Что такое денуклеаризация простыми словами
Что такое денуклеаризация простыми словами, примеры денуклеаризации
Про денуклеаризацию кратко, для школьников
Далеко не все знают какую связь имеет выражение «денуклеаризация» и Северная Корея, и что у них общего. Фактически это слово известно еще с конца 80-х годов прошлого века, но в последнее время о нем стали говорить чаще.
Денуклеаризация государства, что понимать под этим?
Есть и еще несколько государств, которые имеют статус «безъядерных»: Аргентина, Бразилия, Белоруссия, Казахстан, Южно-Африканская Республика. Но вместе с тем, есть и государства для которых она полностью неприемлема, это враждебно настроенные друг к другу Индия и Пакистан.
Денуклеаризация Северной Кореи
Те страны, которые расстаются со своими ядерными запасами, требуют от мирового сообщества определенных гарантий, Северная Корея в этом вопросе не исключение. Государству нужны гарантии его безопасности, которые в современном мире не смогут дать ни какая-либо страна, ни международные организации.
В вопросе проведения денуклеаризации, как и где она проводится, нужно обратить внимание на позицию стран, которые добиваются разоружения Северной Кореи. Государства, поддерживающие союз против КНДР и возглавляемые США и Японией, проводят тактику давления:
По этому сравнению многие смогут сделать свой вывод о проблеме ядерного разоружения Северной Кореи, к сожалению, это только желание некоторых стран, которые хотят навязать свое право чужой стране. Желающие могут убедиться к чему приводит принесение демократии военной мощью на примерах из Сирии, Афганистана, Ливии.
Атомный клуб
Будем надеяться, что здравый смысл восторжествует. И мы не превратим свою планету в выжженную пустыню из-за прихотей диктаторов и безумцев.
Цепная денуклеаризация
Атомные реакторы — будничная проза сегодняшнего быта, экономики, инфраструктуры Европы. Буржуйкой не обогреться, лучиной не озарить. В общем, заявления общества о необходимости сравнительно дешевой энергии в больших количествах всегда приводят к рациональному выводу: да, АЭС нужно строить. Специалисты по атомной энергетике даже уверяют, что при грамотном использовании реакторов можно свести их опасность к нулю. Однако население, проживающее в местах размещения действующих атомных станций, массово и мощно протестует против их эксплуатации. В этой ситуации властям различных стран приходится буквально лавировать, выстраивая политику атомной энергетики. Подробности — в материале портала iz.ru.
Меняем атомное ядро на нефти ведро
Красноречивый пример — периодическое изменение позиции Евросоюза в отношении атомных электростанций. В 80-е годы прошлого века АЭС в Старом Свете строились активно и рассматривались в качестве энергетики будущего — относительно дешевой, экологически чистой, безопасной и практически неиссякаемой.
На рубеже второго и третьего тысячелетий маятник качнулся в сторону отказа от мирного атома. Теперь уже были найдены подтверждения тому, что этот вид энергии дороже любого другого, а «экологическая чистота» и «ядерная электростанция» — понятия-антонимы. Ближе к концу первого десятилетия XXI века атомная энергетика вновь начала приветствоваться и поддерживаться. С другой стороны, речь о закрытии АЭС — важный пункт в программах тех европейских политиков, что желают пробиться на вершину власти и удержаться на ней.
В 2000 году в Германии правительство Герхарда Шрёдера договорилось с четырьмя крупными энергетическими компаниями — E.ON, RWE, Vattenfall и EnBW — о постепенной остановке (в период с 2008 по 2022 год) работы 17 атомных станций общей мощностью 20,3 ГВт. Это составило 23,3% от объема выработки электричества в стране на момент 2008 года. В 2010-м правительство, возглавляемое Ангелой Меркель, продлило сроки эксплуатации атомных станций до 2036 года. Правда, после фукусимской аварии 2011-го госпожа канцлер срочно изменила цифры — в сторону сокращения. Кроме того, пошли разговоры о необходимости разработки «малых модульных АЭС», более безопасных, дешевых, рентабельных и т.д.
Французская атомная электростанция «Фесенайм»
Европейская пресса любит использовать аварию на АЭС «Фукусима» в качестве причины очередного изменения позиций стран ЕС по отношению к перспективам атомной энергетики на континенте. На самом деле вряд ли фукусимскую катастрофу можно считать действительно камнем, выбитым из фундамента ядерной энергетики Старого Света — в свое время даже Чернобыль не остановил эксплуатацию уже имевшихся на континенте АЭС и строительство новых. Правильнее говорить о том, что фактор Фукусимы смогли грамотно использовать в своих интересах те, кто производит электричество с помощью других источников. В первую очередь и главным образом — нефте- и газодобывающие компании. А потом уже предприятия, специализирующиеся на генерировании энергии с помощью ветра и солнца.
Поскольку известно, что недра Европы (за исключением норвежских) нефтью не богаты, денуклеаризация ЕС дает хороший шанс обогатиться нефтедобывающим компаниям с неевросоюзной «пропиской». А если вспомнить, что в трамповской программе возвращения величия Америке заметное место занимает навязывание Европе поставок из США сжиженного природного газа, то не покажется невероятным, что на многих евролидеров и в первую очередь Ангелу Меркель и Эммануэля Макрона давят именно из Вашингтона. Где стремятся не допустить возвращения ЕС к программе развития и распространения АЭС.
Здесь уместно будет вспомнить, что, по утверждению французского независимого интернет-издания Atlantico, 75% электричества во Франции производится на АЭС. Закрыть атомные станции и вернуться к керосиновым фонарям на улицах — это так романтично. Но вряд ли практично.
Впрочем, как считают некоторые эксперты, такое лоббирование никогда не обходилось без принципа личной материальной заинтересованности тех, на которых давят, но пока нет неопровержимых доказательств, аналитики не забывают использовать получивший в последнее время широкое применение термин «с высокой долей вероятности».
Не отдавай будущим поколениям то, что можешь взять сегодня
В настоящее время в странах ЕС (включая пока еще не вышедшую Великобританию) насчитывается 55 АЭС. Общее количество установленных на них реакторов — 131. В общем количестве электроэнергии, производимой в этих государствах, на долю атомных станций приходится от 11 до 30%. Такой разлет статистики имеет под собой далеко не природные основания.
Меняются цифры в зависимости от того, какие ветры дуют на дворе. Если общая направленность «давайте развивать ядерную энергетику, это дешевый и практически неиссякаемый источник электричества», процент подрастает, чтобы показать значимость сферы. Соответственно, на страницы газет попадают и цены производимого мегаватта газовыми турбинами (€55/МВт/ч) и АЭС (€43/МВт/ч).
Если в силе движение зеленых за закрытие атомных станций и общая направленность энергетической политики ЕС — в ту же сторону, мы узнаем, что мегаватт, добываемый при помощи солнечных батарей и ветра, стоит всего €30. При этом о дороговизне обслуживания и содержания оборудования, сильной ограниченности распространения солнечных батарей (в пасмурной Германии, например, они не так чтобы на каждом шагу встречаются) — ни слова.
Ветряная электростанция. Болгария, Калиакра
Согласно данным, представленным СМИ главой Всемирной ядерной ассоциации (World Nuclear Association — WNA) Агнетой Ризинг, атомные электростанции в странах Евросоюза производят 27% от общего количества электроэнергии. Международная ассоциация предприятий атомной промышленности FORATOM убеждена, что европейскому сообществу есть необходимость поддерживать нынешний потенциал ядерной энергетики как минимум до 2050 года, однако правительства ведущих стран «содружества 27» обнаруживают явное стремление к обратному и, похоже, серьезно решили посоревноваться в игре «Кто быстрее закроет свои АЭС».
Между тем ученые Германии, Франции, Испании настаивают, что станции постройки 1980-х годов, рассчитанные на использование по крайней мере в течение 40 лет, далеко не выработали свой ресурс, соответствуют нормам безопасности и их эксплуатация может быть продлена еще на 10–20 лет. Британские специалисты вообще приходят к выводу, что современные АЭС могут работать и до достижения 80-летнего возраста. Но…
Вид с воздуха на японскую атомную электростанцию «Фукусима»
Сразу после трагедии на Фукусиме, Ангела Меркель созвала совещание по безопасности, на котором в течение 12 часов убеждала партнеров по правящей коалиции, что «с атомом пора кончать». И лучше это сделать к 2022 году (между прочим, именно к этой дате истекут полномочия действующего канцлера ФРГ).
Франция, где в соответствии с общими настроениями ЕС шли разговоры о прекращении функционирования АЭС к 2030 году, тоже заговорила об ускорении этого процесса.
При этом Венгрия, наоборот, решила построить у себя новую атомную электростанцию. Процесс развития атомной энергетики распространяется всё сильнее за пределами ЕС: АЭС у себя будут строить Турция, Саудовская Аравия, Белоруссия. Почему же в Евросоюзе так заторопились сворачивать атомные программы?
«Когда же мы будем делить наши деньги?»
Виной всему, как обычно, деньги. Атомные электростанции нельзя просто закрыть, повесив замок. Их надо останавливать и выводить из функционирования целым комплексом работ. Можно, конечно, если инспектирование объектов показывает, что их состояние гарантирует безопасную работу в течение 20, а то и 40 лет, продолжать производить электроэнергию. И даже наверно можно стойко выдерживать конкуренцию со станциями, работающими на ископаемом сырье.
Но предварительная калькуляция показывает, что на остановку и полный вывод из эксплуатации 58 французских реакторов должно быть выделено из бюджета страны (кармана налогоплательщика) €54 млрд. Кроме того, предстоит еще построить и запустить в рамках реализации программы Cigeo геологическое хранилище радиоактивных отходов стоимостью в €25 млрд.
Германия выделяет на остановку и вывод своих 17 блоков €38 млрд. Управление по выводу из эксплуатации ядерных объектов Великобритании считает, что на все необходимые процессы и операции на территории Туманного Альбиона потребуется £117 млрд.
Вид на заброшенный реакторный блок номер 8 на атомной электростанции в Лубмине, Германия
И это еще не всё. Странам Восточной Европы, входившим когда-то в социалистический блок, а ныне сменившим ориентацию на евросоюзную (Чехия, Болгария, Румыния, Словакия), самим решить задачи финансирования названных работ не по карману. Значит, если ЕС решает денуклеаризироваться окончательно, полностью и бесповоротно, ему придется заставить богатые государства взять на себя материальную помощь.
Понятно, что через 20 или 40 лет вопрос замены остановки старых реакторов (и возможно, замены их новыми, более безопасными, более производительными и более дешевыми) всё равно возникнет. И какие-то деньги всё равно придется выделять. Только в те времена рулить процессами будут другие люди. А нынешним лоббистам ждать десятилетия нет никакого резона.
При этом для России важно, что, по мнению Ника Батлера, приглашенного профессора и председателя правления King’s Policy Institute при Королевском колледже Лондона, «опыт Европы в выводе атомных реакторов из эксплуатации минимален, технологические инновации практически отсутствуют. Учитывая сложившуюся ситуацию, большую часть работы по выводу реакторов из эксплуатации придется выполнять неевропейским компаниям. Этот приз является весьма ценным».
С учетом начавшейся торговой войны между США и ЕС искать партнеров («ничего личного, только бизнес»), умеющих выводить реакторы из эксплуатации, европейские государства будут не за Атлантическим океаном. Высококвалифицированных ядерщиков в России поболе, чем в любой другой стране мира.
Что такое денуклеаризация?
А пока они прилагают все усилия, чтобы проводить политику денуклеаризации в отношении таких стран как Северная Корея и Иран.
Впервые слово «денуклеаризация» вошло в международный дипломатический лексикон в 1988 году, тогда речь шла о денуклеаризации Европы, когда между СССР и США был заключен Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности.
Но чаще всего этот термину употребляет в связи с такой страной, как Северная Корея.
Само слово «денуклеаризация» попало к нам в оборот речи из английского слова, его с первого раза и не выговоришь настолько оно сложное в произношении.
Конечно, мне так же стало интересно, что такое денуклеризация и я полезла за значением этого слова в Викисловарь и вот что там я нашла
В последнее время это слово можно часто встретить и услышать в новостях.
Признаюсь честно, я и сама это слово услышала всего несколько месяцев назад.
Слово пришло с английского в наш язык, уж больно оно замысловатое, и сложное в произношении.
Слово «денуклеаризация» приобрела такую популярность благодаря американцам. Довольно очень часто оно появляется в СМИ, и чаще всего совместно с государством Северная Корея. Вот например, есть такой заголовок в СМИ (заголовок появился в июне 2018 года):
Есть и другой смысл слова, можно встретить следующее значение этого слова: освобождение или удаление чего-либо.
Нет перспективы денуклеаризации КНДР
Авторизуйтесь, если вы уже зарегистрированы
В.н.с. Центра корейских исследований Института Дальнего Востока РАН, эксперт РСМД
Разговоры о том, удастся ли провести денуклеаризацию Северной Кореи, а если да, то как — распространенная тема аналитических материалов, несколько отдающих пикейно-жилетной тематикой. Особую популярность она приобрела после того, как к концу президентства Д. Трампа переговоры оказались в своего рода тупике. Хотя автор назвал бы это заморозкой, которая, по его мнению, является если и не лучшим, то точно не худшим вариантом решения проблемы.
Таким образом, чтобы действительно добиться денуклеаризации КНДР, потребуется радикальное изменение геополитической обстановки в СВА: исчезнет угроза — и меры против неё перестанут быть необходимыми. А пока для таких изменений нет возможности, российско-китайский вариант урегулирования путем «двойной заморозки» остается неидеальным, но наиболее приемлемым решением.
Разговоры о том, удастся ли провести денуклеаризацию Северной Кореи, а если да, то как — распространенная тема аналитических материалов, несколько отдающих пикейно-жилетной тематикой. Особую популярность она приобрела после того, как к концу президентства Д. Трампа переговоры оказались в своего рода тупике. Хотя автор назвал бы это заморозкой, которая, по его мнению, является если и не лучшим, то точно не худшим вариантом решения проблемы.
Кризис, связанный с ракетно-ядерной программой Корейского полуострова, длится более 15 лет, и, по нашему мнению, невозможность его разрешения проистекает из неверного позиционирования. Как неоднократно отмечал автор [1], северокорейская ракетно-ядерная программа — это не корень проблемы, разрушающий традиционный миропорядок, а следствие более глобальных проблем, отражающих переход от привычного нам миропорядка к новому. К приметам этого нового мира относится, во-первых, злоупотребление правом судить, кто является демократией, а кто — нет, с надуманным выделением стран-изгоев, в отношении которых допустимы любые методы, в том числе этически неприемлемые. Нарушение обещаний из вероломства превращается в военную хитрость, и в случае с КНДР можно вспомнить хотя бы историю Рамочного соглашения или то, как президент Ким Ён Сам и его администрация приложили максимум усилий для дестабилизации обстановки в КНДР в условиях «Трудного похода». По словам одного из южнокорейских чиновников того времени в ходе личной беседы с автором, Сеул выступал за неоказание помощи голодающей стране в расчёте на то, что голод вызовет массовые беспорядки и последующее «воссоединение».
Вторая примета нового мира — потеря авторитета международного права и структур, предназначенных для арбитража в прежних условиях. Хороший пример — резолюции СБ ООН, запрещающие КНДР запуск любых баллистических ракет. Это, кстати, нарушает постановления, зафиксированные в иных документах ООН, которые гарантируют всеобщее право на мирное освоение космоса.
Третья особенность — кризис компетентности, влияющий на качество решений как ЛПР, так и профильных экспертов, отчего стирается грань между реальной страной и ее карикатурным пропагандистским образом. Это хорошо видно по Северной Корее — любая безумная новость об этой стране находит свою аудиторию. И если история со смертной казнью Чан Сон Тхэка через поедание собаками была разоблачена довольно быстро, то не менее фантастические истории про смертную казнь за прослушивание К-рор вполне на слуху.
Кроме того, произошла замена силы права правом силы и отсутствие у нового поколения политиков страха перед большой войной, отчего военный конфликт (особенно гуманитарные бомбардировки страны-изгоя) возвращается в список способов, приемлемых для достижения внутри- или внешнеполитических целей.
Наконец, в такой ситуации КНДР не может пользоваться принятыми методиками разрешения конфликтов и оказывается вынуждена искать способы защищать себя самостоятельно, тем более что угроза ликвидации ее суверенитета отнюдь не является гипотетической. Корейская война формально не закончена, а статьи конституции Южной Кореи, которые распространяют территорию РК на весь полуостров и требуют от президента содействия объединению страны, никуда не делись. Кроме того, Закон о государственной безопасности трактует КНДР не как страну, а как антигосударственную организацию. Пересмотр этой концепции не произошел даже при относительно либеральных популистах — Но Му Хёне и Мун Чжэ Ине.
Важно отметить, что для сторонников условно либерального подхода в международных отношениях северокорейский вопрос также чрезвычайно идеологизирован. Как для сторонника идей демократии и либерализма, так и для американского консерватора, у которого протестантская идентичность остается важным элементом мировоззрения, Северная Корея как авторитарный режим с атеистическим коллективизмом представляется «Государством Зла». Они видят ее своего рода законченным антиподом идеального государства, умозрительно существующего в представлении таких людей. Это в свою очередь, формирует жёсткую установку на противостояние, поскольку «Государство Зла» не просто недоговороспособно — оно в принципе недоговоровозможно. Любая сделка с таким режимом — неприемлемая уступка с точки зрения ценностей, а ценностное противостояние всегда более жёсткое, чем политическое или экономическое.
Во время кризиса 2017 г., когда, по мнению автора, вероятность конфликта действительно перевалила за 50%, Дональд Трамп и Ким Чен Ын проявили себя как прагматики и фактически поставили процесс на паузу. Вопрос о том, в какой мере это соотносилось с российско-китайским планом «двойной заморозки», остаётся открытым, и каждый, безусловно, хотел большего. Ким Чен Ын — смягчения санкций, Д. Трамп — больших уступок. Тем не менее пауза давала обеим сторонам свою «малую выгоду». Так, президент США мог заявлять, что, во-первых, он предотвратил войну; а во-вторых, санкции работают, ракеты не летают, и никаких неприемлемых уступок со стороны Соединённых Штатов нет. Ким Чен Ын же, с одной стороны, получил мирную передышку, которая позволила ему сконцентрироваться на экономическом развитии страны, а с другой, данные им обязательства носили фактически неформальный характер и никак не ограничивали развитие ракетно-ядерной программы. Пример тому — многочисленные и эффективные пуски ракет малой дальности, а также демонстрация новых типов МБР и БРПЛ (пусть и не испытанных).
При этом уже с конца 2019 г. сторонам было понятно, что «лучше не будет». В конце 2019 г. Ким Чен Ын заявил, что о смягчении санкций даже и мечтать не стоит, но дал Д. Трампу спокойно «досидеть» последний год президентства, и на момент написания данного текста его мораторий продолжает действовать (хотя, в представлении американских и южнокорейских экспертов, прошло уже несколько дат, в которые Ким должен был поднять ставки и пойти на обострение). Автор полагает, что в Пхеньяне выжидают, когда новая политика в отношении Северной Кореи будет сформулирована и объявлена. Пока же, по выражению Романа Лобова, «дверь закрыта, но не заперта на ключ», а Чхве Сон Хи, которая, похоже, продолжает курировать вопросы отношений КНДР и США, не потеряла свой пост и периодически выступает с заявлениями о том, что Север будет отвечать на силу силой, а на добро — добром. При этом на VIII съезде ТПК было подчёркнуто, что от перемены президентов общая враждебность США к КНДР не меняется, и потому Северная Корея не станет делать первого шага в ожидании действительно серьёзных предложений с американской стороны.
В такой ситуации мы подошли ко второму кварталу 2021 г., когда положение отягощается рядом дополнительных факторов. Первый из них — это новый президент США. Конечно, есть некоторая надежда на то, что он повторит тот путь, которым прошёл Д. Трамп — жёсткость в начале своего правления, затем столкновение с реальностью и переход к более конструктивному подходу. Однако пока складывается ощущение, что логика фракционной борьбы заставляет его действовать в логике «главное — не так, как Д. Трамп», а это предполагает курс на обострение. Такой подход будет провоцировать встречные действия КНДР. Что важнее, шоры такого рода не позволят администрации Дж. Байдена в ближайшее время выработать конструктивный подход во взаимодействии с Севером. В частности, можно обратить внимание, что, если при Д. Трампе валидная для демократов тема соблюдения прав человека в КНДР будировалась нерегулярно, при Дж. Байдене к ней проявляют внимание уже систематически.
Следующий фактор — это американо-китайское противостояние, которое ещё при Д. Трампе было декларировано как противостояние ценностного, а не сугубо политического характера. При новом президенте этот подход не меняется. США стараются ограничивать и сдерживать Китай, при этом такое противостояние является частью более общего противостояния России и Китая с условным Западом.
В определённой мере на ситуацию влияет и пандемия коронавируса. Прежде всего, самоизоляция, на которую отправилась вся страна, породила новый виток предположений о скором крахе экономической системы и новом «Трудном походе». Далее, отток из КНДР дипломатов и представителей НГО затруднил сбор информации, что косвенно способствовало росту алармистских настроений. Затем, нельзя исключать ситуацию, при которой для ряда стран северокорейская тематика может стать способом переключения внимания с внутренних проблем, связанных, в том числе, с неудачной политикой в области борьбы с коронавирусом. В этих обстоятельствах перспективы прогресса в области денуклеаризации весьма и весьма туманны.
Исходя из этого, можно сказать, что в текущей ситуации разговоры о денуклеаризации можно вести, но ради самих разговоров. Чтобы что-то сдвинулось с места, нужно чудо. Первый вариант — неким фантастическим образом международная обстановка изменится до такой степени, что Северная Корея перестанет чувствовать угрозу и будет готова отказаться от ядерной программы. Это предполагает даже не геополитические, а геотектонические изменения существующей архитектуры международной безопасности. Либо — второй вариант — опять-таки фантастическим образом в Северной Корее возникнет деятель «горбачевского типа», который по каким-то причинам решит отказаться от важной составляющей северокорейского политического мифа и гарантии суверенитета государства. Сюда же — все более жёсткие варианты, предполагающие денуклеаризацию после смены режима, вероятность которой, опять же, крайне низка.
Таким образом, чтобы действительно добиться денуклеаризации КНДР, потребуется радикальное изменение геополитической обстановки в СВА: исчезнет угроза — и меры против неё перестанут быть необходимыми. А пока для таких изменений нет возможности, российско-китайский вариант урегулирования путем «двойной заморозки» остается неидеальным, но наиболее приемлемым решением.
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта №20-014-00020.
2. Жебин А. З. «Корейский полуостров: от денуклеаризации к контролю над вооружениями» // Доклад на XXV конференции корееведов России и стран СНГ 25-26 марта 2021 г. Москва
3. Хрусталёв В. В. (Владивосток, North-East Asian Military Studies Project) «О фундаментальных препятствиях к быстрой, гарантированной и необратимой денуклеаризации КНДР» // Доклад на VIII Международной конференции «Россия и Корея в меняющемся мировом порядке – 2019». 17 – 18 мая 2019 г. Владивосток.