Что случилось с кабановым в первом сезоне
Что случилось с кабановым в первом сезоне
Войти
Авторизуясь в LiveJournal с помощью стороннего сервиса вы принимаете условия Пользовательского соглашения LiveJournal
Расчленившего свою жену убийцу психиатры сравнивают с начинающим маньяком Чикатило.
Головинский суд Москвы в субботу, 12 января, арестовал Алексея Кабанова, обвиняемого в жестоком убийстве своей супруги Ирины, которая числилась пропавшей без вести на протяжении восьми дней, сообщил РАПСИ пресс-секретарь суда Сергей Полковников. Таким образом, суд удовлетворил ходатайство следствия.
Несмотря на просьбу адвоката о том, что его подзащитному нужна психиатрическая экспертиза, суд принял решение об аресте главного подозреваемого сроком на два месяца. «Да, вину признает. И решение об аресте, скорее всего, обжаловать не будем, хотя я с ним встречусь еще раз в понедельник и послушаю, что он решит», – сказал адвокат мужчины.
По его словам, Кабанов глубоко раскаивается в содеянном, сообщает РИА «Новости». В настоящее время он находится в шоковом состоянии и не говорит, какие мотивы побудили его на преступление. «Пока что его действия квалифицируются как бытовое преступление, совершенное из-за ссоры с женой», – сообщил защитник. В рамках расследования Алексею Кабанову в ближайшее время будет назначена психолого-психиатрическая экспертиза с целью установления степени его вменяемости.
За совершенное преступление по статье 105 УК РФ (убийство)Кабанову грозит до 15 лет тюрьмы.
Как выяснилось позже, мужчина с самого начала на протяжении нескольких дне бманывал всех: и пользователей соцсети, где выкладывал просьбы о помощи в поиске Иры, и полицейских, и добровольцев.
Как пишет «Комсомольская правда», подозрения в отношения супруга пропавшей журналистки появилсь сразу же после того, как с ним побеседовал дознаватель отдела полиции УВД Головинского района. Он предложил Алексею обратиться в Следственный комитет, Кабанов сказал, что уже отвез туда заявление, а потом выяснилось, что он этого не делал.
Известно, что Алексей с Ириной жили в съемной квартире: ее им сдавали знакомые. У пары было трое детей. Однако старший – Илья – родился у женщины от другого мужа. Детьми Ирине помогала заниматься няня. Именно няня рассказала дознавателю, что дети в тот день встали раньше десяти утра, и это расходилось с показаниями Алексея, который утверждал обратное.
На протяжении нескольких дней Алексей Кабанов обманывал всех: пользователей соцсети, полицейских, добровольцев, занятых поиском пропавшей журналистки,
Также няня заметила, что мужчина в то утро вынес мусор, чего раньше за ним не водилось. Следователи изъяли видеозаписи с камер наблюдения в подъезде и увидели, как Алексей выносит на улицу какие-то большие мешки. Позже выяснилось, что это были части тела Ирины, которые он после расчленения все это время хранил на балконе. Позже он решил перепрятать останки супруги, для чего на время взял у одной из знакомых Ирины машину якобы для того, чтобы возить старшего сына, Илью, в школу. Мешки мужчина сложил в багажник иномарки, где их позже и обнаружила полиция.
Как пишет издание, еще одну важную зацепку в запутанном деле следователям дал 6-летний сын журналистки Илья.
После ссоры Кабанов расчленил тело супруги, спрятав останки в мешках в багажнике автомобиля
Теперь двух общих детей Алексея и Ирины Кабановых: двухлетнюю Дашу и трехлетнего Тараса отправили в спецприемник. Правда, родственники убитой женщины уже заявили о своем намерении забрать малышей. Шестилетнего Илью заберет отец, который вылетел за ним из Израиля. Правда, ему предстоит оформить необходимые для этого документы.
Коллега убитой журналистки счел подозрительной реакцию мужа на ее исчезновение и решил заявить о случившемся в СМИ. «Я читал (в Фейсбуке – прим.) то, что пишет ее муж, а писал он в основном ложь. Это было мне достаточно очевидно, исходя из тех знаний, которые я имею как психолог. Он в первом сообщении написал, что она ушла в 10, а дети проснулись в 11. А я вам скажу, что двое маленьких детей, двух и трех лет, в 11 утра проснуться не могут», заявил Чичканов РИА «Новости».
Между тем, как считает известный психиатр-криминалист, руководитель Центра правовой и психологической помощи в экстремальных ситуациях Михаил Виноградов, п о характеру преступления и по поведению Алексея Кабанова речь идет о первом убийстве формирующегося маньяка, но еще не научившегося убивать.
«Однажды я чуть не утопил Мукунку». Вратарь, который в 18 лет играл за «Спартак» в ЛЧ — интервью Максима Кабанова
В карьере Максима Кабанова было всего 5 матчей за «Спартак» в начале нулевых, зато сразу два из них — в Лиге чемпионов (дебютная игра с «Фейеноордом» и, ни много ни мало, с «Баварией»). И все это в 18 лет. Удержаться в тогда уже турбулентном «Спартаке» юному таланту в итоге так и не удалось, но и с радаров Максим не пропал, одно время претендуя на место в расширенном списке сборной России при Хиддинке.
В большом интервью спецкору Sport24 Александру Петрову Кабанов делится крутыми спартаковскими байками (про колоритных легионеров тоже есть), рассказывает о наводнении в Хабаровске и монструозной мошкаре в Астрахани, объясняет, почему стабильно так и не заиграл в РПЛ, что за долгоиграющая история с «Кабанов-пес» и в каком проекте можно увидеть экс-вратаря красно-белых сейчас.
— Помните момент, когда вам сказали: «Ты дебютируешь за „Спартак“, причем сразу в Лиге чемпионов»?
— Узнал об этом недели за три до выхода на поле. Тогда был перерыв на игры сборных — Макс Левицкий получил травму и вылетел на пару месяцев. Осталось три вратаря — я, Ристович и Гушо. Ребята с Балкан были поопытнее, но, видимо, тренеров что-то в них не устраивало. Ко мне подошел помощник Олега Романцева Вячеслав Грозный и сказал: «Рассматриваем твою кандидатуру. Твоя задача — просто выглядеть сильнее их на тренировках. Тогда порекомендую тебя». Большей мотивации не требовалось.
— Перенос дебюта — испытание?
— В моем случае, скорее, сыграло положительно — был еще не до конца готов. Мне тогда только исполнилось 18 лет — а в ЛЧ одной физикой и скоростью реакции ничего не решишь. Мне не хватало именно футбольной грамотности. За эти дополнительные пару недель успели поработать с Алексеем Прудниковым. Романцев специально попросил его позаниматься с нами — на тот момент специального тренера вратарей в «Спартаке» не было. Прудников не сколько делал акцент на упражнениях и технических приемах, сколько рассказывал нюансы, которые можно понять только на опыте. Очень помогло — к «Фейеноорду» я подошел в разы более готовым.
— Романцев лично настраивал?
— Нет. У него была сумасшедшая нагрузка — еще и в сборную вернулся. Просматривать все матчи, отбирать игроков — и без меня хватало работы. Тогда еще интернет был развит очень слабо, никакого ютуба — операторы команд передавали записи матчей для разбора из одного региона в другой с поездами. Чтобы отсмотреть матч из Хабаровска, кассета должна была ехать через всю Россию неделю. И это все надо организовать, а потом просмотреть, проанализировать. А Романцев готовился дотошно — к установке он всегда знал реально все слабые места соперника. Тут не до разговоров по душам с вратарем-дебютантом.
Getty Images
— Вернемся к ЛЧ. Ночь перед дебютом.
— Нервничал, конечно. На установке сидел и думал: может, сказать, что не готов? Но взял себя в руки. А когда выходишь на поле — уже не до нервов. Плюс из-за теракта не было гимна Лиги чемпионов перед началом матча — тоже, наверное, помогло. Знаю многих ребят, которые дебютировали в ЛЧ — их один этот гимн начисто выбивал из колеи. Весь мир смотрит — страшно.
— Наверное, с «Баварией» через две недели еще страшнее было? В одном из интервью вы говорили, что не особо вспоминаете ту игру. Неужели ничего не запомнилось?
— Запомнилось, что я был самым молодым в команде — соответственно, мячи были на мне. Нужно подготовить три сетки: игровые, сопернику и нам. А мы тогда ездили на игру в красивых классических костюмах фирмы Patrick Hellmann. И вот я сижу в галстуке и пиджаке — и держу эти мячи вместо того, чтобы переодеваться и готовиться к игре. Плюс на немцев в принципе настраиваться было сложнее.
— Больше мандража?
— Как бы это объяснить… Часто бывает, что молодой парень круто вышел на замену. Тренер его ставит на следующую игру — снова феерит. Еще одна игра — парень сдувается. Отдыхает пару матчей — опять зажигает. Потом опять ниже уровня выступает. И так по кругу. Молодые футболисты не умеют себя готовить к серьезному стабильному уровню. У меня ощущение основного вратаря вообще пришло только годам к 25. В 18 лет это дано единицам.
— По игре что запомнилось?
— Недавно пересматривал, его показывали на одном из каналов. Уровень тех игроков «Баварии» был выдающийся — любую мелкую ошибку превращали в гол. Но что примечательно: мы не были хуже. Где-то не повезло, где-то не доработали, но сам факт — без дорогих легионеров мы смотрелись конкурентоспособно на фоне одной из лучших команд мира.
— Со знаменитым Каном вратарскими свитерами не поменялись?
— Хотел, но тогда снабжение у клубов было совсем другим. Это уже через несколько лет «Спартак» мог хоть по 200 вратарских свитеров заказать, а тогда все было строго. Ведущим игрокам, конечно, делали чуть побольше, чтобы они могли меняться, а мне выдали два комплекта. Поменяешься — а в следующей игре тебе, может, не в чем будет играть.
Getty Images
— А дебютный матч с «Фейенордом» какие воспоминания оставил?
— По ходу игры повздорил с их полузащитником Босфелтом. Пошел на выход, выставил колено как учили — а у них, оказалось, так не принято. Начал пихать мне. Еще и Йон-Даль Томассон подбежал, вступил в перепалку.
— Чем закончилось?
— Ну а чем может? Пожали руки после игры и все. Но лишний показатель, что на той игре я был более раскрепощенный. Первый раз не боишься ошибиться — будь что будет. А вот дальше уже хочется сохранить достигнутый уровень. Наверное, поэтому с «Баварией» не совсем получилось.
— То, что после «Баварии» вы месяц не играли, связано с не очень удачным выступлением в ЛЧ?
— Просто Макс Левицкий вернулся. Его место в основе никто не оспаривал. Мне не хватало стабильности. «Спартак» в то время играл по принципу: лучшая оборона — это атака. Вратарь при такой игре несколько раз за матч должен стабильно выручать. А я мог несколько потащить, но и напропускать прилично. Взять Сашу Филимонова в лучшей форме — он тащил все, что можно и нельзя.
— Почему вы ушли в «Факел»? Сами захотели? Или это была инициатива клуба?
— Есть такой анекдот про армию. Во-первых, это полезно, чтобы стать мужчиной. А во-вторых, тебя никто не спрашивает. Но меня устраивало, что в Воронеже я буду основным вратарем. Плюс, чувствовалось, что в «Спартаке» творится что-то не то.
— Что именно?
— Когда я попал в «Спартак» в 16 лет, каждая шестеренка этого механизма была на своем месте. А в 2001-м было понятно, что назревают перемены с приходом Червиченко, не очень хорошие. Посмотрите на чемпионские фото «Спартака» разных лет — кто-то добавляется, кто-то уходит, но костяк остается. Когда я увидел фото перед матчем с «Валенсией» в ЛЧ-2002/03, я узнал разве что пару человек.
Связи нарушались, игра рушилась. По-моему, как раз в том сезоне «Спартак» проиграл ЦСКА, не нанеся ни одного удара в створ. Газеты даже оставили Мандрыкина без оценки — у него вообще работы не было.
— Червиченко тогда уже начал привозить много довольно странных легионеров — самый забавный из них?
— Знаю историю, как Фло пытались отдать в аренду в Воронеж. Сказали: «You go to Fakel». А ему послышалось не «Факел», a f*ck you — подумал, что его посылают. Взбесился, и убежал из машины генерального директора в метро. В итоге туда так и не поехал, хотя должен был оказаться в одной команде со мной.
— Зато в «Факеле» поиграл легендарный Жерар Мукунку.
— Мы с ним даже сдружились. У нас была компания: я, Мукунку и Урал Амиров. Башкир маленького роста, вратарь и парень темнокожий — наша тройка смотрелась забавно.
РИА Новости
— Как Мукунку жилось в провинции?
— Когда немного подтянул язык и попривык к нашему менталитету — стал в доску своим. А в конце второго сезона нашел диаспору из Конго, с кем можно потусить. Семья приехала. В общем, обжился. Если бы не вылетели во второй дивизион, думаю, остался бы в Воронеже. Хотя поначалу помню, как он терялся в городе и пытался на французском у таксистов спросить: «Где я живу?». Те смотрели на него, как на инопланетянина. А один раз я чуть не утопил его.
— Это как?
— Мы тогда всей командой выехали на отдых — за город к озеру. Сначала пробежали легкий кросс, а затем решили поплавать. Я думал, Мукунку тоже плавать умеет, столкнул его в воду.
— Он сразу прилично глотнул воды. Пришлось вытаскивать — потом извинялся тысячу раз.
— Мукунку не обижался на шутки про цвет кожи?
— Он понимал, что мы любя. В «Спартаке» того времени всегда все шутили на разные темы, в том числе и неполиткорректные. Робсона, например, часто подкалывали. И он тоже не обижался. Расизм — это угнетение. Когда очевидно, что человек другого цвета кожи, и про это шутят, причем необидно для самого человека — в этом нет расизма, считаю. Робсон сам на эту тему шутил постоянно.
РИА Новости
— Как шутили над Робсоном?
— Вот что сразу вспоминается. Он только недавно перешел в «Спартак». Захотел как-то в столовой попросить яблок. Цымбаларь ему сказал: по-русски яблоко — «пиво». Ну и далее Робсон ходил по всей Тарасовке пиво искал.
— Нашел?
— Нет, конечно. Откуда в Тарасовке пиво?
— Сколько ты получал в «Спартаке»?
— Контракты раньше составлялись не так тщательно, как сейчас. Иногда просто подписывали пустой лист: хочешь играть за «ромбик» — ставь подпись. Первый мой контракт был стажерским — 500 рублей. Дублерам платили уже в разы больше — 4 тысячи плюс премиальные.
— Что тогда можно было купить на 4 тысячи?
— Хорошие кроссовки. В целом это были неплохие деньги на карманные расходы. Нормальная зарплата по стране была около десятки. А вот дальше уже платили в долларах — где-то по 1-2 тысячи. И вот это испытание медными трубами проходили далеко не все. В клубе ведь тоже присматривались — как молодой парень будет распоряжаться этими деньгами, на что потратит. Кто-то себе «Мерседесы» покупал, кожаные пиджаки. Но эти игроки надолго в «Спартаке» не оставались.
Я оставлял себе где-то 300 долларов, остальное отдавал родителям. Мне футбол был важнее. Один раз начальник команды Хаджи увидел у меня перстень на руке и в шутку сказал Грозному: «Смотрите, какие украшения молодежь стала носить». Я тут же его снял, положил в карман и больше не надевал.
Не приветствовалось выделываться не по статусу. Одно дело, когда дорогие вещи покупали игроки, которые действительно это заслужили игрой. А у обычного игрока должны были быть обычные вещи и обычная машина.
— Когда ты вообще попал в основу?
— Начал привлекаться к тренировкам с основной лет в 16 — еще когда учился в 11-м классе. Когда Филимонов уезжал в сборную, поднимали кого-то из дубля. Как-то все остальные ребята готовились к матчу, я был один свободный — вот и привлекли к основе.
Помню, приехал в Тарасовку, а там на сборах сидит сборная. Захожу на базу, вижу: сидят Онопко, Смертин, Юран, Черчесов — опешил. Обычно все друг с другом здоровались, а тут не знаю даже, как себя вести. Звезды — боишься, что подойдешь протянуть руку, а тебя пошлют.
— С Филимоновым на тренировках в итоге пересеклись?
— Только спустя два года. То Саша был в сборной, то у него возникли проблемы с ахиллом. Меня тогда как раз подтянули в основу на Кубок Содружества. Я чаще контактировал со вторым вратарем Андреем Сметаниным — фактурный, техничный, настоящий мужик. Вполне мог быть первым номером в «Спартаке».
Getty Images
— Тогда в «Спартаке» была политика: для основы нужно постоянно играть в сборной. А вообще мы на базе сидели тише воды, ниже травы. Для нас она начиналась с номера Безродного и Калиниченко. Вся молодежь тусовалась там.
— Почему?
— У дублеров на базе даже телевизоров не было. Тащить огромный ящик, когда, может быть, ты с основой совсем ненадолго, никто не рисковал. А них даже PlayStation была. Иногда человек 16 набивалось в комнату, устраивали аналоги чемпионата мира — каждый свою любимую сборную брал и играл. Кто-то читерствовал, залезал в карту памяти и подкручивал скиллы игроков. Когда просекли, начали карту памяти из приставки убирать.
— Как еще развлекались?
— Спали. «Спартак» вообще команда спящая — говорят, после обеда сон «золотой», а после завтрака — «серебряный» ха-ха. А так какие еще развлечения — сходить до станции и купить свежую спортивную газету, чтобы потом вся команда перечитала.
У кого телевизоры были, могли по кассетникам фильмы смотреть. В Сокольниках как раз раньше ярмарка была — там и покупали кассеты перед отъездом на базу. Совсем продвинутые ребята качали фильмы на ноуты. Но тогда они только появлялись — это была большая редкость.
— «Факел» чем запомнился?
— Поначалу было непривычно — после спартаковского футбола. В «Факеле» я иногда играл на тренировках в поле. Навешиваю на дальний угол — по моей логике туда уже должен лететь человек, чтобы замыкать. А ребята постарше говорили: ты мне в ноги дай, я справлюсь. Я отвечал: «Так ведь в ноги не проходит». И слышал: «А ты попробуй, вдруг пройдет».
— После двух лет в «Факеле» вы вернулись в РПЛ — в «Торпедо».
— Звали еще в «Амкар», он тогда только в Премьер-лигу заходил. Еще в «Кубань». Но мне хотелось именно в московскую команду. Да, там был Дима Бородин, который тогда уже хорошо прогрессировал. Я все три года пытался навязать ему достойную конкуренцию. Иногда это получалось. Бородин ведь в итоге дорос до сборной — уровень серьезный.
— В том «Торпедо» было достаточно звезд — Семшов, Зырянов, Кормильцев.
— Ой дааааа! Всегда говорю: что в «Спартаке» была самая крутая полузащита в то время, когда я играл там, что в «Торпедо».
torpedo.ru
— Кто особенно запомнился в «Торпедо»?
— В плане приколов — Кормильцев. Человек из любой ситуации мог сделать хохму. Вот пример. Сборы. Стоим около отеля, пошла уже вторая неделя — все подуставшие, унылые. И кто-то из немецких туристов наяривает круги. Причем, мужчина пожилой — дедушка лет под 60. Лысина, седина, шортики нелепые из 80-х. Но накручивает прилично.
Тренер Сергей Петренко нас поймал, рассказывает план занятий, тут немец в очередной раз пробегает около нас. Кормильцеву это надоело, кричит немцу: «Слышь, куда побежал? Послушай задание!» Все пополам сложились от смеха.
— Как отдыхали после матчей?
— В баньку ходили, причем считалось, что и бокал пива там вполне можно пропустить. Собираемся, стоит ящик пива, дали по бутылочке и поехали по домам — благо метро рядом, не надо за руль садится. Потом эту баню из раздевалки перенесли, посиделки закончились. Хотя это было классно: выиграли, немного попарились, посидели-пообщались в нормальной обстановке, понимая, что завтра уже опять будем пахать, а сегодня можем отдохнуть. Возможно, совпадение — но как только банька закончилась, мы вылетели.
— Такой версии вылета «Торпедо» слышать еще не приходилось.
— Если серьезно, важная проблема была в том, что у других команд выросли бюджеты, а у нас остался на том же уровне. Его уже не хватало для решения серьезных задач. Да, в команде осталось много неплохих игроков. Но это как в «Спартаке» — убери одну-две шестеренки и все расстроится. Я тот чемпионат анализировал: нам в каждом матче не хватало совсем чуть-чуть, почти все матчи проиграны в один мяч при равной борьбе. И вот эти чуть-чуть могли дать Семшов и Панов, который ушли как раз перед тем сезоном. Они в любой момент могли в концовке матча сотворить чудо — и у нас уже не ноль очков, а одно. И вот таких недобранных очков у нас накопилось критически много.
Подрастали Мамаев, Луценко, но лидерами они еще быть не могли. Паша выдавал два прекрасных матча, потом был своей же бледной тенью. Это как раз то, что я говорил вначале — не все молодые ребята могут быть стабильными в таком графике.
— Вторую половину того сезона вы как раз были основным.
— Бородин травму получил. Но вообще тренеры никогда не боялись поставить меня, чтобы Диме дать отдохнуть. Самый обидный матч — когда официально вылетели, с «Динамо». Мы с ними по сути за шанс остаться в РПЛ боролись. Первый гол привезли сами себе, второй гол защитник в свои ворота забросил — и вот так весь сезон у нас было.
Getty Images
Дмитрий Бородин (справа)
— Наткнулся на интервью перед матчем с «Локо», журналист спрашивает: «В Черкизове в поединке с „Локо“ ваша страсть вылилась в схватку с фанатами красно-зеленых. Они „наградили“ вас „титулом“, который носит у спартаковских болельщиков Валерий Газзаев». Это что — псом называли?
— Что за история?
— Да просто пытались провоцировать. Повернулся, а мне в бровь прилетает монета пятирублевая — хорошо так разогналась, даром, что рассечение не поставила. Ну и я в долгу не остался — помахал им в ответ.
— С чего началось-то?
— Да просто забить мне не могли. Два гола из-за офсайда отменили, еще один из-за того, что Вадик Евсеев перед голом в меня врезался — может поэтому. А, может, потому, что спартач бывший. Когда позже играл за Хабаровск во время дерби с «Лучом» из Владивостока — ребята в желтом тоже «Кабанов — пес!» орали. Ребята из Владика вообще специфичные: они же до сих пор оспаривают, что столица Дальнего Востока у них, а не в Хабаровске. Поэтому к игрокам из «СКА» всегда относились очень внимательно. Ну и начали заряжать: «Кабанов — пес». А я думаю: пес и пес. Повзрослел, наверное.
— Чуть ранее про «Торпедо» вы говорили, что вам важно было остаться в Москве — зачем же тогда потом уехали в Хабаровск?
— После вылета пришел новый человек. Не тренер имею ввиду.
— Тукманов?
— Да. Человек старой советской закалки — лучше бы в этой эпохе и остался. Любил очень на игроков ярлыки навешивать. В том числе и на меня. Я в 2006-м входил в расширенный список сборной — так что явно неплохо играл. Да и через год в первом дивизионе достойно смотрелся. Но про меня наговорили такого, что я мог только в Хабаровск уехать.
РИА Новости
Александр Тукманов (в центре)
— Что именно?
— У него есть любимая тема. Это он и про Чугайнова, и про других футболистов часто говорил — алкоголь. Иногда кажется, что он со всеми игроками сидел и сам подливал — иначе он откуда он все это знает? Видимо, его рассказы работали, потому что все мои потенциально хорошие трансферы заканчивались одинаково: мной активно интересовались, а потом тишина.
Я так понимаю, люди просто звонили прежнему руководству игрока (нормальная практика), а там такое нагородили, что в клубах думали — лучше не связываться.
— Варианты были из РПЛ?
— Да. Самое интересное, что моя трансферная цена была довольно высокая, клуб мог заработать. В итоге в СКА я ушел за 90 тысяч долларов. Я был рад — в том «Торпедо» уже не хотелось оставаться. Что в прошлом «Торпедо» поражало — на административных должностях работало человек пять. Пришло новое руководство — людей прибавилось в разы, но кто за что отвечает — непонятно было вообще. Полный хаос.
Пошли конфликты с болельщиками, чего не было никогда. Раньше наоборот — в метро здоровались, все на позитиве. Ну и логично все дошло до раскола клуба.
— Самое тяжелое, к чему пришлось привыкнуть в Хабаровске?
— К разнице во времени — тогда она была семь часов. Особенно после выездов. Прилетаешь в 10-11 утра из Москвы, где 2 ночи. Естественно многие ложились спать, отдыхали положенные восемь часов, после чего сбивали режим напрочь. Я старался подстраиваться, перебарывать себя, но после 10 таких выездов, конечно, очень тяжко.
В футбольном плане все поначалу было нормально. Но все подрубил кризис 2008-го — часть денег, которые шли на СКА, стали отдавать хоккейному «Амуру». В итоге у хоккеистов все было нормально, а у нас долги копились по зарплате за полгода.
Семью почти перестал видеть — даже когда возникал небольшой перерыв, не сгоняешь. Летом по три рейса в Москву летало — частенько билеты оставались только в бизнес-классе, по тем деньгам — 2 тысячи долларов в обе стороны. С нашими долгами — это было уже критично. Перевезти семью — тоже проблема, одни вещи таскаешь 3-4 выезда.
Но город очень красивый. Особенно утес, который на пятитысячной купюре. При мне как раз случилось масштабное наводнение, когда его затопило. На поле у нас начали кататься виндсерферы. Слава богу, я успел забрать вещи из раздевалки — только потому, что одна из лестниц шла с сопки — ее не затопило. Час там проковырялся — воды уже прилично набралось. Выбирались со стадиона уже на внедорожнике. А корреспонденты местного телевидения писали репортажи по пояс в воде.
— Самые экстремальные условия для жизни?
Хотя в Астрахани мне больше запомнилась не жара, а мошка. Когда с водохранилища в Волгограде спускают воду, в Астрахани ее уровень поднимается. Вот и идет мошка. Обычно на это не обращаешь внимания, но тут это были просто монстры. Над тобой реально висит столб насекомых — как стрелочка над игроком в FIFA. Футболист бежит — рой следом за ним. Рот открыл — килограмм мошки съел.
Местные разводили ванилин в воде, обливались им литрами. Помогало минут на 15, потом опять приходилось брызгать.
— У вас еще был переход в «Ростов». Но за команду вы не сыграли ни разу. Почему?
— Дело в том, что из Хабаровска я уехал со свиным гриппом. Лежал с воспалением легких — первую предсезонку, по сути, пропустил. А там уже Антон Амельченко уверенно застолбил первый номер. После первого круга понял, что играть в Ростове не светит — поехал в аренду в Белгород, но там порвал кресты. Восстановился быстро, вел переговоры с «Уралом», но там в последний момент все сорвалось.
— Почему?
— Когда мы договаривались, на горизонте возник вариант с Лехой Солосиным, который уже играл за «Урал». В итоге переключились на него. С ним в итоге не договорились, а я уже к тому моменту подписал контракт с «Волгарем» — они были на сборах в соседней гостинице. Там тоже строили интересную команду — мы несколько грандов РПЛ в Кубке обыграли. Но финансовый вопрос опять все испортил.
— Ваша последняя команда — «Волгомост» из ЛФЛ. Вы там отыграли три года — не верю, что не было предложений из клубов посерьезнее.
— Пытался найти команду, но, когда второй раз уходил из Хабаровска — пришлось повоевать с руководством. Мы почти год судились в палате по разрешению споров. В итоге я выиграл. Но после — просмотры были, вроде все хорошо, но видимо опять кто-то кому-то звонил и все обрывалось. Возможно, решили отомстить.
— Почему дальше решили не пробовать вернуться наверх?
— Я проходил просмотр в «Велесе», когда он был еще в ЛФЛ — отыграл пару игр на ноль. Но сейчас пошла тенденция, что вратарь должен играть ногами. От меня это требовали, а я не скажу, что это было моей коронкой. Сказал им: я же на ноль стою — что вам еще не хватает? А они: «Ну, мы бы хотели играть как «Барселона». Ну так поставьте полевого и дайте ему перчатки — посмотрим, что выйдет. В общем, я решил, что, если я даже такой команде, как «Велес» не подхожу — что я футболе-то делаю? Ушел работать тренером.
— Сразу решили, что будете тренировать?
— Случай помог. В команду из «Балашихи» набрали шестилетних малышей, а тренер ушел. А я без дела как раз сидел. Предложили — почему нет? Вот уже четыре года, как я с ними работаю — а сейчас еще и в академии «Спартака» начал.
fc-rostov.ru
— Форму поддерживаете?
— Честно говоря, времени на это остается все меньше, но все равно без этого нельзя. И организм требует, и старые амбиции можно потешить. Есть один интересный проект, в котором с удовольствием принимаю участие. Это целая серия микроматчей и турниров, объединенных под общим названием «Региональная футбольная Премьер-лига». Играются матчи разного формата от 3 на 3 без вратарей до 6 на 6. Можно выбрать что больше нравится.
Матчи очень скоротечные, два тайма по 10 минут, но уровень приличный. Там много футболистов, которые закончили карьеры, есть ребята из мини-футбола. Очень хорошая атмосфера, масса позитивных эмоций. Приятно и поиграть, и пообщаться, встретить старых знакомых. Сейчас иногда встречаю бывших футболистов, с кем по несколько лет не виделись. В общем, по-моему, отличная идея.
— За счет чего существует турнир? Ведь расходы на аренду поля, экипировку достаточно большие.
— Это больше вопрос к организаторам, но насколько я знаю, турнир существует за счет продажи прав на трансляции матчей. Есть стримы, знакомые говорили мне, что видели трансляции этих игр.
— С кем из знакомых игроков пересекались на этих матчах?
— В основном те, кто выступал в первом дивизионе. Можно назвать, например, Романа Славнова, заставшего еще времена «Торпедо-Металлурга» и пересекавшегося в школе с братьями Березуцкими, а потом поигравшего в первом дивизионе. Играет нападающий Алексей Куценко, обладатель Кубка России в составе «Динамо» в середине 90-х. Ну и много других ребят, известных в футбольном мире.