Что сказать человеку потерявшему ребенка
Что сказать человеку потерявшему ребенка
Всех нас постоянно преследуют проблемы, омрачающие нашу жизнь. Маленькая зарплата, противный начальник, неверный муж, надоевшая работа, недоделанный ремонт, сломавшаяся машина, просроченный кредит, вредная соседка. И как смешны и абсурдны становятся все эти «горести», когда в дверь стучится настоящая беда и в дом приходит подлинное горе.
Но как быть со смертью ребёнка? Ведь такое случается, и не знаешь, как вести себя в такой ситуации. Издавна в народе говорят: «Не дай бог никому пережить собственное дитя». Когда жизнь уходит из ребёнка, ещё такого невинного, чья душа ещё вчера была полна несбыточными, теперь уже, мечтами. Как часто он говорил «когда я вырасту…». Трудно представить себе, что приходится пережить человеку, потерявшего ребёнка. Как поддержать его, какие слова найти, чтобы облегчить его боль?
Мы, люди, на редкость косолапы в плане психологии. Уже тот из нас, кто умудряется не давить постоянно людям на больные мозоли, слывёт человеком очень тактичным. И, конечно, нам страшно действовать в ситуации, когда приходится поддерживать человека, потерявшего ребёнка, ведь мы боимся ещё более усугубить его и без того ужасное состояние.
Не прячьтесь и не страшитесь, найдите в себе смелость проявить участие и помочь человеку, поддержать его. Но сделать это нужно правильно. Те из нас, кто не отмечен малодушием, тем не менее, часто допускают множество глупых ошибок, пытаясь поддержать друга.
Третьей стадией идёт состояние депрессии. Оно одно из самых тяжёлых. В этой стадии нельзя быть навязчивым в своей поддержке, поскольку каждый ваш призыв «поговорить об этом» будет горьким напоминанием о недавнем трагическом событии. Лучше говорить с человеком о чём-нибудь очень рутинном, нейтральном и отвлечённом. Почаще быть рядом, но удаляться, как только почувствуете, что человеку хочется побыть одному. Просто давать понять, что вы готовы прийти на помощь и выслушать в любое время, когда это понадобится. По возможности, нужно чем-то отвлекать человека от его тяжёлых рассуждений.
Одним из эффективных методов борьбы с травмами, нанесённых трагической потерей, является так называемая эстетизация горя. На местах больших катастроф или террористических актов часто устанавливают большие скорбные мемориалы, которые служат людям неким утешением. Они приходят туда в определённый день, возлагают цветы, и это, в какой-то степени, помогает им преодолеть своё несчастье.
Родителю же с тяжёлой потерей поможет уход за могилой, обустройство памятника или участка. Многим может показаться, что это зацикливание на горе, но на самом деле это хорошо, и не нужно отговаривать человека от подобных решений. Лучше поддержать его и оказать посильную помощь.
Плохие вещи случаются. Никто из нас не застрахован от этого. Кому-то облегчение приносит вера и он убеждает себя в том, что пути господни неисповедимы, что у всего в мире есть какая-то определённая цель. Так или иначе, но мы никогда не бываем готовы к тому, что нечто подобное случится рядом с нами, с кем-то из наших родственников или друзей. Но мы должны быть достаточно храбрыми, чтобы не бросить их, не забиться в свою собственную раковину, а прийти на помощь и, по возможности, разделить это тяжёлое бремя.
Видео стих «Людей неинтересных в мире нет» Евгения Евтушенко
— Рекомендуем посетить наш раздел с интересными материалами на аналогичные тематики «Психология отношений»
Что сказать родителям, потерявшим ребенка? Ответ священника
Приблизительное время чтения: 6 мин.
Священник Сергий КРУГЛОВ, клирик Свято-Спасского собора в городе Минусинске (Красноярский край) комментирует письмо Веры «ВДОХ С НАДЕЖДОЙ НА ВЫДОХ»: Почему умирают дети? Как сложно ответить на такой вопрос через журнал. Любой священник подтвердит, что нужно видеть глаза человека, слышать его голос, брать его руки в свои, и, даже если нет на это сил, утешать, как заповедано Христом… Помните слова отца Алексия Мечёва: «Утешайте, утешайте народ Божий. » А разве, по совести говоря, кто-то из нас нуждается в чем-то другом?
Все, о чем я скажу далее, и не утешение даже, а размышление. Горькое — ведь мне, как и всякому батюшке не раз приходилось хоронить детей. (В маленьком Минусинске, где немногим более 80 000 жителей, в год около полутора тысяч похорон. И стариков-то мало умирает, все больше — зрелых и молодых… И, увы, немало детей.) Стоишь на кладбище, ежишься от пронизывающего ветра, выглядываешь: и где она, похоронная процессия, где катафалк? Но нет катафалка: подъезжает скромная «шестерка», и под мышкой несут маленький ящичек, не больше того, что используют для помидорной рассады… И вот — отпевание. И полные упования слова из Чина отпевания младенцев не особо радуют и обнадеживают, и дым из кадила, как бы ни был хорош ладан, — горек и невыносим…
Горькие мои мысли и тревожные. Тревожные, ведь и у меня трое детей. Старшая — совсем взрослая, другие — еще младшеклассники. Честно говорю: потеряй я одного из них — не знаю, как я смог бы это перенести. Ни за что не ручаюсь, правда.
Но если я за себя не ручаюсь — как жить?! Опереться на что, на кого?!
Младенец, коему нет и года… Венчик бумажный — слишком тяжел для маленького лобика. И как ответить на немой вопрос родителей: «За что?!» Молодые папа и мама, хорошие, добрые христиане, несколько лет просящие Бога им, бездетным, дать ребенка. И вот…
Девочка. Около трех лет. Цирроз печени. Ну откуда бы?! Мама спохватилась, крестил я ее на дому, на Рождество Христово. Помню, были со мной и сотрудники социальной службы, привезли рождественские подарки, но девочка, раздувшаяся от водянки, не в силах даже стонать, не то что плакать, почти и не глянула на яркие игрушки, на шоколадки и мандарины. А через два дня ее уже хоронили.
Парень — 17 лет, саркома. Сгорел быстро, родные не успели понять даже что к чему…
Девушка, единственная, любимая дочь у матери, уехала учиться в большой город… Там ее убили. И мама замкнулась в себе, закаменела в своем неизбывном горе. Мама ходит в храм, исповедуется, причащается даже, выпала из обыденной жизни совершенно. Устроив на могиле дочери мавзолей, проводит там все дни, забросила работу и повседневные дела, вся — в служении умершей дочери… Кормит белок на ее могиле, и прыгают эти сытые, разжиревшие белки…
Мальчик-дошкольник. Сгорел в доме по неосторожности матери… Она была на похоронах, но не смогла выйти из машины. И я не смог подойти близко, такие черные волны горя рвались оттуда. Благословил издали…
Нет горя на земле горше, чем горе матери, потерявшей ребенка: Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться о детях своих, ибо их нет (Иер 31:15).
Как быть, если это произошло? Как быть священнику, к которому пришла мать и с этим горем, и со страшными, отчаянными вопросами, на которые нет ответа? (А какого труда ей подчас стоит совершить такой приход в храм. )
Самое последнее дело — что-то доказывать страдающей матери. И надеяться, что раненое сердце ее будет внимать логике… «Нет, не хорошо, что умер!» — закричит сердце матери — и будет право. Потому что — поверх всех резонов мира сего — живое чувство материнства в ее сердце вложил Сам Бог. Всякая мать (не говорю о крайних случаях, о патологиях, когда мать равнодушна к судьбе ребенка или убивает его, делая аборт (пусть кто-то скажет, что ныне в обществе таким случаям несть числа, но все же они — страшное исключение…)), желает счастья, радости, здоровья, а главное — жизни своему чаду.
И нам — не даст, если будем с Ним…
Желает мама чаду, осознанно или подспудно, — той самой вечной жизни, которую и нам даровал, воскреснув, Христос, которую мы, худые чада Церкви, должны бы, по Символу веры, «чаять», но воспоминание о ней, вечной жизни, подчас едва теплится в ожиревшем нашем сердце, полном чаяний совсем о другом, о сиюминутном…
Поэтому — что сказать матери, потерявшей ребенка? Да, сказать правду: он не перестал существовать, и сейчас на ступень ближе к вечной жизни, чем вы сами. Вряд ли надо говорить, что «ему сейчас хорошо». Как может мама согласиться, что чаду хорошо без нее? Если вы любите свое дитя, то все равно будете с ним, ведь «любовь — не эмоция, любовь — это связь между объектами». Разлука тяжела, но она не вечна…
«Быть вместе с ним», надев петлю на шею? — даже не думайте. Вот в этом случае точно с ним не будете. И боль свою — не утешите, только усугубите.
Но если вы хотите быть вместе с ребенком, а он — у Бога, то Бога вам не миновать. Употребите жизнь не только на то, чтобы горевать об утрате, но и на то, чтобы измениться самой, войти в эту вечную жизнь и тоже быть с Богом. Только возле Него вы встретитесь с утраченным чадом.
Новый? Насколько наш мир иной по отношению к чреву беременной женщины. Иной, но тот же самый. Вот так и «тот свет» — тот же самый, хотя и иной…
Мама воскликнет: «А чем докажете?!»
Вот тут я, правда, не знаю, что сказать… Чем же я докажу?! Правда, не знаю. Могу только одно сказать: «Ну так а что ж делать-то нам с вами, родные вы мои?! Ну что?! Ну, давайте потерпим, поверим Богу на слово. Доживем, а там видно будет!»
Наверное, больше и ничего, уж простите… Страшная она штука, жизнь. Рискованная. Но надо ее жить, эту жизнь. Надо идти вперед, ради тех, которых мы любим…
Еще раз оговорюсь: все это можно сказать тому родителю, кто расположен слышать, а такая способность человека — уже половина исцеления его душевной раны. Но одно предупреждение: если будешь это все говорить издалека, с высоты своего понимания, без искреннего сострадания к человеку, толку не будет. Исцеляет только любовь Христова. А она подается не иначе, как через нашу любовь, как вода к растению поступает не просто так, а по системе капилляров, нарушишь которую — и самый щедрый полив пропадет втуне, растение погибнет… Бери этого человека на себя, говори, или молчи, или плачь вместе с ним, или просто молись о нем, — как тебе твое сердце подскажет… А нет этой любви — кайся. Кричи: «Христе, нет любви у меня, сделай что-нибудь! Не оставь нас, грешных! Верую, Господи, помоги моему неверию!» Вера, видишь ли, через которую Господь творит чудеса, — это не просто «нечто и туманна даль», не мифический флогистон, витающий в пространствах, не умозрение, — это орган, мускул внутри человека. А его надо как-то тренировать, прилагать усилия к его шевелению… И, призывая страдающего родителя: «Веруй!» — надо учиться веровать самому, работать атрофированным мускулом. Иначе, ежели не можешь сам плавать, как же утопающего спасешь.
Что сказать человеку, потерявшему близкого?
У человека случилось горе. Человек потерял близкого. Что ему сказать?
Держись!
Самые частые слова, которые всегда первыми приходят в голову —
А что еще-то сказать? Утешить нечем, потерю мы не вернем. Держись, друг! Дальше тоже непонятно как быть – то ли поддержать эту тему (а вдруг человеку так еще больнее от продолжения разговора), то ли сменить на нейтральную…
Слова эти говорятся не от равнодушия. Только для потерявшего человека остановилась жизнь и остановилось время, а для остальных – жизнь идет, а как иначе? Страшно слышать о нашем горе, но своя жизнь идет своим ходом. Но иногда хочется переспросить – за что держаться-то? Даже за веру в Бога трудно держаться, потому что вместе с потерей нарывает и отчаянное «Господи, Господи, почему ты оставил меня?».
Надо радоваться!
Вторая группа ценных советов скорбящему намного страшнее, чем все эти бесконечные «держись!».
Не получается радоваться. Это подтвердит каждый, кто хоронил любимую 90-летнюю бабушку, например. Матушка Адриана (Малышева) ушла в 90. Она не раз была на волоске от смерти, весь последний год она тяжело и мучительно болела. Она просила Господа не раз забрать ее поскорее. Все ее друзья виделись с ней не так и часто – пару раз в год в лучшем случае. Большинство знало ее лишь пару лет. Когда она ушла, мы несмотря на все это осиротели…
Смерти вообще не стоит радоваться.
Смерть – это страшнейшее и злейшее зло.
И победил ее Христос, но пока мы в эту победу можем только верить, пока мы ее, как правило, не видим.
Кстати, и Христос не призывал радоваться смерти – он плакал, услышав о смерти Лазаря и воскресил сына Наинской вдовы.
Ты – сильная!
Если человек, переживший потерю, на похоронах не плачет, не стенает и не убивается, а спокоен и улыбается – он не сильный. У него идет еще самая сильная фаза стресса. Когда он начнет рыдать и кричать – значит, первая стадия стресса проходит, ему стало чуть легче.
Есть такое точно описание в репортаже Соколова-Митрича о родственниках экипажа «Курска»:
«Вместе с нами ехали несколько молодых моряков и три человека, похожие на родственников. Две женщины и один мужчина. Сомневаться в их причастности к трагедии заставляло лишь одно обстоятельство: они улыбались. А когда нам пришлось толкать забарахливший автобус, женщины даже смеялись и радовались, как колхозницы в советских фильмах, возвращающиеся с битвы за урожай. «Вы из комитета солдатских матерей?» — спросил я. «Нет, мы родственники».
Вечером того же дня я познакомился с военными психологами из Санкт-Петербургской военно-медицинской академии. Профессор Вячеслав Шамрей, который работал с родными погибших на «Комсомольце», сказал мне, что эта искренняя улыбка на лице убитого горем человека, называется «неосознанной психологической защитой». В самолете, на котором родственники летели в Мурманск, был дядечка, который, войдя в салон, радовался как ребенок: «Ну вот, хоть в самолете полетаю. А то сижу всю жизнь в своем Серпуховском районе, света белого не вижу!» Это значит, что дядечке было очень плохо.
— К Рузлеву Саше едем… Старшему мичману… 24 года, второй отсек, — после слова «отсек» женщины зарыдали. — А это отец его, он здесь живет, тоже подводник, всю жизнь проплавал. Как зовут? Владимир Николаевич. Только вы его не спрашивайте ни о чем, пожалуйста».
Есть ли те, кто хорошо держится и не погружается в этот черно-белый мир горя? Не знаю. Но если человек «держится», значит, скорее всего, ему нужна и еще долго будет нужна поддержка духовная и психологическая. Все самое тяжелое может быть впереди.
Православные аргументы
Помню, коллега была на похоронах дочери подруги. Коллега — нецерковная — была в ужасе от крестной той маленькой девочки, сгоревшей от лейкоза: «Представляете, она таким пластмассовым, жестким голосом чеканила – радуйтесь, ваша Маша теперь ангел! Какой прекрасный день! Она у Бога в Царствии Небесном! Это лучший ваш день!».
Тут штука в том что нам, верующим, действительно видится, что важно не «когда», а «как». Мы верим (и только тем и живем), что безгрешные дети и хорошо живущие взрослые не лишатся милости у Господа. Что страшно умирать без Бога, а с Богом ничего не страшно. Но это наше, в некотором смысле теоретическое знание. Человек, переживающий потерю, и сам может много рассказать всего такого богословски правильного и утешительного, если понадобится. «Ближе, чем когда-либо» — это ведь не чувствуется, особенно в первое время. Поэтому тут хочется сказать, «можно, пожалуйста, как обычно, чтобы все было?»
За месяцы, прошедшие со дня смерти мужа, кстати, я ни от одного священника не услышала этих «православных утешений». Наоборот, все отцы говорили мне о том, как тяжело, как трудно. Как они думали, что знают что-то о смерти, а оказалось, что знают мало. Что мир стал черно-белым. Что скорбь. Ни одного «наконец-то у вас ангел личный появился» я не услышала.
Об этом, наверное, может сказать только сам человек, прошедший через скорбь. Мне рассказывали, как матушка Наталия Николаевна Соколова, похоронившая за год двоих прекраснейших сыновей — протоиерея Феодора и владыку Сергия, сказала: «Я детей рожала для Царствия Небесного. Вот двое уже там». Но это только она сама могла сказать.
Время лечит?
Наверное, со временем эта рана с мясом через всю душу немного затягивается. Я пока это не знаю. Но в первые дни после трагедии все рядом, все стараются помочь и посочувствовать. А вот потом – у всех продолжается своя жизнь – а как иначе? И как-то кажется, что и самый острый период горя уже прошел. Нет. Первые недели не самые трудные. Как мне сказал мудрый человек, переживший потерю, через сорок дней только понемногу понимаешь, какое место в твоей жизни и душе занимал ушедший. Через месяц перестает казаться, что сейчас проснешься и все будет по-старому. Что это просто командировка. Ты осознаешь, что сюда – не вернется, что тут уже не будет.
Вот в это время и нужна поддержка, присутствие, внимание, работа. И просто тот, кто будет тебя слушать.
Утешить не получится. Утешить человека можно, но только если вернуть его потерю и воскресить умершего. И еще может утешить Господь.
Очень верно сказал протоиерей Алексий Уминский: «Человек, который переживает этот момент и который действительно находит у Бога ответ, он настолько становится умным и опытным, что ему никто никакого совета дать не может. Он и так все знает. Ему не надо ничего говорить, он сам все прекрасно знает. Поэтому этот человек в советах не нуждается. Тяжело тем людям, которые в такой момент не хотят слушать Бога и ищут объяснения, обвинения, самообвинения. И тогда это тяжело, потому что это самоубийство. Утешить человека, не утешенного Богом, невозможно.
Конечно, утешать необходимо, надо быть рядом, очень важно в такой момент быть в окружении людей любящих и слышащих. УТЕШИТЬ ЧЕЛОВЕКА, КОТОРЫЙ НЕ ПРИНЯЛ БОЖЕСТВЕННОГО УТЕШЕНИЯ, НИКОМУ НЕ УДАСТСЯ НИКОГДА, ЭТО НЕВОЗМОЖНО».
А что говорить-то?
На самом деле, не так важно, что говорить человеку. Важно другое — есть ли у вас опыт страдания или нет.
Дело вот в чем. Есть два психологических понятия: симпатия и эмпатия.
Симпатия – это мы человеку сострадаем, но сами в такой ситуации никогда не были. И сказать «я тебя понимаю» мы, на самом деле, тут не можем. Потому что не понимаем. Понимаем, что плохо и страшно, но не знаем глубины этого ада, в котором сейчас человек находится. И не всякий опыт потери тут годится. Если мы похоронили любимого 95-летнего дядю, это еще не дает нам права сказать матери, похоронившей сына: «Я тебя понимаю». Если у нас нет такого опыта, то ваши слова для человека не будут, скорее всего, иметь никакого значения. Даже если он вас из вежливости слушает, фоном будет мысль – «Но у тебя-то все хорошо, почему ты говоришь, что меня понимаешь?».
А вот эмпатия – это когда ты человеку сострадаешь и ЗНАЕШЬ, что он переживает. Мать, похоронившая ребенка испытывает к другой матери, похоронившей ребенка эмпатию, сострадание, подкрепленное опытом. Вот тут каждое слово может быть хотя бы как-то воспринято и услышано. А главное – вот живой человек, который тоже такое пережил. Которому плохо, как и мне.
Поэтому очень важно организовать человеку встречу с теми, кто может проявить к нему эмпатию. Не намеренную встречу: «А вот тетя Маша, она тоже потеряла ребенка!». Ненавязчиво. Аккуратно рассказать, что вот можно к такому-то человеку съездить или что такой человек готов приехать поговорить. В интернете есть много форумов поддержки людей, переживающих потерю. В Рунете меньше, в англоязычном интернете больше – там собираются те, кто пережил или переживает. Быть с ними рядом – не облегчит боль утраты, но поддержит.
Помощь хорошего священника, у которого есть опыт потери или просто большой жизненный опыт. Помощь психолога, скорее всего, тоже понадобится.
Много молиться об умершем и о близких. Молиться самому и подавать сорокоусты в храмах. Можно и самому человек предложить поездить по храмам вместе, чтобы кругом подать сорокоусты и кругом помолиться, почитать псалтирь.
Если вы были знакомы с умершим — вспоминайте его вместе. Вспоминайте, что говорил, что делал, куда ездили, что обсуждали… Собственно, для того существуют и поминки — вспоминать человека, говорить о нем. «А помнишь, однажды мы встретились на остановке, а вы только вернулись из свадебного путешествия»….
Много, спокойно и долго слушать. Не утешая. Не приободряя, не прося радоваться. Он будет плакать, будет винить себя, будет пересказывать по миллиону раз одни и те же мелочи. Слушать. Просто помогать по хозяйству, с детьми, с делами. Говорить на бытовые темы. Быть рядом.
Перинатальные потери: как говорить с родителями, потерявшими ребенка
У нас в обществе не принято говорить на тему перинатальных потерь (смерти ребенка до или в течение семи дней после родов), и люди, которые сталкиваются с этой проблемой, часто не обсуждают ее даже внутри семьи. Однако стигматизация такой болезненной темы вредит: она не дает информировать о проблеме тех, кто может с ней столкнуться, а также не позволяет лучше заботиться о профилактике рисков и вовремя обращаться за помощью.
Mail.ru Group вместе с сервисом Добро Mail.ru, экспертами и некоммерческими организациями запускают информационную кампанию #надопоговорить, к старту которой было проведено собственное исследование, состоящее из опроса почти 3000 жителей российских городов с населением более 100 000 человек и 17 фокусных интервью.
Чтобы раскрыть тему перинатальных потерь наиболее полно, нам было важно не только погрузиться в опыт переживших потерю родителей, но и понять, как эта непростая тема воспринимается их окружением, а главное — как вырабатывать язык для ее обсуждения.
Снимаем табу
Результаты показали, что более 50% опрошенных так или иначе сталкивались с перинатальной потерей: кто-то лично, а кто-то знает людей, перенесших утрату. При этом тема вызывает огромное сопротивление в обществе как у несостоявшихся родителей, так и у тех, кто их окружает. Больше четверти (28%) респондентов, не сталкивавшихся с горем, считают эту тему для себя неактуальной, а 12% сознательно избегают.
Но обсуждать эту ситуацию необходимо. Только грамотный диалог поможет:
«Не справилась с предназначением»
Как же говорить на эту непростую тему корректно? Главное — не навредить и не попасть в ловушки негативных мифов и стереотипов. В особенности самого популярного из них — гендерного.
Исследование показало: многие говорят о том, что раз материнство — неотъемлемая функция женщины, то перинатальная потеря может восприниматься как ситуация, в которой именно она не справилась со своим «основным предназначением», «не самореализовалась».
Помимо ответственности за исход беременности, которую часто возлагают исключительно на женщину, встречаются суеверия и разные формы «магического мышления». Например, женщину, у которой было несколько выкидышей подряд, могут не приглашать в гости, где есть беременные или маленькие дети, потому что «что-то с ней не так», «как бы не сглазила».
Подобные высказывания обрушиваются на женщину чувством вины и ощущением собственной «неправильности». Она воспринимает все это как обвинение.
Как помочь: постарайтесь избегать фраз, которые могут ранить ваших близких или обесценить их боль: «Соберись, жизнь продолжается», «Родите еще»… Можно сказать: «Просто знай: я всегда рядом. Если захочешь, я здесь, я выслушаю» или спросить: «Могу ли я чем-то помочь?».
«Я виноват/а?»
Еще один болезненный миф связан с причинами потери ребенка. Многие убеждены: любую перинатальную потерю можно объяснить неправильным образом жизни или проблемами со здоровьем матери. Также люди считают, что правильная подготовка к беременности может предотвратить потерю ребенка.
Однако эксперты уверяют: далеко не всегда тщательная подготовка гарантирует удачную беременность, а стереотип о том, что исход беременности зависит от подготовленности родителей, легко превращается в стигму, обращенную против людей, потерявших детей.
Из этого убеждения следует, что если пара подготовилась, обследовалась и здорова, то ничего плохого случиться не должно. Так люди обретают иллюзию, что есть четкая последовательность действий, которая поможет избежать проблемы.
Поэтому когда потеря случается, перед родителями встают вопросы, на которые часто просто невозможно найти ответы: почему мое тело не справилось?, почему я не смог(ла) позаботиться о себе и о своем будущем ребенке?, я виноват(а)?, что делать дальше.
Как помочь: просто будьте рядом с родителями. Это очень важно — знать, что ты не остаешься один на один со своим горем и что тебя не обвиняют в случившемся. Предложите любую помощь. Возможно, кому-то хочется прогуляться, а кто-то хочет побыть дома, где не нужно сдерживать слезы. Спросите: «Что бы тебе сейчас хотелось? Я буду с тобой, что бы ты ни выбрал(а)».
Маскулинность без эмпатии
Важнейший аспект в ситуации перинатальных потерь — роль отцов. К сожалению, в нашем обществе она часто замалчивается, или ей не придается достаточного значения. Акцент в обсуждениях чаще делается на переживаниях матерей, и в разговорах с самими отцами тоже.
Большинство наших респондентов склонны считать, что именно женщины больше подвержены стрессу в этой ситуации, и только 33% опрошенных убеждены, что партнеры переживают потерю одинаково сильно.
Фокус на женщин в первую очередь объясняют ее физиологической включенностью в процесс. К тому же у нас в стране все еще сильны стереотипы о том, что мужчины менее эмоциональны и менее склонны проявлять эмпатию.
Многие также уверены: в ситуации потери ребенка мужчина должен оказывать поддержку женщине. При этом перенос фокуса на партнершу свойственен и самим отцам, что иногда мешает им получить поддержку для себя, понять, что им самим нужна помощь.
Вероятно, и на самих мужчин, столкнувшихся с перинатальной потерей, влияют стереотипы о маскулинности. Поэтому даже если они признаются в том, что испытывают сильные эмоции в этой связи, они могут отстраняться от ситуации и стараться быстрее забыть о ней, меньше обсуждать произошедшее и собственные переживания.
Как помочь: можно аккуратно порекомендовать обратиться за помощью к психологу, например в благотворительный фонд «Свет в руках». Это, конечно, актуально как для мужчин, так и для женщин.
Наше исследование показывает, что за моральной и психологической поддержкой после потери ребенка большинство столкнувшихся с ней вообще не обращались — речь о 64% тех, кто ответили, что сталкивались с перинатальной потерей лично. В благотворительные фонды обращались всего 4%.
Важно понимать: разговор со специалистом не означает, что человек не справляется сам. Это всего лишь безопасное пространство, которое поможет как можно более экологично пройти через такую беду.
Открыть новую страницу жизни
Говорить о перинатальных потерях большинству из нас действительно сложно. Около половины участников нашего исследования не обсуждают ситуацию с родственниками и друзьями, потерявшими детей. Они просто не знают, что сказать, как помочь, и боятся задеть чувства людей, переживающих горе.
Сложно начать разговор и тем, кто сам пережил утрату. Тема воспринимается как слишком личная, не всегда хочется возвращаться к переживаниям и делиться ими с другими людьми.
Но, как бы ни было сложно, молчание все равно хуже. Оно создает ощущение запретности темы, приносит чувство одиночества, ощущение того, что тебя отвергают. И в конечном счете приводит к еще большим проблемам — моральным и физическим.
Один отец, несколько лет назад потерявший сына, рассказал о случившемся так: «Если вы проживаете потерю ребенка, знайте, что это самое тяжелое время в вашей жизни. Но пройдет немного времени, и вам нужно будет найти в себе смелость сделать первый шаг, попросить помощи специалиста, чтобы открыть новую страницу своей жизни. Да, это будет уже совсем другая жизнь, но в ней точно будет место любви и счастью!»