Что такое бур в лагере заключенных

Глава 15. ШИЗО, БУРЫ, ЗУРЫ

Глава 15. ШИЗО, БУРЫ, ЗУРЫ

Среди многих радостных отказов, которые нёс нам с собой новый мир, — отказа от эксплуатации, отказа от колоний, отказа от обязательной воинской повинности, отказа от тайной дипломатии, от тайных назначений и перемещений, отказа от тайной полиции, отказа от «закона божьего» и ещё многих других феерических отказов, — не было, правда, отказа от тюрем (стен не рушили, а вносили в них «новое классовое содержание»), но был безусловный отказ от карцеров— этого безжалостного мучительства, которое могло родиться только в извращенных злобой умах буржуазных тюремщиков. ИТК–1924 (Исправительно–трудовой кодекс 1924 года) допускал, правда, изоляцию особо провинившихся заключённых в отдельную камеру, но предупреждал: эта отдельная камера ничем не должна напоминать карцера— она должна быть сухой, светлой и снабжённой принадлежностями для спанья.

А сейчас не только тюремщикам, но и самим арестантам было бы дико, что карцера почему–то нет, что карцер запрещён.

ИТК–1933, который «действовал» (бездействовал) до начала 60–х годов, оказался ещё гуманнее: он запрещал даже изоляцию в отдельную камеру!

Но это не потому, что времена стали покладистей, а потому, что к этой поре были опытным путём уже освоены другие градации внутрилагерных наказаний, когда тошно не от одиночества, а от «коллектива», да ещё наказанные должны и горбить:

РУРы — Роты Усиленного Режима, заменённые потом на БУРы — Бараки Усиленного Режима, штрафные бригады, и

ЗУРы — Зоны Усиленного Режима, штрафные командировки.

А уж там позже, как–то незаметно, пристроились к ним и — не карцеры, нет! а —

ШИЗО — Штрафные Изоляторы.

Да ведь если заключённого не пугать, если над ним уже нет никакой дальше кары — как же заставить его подчиняться режиму?

А беглецов пойманных— куда ж тогда сажать?

За что даётся ШИЗО? Да за что хочешь: не угодил начальнику, не так поздоровался, не вовремя встал, не вовремя лёг, опоздал на проверку, не по той дорожке прошёл, не так был одет, не там курил, лишние вещи держал в бараке— вот тебе сутки, трое, пятеро. Не выполнил нормы, с бабой застали — вот тебе пять, семь и десять. А для отказчиков есть и пятнадцать суток. И хоть по закону (по какому?) больше пятнадцати никак нельзя (да ведь по НТК и этого нельзя!), а растягивается эта гармошка и до году. В 1932 в Дмитлаге (это Авербах пишет, это — чёрным по белому!) замостырку давали год ШИЗО! Если вспомнить ещё, что мостырку и не лечили, то, значит, раненого больного человека помещали гнить в карцер — на год!

Что требуется от ШИЗО? Он должен быть: а) холодным; б) сырым; в) тёмным; г) голодным. Для этого не топят (Липай: даже когда снаружи 30 градусов мороза), не вставляют стёкол на зиму, дают стенам отсыреть (или карцерный подвал ставят в мокром грунте). Окошки ничтожные или никаких (чаще). Кормят сталинской пайкой— 300 граммов в день, а «горячее», то есть пустую баланду, дают лишь на третий, шестой и девятый дни твоего заключения туда. Но на Воркуте–Вом давали хлеба только двести, а вместо горячего на третий день — кусок сырой рыбы. Вот в этом промежутке надо и вообразить все карцеры.

В Мариинском лагере (как и во многих других, разумеется) на стенах карцера был снег — ив такой–то карцер не пускали в лагерной одежёнке, а раздевали до белья. Через каждые полчаса надзиратель открывал кормушку и советовал Ивану Васильевичу Шведу: «Эй, не выдержишь, погибнешь! Иди лучше на лесоповал!» И верно, решил Швед, здесь скорей накроешься. Пошёл в лес. Всего за 12 с половиной лет в лагерях Швед отсидел 148 суток карцера. За что только он не наказывался! За отказ идти дневальным в «Индию» (барак шпаны) получил 6 месяцев штрафного лагеря. За отказ перейти с сытой сель–хозкомандировки на лесоповал — судим вторично как за экономическую контрреволюцию, 58–14, и получил новые 10 лет. Это блатной, не желая идти на штрафной лагпункт, может ударить начальника конвоя, выбить наган из рук — и его не отправят. У мирного политического выхода нет— ему таки загонят голову между ног. На Колыме в 1938 для блатных и карцеры были утеплённые, не то что для Пятьдесят Восьмой.

БУР — это содержание подольше. Туда заключают на месяц, три месяца, полгода, год, а часто— бессрочно, просто потому, что арестант считается опасным. Один раз попавши в чёрный список, ты потом уже закатываешься в БУР на всякий случай: на каждые первомайские и ноябрьские праздники, при каждом побеге или чрезвычайном происшествии в лагере.

БУР — это может быть и самый обычный барак, отдельно огороженный колючей проволокой, с выводом сидящих в нём на самую тяжёлую и неприятную в этом лагере работу. А может быть—каменная тюрьма в лагере, со всеми тюремными порядками: избиениями в надзирательской вызванных поодиночке (чтоб следов не оставалось, хорошо бить валенком, внутрь которого заложен кирпич); с засовами, замками и глазками на каждой двери; с бетонным полом камер и ещё с отдельным карцером для сидящих в БУРе.

Именно таков был экибастузский БУР (впрочем, и первого типа там был). Посаженных содержали там в камерах без нар (спали на полу на бушлатах и телогрейках). Намордник из листового железа закрывал маленькое подпотолочное оконце целиком. В нём пробиты были дырочки гвоздём, но зимой заваливало снегом и эти дырочки, и в камере становилось совсем темно. Днём не горела электрическая лампочка, так что день был темнее ночи. Никакого проветривания не бывало никогда. Полгода (в 1950 году) не было и ни одной прогулки. Так что тянул наш БУР на свирепую тюрьму, неизвестно, что тут оставалось от лагеря. Вся оправка— в камере, без вывода в уборную. Вынос большой параши был счастьем дневальных по камере: глотнуть воздуха. А уж баня— общий праздник. В камере было набито тесно, только что лежать, а уж размяться негде. Итак — полгода. Баланда— вода, хлеба— шестьсот, табака— ни крупинки. Если кому–нибудь приходила из дома посылка, а он сидел в БУРе, то скоропортящееся «списывали» актом (брал себе надзор или по дешёвке продавали придуркам), остальное сдавалось в каптёрку на многомесячное хранение. (Когда такую режимку выводили потом на работу, они уже для того шевелились, чтобы не быть снова запертыми.)

Но удобство получить от штрафников ещё и работу заставляло хозяев выделять их в отдельные штрафные зоны (ЗУРы). В ЗУ Ре прежде всего — худшее питание, месяцами может не быть второго, уменьшенная пайка. Даже в бане зимой — выбитое окно, парикмахеры в ватных брюках и телогрейках стригут голых заключённых. Может не быть столовой, но и в бараках баланду не раздают, а, получив её около кухни, надо нести по морозу в барак и там есть холодную. Мрут массами, стационар забит умирающими.

Одно только перечисление штрафных зон когда–нибудь составило бы историческое исследование, тем более что нелегко его будет установить, всё сотрётся.

А посылать в штрафные зоны излюблено было: верующих, упрямых и блатных (да, блатных, здесь срывалась великая воспитательная система на невыдержанности местных воспитателей). Целыми бараками содержали там «монашек», отказывающихся работать на дьявола. (На штрафной «под–конвойке» совхоза Печорского их держали в карцере по колено в воде. Осенью 1941 дали 58–14 и всех расстреляли.) Послали священника отца Виктора Шиповальникова «за религиозную агитацию» (под Пасху для пяти санитарок отслужил всенощную). Посылали дерзких инженеров и других обнаглевших интеллигентов. Посылали пойманных беглецов. И, сокрушаясь сердцем, посылали социально–близких, которые никак не хотели слиться с пролетарской идеологией. (За сложную умственную работу классификации не упрекнём начальство в невольной иногда путанице: вот с Карабаса выслали две телеги — религиозных женщин на детгородок ухаживать за лагерными детьми, а блатнячек и сифилитичек— на Конспай, штрафной участок Долинки. Но перепутали, кому на какую телегу класть вещи, и поехали блатные сифилитички ухаживать за детьми, а «монашки» на штрафной. Уж потом спохватились, да так и оставили.)

И часто посылали в штрафные зоны за отказ стать стукачом. Большинство их умерло там, на штрафных, и уж они о себе не расскажут. Тем менее расскажут о них убийцы–оперативники. Так послали и почвоведа Григория Ивановича Григорьева, а он выжил. Так послан был и редактор эстонского сельскохозяйственного журнала Эльмар Нугис.

Бывали тут и истории дамские. О них нельзя судить достаточно обстоятельно и строго, потому что всегда остаётся неизвестный нам интимный элемент. Однако вот история Ирины Нагель в её изложении. В совхозе Ухта она работала машинисткой адмчасти, то есть очень благоустроенным придурком. Представительная, плотная, большие косы свои она заплетала вокруг головы и, отчасти для удобства, ходила в шароварах и курточке вроде лыжной. Кто знает лагерь, понимает, что это была за приманка. Оперативник младший лейтенант Сидоренко выразил желание узнать её тесней. Нагель ответила ему: «Да пусть меня лучше последний урка поцелует! Как вам не стыдно, у вас ребёнок плачет за стеной!» Отброшенный её толчком, опер вдруг изменил выражение и сказал: «Да неужели вы думаете — вы мне нравитесь? Я просто хотел вас проверить. Так вот, вы будете с нами сотрудничать». Она отказалась и была послана на штрафной лагпункт

Штрафные командировки (как Парма Ныроблага, в самой глуши тайги) считались часто и для стрелков и для надзора тоже штрафными, туда тоже слали провинившихся, а ещё чаще заменяли их самоохранниками.

Если нет закона и правды в лагерях, то уж на штрафных и тем более не ищи. Блатные куролесят там как хотят, открыто ходят с ножами (Воркутинский «земляной» ОЛП, 1946), надзиратели прячутся от них за зоной, и это ещё когда Пятьдесят Восьмая составляет большинство.

На штрафлаге Джантуй близ Печоры блатные из озорства сожгли два барака, отменили варку пищи, разогнали поваров, прирезали двух офицеров. Остальные офицеры даже под угрозой снятия погонов отказались идти в зону.

В таких случаях начальство спасается рознью: комендантом Джантуя назначили суку, срочно привезенного со своими помощниками ещё откуда–то. Они в первый же вечер закололи трёх воров, и стало немного успокаиваться.

Вор вором губится, давно предвидела пословица. Согласно Передовому Учению расплодив этих социально–близких выше всякой меры, так что уже задыхались сами, отцы Архипелага не нашли другого выхода, как разделить их и стравить на поножовщину. (Война блатных и сук, сотрясшая Архипелаг в послевоенные годы.)

Конечно, при всей видимой вольнице блатным на штрафном тоже несладко, этим разгулом они и пытаются как–то вырваться. Как всем паразитам, им выгоднее жить среди тех, кого можно сосать. Иногда блатные даже пальцы себе рубили, чтоб только не идти на штрафной, например на знаменитый воркутинский известковый завод. (Некоторым рецидивистам в послевоенные годы уже в приговоре суда писалось: «с содержанием на воркутинском известковом заводе». Болты заворачивались сверху.)

Там все ходили с ножами. Суки и блатные каждый день резали друг друга. Повар (сука) наливал по произволу: кому густо, кому жидко, кому просто черпаком по лбу. Нарядчик ходил с арматурным прутом и одним его свистящим взмахом убивал на месте. Суки держали при себе мальчиков для педерастии. Было три барака: барак сук, барак воров, барак фраеров, человек по сто в каждом. Фраера— работали: внизу близ лагеря добывалась известь, потом её носилками поднимали на скалу, там ссыпали в конусы, оставляя внутри дымоходы; обжигали; в дыму, саже и известковой пыли раскладывали горящую известь.

В Джидинских лагерях известен штрафной участок Ба–янгол.

На штрафной ОЛП Краслага Ревучий ещё до всяких штрафных прислали «рабочее ядро» — ни в чём не провинившихся крепких работяг сотни полторы. (Штрафной–то штрафной, а план с начальства требуют. И вот простые работяги осуждены на штрафной!) Дальше присылали блатных и болыпесрочников по 58–й — тяжеляков. Этих тяжеляков урки уже побаивались, потому что имели они по 25 лет и в послевоенной обстановке, убив блатного, не утяжеляли своего срока, это уж не считалось (как на Каналах) вылазкой классового врага.

Рабочий день на Ревучем был как будто и 11 часов, но на самом деле с ходьбой до леса (5–6 км) и назад получалось 15 часов. Подъём был в 4.30 утра, в зону возвращались в восьмом часу вечера. Быстро доходили, и, значит, появлялись отказчики. После общего развода выстраивали в клубе отказчиков, нарядчик шёл и отбирал, кого в довод. Таких отказчиков в верёвочных лаптях («обут по сезону», 60° мороза), в худых бушлатах выталкивали за зону — а там на них напускали пяток овчарок: «Взять!» Псы рвали, когтили и валяли отказчиков. Тогда псов отзывали, подъезжал китаец на бычке, запряжённом в ассенизационный возок, отказчиков грузили туда, отвозили и выворачивали тележный ящик с насыпи в лощину. А там, внизу, был бригадир Лёша Слобода, который палкой бил этих отказчиков, пока они не подымутся и не начнут на него работать. Их выработку он записывал своей бригаде, а им полагалось по 300 граммов — карцерный паёк. (Кто эту всю ступенчатую систему придумал — это ж просто маленький Сталин!)

Галина Иосифовна Серебрякова! Отчего вы об этом не напишете? Отчего ваши герои в лагере ничего не делают, не горбят, а только разговаривают о Ленине и Сталине?

Простому работяге из Пятьдесят Восьмой выжить на таком штрафном лагпункте почти невозможно.

На штрафной подкомандировке СевЖелДорлага (начальник— полковник Ключкин) в 1946–47 годах было людоедство: резали людей на мясо, варили и ели.

Это было как раз сразу после всемирно–исторической победы нашего народа.

Ау, полковник Ключкин! Где ты выстроил себе пенсионный особняк?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

ШИЗО Очень немногие советские концлагеря сохранились, пусть даже в сильно разрушенном виде, до нынешнего дня. Любопытно, однако, что ШИЗО (штрафные изоляторы) в изрядном количестве стоят до сих пор. К примеру, от 7-го лагпункта Ухтпечлага только ШИЗО и остался — ныне там

Глава VI Стартовый выстрел Глава VII Был ли заговор? Глава VIII Удары по площадям

Глава VI Стартовый выстрел Глава VII Был ли заговор? Глава VIII Удары по площадям Расширенный вариант глав VI–VIII включен в книгу «1937. „Антитерор“ Сталина». М.,

Глава 7 Глава 7 От разрушения Иеруесалима до восстания Бар-Кохбы (70-138 гг.)

Глава 7 Глава 7 От разрушения Иеруесалима до восстания Бар-Кохбы (70-138 гг.) 44. Иоханан бен Закай Когда иудейское государство еще существовало и боролось с Римом за свою независимость, мудрые духовные вожди народа предвидели скорую гибель отечества. И тем не менее они не

Глава 10 Свободное время одного из руководителей разведки — Короткая глава

Глава 10 Свободное время одного из руководителей разведки — Короткая глава Семейство в полном сборе! Какое редкое явление! Впервые за последние 8 лет мы собрались все вместе, включая бабушку моих детей. Это случилось в 1972 году в Москве, после моего возвращения из последней

Верста двадцать четвертая Ой вы, кони буры-сивы…

Верста двадцать четвертая Ой вы, кони буры-сивы… Предо мною конный ряд; Два коня в ряду стоят, Молодые, вороные, Вьются гривы золотые… П. П. Ершов. Конек-горбунок Из всех загадок, искусно упрятанных Пушкиным между строчек «Сказки о царе Салтане», торговля «донскими

Глава 157. [Глава] рассказывает об опустошении города Мендзыжеч

Глава 157. [Глава] рассказывает об опустошении города Мендзыжеч В этом же году перед праздником св. Михаила поль­ский князь Болеслав Благочестивый укрепил свой го­род Мендзыжеч бойницами. Но прежде чем он [город] был окружен рвами, Оттон, сын упомянутого

Глава 30 ПОЧЕМУ ЖЕ МЫ ТАК ОТСТУПАЛИ? Отдельная глава

Глава 30 ПОЧЕМУ ЖЕ МЫ ТАК ОТСТУПАЛИ? Отдельная глава Эта глава отдельная не потому, что выбивается из общей темы и задачи книги. Нет, теме-то полностью соответствует: правда и мифы истории. И все равно — выламывается из общего строя. Потому что особняком в истории стоит

Буры К началу войны с Британской империей обе бурские республики – Оранжевая и Трансвааль – практически не имели регулярной армии, за исключением небольших постоянных артиллерийских частей (так называемых корпусов государственной артиллерии). Их вооруженные силы

Глава 21. Князь Павел – возможный глава советского правительства

Глава 21. Князь Павел – возможный глава советского правительства В 1866 году у князя Дмитрия Долгорукого родились близнецы: Петр и Павел. Оба мальчика, бесспорно, заслуживают нашего внимания, но князь Павел Дмитриевич Долгоруков добился известности как русский

8.1. ПЕЧАТЬ «СДЕЛАНО АНГЛИЕЙ» НА ИЗОБРЕТЕНИИ КОНЦЛАГЕРЕЙ. АНГЛИЧАНЕ И БУРЫ

8.1. ПЕЧАТЬ «СДЕЛАНО АНГЛИЕЙ» НА ИЗОБРЕТЕНИИ КОНЦЛАГЕРЕЙ. АНГЛИЧАНЕ И БУРЫ К началу XX столетия раздел Африки между государствами Европы был в основном завершен. Крупнейшим держателем колоний оказалась Англия.Англия имела: в Западной Африке – 4 колонии, в Восточной Африке

Глава 7 ГЛАВА ЦЕРКВИ, ПОДДАННЫЙ ИМПЕРАТОРА: АРМЯНСКИЙ КАТОЛИКОС НА СТЫКЕ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ИМПЕРИИ. 1828–1914

Глава 7 ГЛАВА ЦЕРКВИ, ПОДДАННЫЙ ИМПЕРАТОРА: АРМЯНСКИЙ КАТОЛИКОС НА СТЫКЕ ВНУТРЕННЕЙ И ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ ИМПЕРИИ. 1828–1914 © 2006 Paul W. WerthВ истории редко случалось, чтобы географические границы религиозных сообществ совпадали с границами государств. Поэтому для отправления

2. Шизо-консерватизм

2. Шизо-консерватизм Модернизационный консерватизм, который был принят на съезде нашей боярской партии в прошлом году, шизофреничен как короткое замыкание. В ее манифесте заявлена «идеология стабильности и развития», то есть одна часть этой идеологемы блокирует другую.

ШИЗО Очень немногие советские концлагеря сохранились, пусть даже в сильно разрушенном виде, до нынешнего дня. Любопытно, однако, что ШИЗО (штрафные изоляторы) в изрядном количестве стоят до сих пор. К примеру, от 7?го лагпункта Ухтпечлага только ШИЗО и остался – ныне

Источник

Специальные режимы в тюрьмах России: БУР, ДИЗО, ШИЗО, СУС

Попадание в места лишения свободы уже само по себе является суровым наказанием. Если же, находясь в тюрьме, арестант пререкается с тюремной администрацией, нападает на сокамерников, распивает спиртное или употребляет наркотики, то меры пресечения для него могут ужесточиться.

При первичном нарушении бунтарю выносится выговор. Он также может быть оштрафован. Если же подобные санкции заключенного не останавливают, то в ход идет особый вид наказания. Человека могут изолировать от сокамерников, существенно ухудшив ему условия проживания. Жесткость таких санкций зависит от вида исправительного учреждения, в котором пребывает заключенный, и специфики нарушения. Ниже мы поговорим о БУР, ШИЗО, ДИЗО, ПКТ, СУС в российских тюрьмах.

Что предполагают строгие условия содержания

Аббревиатура СУС расшифровывается как «специальные условия содержания», которые призваны существенно усложнить жизнь заключенным, находящимся в исправительных колониях общего режима. Многие люди думают, что СУС – это особый вид камерного помещения. Однако в действительности это не так. Речь идет не о конкретном помещении, а именно об условиях, называемых строгими.

Чтобы определить заключенного в СУС, не требуется предварительного судебного разбирательства. Специфика данных условий содержания отражена в статье 121 УИК РФ. После перевода на строгий режим, заключенный содержится в отдельном помещении, которое запирается. В результате арестант лишается возможности свободно перемещаться по территории исправительного учреждения.

Находясь на строгом режиме, осужденный по-прежнему имеет право на полуторачасовую ежедневную прогулку. Причем при условии хорошего поведения, начальство тюрьмы может продлить это время до трех часов.

Находясь на СУС, человек получает по три посылки и бандероли, а также может рассчитывать на три краткосрочных и столько же долгосрочных свиданий. Для сравнения, обычные сидельцы получают по шесть крупных и мелких посылок и могут рассчитывать на такое же количество коротких и длительных встреч с родственниками. На облегченном режиме количество таких небольших человеческих радостей увеличивается до двенадцати в год по каждому пункту.

Отличия касаются и максимальной суммы денег, которую может арестант потратить в месяц, скупившись в местном ларьке. Так, обычным сидельцам разрешается покупать товаров на 9000 рублей в месяц. Находясь на СУС, человек может потратить не более 7800 рублей. В местах лишения свободы расчет проводится безналичным способом – бумажные деньги здесь не используют.

Еще одним ограничением СУС является невозможность условно-досрочного освобождения.

Барак или особое помещение

В исправительных колониях общего и строгого режимов предусмотрены помещения камерного типа или ПКТ. Такие камеры расположены прямо на территории колонии. Ранее ПКТ называли БУРом, что расшифровывалось как «барак усиленного режима». В некоторых исправительных колониях это название сохранилось как неофициальное и сегодня.

Другой разновидностью особых помещений является ЕПКТ или единое помещение камерного типа. Это самостоятельное пенитенциарное помещение, куда заключенные отправляются по этапу.

Злостных нарушителей тюремного порядка заселяют в ЕПКТ и ПКТ по нескольку человек на одно помещение. В статье 118 УИК РФ указано, что обитатели таких камер претендуют лишь на две передачи в год. Бандеролей разрешено столько же.

Находясь в ПКТ, заключенный может потратить не более 5000 рублей со счета. Длительность прогулки является стандартной и составляет полтора часа в день. При условии хорошего поведения заключенного, начальник исправительного учреждения может увеличить это время до трех часов.

В ПКТ заключенные пребывают в аскетических условиях. Спят на откидных койках, которые запрещено использовать после подъема – надзиратели следят за тем, чтобы заключенные даже не садились на кровать во время бодрствования. В помещении есть стол и скамейки, которые намертво прикреплены к полу.

За метровой перегородкой расположен санузел. На окне находится мелкоячеистая стальная решетка, лампы и батареи отопления располагаются в нишах, отгороженных сеткой. Стены покрыты светлой штукатуркой. Пол – деревянный или бетонный.

Штрафной изолятор

Одни из самых суровых условий содержания предусмотрены в ШИЗО или штрафном изоляторе. Попасть сюда не хотят даже матерые зэки, которые привыкли конфликтовать с тюремным начальством. В статье 118 УИК РФ указаны условия содержания арестантов в штрафном изоляторе.

Пребывая в маленьком и душной одиночной камере, человек лишается следующих элементарных благ:

В ШИЗО заключенным запрещается иметь любые личные вещи, за исключением базовых средств гигиены. Запрет распространяется также на трату денег с лицевого счета на дополнительную пищу – арестанты обязаны питаться только тюремной пищей, качество которой оставляет желать лучшего. Кроме того, размеры порций уменьшены в сравнении с обычными.

Есть вопрос к юристу? Спросите прямо сейчас, позвоните и получите бесплатную консультацию от ведущих юристов вашего города. Мы ответим на ваши вопросы быстро и постараемся помочь именно с вашим конкретным случаем.

Телефон в Москве и Московской области:
+7 (495) 266-02-45

Телефон в Санкт-Петербурге и Ленинградская области:
+7 (812) 603-78-25

Бесплатная горячая линия по всей России:
8 (800) 301-39-20

По общим правилам срок пребывания в изоляторе не может превышать 15 суток. Однако в тюремной практике найдется немало случаев, когда человек находился в ШИЗО в течение месяцев. Раз за разом, администрация колонии попросту продлевала сидельцу срок. В особенности это касалось тех лиц, которые злостно нарушали порядки, установленные на зоне, постоянно конфликтуя с тюремным начальством.

Изолятор – помещение крайне тесное. Стандартная его площадь составляет 9 м2. На них располагается 2-4 кровати полочного типа. Здесь нет одеял и матрацев. Окно является очень маленьким, зарешеченным. Нередко оно располагается под самым потолком. Причем в некоторых камерах окна могут и вовсе отсутствовать.

После подъема спальные нары откидываются и прикрепляются к стене. В некоторых камера на обратной стороне таких кроватей располагаются небольшие полочки, где заключенные могут сидеть днем. Причем в некоторых колониях такие сидения располагаются под тупым углом к стене, что не позволяет арестанту полноценно присесть – он вынужден пребывать в среднем положении между сидячим и стоячим.

Единственная возможность смены обстановки – это ежедневная часовая прогулка. Если же заключенный плохо себя вел, то ему могут запретить гулять.

Тюремное руководство жестко пресекает любое инакомыслие среди осужденных. Поэтому нередко в ШИЗО отправляют такое количество арестантов, что нар на всех попросту не хватает. В таких условиях люди вынуждены спать по очереди. Но даже в этом случае придремнуть днем не удастся – тюремная охрана тщательно за этим следит.

Дисциплинарный изолятор для несовершеннолетних

Одной из разновидностей ШИЗО является ДИЗО – дисциплинарный изолятор. Такие помещения предусмотрены в колониях для несовершеннолетних. В соответствии с положениями статьи 137 УИК РФ, условия ДИЗО максимально приближены к стандартному штрафному изолятору, но при этом являются несколько смягченными.

Получив разрешение от начальника ИУ, малолетний преступник может претендовать на краткосрочные свидания. При этом длительные встречи с родственниками, телефонные разговоры, бандероли и посылки находятся под запретом.

Заключенным в ДИЗО разрешается гулять ежедневно по 2 часа. Также в изоляторе разрешается иметь школьные принадлежности, необходимые арестанту для продолжения обучения. Речь идет о тетрадях, ручках, учебниках. При этом играть в настольные игры и курить запрещается.

В сравнении со штрафным изолятором, в ДИЗО снижен и срок максимального пребывания заключенного. Вместо стандартных 15 суток, малолетний преступник может получить лишь 10 дней такого наказания. И в данном случае существующие запреты соблюдаются. Однако тюремное руководство может вернуть дебошира в обычную камеру лишь на день-два, после этого снова определив его в ДИЗО.

В отличие из ШИЗО, из дисциплинарного изолятора допускается досрочное освобождение. Для этого необходимо соответствующее постановление начальника воспитательной колонии или его заместителя

О полной социальной изоляции

Заключенного могут отправить в одиночку лишь в исключительных случаях. Эта мера пресечения считается в местах лишения свободы наиболее строгой. Причем одиночные камеры могут использоваться только в тюрьмах, что указано в статье 131 УИК РФ. На данный момент на территории РФ функционирует только две тюрьмы, где имеются одиночки.

Находясь в таком изоляторе, заключенный может видеть родственников лишь два раза в год в ходе краткосрочных свиданий. Арестанту запрещается расходовать деньги с личного счета. В камере при этом разрешается иметь лишь свежую прессу, религиозную литературу и стандартный набор личной гигиены.

Наиболее суровым фактором в одиночных камерах выступает полная социальная изоляция. Заключенному запрещают общаться с другими зэками даже в ходе полуторачасовых прогулок.

В стандартной одиночной камере имеется единственное спальное место. Окно или отсутствует, или находится у самого потолка. Единственным источником освещения является лампочка, которая горит круглосуточно. Имеется также санузел и стол, вмурованный в пол.

Карцер

Нередко заключенные колоний называют ШИЗО карцером. Однако карцер – это одиночная камера, которая присутствует только в тюрьмах. Сегодня на территории РФ присутствует 8 тюрем. И официальные упоминания о том, что в российских исправительных учреждениях предусматриваются карцеры, отсутствуют. В УИК РФ наиболее суровыми условиями содержания признаются одиночки и строгий режим.

Карцер по сути является темницей. В плане обстановки он напоминает ШИЗО с откидной полкой-койкой и небольшим окошком у самого потолка. Суть карцера – это не лишение заключенного удобств, а его изоляция от других заключенных. Хотя ни о каких удобствах здесь не может быть и речи.

На сегодняшний день лишь в немногих российских тюрьмах сохранились «эталонные» темницы. Они представляют собой каморки с бетонными стенами без окон. Единственным источником освещения здесь является тусклая лампочка, которая не способна осветить подвальное помещение. Вместо туалета здесь используется ведро.

В таких карцерах запрещается держать заключенных более 15 суток. Проведя в подобных условиях длительный срок, человек может попросту сойти с ума.

Источник