Что такое дисплейный и книжный тексты

Язык текущего момента. Понятие правильности (12 стр.)

Внимание лингвистов и авторов сейчас привлекают тексты, которые передают информацию не только вербально – звуком или буквой. Эти тексты сочетают в себе буквы, звуки и изображение, в некоторых случаях – видеоряд. Их называют по-разному: синтезированными или даже синтетическими (что подчёркивает две их стороны – «полученные путём синтеза» и «искусственные»), диффузными, гипертекстами, креолизованными (поскольку они, подобно литературным пиджинам, смешивают разные языки), экранными. Последнее определение неудачное, так как путает разные сущности: экранная книга – это те же книжные тексты в письменной форме, что и бумажные, лишь на другом материальном носителе. Наиболее удачным представляется пока термин дисплейные тексты.

В дисплейных текстах очень важна изобразительность. Носителями смысла становятся иллюстрации, раньше лишь украшавшие, дополнявшие текст в книгах, фотографии, движущиеся кадры даже без вербального комментария, напоминая изобретённые, кажется, ВВС и теперь широко используемые немые кадры No comment. Заметим: разумное управление всеми органическими потенциями дисплея, их комбинации, исключение каких-то из них осмысляются как сильнейший способ воздействия. В отличие от книги, страдающей от недостатка иллюстративности, дисплей страдает от её избыточности, порождая задачу устранения изобилия (embarra de richesse), зеркально обратную той, которую решила книжность, компенсируя органический дефицит письменности.

Великий литовский живописец и композитор М.К. Чюрлёнис (1875–1911), опередив своё время, предсказал будущее единение или даже слияние языка, изображения и звучания. Интересны и мысли нашего современника М. Кантора о том, что всё его творчество как писателя и художника есть фрагменты одного общего повествования. В самом деле, услышать, прочитать о чём-то – это одно, а увидеть (даже если и не пощупать!) – это совсем другое.

Дисплейные тексты знаменуют вхождение людей в новую эпоху общения, связанную не только со звуковой и письменной формами. Её особенности, оценки, перспективы привлекают всё больше исследователей. Активно обсуждается мир медиа (ТВ, просторы вездесущего Интернета и цифровой контент) в Российской академии образования и Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова (см. работы А.Г. Асмолова, Е.Л. Вартановой, Г.В. Солдатовой), на Украине (А.В. Онкович), в ЮНЕСКО, видимо, уже повсюду: существование в нём, медиаобразование (применительно к разным предметам знания), информационная грамотность и безопасность, преодоление рисков и самозащита.

Без дисплейных текстов не может обойтись и современная педагогика. Им посвящены многочисленные публикации (см., например: Рост Ю. Групповой портрет на фоне века // Русский язык за рубежом. 2012, № 3; работы К.А. Роговой).

Рождённое ХХI веком сетевое общение, вписываясь в жизнь, тоже изменяет самоё понятие правильного. В одинаковой степени опираясь на письмо, графику, приёмы печати, на звучание, интонацию, мимику, жестикуляцию, а также на изображение, цвет, движение, иные носители смысла, всю культурную обстановку, оно обращено к возможностям обеих разновидностей языка. Соединяя все виды передачи информации, сетевое общение развивается на базе цифровой электроники и пронизывает всё наше языковое существование.

Комбинирование возможностей членит средства передачи по краскам и оттенкам, а не по сферам, подчиняющимся не столько языку, сколько внеязыковым факторам. Оно дискурсивно и имитирует личностный контакт, но технически дистантно и опосредованно, роднясь и со звуковым общением, и с печатной книгой. Разговорная и книжная разновидности образованного единого языка в нём яростно сближают свои словари (и даже фонетику, оправдывая неполный стиль произношения). Синтаксис разговора, по природе бесхитростно неполный, с «простыми словами», экспрессией, междометиями, частицами, огласовками и опорой на экстралингвистику, оказывается успешнее, доходчивее логико-вербальных схем книжности.

В мемуарах народного артиста Е.Я. Весника «Дарю, что помню» (М., 1996. С. 180) читаем, что известный комедийный актёр и постановщик «жестом, мизансценой выражал смысл происходящего на сцене гораздо ярче и доходчивее, нежели словами», «рассказываемые истории сопровождал показом, подключая мимику и жест», «коллекционировал издания, имевшие отношение к выразительности рук и кистей, динамике тела».

Начавшись в прошлом столетии, электронно-техническая революция развивается всё больше, не позволяя сомневаться в том, что общий правильный язык необходим, но должен иметь другие основы. Легко это сказать, но совсем непросто разумно вычленить его из языкового океана. Повторим, что технический прогресс, внедрив кино, телефонию, радио, телевидение, компьютер, мобильные устройства связи, лишает письмо монополии на фиксацию, передачу и хранение текстов. Органично увязанные со звучанием, современные девайсы отнимают у него и единоличное право на определение и фиксацию правильности, тем более что алфавитно-буквенная запись столь условна и непоследовательна.

Став неотъемлемым видом языковой жизни, сетевое общение, по большей части дисплейное, вводит потенции дисплея в синтаксический строй языка. Облагораживая разговорность в звуковой и печатной, а также в изобразительно-звуковой форме, он придаёт правильность обеим разновидностям языка, а может быть, и создаст некую новую, третью. Язык при этом станет монолитнее в целом, но внутренне богаче в стилистико-оценочном отношении. Общение – пусть пока непривычно – будет опираться не столько на стилистическое устройство языка, сколько на стилевые (внеязыковые) содержательно-смысловые векторы.

Размежевать понятия устный и письменный – о формах реализации текста – и понятия книжный и некнижный (с собственно разговорной базой) – о разновидностях языка – необходимо, но это не значит, что в общении совершенно стирается различие между текстами – письменным, звучащим и смешанным дисплейным.

Не следует думать, что каждый последующий шаг развития отменяет предыдущие: письменность, например, отнюдь не устранила звуковое общение, хотя и неправомерно (явно поспешив!) унизила его в глазах общественного мнения, сведя к бытовой тематике. Также и дисплей не отменит ни звучащую речь, ни письменную.

В то же время во всех современных текстах происходит, хотя и весьма различно, смешение книжных и некнижных (даже откровенно разговорных, сниженных) элементов. Задавая пример, дисплейные тексты соблазняют всех ещё и изобразительностью. Косвенно с этим увязывается и нынешняя склонность к тому, что всё шире распространяется и может быть названо пиктографической символикой: на приборной доске автомобиля вместо надписей «бензин», «температура» изображения термометра, бензоколонки. И в кухне на плите, микроволновке, холодильнике символические рисунки передают смысл, но не огласовку, отчего понятны носителям любого языка.

Условно рисуемое сердечко всем понятно как одобрение, восхищение. Изображение не связано с определёнными языковыми формами. Флексия окружения, конечно, сдерживает эту неопределённость по-русски: «Я ♥ (сердечко) Москву» вряд ли кто прочитает «Мне нравится Москва», а вот на аналитическом английском «I ♥ New York» столь же понятно, но совсем без материально-языковых изменений легко читается как like, love, am fond of и т. д. Значок € (евро) всем понятен, но немцы произносят его как «ойро», британцы – как «юро», мы – как «евро».

Академик Н.Ю. Шведова, замечательный лингвист и пионер изучения специфики звучащих текстов – пусть ещё только по отображению её в художественных произведениях, – осмотрительно и верно писала: «Разговорная речь – это сам произносимый, звучащий язык [вспомним замечание учёного француза: всем людям на Земле дан один язык – человечий, звуковой! – В.К.], непосредственно обращённый к слушателю или слушателям и не рассчитанный на фиксацию» (Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М., 1960. C. 3).

Ушла Наталия Юльевна, не узнав, что вот-вот грядёт расчёт на его фиксацию! А вследствие этого освобождённая от жёсткой привязки только к звучащей форме некнижность начнёт генеральное наступление на привычное нормализаторство. Её синтаксис, опирающийся, как она показала, по природе своей на междометия и частицы, интонацию, возможности голоса, мимику, жестикуляцию, окажется во многом успешнее логико-вербальных схем книжного синтаксиса, нацеленного на высокие материи, возвышенного, официального.

Язык наш, несомненно, оставаясь единым, имеет разноокрашенные языковые единицы. Уровни языка детерминируются содержанием и внеязыковыми факторами, а не сферой применения. Терминология призвана отразить то, что сегодня наш язык, соединяя разное, отнюдь не портится, а обретает всё большую цельность и ценность. In varia unum.

Источник

Бумага vs экран: пора ли отказаться от печатных учебников

Образование меняется, но тексты по-прежнему составляют немалую долю учебного контента. Имеет ли значение, как их читают: с экрана или на бумаге?

Martin Péchy / Pexels / Colowgee для Skillbox Media

Электронный учебник, интерактивный лонгрид, серия коротких постов или диалог с чат-ботом мало похожи на печатную книгу. Но это тоже текст, как и тяжёлый том из библиотеки. Попробуем разобраться, какой формат лучше подходит для учебных целей.

Из этой статьи вы узнаете:

Обозреватель Skillbox Media. Магистр по научной коммуникации, интересуется социологией науки, историей и будущим образования.

Чем экран не похож на бумагу

Учёные ищут различия в восприятии электронных и печатных текстов с того момента, как компьютеры вошли в нашу жизнь. Самые важные находки удачно обобщили учёные из Государственного института русского языка им. А. С. Пушкина в прошлогоднем обзоре научных работ по теме. Всего лингвисты проанализировали 119 исследований и выявили три главные особенности электронного текста:

Помогают эти особенности понять текст или только отвлекают от чтения? Универсального ответа в 119 исследованиях не нашлось:

Ещё одна примечательная особенность «цифры» в том, что она почти не задействует осязание. Печатный том — это физический объект, он воспринимается не только через зрение.

«Мы часто используем место в книге („где-то в начале“, „на середине“) или местоположение на странице как маркер для памяти», — отмечает американский лингвист Наоми Барон.

В электронном тексте таких пространственных маркеров нет, особенно если прокручивать его, а не перелистывать страницы. В этом случае положение текста на странице нестабильно, и мысленные пометки не к чему привязать. Между тем в печатном тексте они полезны.

Одно исследование показало, что в хронологии прочитанной истории лучше ориентируются те, кто прочёл её в бумажной книге, а не на ридере. Вероятно, дело в том, что в начале и конце сюжета печатная книга ощущается в руках по-разному.

Какое чтение эффективнее для учёбы

Итак, чтение с экрана — не то же самое, что чтение печатной книги, даже если текст один и тот же. Что это значит для обучения? Можно ли заменить печатные учебники электронными?

На вопрос, в каком формате мы лучше воспринимаем, понимаем и запоминаем информацию из текста, пытаются ответить несколько поколений исследователей. Уже в 1992 году появился первый обзор по теме, который обобщал результаты сотни опубликованных научных работ. Правда, в нём рассматривались в основном затруднения в чтении с экрана, причиной которых было техническое несовершенство существовавших на тот момент устройств.

Больше всего данных объединил обзор 2018 года, подготовленный Пабло Дельгадо и другими учёными из Университета Валенсии (Испания) и Техниона — Израильского технологического института. Авторы обобщили результаты 54 исследований с 2000 по 2017 годы.

Всего в них участвовала 171 тысяча человек — преимущественно студенты и школьники. В каждой из этих работ с помощью дополнительных заданий оценивалось, какой текст читатели понимают лучше: печатный или его электронный аналог. Именно аналог — в обзор не попали работы, в которых текст на электронном носителе имел несопоставимые с печатным вариантом дополнения (например, гиперссылки или веб-навигацию).

Авторы обзора использовали метод метаанализа, то есть заново рассчитали результаты по опубликованным данным и объединили их в общем формате. И в большинстве случаев более эффективным оказалось чтение печатного текста.

В 56 экспериментах те, кто читал текст на бумаге, лучше справились с заданиями на понимание. Противоположных примеров — когда более точные ответы дали читатели электронных текстов — нашлось только 18. Впрочем, в некоторых случаях отличия между группами читателей были невелики.

Вскоре вышло ещё два метаанализа по теме примерно с теми же выводами:

Какие условия влияют на результат чтения

Получается, в среднем люди больше понимают и запоминают из отпечатанного на бумаге текста. Но «в среднем» — слишком общая оценка. В каждый из трёх обзоров попали исследования и с явным преимуществом бумаги, и такие, где разница была в пользу гаджетов. Откуда столько противоречий? Об этом пишет ведущий научный сотрудник лаборатории когнитивных и лингвистических исследований Института Пушкина Мария Лебедева:

«Разницу в результатах могут определять такие факторы, как разные выборки, разные устройства, используемые в ходе экспериментов, разные условия чтения, разные способы измерения качества понимания прочитанного и прочее».

Пабло Дельгадо с соавторами назвали несколько условий, которые снижают результативность чтения с экрана:

Что насчёт возраста и чтения с экрана

Также испанские и израильские исследователи сделали неожиданный вывод: с 2000-го по 2017-й год преимущества печатного формата чтения стали только заметнее. Не похоже, чтобы новые поколения, выросшие в эпоху гаджетов, — «цифровые аборигены», как их называют, — лучше воспринимали текст с экрана.

Для детей формат не главное

Но по поводу детского чтения есть и другие выводы.

Согласно обзору 2017 года от авторов из Мэрилендского университета, дети в возрасте 5–6 лет одинаково хорошо понимают печатный и электронный формат — для коротких текстов, с которыми они сталкиваются, это не имеет значения.

В более свежем и подробном обзоре (здесь анализировались 30 работ с общим числом участников более 1800, в основном детьми 4–5 лет) это подтвердилось. В среднем формат не оказал никакого влияния на эффективность чтения. В тех экспериментах, где использовались цифровые книги с интерактивными вставками — словарями, чтением вслух, кликабельными изображениями в тему, — небольшое преимущество оказалось в пользу чтения с экрана.

В другой половине экспериментов, где электронные книги были не такими интересными, — в пользу бумаги. А вот запоминать новые слова оказалось эффективнее по электронной книге. Впрочем, пока цифровые усовершенствования не перевешивают живую поддержку взрослого: читать с ребёнком вслух печатную книгу всё равно полезнее.

Подростки читают быстро и неглубоко

Для детей постарше работают те же принципы, что для взрослых — как мы видели по результатам обзоров, исследования на школьниках и на студентах приходят к схожим выводам.

В 2020 году группа исследователей Института Пушкина провела онлайн-опрос российских учеников 5–11 классов об их читательском поведении. В том числе школьники оценивали, насколько хорошо они читают с экрана и на бумаге. Всего опросник заполнили 568 подростков (средний возраст — 14 лет) из 54 регионов России, в основном девочки. И их субъективные оценки неожиданно для исследователей совпали с результатами научных экспериментов.

Так, большинство подростков отметили, что они читают с экрана быстрее, но устают и теряют интерес тоже быстрее, а также менее сосредоточены и хуже запоминают прочитанное по сравнению с печатными книгами. Для сравнения, об этом же говорят результаты исследования 2017 года, в котором участвовали больше 2800 немецких школьников с первого по шестой классы. Те дети, кому достался электронный текст, читали быстро, но поверхностно, и точность их решений была ниже.

Студенты любят бумагу

Бумажные книги не только эффективнее для чтения, но и больше любимы студентами. Удивительно, но факт: до сих пор большинство студентов вузов в мире предпочитают печатный вариант учебных материалов. Такой результат дало международное исследование форматов академического чтения (Academic Reading Format International Study, AFRIS).

В 2014–2017 годах в онлайн-опросе участвовали более 21 тысячи студентов в 33 странах мира (России среди них не было):

В разных странах доли меняются, но тренд на предпочтение печатного формата сохраняется повсюду. Заметно, что он распространён среди младших студентов, а среди магистрантов и аспирантов больше любителей электронного формата. Пол, судя по опросу, с предпочтениями никак не связан.

Участники этого опроса могли объяснить свой выбор в комментариях. Вот какие ответы оказались самыми популярными:

Также сторонники печатного формата считали цифровые материалы более вредными для зрения.

Что касается участников постарше, то сравнений эффективности традиционного и цифрового чтения у людей среднего и пожилого возраста пока мало. В большинстве случаев взрослые участники исследований — студенты того же университета, где работают экспериментаторы. По существующим данным Пабло Дельгадо и его соавторы не нашли отличий в эффективности цифрового чтения для взрослых людей разного возраста.

Так что теперь, распечатывать каждый учебный текст?

И всё же Мария Лебедева и другие авторы большого русскоязычного обзора исследований чтения с экрана и на бумаге обнаружили: вывод не в пользу «цифры» — менее чем в половине из 119 изученных ими исследований. Чтение с экрана, считают они, тоже может быть эффективным. Но нужно специально разрабатывать учебный контент для онлайн-среды:

«Бумажный текст, будь то книга, учебник или отдельный материал, в точности перенесённый на экран, неэффективен — он теряет все преимущества печатного формата и не использует сильные стороны цифрового формата».

При этом крупные обзоры, которые пришли к выводу о «неполноценности» чтения с экрана, учитывали только эксперименты, где печатный текст сравнивался со своим электронным аналогом — то есть статичным текстом без каких-либо интерактивных функций. Логично сравнивать сопоставимые вещи, но в то же время из поля зрения исследователей оказались исключены более современные форматы.

Если рассмотреть их отдельно, как это сделала Вирджиния Клинтон с коллегами в этом году, получается, что дополнительные функции электронного контента — возможность обращаться к онлайн-словарям, дополнительные вопросы на понимание, инструменты обсуждения материала — повышают результативность чтения.

Читать с экрана нужно умеючи

Нереалистичную идею полностью отказаться от электронного образовательного контента не предлагает никто из учёных. Но все исследователи подчёркивают: нельзя ждать, пока «цифровые аборигены» научатся читать цифровые тексты так же вдумчиво, как предыдущие поколения читали печатные книги. Над этим нужно работать прицельно.

Почему, объяснила в своём обзоре Вирджиния Клинтон. Похоже, люди обычно переоценивают свою способность точно понимать текст с экрана. Возможно, это дело привычки: мы так часто взаимодействуем с гаджетами, что переносим привычку скроллить и на важные тексты тоже, не даём себе труда вчитаться. В пользу этого говорят отличия в результатах заданий разного уровня сложности на понимание текста.

Например, в эксперименте 2019 года в Мэрилендском университете студенты одинаково хорошо улавливали общий смысл текста и на бумаге, и с экрана. Но когда требовалось выделить ключевые идеи, то есть продемонстрировать более глубокое погружение, лучше справлялись те, кто читал печатный вариант.

Несколько практик, которые помогут выработать навык внимательного чтения и взрослым, и школьникам, привела в одной из недавних работ Мария Лебедева:

Российские исследователи уже ставят перед собой задачи научить новые поколения эффективным читательским стратегиям. Для этого коллектив исследователей из Института Пушкина во главе с Марией Лебедевой продолжает опрашивать российских школьников об их навыках цифрового чтения. Кроме того, выработка рекомендаций для эффективного чтения с экрана для школ, учителей и самих подростков — одна из целей проекта Психологического института Российской академии образования «Чтение в цифровом мире».

Источник

Что такое дисплейный и книжный тексты

Техника может заставить заменить всё одним оцифровать, то есть представить в виде овеществлённого факта, фиксировать, хранить и воспроизводить, но не привычным письмом и даже не звуком, а изображением, движением или их комбинацией с сохранением всех невербальных элементов контактного общения. Такие записи суды уже рассматривают как доказательные улики наряду с привычными текстами.

Слова писать, читать тоже забавно расширили значение до «вообще как-то фиксировать и воспроизводить, оцифровывать». Можно, видимо, уже сказать: эта оцифровка (кассета, диск, фильм, флешка…) не читается, мой компьютер её не читает, разрешите записать нашу беседу в цифре? Появилась шутка, что в Библиотеке им. Б.Н. Ельцина есть только одна привычная книга – книга регистрации посетителей.

Грампластинка быстро устарела, её заменили кассета, диск, флешка. Однако по привычке по-прежнему говорят поставить песню, то есть пластинку с её записью, а не проиграть, включить, вставить, воспроизвести, совсем забыв, что песни поют. Случаи упорядочения, уточнения, переименования в связи с изменением денотата (самого обозначаемого) многочисленны. Они идут как-то сами по себе и поразительно медленно замечаются лексикографами.

Внимание лингвистов и авторов сейчас привлекают тексты, которые передают информацию не только вербально – звуком или буквой. Эти тексты сочетают в себе буквы, звуки и изображение, в некоторых случаях – видеоряд. Их называют по-разному: синтезированными или даже синтетическими (что подчёркивает две их стороны – «полученные путём синтеза» и «искусственные»), диффузными, гипертекстами, креолизованными (поскольку они, подобно литературным пиджинам, смешивают разные языки), экранными. Последнее определение неудачное, так как путает разные сущности: экранная книга – это те же книжные тексты в письменной форме, что и бумажные, лишь на другом материальном носителе. Наиболее удачным представляется пока термин дисплейные тексты.

В дисплейных текстах очень важна изобразительность. Носителями смысла становятся иллюстрации, раньше лишь украшавшие, дополнявшие текст в книгах, фотографии, движущиеся кадры даже без вербального комментария, напоминая изобретённые, кажется, ВВС и теперь широко используемые немые кадры No comment. Заметим: разумное управление всеми органическими потенциями дисплея, их комбинации, исключение каких-то из них осмысляются как сильнейший способ воздействия. В отличие от книги, страдающей от недостатка иллюстративности, дисплей страдает от её избыточности, порождая задачу устранения изобилия (embarra de richesse), зеркально обратную той, которую решила книжность, компенсируя органический дефицит письменности.

Великий литовский живописец и композитор М.К. Чюрлёнис (1875–1911), опередив своё время, предсказал будущее единение или даже слияние языка, изображения и звучания. Интересны и мысли нашего современника М. Кантора о том, что всё его творчество как писателя и художника есть фрагменты одного общего повествования. В самом деле, услышать, прочитать о чём-то – это одно, а увидеть (даже если и не пощупать!) – это совсем другое.

Дисплейные тексты знаменуют вхождение людей в новую эпоху общения, связанную не только со звуковой и письменной формами. Её особенности, оценки, перспективы привлекают всё больше исследователей. Активно обсуждается мир медиа (ТВ, просторы вездесущего Интернета и цифровой контент) в Российской академии образования и Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова (см. работы А.Г. Асмолова, Е.Л. Вартановой, Г.В. Солдатовой), на Украине (А.В. Онкович), в ЮНЕСКО, видимо, уже повсюду: существование в нём, медиаобразование (применительно к разным предметам знания), информационная грамотность и безопасность, преодоление рисков и самозащита.

Без дисплейных текстов не может обойтись и современная педагогика. Им посвящены многочисленные публикации (см., например: Рост Ю. Групповой портрет на фоне века // Русский язык за рубежом. 2012, № 3; работы К.А. Роговой).

Источник