиметься через закон», «аже кто уволочет девку» и т. д.) <97>.
Из подтвердительной грамоты смоленского епископа Мануила, датированной 30 сентября 1151 г., видно, что кафедральный собор Богородицы еще во времена княжения в Смоленске Владимира Мономаха получил от него какой-то холм, чтобы «строити наряд церковный и утверженье» <98>.
Отдавая церковникам существенную часть своих доходов, смоленские князья в то же время прочно привязывали их к себе. Практически они создавали внутри Смоленского княжества церковное землевладение. Церковная организация облегчала князьям проведение в жизнь их внутренней и до некоторой степени внешпей политики.
В грамоте киевского князя Изяслава Мстиславича (правил в Киеве в 1146–1154 гг.) говорится о передаче новгородскому Пантелеймонову монастырю села Витославцы со смердами, а также Ушкова поля и других угодий. Эта грамота полностью обеспечивала монастырский иммунитет и ограждала имущество Пантелеймонова монастыря от посягательств не только светских, но и духовных феодалов самого высокого ранга <99>.
В Никоновской летописи подробно рассказывается под 1160 г. о создании Андреем Боголюбским церкви Успения Богородицы во Владимире на Клязьме: «…и многим имением и стяжанием изобильствова, и села, и слободы, и власти и из дани дал есми, и в торгех десятина недели, и в житех, и в страдех и во всем десятое, и с пуды и с весы, и мерила…» <100>.
В некрологе Всеволода Большое Гнездо летописец отметил, что князь создал во Владимире на Клязьме монастырь св. Дмитрия, а «в нем же церковь Рожество пречистыя Богородици, и всем удовли: „седы, и бортми, и озеры, и реками, и многим имением…“» <101>.
Но князья не только раздавали свои домениальные земли церквам и монастырям, но иногда и отбирали у них земельные богатства. Так, после убийства Андрея Боголюбского его враги-бояре, передавшие Северо-Восточпую Русь в руки Мстислава и Ярополка Ростиславичей, посоветовали им секуляризировать церковное имущество, принадлежавшее храму Богородицы во Владимире: «А князь Ярополк Ростиславичь подъучеп от них зле окаянне, яко пречистыя Богородицы Володимирскиа отъять грады и власти, и села, и дани, и пошлины, церковныа…» <102>. Так ростовские и суздальские бояре пытались мстить церковникам за поддержку ими внутренней политики великого князя, направленной на искоренение оппозиционного ему боярства.
Сила каждого феодала зависела от того, какое число воинов он мог выставить. Великие и удельные князья расплачивались со своими воинами по-разному: одним они давали в держание земельные наделы, других (придворных дружинников и наемников) содержали за счет средств, получаемых с подвластных им территорий, и в первую очередь с домениальных земель. Домениальные земли были главным источником существования всех феодалов. Доходы, поступавшие с них в «скотницы» землевладельцев, представляли собой прибавочный продукт, созданный производительным населением и изъятый у него хозяйственными агентами собственников земли. За счет этого прибавочного продукта существовали сам князь, его семья, придворная челядь, управленческий аппарат и войско. С помощью двух последних институтов князья могли проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику, осуществлять внеэкономическое принуждение и эксплуатацию феодально-зависимых крестьян и ремесленников.
Как видно из источников, в X в. в состав великокняжеского домена входили земли, расположенные в различных уголках Руси. Великокняжеские владения имелись в Киевской, Древлянской, Новгородской, Ростово-Суздальской, Черниговской («перевесища по Десне») землях. Вполне вероятно, что они существовали также и в других областях. Однако практика раздач населенных территорий родственникам, боярам, мужам, церквам и монастырям привела к резкому сокращению размеров великокняжеской земельной собственности. В 30—40-х годах XII в. великие князья уже не владели землями, лежавшими за пределами Киевщины. А во второй половине XII в. многие киевские города стали центрами самостоятельных княжеств. Все это способствовало упадку власти князей, занимавших, киевский великокняжеский стол.
Читайте также
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ ВЛАДЕНИЯ
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ ВЛАДЕНИЯ В тысяча триста восемьдесят восьмом году пятидесятитрехлетний Тимур был неоспоримым повелителем Центральной Азии и Ирана, этой колыбели мятежей. Являлся императором во всем, кроме имени, единственный его титул его — эмир Тимур Гураган —
Глава 8 Княжеские прозвища
Глава 8 Княжеские прозвища Многие князья средневековой Руси в исторической литературе традиционно упоминаются с прозвищами. Некоторые из таких прозвищ настолько прочно вошли в массовое историческое сознание, что воспринимаются практически как фамилии. Например, как
4.8. Тугра как признак подлинности старинных документов Все известные якобы до-романовские великокняжеские и царские грамоты — подделки, изготовленные при Романовых?
4.8. Тугра как признак подлинности старинных документов Все известные якобы до-романовские великокняжеские и царские грамоты — подделки, изготовленные при Романовых? Определение подлинности древних грамот — один из важнейших вопросов при изучении истории любой страны.
ГЛАВА XXXIII О некоторых последствиях вечного владения феодами
ГЛАВА XXXIII О некоторых последствиях вечного владения феодами Как следствие вечного владения феодами у французов установилось право старшинства или первородства. Этого права не знали во времена первой династии: государство делилось между братьями, аллод — также, а
ГЛАВА 7 «Ваш долг — вернуть владения тем, кто был лишен их незаконно»
ГЛАВА 7 «Ваш долг — вернуть владения тем, кто был лишен их незаконно» Предложение царевича Алексея, декабрь 1202 — май 1203 годаВ конце декабря 1202 года, когда армия обосновалась на зимовку в Заре, прибыли посланцы, желавшие получить аудиенцию у дожа и руководителей крестового
Глава 3 Княжеские съезды
Глава 3 Княжеские съезды В недавно опубликованной статье, посвященной институту княжеских съездов на Руси, московский историк А. С. Щавелёв посетовал на то, что со времени обращения к этой теме Г. Г. Тельберга (1905) мера ее изученности возросла не принципиально.[128] Если
Глава IX. ВИЗАНТИЙСКИЕ ВЛАДЕНИЯ В ИСПАНИИ
Глава IX. ВИЗАНТИЙСКИЕ ВЛАДЕНИЯ В ИСПАНИИ Юстиниан, как уже говорилось, поставил своей целью восстановить реальную власть императора в границах прежней Римской империи. Это восстановление подразумевало и возрождение старой административной системы. Однако новые
Глава девятая Владения Гадейра
Глава девятая Владения Гадейра Если Азорские и Канарские острова действительно представляют собой остатки затонувшей Атлантиды, которой когда-то владел Атлант и его потомки, то на Пиренейском полуострове могли быть следы владений Гадейра — брата Атланта. По Платону,
Приложение Императорские и великокняжеские резиденции в Петербурге и его окрестностях
Приложение Императорские и великокняжеские резиденции в Петербурге и его окрестностях 1. Домик Петра I. Петровская наб., 6 (24–26 мая 1703 г.).2. Дворец Петра I в Стрельне. Большая горка, 2 (1704–1706 гг.; перестройки: 1749–1750 гг., арх. Ф. Растрелли, С. А. Волков; 1837–1839 гг., арх. Х. Ф.
XVI. Великокняжеские домены и их тяглое население при Казимире и его сыновьях
XVI. Великокняжеские домены и их тяглое население при Казимире и его сыновьях Происхождение господарских имений. Значение их как материальной опоры великокняжеской власти и государственных имуществ. Господарское хозяйство в доменах; дворы и дворцы. Челядь дворная; ее
Глава 2 Княжеские владения в X — начале XI в. Взаимоотношения условных держателей с верховными собственниками земель в Киевском государстве
Глава 2 Княжеские владения в X — начале XI в. Взаимоотношения условных держателей с верховными собственниками земель в Киевском государстве Подчинив власти Киева гигантские территории с разноязычным населением, дружины киевских князей заложили основы крупного
Глава 3 Земельные владения внуков Владимира Святого
Глава 3 Земельные владения внуков Владимира Святого Русские летописцы упоминают об 11 внуках Владимира Святославича, 7 из которых были сыновьями Ярослава Мудрого.В дальнейшем для большей наглядности мы будем вести изложение по особым княжеским династиям, возникшим в XI в.
Глава 4 Земельные владения полоцких Изяславичей (потомков князя Изяслава Владимировича) в XI–XII вв
Глава 4 Земельные владения полоцких Изяславичей (потомков князя Изяслава Владимировича) в XI–XII вв Полоцкая земля в виде самостоятельного княжества существовала, по-видимому, еще до образования государства Русь. Об этом говорится в вводной части «Повести временных