Что такое безопасное место на зоне
Краткий тюремный глоссарий
Атас — предупреждение о грядущей опасности. Употребляется также выражение «Стоять на атасе» — быть на месте наблюдателя, откуда можно предупредить сообщников об опасности.
БМ – безопасное место. Как правило, это одиночная камера. Там содержатся заключенные, которые написали мотивированное заявление об угрозах со стороны других заключенных.
БС – безопасное содержание бывших сотрудников правоохранительных или судебных органов, осужденных к лишению свободы.
Баланда – тюремная пища.
Больничка – тюремная больница.
Брос – метод доставки в лагерь или на территорию СИЗО запрещенных предметов, когда их забрасывают на территорию СИЗО или лагеря с воли. Обычно заключенные договариваются с кем-то с воли, чтобы те купили необходимые предметы, упаковали их, подъехали к территории лагеря и в установленные время забросили эти предметы через забор. Заключенные же ловят эти предметы и прячут их.
Воздушка – вентиляция в СИЗО. Часто воздушка используется для переговоров между камерами; для дорог, поскольку она соединяет разные камеры; в качестве курка (тайника).
Груз – предмет, проходящий по дороге: сигареты, продукты питания, телефоны, свертки с документами, наркотики и т.д.
Генка – Генеральная прокуратура РФ
Дальняк, дальний – туалет в камере.
Дубок – стол.
Дорога – межкамерная связь. Осуществляется посредством коня. Конь – это сплетенное из подручных средств веревочное приспособление для передачи маляв и разных предметов. Малява (мулька) – послание. Может быть просьбой прислать сигарет, а может быть прогоном по тюрьме. Прогон может быть только воровским. От положенца обычно может идти только курсовая. Прогон по тюрьме – распоряжение. Например, «Иванов совершил гадский поступок, при встрече плюнуть». Гадский поступок – не людское. То есть подлое, гнусное, нарушающее внутренние устои (понятия). Есть еще бл. ское – это напрямую идти против воровского. Прогон может быть на тему «спросить как с понимающего» — то есть по всей строгости. «Спросить как с понимающего» случайный человек не может, для этого должны быть серьезные основания. Вопрошающий и отвечающий должны понимать криминальную культуру и разделять воровские ценности.
Жилка – жилая зона в колонии, где располагаются бараки для проживания осужденных. Банно-прачечный комбинат и столовая, как правило, находятся в жилой зоне.
Запретка – это расстояние между рядами колючей проволоки, которым обнесена колония. Обычно обиженные проходят эту территорию с граблями, например, чтобы лучше видны следы. Работа на запретке – как, например, и чистка туалетов, и вынос мусора – это прямой зашквар.
Запрет – запрещенный в колонии (или в СИЗО) правилами внутреннего распорядка предмет. Например, мобильный телефон, карты, наркотики, водка.
Заочница – ранее незнакомая девушка, с которой переписывается заключенный. Чаще всего подразумеваются любовные отношения в ближайшем будущем, возможно с применением мошенничества. Трогательные стихи и особо завиральные письма пишутся по заказу за пачку сигарет. Хорошо действующие на девушек эпистулы используются годами самыми разными отправителями. Впрочем, такие заочные романы вовсе не исключают последующей совместной счастливой жизни и любви.
Зашквар – нарушение заключенным неписанных правил, имеющее необратимый характер. Например, взять конфету у обиженного – это зашквар. Или поздороваться с обиженным за руку.
Затягивание — (например, телефона) способы доставки в СИЗО или колонию запрещенных предметов.
Кабура – (ударение на первый слог) замаскированная дырка в стене, через которую идет дорога.
КДС – комнаты длительных свиданий. Закрытое общежитие на территории ИК, куда могут приезжать родственники осужденных при разрешении руководства ИК.
Козлятник – хозотряд в СИЗО или в лагере.
Кича – карцер.
Красная зона – исправительная колония, где режим содержания осужденных определяется руководством колонии. Черная зона – исправительная колония, режим содержания в которой во многом определяется неформальными договоренностями между криминальными лидерами и руководством колонии. Это также могут быть криминальные лидеры, находящиеся на свободе в этом регионе.
Крытка – тюремный режим содержания: например, тюрьма, ЕПКТ, ШИЗО. ЕПКТ – единое помещение камерного типа, тюрьма на зоне для наиболее злостных нарушителей режима. ШИЗО – штрафной изолятор в исправительной колонии или СИЗО для нарушителей режима.
Крысятничать — прятать, утаивать что-либо (например, продукты, вещи, деньги) от сокамерников.
Кум – оперативный сотрудник.
Курок – тайник в камере или в бараке.
Лепень – верхняя часть форменной робы у заключенных.
Локалка – придомовая территория при бараке в зоне, огороженная забором от территории остальной колонии. Заключенный в очень редких случаях имеет право покидать локалку. Одно из основных отличий красной зоны от черной зоны – способ перемещения по лагерю. В красных зонах локалку открывает ключом сотрудник ИК. В черных зонах перемещение свободное – за исключением случаев приезда комиссий, проверок и т.п. Локалка в СИЗО – часть продола, отделенная решетчатыми дверьми.
Мужик – осужденный, который не входят в криминальную семью, но не входят в актив («шерсть»). Как правило, так называют работяг, которые хотят жить своей жизнью.
Мусор – сотрудник правоохранительных органов, в том числе ФСИН.
Ноги – способ доставки запрещенных предметов в СИЗО или в лагерь, когда сотрудник ФСИН сам проносит запрещенные предметы.
Опущенный — (также «зашкваренный», «отверженный», «обиженный», «петух», «маргаритки», вафлёр, «голубой») — человек, занимающий низшую ступень в тюремной иерархии, пассивный гомосексуал либо лицо, с которым насильственно совершён половой контакт.
Об. он – обвинительное заключение. Иногда так еще называет постановление о привлечении в качестве обвиняемого.
ПАРУСА – полотнища (обычно в этой роли выступают простыни), закрывающие с одной или нескольких сторон шконку арестанта, живущего на ее первом этаже. Создают подобие стены и расширяют личное пространство заключенного, так как его отсутствие – одно из главных психологических неудобств СИЗО и лагеря. Как правило, развешиваются на ночь. Отдельные искусники разрисовывают паруса ауешной символикой или изображениями голых женщин.
Занавешивание спального места считается нарушением ПВРа и приводит в бешенство некоторых сотрудников. Они срывают паруса и конфискуют их. Другие сотрудники просят их приподнять на время обхода отряда, чтобы они не запечатлелись на регистратор. Третьи не обращают на них внимания.
Положенец – ставленник вора в отдельном лагере или СИЗО.
Промка – промышленная зона в колонии, где осужденные работают.
Продол – тюремный коридор. Продольный — сотрудник ФСИН, несущий дежурство на продоле.
Режим – правила поведения в лагере. Когда заключенный попадает в исправительную колонию, его через карантин отправляют в обычные условия содержания (если он этапирован из СИЗО без отметок, что он — нарушитель режима в СИЗО). Дальше есть две дороги: социальный лифт идет как вверх, так и вниз. Вверх он идет на два этажа: из обычных условий содержания могут перевести в облегченные, а из облегченных — в колонию-поселение. Дорога вниз проходит так: если заключенного несколько раз помещают в ШИЗО, то скорее всего его поместят в СУОН – строгие условия отбывания наказания. Это точно такой же барак, как и обычный, за исключением того, что локалка в нем всегда закрыта и выйти нельзя. И разрешено меньшее число передач. Если зек и там продолжает нарушать режим, его перемещают в ПКТ – помещение камерного типа. Это тюремное помещение, сродни ШИЗО, но в отличие от ШИЗО здесь нет временных ограничений – тут можно провести и пару месяцев, тогда как в ШИЗО только 15 дней. Если заключенный и в ПКТ продолжает шатать режим, то его переводят в ЕПКТ – единое помещение камерное типа, как правило, оно одно на всю область. К примеру, в Пермском крае ЕПКТ находится в колонии «Белый лебедь», известной своими жесткими порядками.
Смотрящий – в том или ином учреждении представитель воровской семьи. Смотрящий за колонией, смотрящий за бараком. Может быть смотрящий за областью. В последнее время (особенно в красных колониях) термин девальвировался, и порой означает арестанта, который выбран неформальным лидером администрацией колонии – чтобы легче было получать с осужденных мзду. Олдскульные воровские понятия напрямую запрещают принуждение к выплатам денежных сумм за спокойное проживание обычного заключенного в колонии. Но кто теперь чтит старую школу!?
Семейник – член семейки. Семейка это произвольное маленькое (2 — 4 человека) объединение осужденных, созданное по принципу совместных интересов и личной симпатии. Основная цель семейки – «семейничать» — делить тюремные тяготы (вместе держаться проще), делиться дачками. Семейник – это напарник. Никакого сексуального подтекста здесь нет.
СИЗО – следственный изолятор, место содержания под стражей подследственных, подсудимых, а также осуждённых, ожидающих перевода в места заключения. СИЗО принято называть тюрьмой: «Раньше Рабинович жил напротив тюрьмы, а сейчас он живёт напротив своего дома». Строго говоря, это не совсем так, Рабинович переехал не в тюрьму, а в СИЗО, но разницу улавливают только выдающиеся специалисты. Если вы назовёте СИЗО тюрьмой, большой ошибки не будет, но если вы услышите слово «Централ» — не сомневайтесь, речь идет именно о СИЗО, и употребляющий термин «Централ» тему знает хорошо. «Владимирский Централ, этапом из Твери», «Быть может старая тюрьма центральная меня, парнишечку, по новой ждёт». СИЗО часто носят собственные имена: Бутырка, Кресты, Матросская тишина, Водник, Коровники и т.д. Могут называться по номерам: «у нас на Пятёрке…» — то есть в СИЗО № 5, если речь, например, о Москве, то это СИЗО «Водник».
Столыпинский вагон — специальный вагон для перевозки подследственных и осуждённых.
Решка – решетка на окне.
Тормоза – дверь в камеру. Она же – робот. Сидеть на тормозах — сидеть у двери и наблюдать за продолом, чтобы заранее знать о шмоне и спрятать все запреты.
Труба, ТР (ТРка), связь – телефон.
Хозяин – начальник СИЗО или ИК.
Шконарь (шконка) – кровать.
Шмон – обыск.
Фаныч – кружка.
Тюремный консультант предупреждает, что некоторые термины носят плавающий характер в силу наличия только устной традиции — многое в разных местах толкуется по-разному.
«Убить на зоне могут лишь спецназ и плохая медицина» Как устроена жизнь в российских колониях и почему вокруг них столько мифов? Отвечает бывший арестант
Фото: Юрий Смитюк / ТАСС
В 2015 году 26-летнего Михаила Краснобаева осудили за «Приготовление к сбыту наркотических веществ». Сам Михаил не отрицал, что хранил запрещенные вещества, но утверждал, что исключительно для личного потребления. Однако вместо условного срока и постановки на учет в наркодиспансере он получил пять лет колонии строгого режима.
Михаил был из тех, кого за глаза называют «ботаником»: окончил школу с золотой медалью, никогда не увлекался спортом и был далек от криминального мира. Когда молодого человека заключили под стражу в зале суда, ему было очень страшно. Он верил всему, что «знающие люди» рассказывали ему о тюрьмах и зонах, и был напуган перспективой испытать все это на собственном опыте.
Миф №1. «Да ты знаешь, что с такими на зоне делают?»
Лет 20 назад на зонах таких заключенных действительно могли «опустить» (унизить) по всей строгости арестантской жизни. Однако не так давно в воровском укладе появилось специальное указание: «*** [мужским половым органом] не наказывать». И если кто-то попробует таким образом наказать другого арестанта, то будет немедленно остановлен сокамерниками.
Что касается сотрудников тюремной администрации, то с недавних пор их обязали носить включенные видеорегистраторы, записи с которых просматривают контролирующие органы. Эта мера существенно снизила число случаев беспредела со стороны тюремщиков.
Его главные причины — это карточные долги, отсутствие перспектив и общая беспросветность существования
И я хотел бы подчеркнуть: это были именно суициды, а не убийства, замаскированные под них. Что касается физического насилия со стороны заключенных, то оно может иметь место, если человек не соблюдает правила арестантского быта. Но эти правила — просты и очевидны, а все остальное действительно мифы.
Миф №2. «В «хату» надо входить правильно»
Второй очень распространенный страх у тех, кто впервые оказывается в местах лишения свободы, — по незнанию допустить такое поведение, за которое ждет суровое наказание. Тюремный фольклор действительно богат на загадки и прибаутки, но судьбу арестанта и его статус в тюремной иерархии определяет вовсе не знание правильных ответов.
Фото: Дмитрий Коротаев / «Коммерсантъ»
Как и в обычной жизни, отношение к человеку на зоне определяют его поступки. Ниже — главные постулаты правильного поведения в тюрьме, следуя которым заключенный будет застрахован от проблем. Самое удивительное в том, что все эти вещи многие люди знают еще с детства, от родителей, а потому следовать им легко и просто.
Врать — плохо.
Брать чужое без спроса — плохо.
Не держать обещания — плохо.
Доносить на близких — плохо.
Унижать слабого — плохо.
Говорить плохое о ком-то за его спиной — плохо.
Смеяться над тем, что дорого другому, — плохо.
Решать вопрос с помощью физической силы — плохо.
Соблюдать гигиену и не причинять дискомфорт окружающим — хорошо.
Мало того что эти правила поведения в целом элементарны: новичкам на зонах, которые допустили какие-то ошибки по незнанию, многие вещи прощаются и объясняются. На первый раз!
Миф №3. «Да ты хиляк, тебя на зоне разом сломают»
Будучи физически абсолютно неразвитым, я, конечно, боялся, что меня на зоне будут третировать люди сильнее меня, которых там большинство. На деле же все оказалось совсем иначе.
Если брать знаменитых воров в законе — Владимира Бабушкина (Вася Бриллиант) или Александра Северова (Саша Север), — то ни один из них не выглядел стероидным качком или жилистым силачом.
На зоне котируется в первую очередь крепость духа, а не крепость тела
Более того, конфликты заключенные стараются разрешать при помощи переговоров, поэтому драк на наших зонах куда меньше, чем, например, в США. Причем за распускание рук арестанта может довольно сурово наказать «смотрящий», или «положенец» (представители криминальных авторитетов в местах лишения свободы — прим. «Ленты.ру»).
К слову, на зонах исторически сложилось, что тренажерный зал и хорошее питание были доступны только «красным» (приближенным к тюремной администрации) — завхозам, бригадирам, дневальным и нарядчикам. Они же впоследствии входили в так называемые секции дисциплины и порядка (СДП).
Эти секции по факту занимались избиением арестантов-новичков по негласному распоряжению администрации
Отсюда и пошло некое пренебрежительное отношение к «спортсменам» среди порядочных арестантов. Так что мускулы на зоне большой роли не играют: куда важнее информативно разговаривать, логично строить умозаключения, а главное — не материться.
Миф №4. «С такой статьей ты будешь унитазы драить»
Отчасти это действительно так: скажем, в местах лишения свободы моют туалеты и прибираются на улице в основном те, у кого статьи 131 («Изнасилование») или 132 («Насильственные действия сексуального характера») УК РФ. А осужденные по «наркотической» статье 228 УК РФ обычно вынуждены выделять из своих средств на общие нужды больше, чем другие заключенные.
Вот только дело тут отнюдь не в статьях. Для того чтобы определить, в каком статусе будет сидеть весь дальнейший срок заключенный, одного предъявленного или даже доказанного судом обвинения мало. О человеке и о его преступлении арестанты узнают «по своим каналам», проводят свое следствие.
Фото: Юрий Тутов / «Коммерсантъ»
Если вина заключенного очевидна, насильник попадет в «обиженку», а наркоторговец будет весь срок платить дань. Но судебная система у нас отнюдь не безупречна. Каждый пятый из осужденных по статье 228 УК РФ является просто наркозависимым или, что еще хуже, вообще не имеющим отношения к наркотикам человеком, которого подставили. К таким людям отношение на зоне доброжелательное: никто не подумает назвать такого заключенного «барыгой».
Миф №5. «Ты шибко умный — таких на зоне не любят»
Существует расхожее мнение, что типичный зэк — недалекий и агрессивный алкоголик. На самом же деле это не более чем стереотип. Во-первых, на зоне у арестанта масса свободного времени, за которое есть возможность прочитать очень много книг, посмотреть немало фильмов и пообщаться с другими заключенными, у которых есть свой культурный багаж.
Таким образом, отбывая свой срок, даже человек изначально невысокой культуры развивается и становится как минимум интересным собеседником
Во-вторых, большая часть времени арестанта уходит на разговоры с другими осужденными, но истории о вольной жизни довольно быстро заканчиваются. И тогда приходит время философских, политических и даже теологических дискуссий, а это — еще одна возможность для культурного развития.
Фото: Илья Наймушин / РИА Новости
Я сам за пять лет срока прочел около сотни книг, включая те, до которых на воле не доходили руки. Я познакомился с политиками, футболистами, деятелями искусства и просто образованными людьми, от которых узнал немало нового. Но то, что процентов шестьдесят заключенных в начале срока действительно недалеки и бескультурны, — это правда.
Миф №6. «На зоне привыкнешь к чифиру — жить без него не сможешь»
Миф о тюремном чифире и зависимости от него — пожалуй, самый безобидный из всех, но прочно сидящий в головах обывателей. На деле чифир не вызывает зависимости: он разве что может войти в привычку — как кофе по утрам. Чифир действительно бодрит и снимает похмелье, но эффект от него по силе сопоставим с обычными энергетиками.
А еще чифир хорошо согревает и на некоторое время подавляет чувство голода
К слову, существует заблуждение, что настоящий чифир готовят только на зоне — но это совсем не так: приготовить его совсем несложно и в домашних условиях. Для этого нужно взять 80-100 граммов мелколистового чая и залить литром холодной воды.
Потом все это нужно довести до кипения, проварить минут 15 на медленном огне, остудить — и вскипятить заново. Возьмите сито, процедите отвар — и чифир готов. Пить его лучше небольшими глотками, добавив в напиток немного соли, вприкуску с сыром, вяленой рыбой, чипсами и сухарями. А если пить чифир со сладостями, тонизирующий эффект будет сильнее.
Ничего хорошего в тюрьме нет — и те, кто романтизирует ее, как правило, культурно ограничены. Но в том, чтобы оказаться на зоне, нет и ничего страшного. Как говорят заключенные: «Тюрьма не *** [мужской половой орган] — садись, не бойся».
Частная жизнь ЗеКа
Когда мне предложили написать о частной жизни заключенных, отбывающих наказание в колонии строгого режима, я удивился: как можно писать о том, чего нет? Более того, частная жизнь заключенных даже не предусмотрена статьей 12 уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации, определяющей основные права осужденных.
Основополагающее право осужденного (пункт 1 ст.12) – получать информацию о своих обязанностях. Далее – по нисходящей: имеет право – на вежливое обращение со стороны персонала учреждения; на обращение с предложениями и даже с жалобами; на ведение переписки на родном языке; на охрану здоровья; на социальное обеспечение (проще говоря – на получение пенсии в колонии, если эта пенсия до этого была заработана); на общение с адвокатом; на свидание с родственниками. Все. Точка. О праве на неприкосновенность частной жизни (статья 23 Конституции РФ) – ни полслова.
По данным Уполномоченного по правам человека, в 2001 году в России было 1 млн. 300 тысяч, находящихся в местах лишения свободы. (Здесь уместно, на мой взгляд, привести несколько цифр. Перед уходом из президентства Ельцина в стране насчитывалось меньше 700 тысяч заключенных. По состоянию на 2009 –й их уже почти 900 тысяч). В среднем в колонии строгого режима – 1300 человек. В среднем в одном бараке находится 130 человек. Распорядок дня осужденного придуман таким образом, что он НИ ОДНОЙ МИНУТЫ не находится один. Я как-то подсчитал, что в среднем осужденный окружен не менее, чем десятью другими осужденными. Из часа в час, изо дня в день, из месяца в месяц, из года в год – вокруг одни и те же лица, одни и те же, доведенные до автоматизма, монотонные движения. Такое существование отупляет человека и делает его адаптацию в нормальную среду после освобождения тяжелой и проблемной, подчас конфликтной, настолько, что человек снова попадает в тюрьму.
В Европейских пенитенциарных правилах записано: «Цели исправительного воздействия на осужденных состоят в том, чтобы сохранить их здоровье и достоинство, способствовать формированию у них чувства ответственности и навыков, которые будут содействовать их реинтеграции в общество…»
В уголовно-исполнительном кодексе (УИК) РФ записано, что целью нашей пенитенциарной системы является «исправление осужденных», которое подразумевает «формирование уважительного отношения к человеку, обществу, труду, нормам, правилам, традициям…»
О способности осужденного к реинтеграции в общество – ни слова.
Основными средствами исправления осужденных УИК считает: 1) режим ( порядок исполнения наказания); воспитательную работу; общественный труд; общественное воздействие.
Предоставление возможности заключенному самовоспитываться, самообразовываться, самостоятельно трудиться исключается напрочь.
Из того личного, на что ЗК имеет право, в УИК записана лишь безопасность. Статья 13 гласит, что при возникновении угрозы личной опасности осужденного могут перевести в безопасное место. Безопасным местом считается одиночная камера штрафного изолятора, то есть, то место, куда сажают за нарушение режима. В нашей колонии в ШИЗО сажали часто, но я не знаю ни одного случая, чтобы делали это по просьбе осужденного. Как правило, опасность может угрожать только тому, кто нарушил неписаные правила уголовного мира, а также стукачам. Но стукачей администрация сама и перепрячет, и в другую колонию переправит. (Правда, все это на деле отнюдь не является гарантией безопасности. Так, иллюзия…)
Пожалуй, единственным видом проявления права на частную жизнь является предоставление осужденному свидания с родственниками. По закону «на строгом режиме» положено иметь три краткосрочных и три длительных свидания в год. Краткосрочное свидание должно быть четыре часа. На практике больше двух не бывает никогда. Длительное – трое суток на территории исправительного учреждения. Во время краткого свидания ЗК общается с родственниками через две металлических сетки под присмотром сотрудника колонии. Во время длительного свидания он может проживать с женой, к примеру, в маленькой комнатке почти без присмотра. Почему почти? Потому что все равно за ним следит кто-либо. Например, заключенный, который выполняет функции уборщика помещений. Иногда могут заглянуть в комнату и сотрудники администрации: любой предлог они обоснуют служебной необходимостью.
Представляете себе личную, семейную, интимную жизнь с женой в лагерной комнатке при полном осознании, что в любую минуту к вам могут вломиться дежурный или отрядник?
Тайны переписки не существует. Вся корреспонденция подвергается цензуре. Даже та, которую по закону нельзя читать, например, письма осужденного в прокуратуру, в суд, Уполномоченному по правам человека. Телефонный разговор ( четыре раза в год по 15 минут) оплачивается самим осужденным и контролируется персоналом колонии.
В каждом бараке есть телевизор. Поэтому в свободное от работы время заключенные имеют право смотреть телепередачи до 22.00. Поскольку людей с высшим образованием в лагерях почти нет, в основном там сидит молодежь, то и передачи смотрят соответствующие уровню интеллектуального развития. К примеру, все время смотрят «Окна» с лощеным ведущим и сексуальными девицами.
Разговоров о сексе предостаточно. Иногда просматриваются (не афишируя, разумеется) порножурналы. Привилегированные заключенные, приближенные к администрации по тем или иным причинам, имеют возможность в каптерках посмотреть порнофильмы. Но большинству зеков это недоступно.
В каждой зоне, и в «красной» тоже, есть категория заключенных, именуемых «петухами». Это довольно разнообразная категория, потому что «петухами» становятся по разным причинам. Есть и «голубые». Говорят, что сексуальные контакты в принципе возможны и происходят. Но наверняка это происходит не без ведома сотрудников администрации, потому что уединиться в лагере практически невозможно.
Так есть ли частная жизнь в лагере? Есть ее суррогат. Это когда опытные зеки уже научились не обращать внимания на окружающую их действительность ( и окружающих их людей) и делать свои дела: читать книги, играть на гитаре, писать стихи, смотреть в окно… У нас в бараке был такой Иваныч. Иногда складывалось впечатление, что он вообще живет сам по себе, а лагерь – отдельно. Он общался с очень узким кругом лиц, а чаще – с кошкой. Причем с кошкой они, кажется, находили общий язык быстрее, чем с кем-либо. Иваныч никуда не ходил: ни работать, ни на зарядку, ни в столовую, ни на клубные общественные мероприятия… Иногда приходили к нему из других бараков. Как бы там ни было, но я не помню другого человека, который был бы так хорошо осведомлен о жизни всего лагеря. В то время, когда весь барак выходил на зарядку и затем на завтрак, Иваныч оставался в помещении только с дежурной группой – 2-3 человека из числа осужденных. Пока мы дергались на морозе, изображая из себя спортсменов, Иваныч заваривал чифирь, медленно пил его и задумчиво смотрел в окно. Из окна был виден корпус ШИЗО, длинный забор с колючей проволокой по периметру и – вдали – дорога в никуда, в дымную даль Уссурийской тайги. Трудно сказать, была ли эта часть жизни Иваныча его частной жизнью. Думаю, что была. Потому что в другие часы ему редко удавалось побыть одному.
Примечательно, что международные нормы содержания осужденных в местах лишения свободы непременным условием считают раздельное содержание мужчин и женщин, взрослых и молодых, ранее судимых от «первоходов»… Подобные нормы предусмотрены и российским законодательством. Однако в цивилизованных государствах все заключенные обычно размещаются на ночь в отдельные камеры или по двое. И еще. В тех же Европейских пенитенциарных правилах сказано, что санитарные устройства и доступ к ним должны быть такими, чтобы каждый заключенный мог в любой момент отправлять естественные потребности «в условиях приличия и чистоты». При этом под условиями приличия непременно понимаются закрытые туалеты. Если они открыты, как в российских тюрьмах и лагерях, то это считается нарушением прав человека и рассматривается, как уничижение человеческого достоинства.
Еще о свиданиях. Три длительных свидания в год – это маразм, ничем не оправданный. Как и четыре телефонных звонка. Кто и на каком основании решил, что их количество должно быть именно таким? Наверняка это придумал какой-то садист или фашист, а законодатели почему-то не торопятся изменить существующее положение дел. А если еще учесть, что и этим ничтожным количеством администрация лагеря спекулирует и даже торгует…
В свое время в российской прессе была развернута дискуссия о причинах годковщины-дедовщины. В числе прочих врачи называли длительное сексуальное воздержание в мужском коллективе, которое провоцирует агрессивность. Но у солдат-матросов есть хоть увольнения и более – менее длительные отпуска. Заключенные в этом отношении бесправны, как рабы на галерах. Отсутствие и этого вида частной жизни приводит порой к поножовщине, дракам по поводу и без повода.
…Из непубличных деяний в уголовно-исполнительном кодексе я нашел только одно – расстрел. ( Смотри статью 186 УИК РФ – «Порядок исполнения смертной казни»). И то при этом обязаны присутствовать четверо: прокурор, палач, тюремщик и врач. Видимо, только в гробу для осужденного наступает возможность побыть одному.
Очевидно, что Конституционные положения о недопустимости сбора, хранения, использования и распространения информации о частной жизни людей (ст.24) на заключенных не распространяются. Считается, что об осужденных администрация колонии обязана знать абсолютно все, вплоть до того, чем занимается он с приехавшей к нему на краткосрочное свидание женой. Причем я имею основания утверждать, что делается это не ради пресловутого «предупреждения совершения нового преступления», а в целях оказания морально-психологического давления на человека.
В юриспруденции в понятие частной жизни входят конфиденциальные сведения, составляющие личную, семейную тайну, тайну переписки, почтовых отправлений, телефонных переговоров, тайну голосования. К личной тайне относятся сведения о состоянии здоровья, тайна общения и творчества. К семейной тайне – сведения о родстве и принятии детей на воспитание…
Я не смогу вспомнить ни одной разновидности тайны частной жизни, которая не нарушалась бы в российской пенитенциарной системе. Причем почти все примеры могу приводить на личном опыте. Так, все мои разговоры на свиданиях с адвокатами и женой прослушивались. Все телефонные разговоры из колонии строгого режима проходили в присутствии сотрудника колонии. Оперативный работник в беседе со мной неоднократно упоминал тот факт, что я воспитываю неродных детей. Мои записи (дневники, статьи, конспекты, стихи) регулярно просматривались и в СИЗО, и в колонии.( Помню даже, как один офицер, почитав мои стихи, сказал: «Нам ЭТО не нравится»).
Факт перлюстрации моего письма стал однажды предметом длительной разборки между мной и администрацией колонии. В письме, адресованном жене, я написал: «Знать бы, какая сволочь вычеркнула меня из списка поощренных за работу…» За эту строчку мне инкриминировали «негативное отношение к органам государственной власти, неуважительное отношение к администрации, нежелание встать на путь исправления и искреннего раскаяния в совершенном преступлении». В результате написанная на меня резко отрицательная характеристика была представлена в суд, который решал вопрос о моем условно-досрочном освобождении. К счастью, судья не придала ей того внимания, на которое рассчитывали « писатели».
Приведу и другой пример. Во время первого периода нахождения в СИЗО я был знаком с одним заключенным, у которого в этом же СИЗО находилась сожительница. Зная этот факт из личной жизни ЗК, следователи вовсю использовали его для оказания давления на свого « клиента»: ему угрожали, что из-за его молчания сожительница может получить срок гораздо больший, чем предусмотрен законом.
Стоит ли после этого удивляться гомерическому смеху, которым российские заключенные сопровождают американские фильмы, где звучит фраза «копа»: «Вы имеете право хранить молчание…» Их понять можно. Во-первых, признания могут выбить вместе с зубами. А, во-вторых, «следаки» и так все узнают: из разговоров, доносов, вскрытия писем. И арсенал у них велик: шантаж, давление психологическое и физическое.
Перебирая бумаги, наткнулся на пожелтевший листок. С одной его стороны – моя расписка в сдаче на вещевой склад колонии «куртки болоньевой черной одна шт.» 10.09.2002 года. А с другой…О, это оригинальная вещица. Называется «Приложение 47 к Инструкции (п.1.4.1) Расписка». Далее по тексту: «Я, осужденный (в скобках указать – фамилия, имя, отчество, год рождения, ст. УК, срок лишения свободы, начало срока) уведомлен администрацией учреждения ( наименование ) об использовании аудиовизуальных, электронных и иных технических средств надзора и контроля в целях получения необходимой информации о поведении осужденных. (Подпись осужденного). Расписку отобрал ( должность, звание, фамилия, инициалы, подпись). Тип.12. Зак.580».