Что сказал змей еве

Разговор со Змеем-искусителем

И казалось бы, в чём подвох? Ну, познаешь «добро и зло», что тут плохого? Все мы на Земле получаем свой индивидуальный опыт, познаём, что есть добро, что есть зло, и в итоге приходим к выводу, что это две стороны одной медали по имени «дуальность», и как только дойдём до понимания единства противоположностей, можем вешать эту медаль себе на грудь и отправляться дальше, в какую-нибудь другую Вселенную, получать новый опыт.

Зовём внутреннего Контролёра.
Обычно эта фигура блокирует связь с подсознанием и тонкими ощущениями, суживая коридор восприятия. Она может быть индивидуальной, но обычно связана ещё и с коллективной, архетипической фигурой Контролёра или какой-нибудь другой объективной полевой фигурой, выполняющей функцию контроля и ограничения.
Пришло абсолютно чёрное существо, принявшее в процессе последующей трансформации образ огромного ящера.
Запрашиваем договор, он оказывается очень древним и похож на каменную табличку.

Однако если подчинить Солнце, оно начнёт затухать. Солнце светит лишь потому, что оно радостное и свободное.
Радостным можно быть только если ты свободен.

Получалось, что по этому древнему контракту Б. хотел получить комфортные условия для развития, но вместо этого получил затухание собственных ресурсов. Как только начал контролировать своё «Солнце», потерял возможность пользоваться его творческой силой и перекрыл доступ к внешнему Источнику.
Т.о., по контракту Б. получал возможность всё контролировать, а по факту терял возможность творчества, развития и нахождения баланса.

Спросили, есть ли с ним контракт?

Змей ответил: «Не важно, есть ли контракт, важно, что есть сомнения. Ты сам этого хочешь».

Пока я размышляла, насколько занятная фигура для беседы пришла в этот раз, у Б. случился мощный инсайт, он долго смеялся от своего открытия, потом объяснил: «Это Змей сомнения или познания, в зависимости от того, что я хочу! С его помощью можно или сомневаться, или познавать!»

Б.: «Я хочу познавать».

Змей : «Точно уверен, или опять метаться будешь?»

Б.: «Давай сюда договор. О, это не договор, а перевёртыш! Если я сомневаюсь, я не познаю. Или же познаю и не сомневаюсь. Либо отдаёшь сомнения и получаешь познание, либо отдаёшь познание и получаешь сомнение. Змей берёт то, что я отдаю. Могу отдавать сомнение и получать познание, или наоборот. Всё честно!»

Здесь Б. приходит в голову задаться вопросом: « Какое сомнение я от него получаю и какое сомнение отдаю? » и случается новый впечатляющий инсайт, что и сомнения, и познания могут быть не Б., а змеевы.

На эту догадку Змей тут же реагирует: «Вот засранец. догадался!»

В результате второго инсайта Б. осознал, что: «Был договор, по нему я отдавал сомнение и получал познание или наоборот, но я отдавал сомнение и познание своё, а получал сомнение и познание Змея, модифицированное, перепрошитое + 10% своей энергии.»

Контракт аннулируем, возвращаем свои ресурсы, свои познание и сомнения, т.е. личные инструменты изучения мира. Отдаём Змею всё, принадлежащее ему, чистим тела.
После чистки в теле у Б. остался небольшой конструкт, и он спросил Змея, чьё это. Змей отреагировал в свойственной ему манере: «Это твоё г*вно».

На вопрос, куда Змей хотел бы уйти, он ответил, что хотел бы попробовать на более высокие планы для развития, куда и был отпущен.

Проработка контрактов дала осознание: чтобы жить и развиваться, нужно знать, что «Солнце», т.е. Творец и внешний, и внутренний, не враждебен. Однако принять это мешало сомнение, которым и воспользовался Змей, чтобы подменить личный опыт Б. и создать у него иллюзию знания и развития.
После аннулирования договоров Б. вернул себе возможность адаптироваться к миру и быть радостным и счастливым.

Вишенкой на торте обнаружили и убрали типичные для отечественного менталитета установки, по которым для развития использовался исключительно негативный опыт. Например, убеждение, что «чтобы добиваться, нужно мучится, хотя на самом деле можно наслаждаться, чтобы добиваться.»

Вот этот тонкий нюанс: желая стать подобной Богу, Ева допустила, что он неискренен, двуличен, а значит, стремясь уподобится ему, придётся уподобиться и этой своей проекции, рождённой собственным сомнением.
Круг замкнулся.

Заодно Ева получила опыт теневого контракта и потери воли.
Можно сказать, Змей заменил естественный путь познания иллюзорным, спровоцировав раскол между творением и Творцом.

Все сеансы публикуются анонимно и с разрешения погружаемых.
Свидетельство о публикации №219051800011

Источник

Глава 3

Змий искуситель.

Природа этого змия довольно загадочна: по некоторым своим признакам, напр., по самому своему имени, по принадлежности к животному виду, по отличающей его хитрости ( Мф. 10:16 ) и по наложенному на него наказанию – ползания по земле ( Быт. 3:14 ) – он, несомненно, представляется в Библии обыкновенным, естественным змием, но целый ряд других признаков, как-то: дар речи, осведомленность в существовании заповеди, необыкновенная хитрость и коварство, а также утверждение необычайной для естественного змия продолжительности его существования – все это говорит нам о каком-то высшем сознательно разумном существе. Посему, правильным пониманием этого змия будет то, которое объединит все эти вышеуказанные черты, как, напр., это и делает святой Иоанн Златоуст, говоря: «следуя Писанию, надобно рассуждать так, что слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману завистью ( Прем. 2:24 ), а этим животным (т. е. обыкновенным змием) воспользовался как удобным орудием» (Иоанн Златоуст).

Присутствие в этом змие диавола-искусителя согласно утверждается и многими другими местами Священного Писания, в которых диавол называется «человекоубийца от начала» ( Ин. 8:44 ), первовиновником на земле зла ( 1Ин. 3:8 ; Прем. 2:24 ) и даже прямо «древним змием» ( Откр. 12:9–10 ).

И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог:

Коварный змий обращается к жене, как слабейшему сосуду ( 1Тим. 2:14 ; 1Пет. 3:7 ), в справедливом расчете легче через нее достигнуть цели; к тому же жена, вероятно, не сама лично слышала заповедь от Бога, а получила ее уже от мужа и потому знала ее менее устойчиво и твердо.

не ешьте ни от какого дерева в раю?

Соблазнитель намеренно преувеличивает тяжесть заповеди, чтобы тем самым сбить жену с толку и поселить в ней нерасположение как к самой заповеди, так и к ее Основоположнику.

только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним,

чтобы вам не умереть.

Случайный и внешний мотив для соблюдения заповеди ( Быт. 2:17 ) Ева поставляет здесь главным и даже единственным. «Из сего догадываться можно, – справедливо замечает и Филарет, – что мысль о строгости заповеди и о страхе смерти уже начинала затмевать в ней чистое чувствование любви и благоговения к Богу-Законодателю».

Видя, что Ева ничего не возражает ему на новую, очевидную ложь (отрицание смерти), диавол употребляет грубую клевету на Бога, рисуя Его завистливым и хитрым тираном первых людей, грубо эксплуатирующим их наивную доверчивость, служащую основанием Его господства над ними.

откроются глаза ваши,

Отверзение очей – обычный библейский образ, служащий обозначением раскрытия способности умственного понимания и нравственной чуткости ( Быт. 21:19 ; 4Цар. 6:17–20 ; Деян. 26:18 ).

и вы будете, как боги,

В еврейском тексте последнее слово выражено термином – Элогим (Elohim), которое служит одним из употребительных названий Бога. Но так как, по филологическому своему составу, это множественная форма и значит собственно «силы», «власти», «начальство», то LXX и перевели ее дословно, т. е. множественным числом «боги». Однако правильнее было бы удержать обычное библейское употребление, т. е. перевести словом «Бог»; ибо, во-первых, первые люди еще не знали других богов, кроме единого истинного Бога, а во-вторых, только при таком переводе и выдерживается то противоположение между Богом и людьми, которое дано в тексте (знал «Бог», что вы будете, как боги). Намек на это дерзновенное стремление сравняться с Богом в познании дают нам и некоторые другие места Священного Писания ( Ис. 14:13–14 ).

знающие добро и зло:

– здесь так же, как и раньше ( Быт. 2:9 ), берутся в смысле универсального познания, как бы крайнего его полюса.

Грехопадение прародителей.

Когда диаволу удалось не только уничтожить в Еве страх смерти, но и пробудить в ней честолюбивые помыслы широкого познания и высокого могущества (как боги), то в душе ее, строго говоря, уже совершился процесс мысленного падения; оставалось только, чтобы это греховное настроение обнаружилось вовне, выразилось в преступном деянии. Тут на помощь искусителю пришло непосредственное впечатление от самого запрещенного древа, раздражающе повлиявшее на все ее чувства. В этом последнем, так картинно и глубоко-психологично изображенном в Библии, акте грехопадения Евы основательно находят все те три главных типа греха, которые Апостол Иоанн ( 1Ин. 2:16 ) различает, как похоть плоти (хорошо для пищи), похоть очес (приятно для глаз) и гордость житейская (вожделенно, потому что дает знание).

и взяла плодов его и ела; и дала также мужу своему,

Если Еву в падении, до некоторой степени, извиняла ее сравнительная природная слабость, преувеличенно-формальное и чисто внешнее представление о заповеди, наконец, непосредственно-чувственное впечатление от древа, то Адам, получивший от самого Бога грозную заповедь и на самом себе испытавший столько проявлений божественной любви, не имел никаких смягчающих его вину обстоятельств, так что его грех есть чисто духовное преступление и тяжелее греха Евы ( Рим. 5:12, 14 ; 1Кор. 15:21–22 ; 1Тим. 6:14 ).

Обличение их Богом.

Таким образом, предсказание искусителя сбылось, – но вместо чувства довольства и радости падение произвело лишь ощутительную скорбь и беспокойство.

и узнали они, что наги,

Поскольку раньше нагота служила синонимом детской невинности и чистоты первых людей ( Быт. 2:25 ), постольку теперь мучительное ощущение ее стало победным знаком грубой чувственности и греха ( Рим. 6:12–14, 7:4, 8 ; Кол. 3:5 ). «Внешнее око, – по глубокомысленному выражению Оригена, – открылось после того, как закрылось духовное».

и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания.

Такова, по свидетельству Библии, была первая одежда человечества; и это стоит в полном согласии как с универсальной традицией древности, так и с историей человеческой культуры.

Очевидно, здесь идет речь об одном из тех богоявлений, которыми характеризуется первобытная эпоха – время особенной близости и непосредственных сношений Бога с человеком. Что касается самого характера этого богоявления, то, судя по описанию, оно имело доступный внешним чувствам, следовательно, конкретный характер, что подтверждается также и всем последующим контекстом. В этом же, наконец, утверждают нас и аналогичные с данным, другие выражения Библии ( Лев. 26:12 ; Втор. 23:14–15 ; 2Цар. 5:24 ; Исх. 9:23 ; Иов. 37:4–5 ; Пс. 29:3 и др.).

во время прохлады дня;

или, по более близкому к еврейскому тексту переводу, – «в веянии, в вечере дня». Одни видят здесь указание на время богоявления – именно на вечернюю прохладу дня, другие – на образ его ( Иов. 38:1 ), т. е. на любвеобильную готовность Господа простить падших прародителей в случае их искреннего раскаяния.

и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая.

Страх больной совести падших людей, утративших свою невинность и чистоту, настолько помрачил их умственные способности, что они думали было скрыться от Всевидящего и Вездесущего ( Иер. 21:14 ; Ам. 9:3 ), ища в своем наивном ослеплении убежища от Него под листьями деревьев рая.

В этом вопросе отнюдь не обнаруживается неведение, а слышится лишь призыв божественной любви, обращенной к грешнику для его покаяния. По толкованию святого Амвросия, Бог спрашивает Адама не столько о том, в каком месте, сколько о том, в каком состоянии они находятся.

Вместо искреннего и чистосердечного раскаяния, Адам прибегает к ложным извинениям – самооправданию, чем, конечно, только усиливает тяжесть сей вины.

Божественное милосердие неизреченно: как бы идя навстречу ложной стыдливости и греховной косности человека, Бог сам предположительно называет его вину; последнему оставалось только, подобно блудному сыну евангельской притчи, из глубины сокрушенного сердца воскликнуть: «я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим» ( Лк. 15:21 ). Но человек, по действию греха, оказался неспособным этим непосредственным покаянием восстать от своего падения.

Вместо должного раскаяния Адам позволяет себе грубое самооправдание, в котором он дерзает даже как бы укорять самого Бога за дарование ему того, что прежде он считал желанным для себя благом ( Быт. 2:18, 20 ).

В ответе жены, хотя и не отрицается сам факт нарушения заповеди, но точно также слагается ответственность за него и переносится на другого. Это самооправдание падших прародителей – очень характерная черта всех упорных грешников, свидетельствующая об их нравственном огрубении. Сам факт прельщения жены змием удостоверяется в Священном Писании очень легко ( 2Кор. 11:3 ; 1Тим. 2:14 ).

Проклятие змия.

Так как в лице змия-искусителя соединялись, как мы видели, два отдельных существа – злой дух и естественный змий, то все это одновременно относится к ним обоим: к змию, как видимому орудию – прямо непосредственно, к диаволу же, как его невидимому деятелю, – опосредовано и путем аналогии. В частности, проклятие естественного змия, преимущественное по сравнению со всей остальной тварью, также подвергшейся работе истления ( Рим. 7:20 ), есть как бы справедливое возмездие за его бывшее прежде превосходство над ней ( Быт. 3:1 ).

ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей;

По мнению большинства авторитетных толковников, ползание змия на чреве не являлось каким-либо новым чудом, а составляло природное свойство; но прежде это свойство не имело никакого особенного значения, – теперь же оно становится символом унижения и презрения ( Втор. 32:24 ; Мих. 7:17 ) по чувству отвращения к его носителю. Ту же в сущности мысль заключают в себе и последующие слова текста – о снедении праха земли: они дают образное выражение той же самой идеи о пресмыкании змия, поскольку оно неизбежно ведет за собой вдыхание земной пыли и соприкосновение с различными ее нечистотами. В приложении же к диаволу эта последняя метафора указывает на унижение сатаны, уже низринутого с неба и тем самым как бы обреченного пресмыкаться по земле, питаясь здесь людскими пороками и злодеяниями, прямыми следствиями его же коварных внушений.

Первообетование Мессии.

Данный раздел – величайшей важности. В нем заключено пророчество, проходящее через всю мировую историю, вплоть до самого конца мира, и вместе исполняющееся на каждой странице вышеупомянутой истории. Названная здесь глубокая вражда есть та внутренняя оппозиция, которая существует между добром и злом, светом и тьмою ( Ин. 3:19–20, 7:7 ; 1Ин. 2:15 ), – эта вражда находит отражение даже в сфере высших духов ( Откр. 12:7–9 ). «Первая в мире жена первая попала в сеть диавола, но она же своим раскаянием (имеется ввиду раскаяние всей последующей внерайской жизни) первая и потрясает его власть над собой» (Виссарион).

Многие отцы Церкви (Иустин, Ириней, Киприан, Иоанн Златоуст, Иероним и др.), основываясь на различных местах Священного Писания, относят данное указание не столько к Еве, сколько к той великой жене, которая больше всех других жен, олицетворила в себе «вражду» к царству сатаны, послужив тайне воплощения ( Откр. 12:13, 17 ; Гал. 4:4 ; Ис. 7:14 ; Лк. 2:7 ; Иер. 31:22 ). Взамен погибельной дружбы жены со змием, между ними полагается спасительная вражда. Поскольку жена первого Адама была причиной падения, постольку мать второго Адама явилась орудием спасения.

и между семенем твоим и семенем ее;

Под семенем змия в ближайшем, буквальном смысле разумеется потомство естественного змия, т. е. все будущие особи этого рода, с которыми потомство жены, т. е. все вообще человечество, ведет исконную и ожесточенную войну; но в дальнейшем, определенном смысле путем этой аналогии символизируется потомство змия-искусителя, т. е. чада диавола по духу, которые на языке Священного Писания именуются то «порождениями ехидны» ( Мф. 3:7, 12:34, 23:33 ), то «плевелами на Божьей ниве» ( Мф. 13:38–40 ), то прямо «сынами погибели, противления, диавола» ( Ин. 8:44 ; Деян. 13:10 ).

Из среды этих чад диавола Священное Писание особенно выделяет одного «великого противника», «человека беззакония и сына погибели», т. е. антихриста ( 2Фес. 2:3–4 ). В полной параллели с этим устанавливается и толкование семени жены: под ним точно также, прежде всего, разумеется все ее потомство – весь человеческий род; в дальнейшем, определяемом контекстом речи, смысле под ним разумеются благочестивые представители человечества, энергично боровшиеся с царившим на земле злом; наконец, из среды этого последнего Священное Писание дает основание выделить одного Великого Потомка, рождаемого от жены ( Гал. 4:4 ; Быт. 17:7, 19 ), в качестве победоносного противника антихриста, главного виновника победы над змием.

Сам процесс и характер вышеуказанной вражды наглядно изображается в художественной картине великой борьбы двух враждующих сторон, со смертельным исходом для одной из них (поражение в голову) и сравнительно незначительным уроном для другой (ужалении в пяту). Довольно близкие аналогии этому образу встречаются и в других местах Священного Писания ( Рим. 16:20 и др.). Упоминание здесь о жене, о змие и их потомстве, о поражении в голову и ужаление в пяту – все это не более как художественные образы, но образы полные глубокого смысла: в них заключена идея борьбы между царством света, правды и добра и областью тьмы, лжи и всякого зла; эта высоко драматическая борьба, начавшись с момента грехопадения наших прародителей, проходит через всю мировую историю и имеет завершиться лишь в царстве славы полным торжеством добра, когда по слову Писания, будет Бог «все во всем» ( 1Кор. 15:28 ; ср. Ин. 12:32 ). Заключением этой борьбы и будет тот духовный поединок, о котором говорится здесь, когда «Он» ( αὺτὸς – местоимение муж. рода), т. е. Великий Потомок, вступит в брань с самим змием или главным его исчадием – антихристом и поразит последнего на голову ( 2Фес. 2:8–9 ; Откр. 20:10 ).

Любопытно, что традиция язычества сохранила довольно прочную память об этом важном факте и на различных художественных памятниках запечатлела даже самую картину этой борьбы. Если это божественное обетование о победе над диаволом служит живым источником утешения и радости для нас, то каким же лучом животворной надежды было оно для падших прародителей, впервые услыхавших из уст самого Бога эту радостнейшую весть? Поэтому данное обетование вполне заслуженно именуется «первоевангелием», т. е. первой благой вестью о грядущем Избавителе от рабства диаволу.

Наказание прародителям.

В этих словах изрекается наказание жене, состоящее в том, что чадородие, величайший акт земной жизни человека, бывший предметом особенного божественного благословения ( Быт. 1:28 ), превращается теперь в источник скорби и страданий. Впрочем, эти муки рождения не есть что-либо намеренно посылаемое теперь Богом в наказание жене, а составляют лишь естественное законное следствие общей дряблости физической природы падшего человека, утратившей вследствие падения нормальное равновесие духовных и физических сил и подпавшей болезням и смерти.

и к мужу твоему влечение твое,

В этих словах еще яснее выражается весь трагизм положения жены: несмотря на то, что жена при рождении будет испытывать величайшие муки, соединенные с опасностью для самой своей жизни, она не только не будет отвращаться от супружеского общения со своим мужем – этим невольным источником ее страданий, но будет еще более и еще сильнее, чем прежде, искать его.

и он будет господствовать над тобою.

Новая черта брачных отношений между мужем и женой, устанавливавшая факт полного господства первого над последней. Если и раньше жена, в качестве только помощницы мужа, ставилась в некоторую зависимость от него, то теперь, после того, как первая жена доказала неуменье пользоваться свободой, Бог определенным законом поставляет ее действие под верховный контроль мужа. Лучшей иллюстрацией этого служит вся история дохристианского мира, в особенности же древнего Востока с его униженно-рабским положением женщины. И только лишь в христианстве – религии искупления – жене снова возвращены ее утраченные в грехопадении права ( Гал. 3:28 ; Еф. 5:25 и др.).

Приговор над последним виновником грехопадения – Адамом – предваряется выяснением его сугубой вины, именно указанием на то, как он, вместо отрезвляющего действия на жену, сам подпал ее соблазнительному влиянию.

проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей;

Лучшее объяснение этого факта мы находим в самом же Священном Писании, именно у пророка Исаии, где читаем: «земля осквернена под живущими на ней, ибо они преступили законы, изменили устав, нарушили вечный завет. За то проклятие поедает землю, и несут наказание живущие на ней» ( Ис. 24:5–6 ). Следовательно, в этих словах дано лишь частное выражение общебиблейской мысли о тесной связи судьбы человека с жизнью всей природы ( Иов. 5:7 ; Еккл. 1:2, 3, 2:23 ; Рим. 8:20 ). По отношению к земле это божественное проклятие выразилось в оскудении ее производительной силы, что в свою очередь сильнее всего отзывается на человеке, так как обрекает его на тяжелый, упорный труд для насущного пропитания.

в поте лица твоего будешь есть хлеб,

В этих двух стихах дается более подробное раскрытие предшествующей мысли об оскудении земного плодородия и о тяжести и непроизводительности человеческого труда. Этим божественным приговором все земное существование человека как бы превращается в сплошной трудовой подвиг и обрекается на скорби и страдания, как это гораздо яснее выражает славянский текст: «в печалях снеси тую вся дни живота своего» ( Быт. 3:17 ) (ср. Иов. 5:7, 14:1 ; Ис. 55:2 ; Еккл. 1:13 и др.).

доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.

До сих пор у нее, как видно из Писания, не было собственного имени, а она обозначалась лишь со стороны своего отношения к мужу словом «жена». Имя же, данное ей теперь, евр.: Хавва, означает «жизнь», или, собственно, «производительница жизни» ( ζωογόνος – Симмаха). В том обстоятельстве, что даже в самый момент божественного приговора о смерти Адам не усомнился в непреложности божественного обетования о жене (и ее Семени), как восстановительнице жизни («Еве»), отцы Церкви справедливо видят доказательство сознательной, живой и горячей веры падших прародителей в обетованного Искупителя (Мессию).

Первые одежды.

В этой краткой библейской заметке, по мнению лучших экзегетов, дано молчаливое указание на божественное установление института жертвоприношений, чем прекрасно объясняется и связь контекста, через предположение чего восстанавливается и самая связь текста: как в предыдущем стихе наречение первой жене собственного имени имело ближайшее отношение к мессианской идее, так и заклание жертвенных животных символизировало собою ту же самую идею; кожи же этих жертвенных животных Господь и указал человеку употреблять в качестве одежды. Такова, по данным Библии, равно как и культурной истории человечества, вторая стадия развития в градации человеческих одежд.

Изгнание падших прародителей из рая

Заключением всей райской истории служит факт изгнания падших прародителей из рая, с целью, главным образом, лишить их возможности пользования плодами древа жизни.

И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни.

Чтобы окончательно преградить людям доступ в рай, Бог поставляет одного из небожителей – «херувимов», в качестве стражи при входе в рай, и кроме того – посылает особый небесный огонь, выходивший из недр земли и сверкавший наподобие блестящего клинка у вращаемого меча.

По другому чтению: и между Семенем ее; Он будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить Его в пяту.

Вам может быть интересно:

Поделиться ссылкой на выделенное

Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»

Источник

Толкование на Бытие 3:1

Сравнение переводов, параллельные ссылки, текст с номерами Стронга.
Толкование отцов церкви.

Толкование на Бытие 3:1 / Быт 3:1

Иоанн Златоуст (

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю

Блаженный Моисей, сказав, что (прародители) «нага беста, и не стыдястася» (так как они не знали, что были наги, потому что их облекала и украшала, лучше всякой одежды, неизреченная слава), говорит: «змий же бе мудрейший всех зверей, сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякого древа райского». Смотри, какая зависть и многосплетенная хитрость лукавого демона. Видя, что созданный человек находится в высочайшей чести и почти ничем не меньше ангелов, как и блаженный Давид говорит: «умалил еси его малым чим от ангел» (Пс.8:6), да и это малое ввел грех преслушания, потому что пророк сказал это уже после преслушания, — так видя на земле земного ангела и снедаемый завистию, виновник зла демон, который сам пребывал между вышними силами, но по развращению воли и безмерности злости ниспал с той высоты, употребил великую хитрость, чтобы лишить человека благоволения Божия и, сделав его неблагодарным, лишить его всех благ, дарованных ему человеколюбием Божиим. И что же делает? Нашедши этого зверя, т. е. змия, который превосходил смыслом других зверей, что засвидетельствовал и Моисей словами: «змий же бе мудрейший всех зверей, сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог» — им воспользовавшись, как орудием, диавол чрез него вступает в беседу с женою, и увлекает в свой обман этот простейший и немощнейший сосуд. «И рече, — сказано, — змий жене». Из этого заключай, возлюбленный, что вначале ни один зверь не был страшен ни мужу, ни жене; напротив, признавая свою подчиненность и власть (человека), и дикие и неукротимые животные были тогда ручными, как ныне кроткие.

Источник: Беседы на книгу Бытия. Беседа 16.

Амвросий Медиоланский (

Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть

Причиной зависти стала красота человека, поселенного в раю. Поскольку сам дьявол, получив благодать, не сумел ее удержать, он преисполнился зависти к человеку за то, что тот, будучи сотворен из праха, поселился в раю и был избран. Ибо видел дьявол, что сам он, обладающий высшей природой, пал в профанное и лишенное святости состояние, тогда как человек, существо низшей природы, уповает на вечное.

…Дьявол замыслил сначала приступить не к Адаму, но попытаться опутать Адама через жену. Не к Адаму первому он подступил, сердцем принявшему небесную заповедь, но к той, которая была научена соблюдать заповедь не Богом, но мужем. Ибо не написано, что Бог говорил к женщине, но что Он говорил к Адаму; и потому следует полагать, что женщина узнала о заповеди от мужа.

Поскольку тварь подвержена всяческим страстям, наслаждение по-змеиному проскальзывает в человеческие чувства и переживания. Так что не без основания святой Моисей изобразил наслаждение в образе змея: оно вкрадывается во чрево подобно змею, который не ногами ходит… но скользит прихотливыми извивами всего тела. Для наслаждения, словно для змея, прах будет пищею, ибо небесная пища ему неведома. Оно питается телесным, и переменяется в разные виды вожделения, и заползает в самые тайные закоулки. У него ядовитые зубы, отравляющие каждого сладострастника, убивающие гуляку, умерщвляющие расточителя.

Филарет (Дроздов) (1782−1867)

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю

Приступая к описанию искушения, повествователь дает понятие об искусителе. И действительно, правильное о нем понятие необходимо нужно для того, чтобы уразуметь возможность и определить образ искушения. Искуситель называется змием. Трудно согласиться с мнением, будто сим означается простое животное, которое примером своего вкушения от запрещенного человекам древа возбудило в Еве богопротивную мысль и желание; поскольку в таком случае Моисею не было бы нужды приписывать сему животному вместо простого действия несвойственные ему суждения и слова; и представлять виною зла в мире существо, не имеющее свободы и действующее сообразно природе своей, значило бы представлять Бога искушающим вопреки собственному слову Его (Иак. 1:13). Нельзя, напротив, думать и того, чтобы сей змий был только призрак животного, поскольку ясно сравнивается со зверями в поле. Итак, змий—искуситель есть истинное, но не простое животное. Им действует существо высшего рода, ибо действует разумением; но существо злое, ибо действует против воли Божией, к погибели человеков и к собственному наказанию. Сие есть то существо, которое точно от искушения и прельщения человеков в Слове Божием называется древним змием, диаволом, сатаною (Откр. 20:2; Зах. 3:1), человекоубийцею от начала, отцем лжи (Ин. 8:44). Как таковым никакое существо не могло выйти из рук Творца, то должно полагать, что оно сделалось таковым чрез отпадение от Него. Сие также подтверждается Словом Божиим, когда оно говорит об ангелах, не сохранивших своего начала, но оставивших свое жилище (Иуд. 1:6). Начало их отпадения некоторые полагают в зависти человеку (Прем. 2:24), а некоторые — в гордости и уклонении от любви Божией к самолюбию (Ис. 14:12−14), почитая зависть уже следствием падения. Моисей показывает не самое существо, а орудие искусителя, потому что его намерение показать кратко начало повреждения человеческого естества не позволяет ему входить в отдаленные и трудные подробности о свойстве отпадших духов и потому что он хотел представить искусителя точно и единственно в том виде, как он явился Еве, дабы показать, что, несмотря на сию личину, он удобно мог быть открыт и узнан. Когда змию приписывается хитрость преимущественно пред всеми животными, сим показывается естественное совершенство сего животного, которое и Христос представляет образцом мудрости (Мф. 10:16). Диавол избирает таковое орудие для удобнейшего в нем действования и сокрытия обмана. Бог попускает сие для того, чтобы человек в самом орудии искушения видел образ осторожности. Змий является говорящим. Напрасно сие относят к естеству находившихся в раю животных. Сие было искусство диавола, хотевшего привлечь к себе Еву любопытством и удивлением. Впрочем, она из сего самого искусства могла заключать о свойстве существа, которое скрывается в чужом виде и не смеет явиться в собственном. Некоторые думают, что змий беседовал с Евою тем естественным языком, каким все вещи беседуют с мудрым; но сей естественный язык, не быв управляем отцом лжи, не был бы так лукав, как язык змия в сказании Моисеевом. Змий говорит к жене потому, как замечают некоторые, что она не была при исследовании естества животных, и закон о древе познания получила чрез мужа и, следственно, удобнее могла поколебаться в суждении как о естестве говорящего с нею, так и о предмете разговора; и потому что жена, будучи естественно поставлена в зависимости от мужа (1 Тим. 2:12−13), естественно долженствовала быть слабее в отделении от него. Искуситель не оставил и после сего сей удачной хитрости (3 Цар. 11:4; Еккл. 7:28; 2 Тим. 3:6). Кажется, нетрудно было Еве приметить неестественное состояние змия, а потому даже трудно поверить, как она решилась вступить с ним в разговор. Но так обыкновенно кажется тогда, когда хитрость уже обнаружена. Положим, что Ева удивлена была необычайным явлением говорящего змия, но как прежде греха и зла не было страха и подозрения, то удивлением могло еще изощриться ее внимание к змию, и вскоре могла родиться мысль, что его необыкновенное состояние есть действие сокровенной силы вкушенного им запрещенного плода. Наконец, может быть, сие явление и не показалось необычайным. Тогда, когда видимый мир, еще чистый и тонкий, свободнее и беспрепятственнее проницаем был невидимым, может быть, не было необычайно, чтобы невидимые существа облекались в образы видимых тварей, дабы входить в сношения с человеком, обитателем видимого мира. Первые слова искусителя, как они читаются в переводе семидесяти толковников, заключают уже клевету на Бога, но они не могут быть приняты в знаменование недоумения подлинно ли Бог сказал: не ешьте плодов ни с какого дерева в саду? Таким образом, клевета упадает не на Бога, но на Адама, что, по-видимому, и сообразнее с коварством искусителя. Восстав прямо против Слова Божия, он мог бы ужаснуть Еву, но он преображается пред нею в светлого Ангела, в учителя истины и вводит ее в сомнение о том, точно ли Божие Слово слышала она от мужа и не по суеверию ли воздерживается от древа познания. Из сего видно, как опасны даже легкие и отдаленные в вере сомнения. Действие их ясно представлено в примере Петра утопающего (Мф. 14:30−31).

Источник: Толкование на Книгу Бытия.

Макарий Великий (

Когда ты видишь человека, жизнь которого зазорна, а речь убедительна, то вспомни беса, который в Священном Писании беседовал с Христом (Мф. 4, 3 и далее) и о котором Писание свидетельствует, что «змий же бе мудрейший всех зверей, сущих на земли». Но в нем мудрость стала пагубной, поскольку не сопровождалась никакой другой добродетелью. Поэтому (человеку) верующему и благому следует мыслить о том, что даруется Богом; он должен говорить так, как думает, а делать так, как говорит. Ибо если истине слов не соответствует сродная им жизнь, то (такой человек), согласно Иову, есть «хлеб без соли» — его вкушать нельзя, а если вкусишь, то повредишь здоровью. Ведь говорится: «Снестся ли хлеб без соли, или есть вкус в тщих словесех?» (Иов. 6, 6), то есть в пустых речах, не засвидетельствованных совершенными делами.

Источник: Собрание рукописей типа II. Беседа 54.

Ефрем Сирин (

Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: подлинно ли сказал Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго

Сказав о наготе прародителей, которая при небесной одежде была благообразна и не служила поводом к стыду, Моисей обращается к повествованию о хитрости змия и говорит: Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. Змий был хитрее бессловесных животных, которыми управлял человек, но если и превосходил хитростью ту степень, на какой поставлены звери, то не следует отсюда, что он возвышался до степени человека. Змия Бог сотворил хитрее бессловесных скотов и лукавее неразумных животных, но поскольку не было у него разума, то явно, что он не имел и мудрости человеческой. Адам превосходил змия и по самому образу сотворения, и по душе, и по уму, и по славе, какой был облечен, и по месту жительства своего, а потому видно, что он безмерно выше змия и по хитрости. Адам превосходил мудростью всех зверей, потому что Бог поставил его владыкой и правителем их; он был хитрее всех, потому что всем нарек имена. Как Израильтяне не могли без покрывала взирать на лицо Моисеево, так животные не могли взирать на светлый зрак Адамов. Потупив очи, проходили они перед ним, когда нарекал им имена, потому что очи их не могли взирать на славу его. Итак, хотя змий был хитрее зверей, однако же неразумен пред Адамом и Евой, владыками зверей.

Сказав о хитрости змия, Моисей обращается к повествованию о злокозненном приближении его к Еве и говорит: и рече змий жене: подлинно ли сказал Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго?. Змий говорил, и то было или свойственное змию шипение, которое понимал Адам, или в змие говорил сатана, или змий по собственному умышлению испросил себе дар слова, или сатана испросил Бога дать этот дар слова змию на время. Но искусительное слово не вело бы во грех искушаемых, если бы руководством искусителю не служило собственное их желание. Если бы и не пришел искуситель, то само древо красотой своей ввело бы их в борьбу. Хотя прародители искали себе извинения в совете змия, но более, нежели совет змия, повредило им собственное желание. Ибо сказано: И виде жена, яко добро древо в снедь и яко угодно очима видети, и вожделенно по виду: и вземши от плода его яде (Быт.3:6). А если жена побеждена красотой дерева и приятностью плодов его, то не советом, вошедшим в слух ее, побеждена. Введена же в преступление пожеланием, обнаружившимся в ней самой. Но поскольку заповедь была дана для испытания, то получился удобный случай прийти искусителю.

Что сотворено в раю и вне рая, все это Бог дал человеку по благости и ничего не требовал от него за то, что сотворил, но украсил и облек его славой. Что только ни было в раю, на земле, в воздухе и водах, — все то дано человеку по благости, но одно только древо отнято у него по правде.

Когда Бог творил человека, Он не соделал его смертным, но не создал и бессмертным, чтобы сам Адам, соблюдением или преступлением заповеди, от одного из двух дерев приобрел бы себе то, чего захотел. И хотя Бог сотворил древо жизни, но сокрыл его от Адама; во-первых, для того, чтобы красотой своей оно не вводило прародителей в борение и не усугубило борьбы, а, во-вторых, не должно им было для сохранения заповеди Незримого находить себе побуждение (искать поощрения) в награде, которая у них пред глазами. Хотя по благости Бог все дал прародителям, но бессмертную жизнь, которая приобреталась вкушением плодов древа жизни, восхотел даровать им по правде. Потому дал им лишь заповедь, и она не была так велика, не могла равняться преизбыточествующей награде, уготованной им. А воспретив вкушать плоды одного древа, чтобы они находились под заповедью, Бог отдал им весь рай, — да не будут принуждены к преступлению закона недостатком в пище.

Но хотя, как сказал я, испытание и было потребно, однако же Бог не дозволил сатане послать для того к Адаму какого-либо Ангела, или Серафима, или Херувима. Не дозволил также сатане и самому прийти к Адаму в Едемский сад в образе человеческом или божественном, как приступал он к Господу нашему на горе. Не пришли также к Адаму какие-либо большие или лучшие звери, бегемот и левиафан, не пришли и другие звери или животные чистые, чтобы не послужило это сколько-нибудь извинением для преступивших заповедь. Дозволено же было прийти к ним змию, который, хотя хитер, но безмерно презрен и гнусен. Змий, приступив к людям, не сделал никакого действительного чуда, не принял даже на себя ложного вида, но предстал в том виде, какой имел: предстал пресмыкающимся, с поникшими долу глазами, потому что не мог взирать на сияние зрака той, которую хотел искусить. Не пришел он, от страха, к Адаму, но пришел к Еве, чтобы скорее склонить ее к вкушению плодов того древа, с которого запрещено было вкушать, — пока еще не вкусила она дозволенных ей плодов с тысяч и тем (тмы, то есть десятков тысяч) других дерев. Не вкусила же она не потому, что постилась, но потому что ей еще не овладел голод, ибо была только сотворена. Конечно, змию не воспрещалось идти с такой поспешностью к Еве, ибо эта-то поспешность змия не служила в его пользу. Он пришел в то время, когда едва сотворенная Ева не знала еще, что такое голод, и красота дерева не возбуждала в ней борьбы пожеланий. Итак, поскольку Ева не чувствовала голода, и древо не вводило ее в борьбу, то змию не воспрещалось стать ее искусителем. Ибо если Ева победила бы в кратковременной брани и в недолгой борьбе, и змий, и кто был в змие, подверглись тому наказанию, какое и понесли, то Ева и муж ее вкусили бы плодов жизни и приобрели жизнь вечную, прияв по правде то бытие, какое было им обещано; они по правде стали бы обладать всем тем, что прежде им даровалось по благости.

Потому искуситель поспешил прийти, и не был удержан. Уже то самое, что искуситель приходит вместе с заповедью, могло бы вразумить искушаемых, что он — искуситель, и предостеречь их от козней его. Искуситель приходит и обещает им нечто великое, да он и не мог хвалиться чем-либо малым. И тот, кто в змие, так сказал через него жене: «Подлинно ли сказал Бог, да не ясте от всякаго древа райскаго?». Здесь надлежит заметить, что велика была бы заповедь, если бы воспрещалось вкушать плоды всех дерев, по сказанному змием, а поскольку заповедовалось противное, то заповедь почти и не считалась заповедью, ибо была очень легка и дана только на время, пока не отступит от них искуситель.

Источник: Толкование на Книгу Бытия.

Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть

Змею невозможно было войти в рай;

потому и животным, и птицам не позволялось

приближаться к окрестностям рая.

Когда же Адам вышел к змею,

коварными вопросами, предложенными Еве,

доведался тот, что такое рай и каков он.

Узнал проклятый, каково сие святилище,

узнал, что от Адама и Евы

слава его сокрывается в древе познания,

узнал, что вход в двери святилища

что в плоде дерева — ключ к правде

и что у преступивших заповедь очи отверзнутся,

и они исполнятся раскаяния.

Источник: Гимны о рае.

Иоанн Дамаскин

Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть

До преступления заповеди все было подвластно человеку, ибо Бог поставил его начальником над всем, что на земле и в водах. Даже змей был привязан к человеку и чаще других животных приближался к нему и своими приятными движениями как бы беседовал с ним. Поэтому-то родоначальник зла — дьявол и внушил через него нашим прародителям злейший совет.

Источник: Изложение веры.

Августин (354−430)

Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть

Змей означает дьявола, который вовсе не был глуп. Называя его «хитрейшим» из всех зверей, Писание указывает на его сообразительность. Однако не сказано, что змей был в раю, но только — что змей был среди зверей, которых создал Бог. Ибо рай, как было сказано выше, означает блаженную жизнь; а змей уже не пребывал в ней, ибо уже был дьяволом. Он отпал от ее блаженства, ибо не устоял в истине. Но не следует удивляться тому, что он сумел заговорить с женщиной, хотя та была в раю, а он не был. Быть может, она была в раю не по месту, а скорее по действию блаженства? Или же это место, которое зовется раем и в котором телесно обитали Адам и Ева, таково, что мы должны считать его доступным для телесного присутствия дьявола? Ни то, ни другое. Дьявол пребывал в нем духовно: как говорит апостол, по воле князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления (Еф. 2:2).

Источник: О Книге Бытия против манихеев.

Иероним Стридонский (

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю

Вместо слова «мудрый» в еврейском тексте стоит arom (עָר֔וּם), что Акила и Феодотион перевели как πανοῦργοϛ, то есть «негодный» и «притворный». Таким образом, этим словом изображается скорее хитрость и изворотливость, чем мудрость.

Источник: Еврейские вопросы на Книгу Бытия.

Виссарион (Нечаев) (1822−1905)

Змий же бе мудрейший всех зверей сущих на земли, ихже сотвори Господь Бог. И рече змий жене: что яко рече Бог: да не ясте от всякаго древа райскаго

«Что яко рече Бог, — начал искуситель, — да не ясте от всякаго древа райскаго?» Диавол знал, в чем состоит заповедь, но пред Евою притворился незнающим этого, для того, чтобы видом невежества удалить от нее повод к подозрению в хитрости и лукавстве его. И расчет его был верен. Еве показалось, что не ее хотят вразумить, а от нее требуют вразумления. Смирение, с видом которого пред­ложен был вопрос, возбудило в ней благосклонность к вопрошавшему и готовность продолжать с ним беседу, чего и добивался лукавый совопросник. Но как она не могла открыть обман, слыша говорящим существо бессловесное? Ужели она не знала, что животные не одарены словом? Трудно предположить это, когда она сама явилась на свет именно вследствие того, что для Адама не нашлось суще­ства во всем подобного ему, что в мире животных не было ни одного, с которым бы он мог говорить и чрез слова делить мысли. Нельзя же думать, будто Адам не сказал ей о причинах ее сотворения. Всего вероятнее, что диавол для предложения своего коварного вопроса улучил то мгнове­ние, когда она cама занята была размышлением о заповеди Божией, когда ее внимание всецело устремлено было на заповедное древо и в душе ее возникли недоумения и любопытство, почему Бог, давший во власть Адаму и ей все древа райские, только плоды с этого древа запретил есть. В сем состоянии усиленного размышления, или за­думчивости, ей легко было не заметить неестественное положение змия. Можно сказать даже, что в чистой душе нашей прародительницы еще прежде видимого искушения начиналось искушение внутреннее, т. е. борьба помыслов. Диавол заметил это, и чтобы борьба сия не кончилась торжеством помыслов правых, поспешил со своим вмеша­тельством, на успех которого он надеялся именно потому, что Ева была в нерешительном состоянии. В сем состоянии, без сомнения тягостном, речь змия могла обратить ее вни­мание не столько необыкновенностию ее в устах животно­го, сколько совпадением с предметом ее собственных раз­мышлений. Диавол, наблюдавший за движениями души ее, попал, так сказать, в тон того душевного настроения, в котором в эту минуту находилась Ева, и которое как нельзя лучше соответствовало дьявольскому намерению. Время, размышление, внушения мужа могли ее успокоить и утвер­дить в смиренной покорности воле Божией; диавол знал это и решился предупредить возможность такого исхода борьбы, а Ева, вместо того, чтоб остановить змия в самом начале его беседы, или бежать от него, пожелала продол­жения беседы, чего и добивался он.

Источник: Толкование на паремии из книги Бытия.

Севериан Габальский (?—

Ст. 1−3 Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю? И сказала жена змею: плоды с дерев мы можем есть, только плодов дерева, которое среди рая, сказал Бог, не ешьте их и не прикасайтесь к ним, чтобы вам не умереть

В этом месте [текста] не обращай внимания на внешнюю форму [змея], которой мы теперь и избегаем, и боимся; изначально было не совсем так. Змей был радушным и наиболее близким к человеку из пресмыкающихся. Но некто превратил его во врага. Вот слова Божии: Проклят ты пред всеми скотами. Вражду положу между тобою и между женою. Эта вражда разрушила любовь. Любовью я называю не основанное на разуме, а непостижимое знание… Говорят также, что дьявол предстал перед Адамом в образе змея… Этот вопрос не был случайным: ведь многие изучают то, каким образом змей произносил членораздельные звуки: не человеческим ли голосом? Или змеиным шипением, которое поняла Ева? Адам перед грехопадением постиг мудрость, знание и дар пророчества… Таким образом, если Адам это все имел, то дьявол постиг и разум змея, и предчувствие Адама о том, что змей разумен. Относительно змея говорят, что Адам догадывался, что змей, обладавший рассудком, доведет свое дело до конца и сумеет воспроизвести человеческий голос.

Источник: О творении мира.

Лопухин А.П. (1852−1904)

Змей был хитрее всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: подлинно ли сказал Бог: не ешьте ни от какого дерева в раю

«Змей…» Природа этого змия довольно загадочна: по некоторым своим признакам, напр., по самому своему имени, по принадлежности к животному виду, по отличающей его хитрости (Мф. 10:16) и по наложенному на него наказанию — ползания по земле (14 стих этой главы) — он, несомненно, представляется в Библии обыкновенным, естественным змием, но целый ряд других признаков, как-то: дар речи, осведомленность в существовании заповеди, необыкновенная хитрость и коварство, а также утверждение необычайной для естественного змия продолжительности его существования (14) — все это говорит нам о каком-то высшем сознательно разумном существе. Посему, правильным пониманием этого змия будет то, которое объединит все эти вышеуказанные черты, как, напр., это и делает святой Иоанн Златоуст, говоря: «следуя Писанию, надобно рассуждать так, что слова принадлежали диаволу, который возбужден был к этому обману завистью (Прем. 2:24), а этим животным (т. е. обыкновенным змием) воспользовался как удобным орудием» (Иоанн Златоуст).

Присутствие в этом змие диавола-искусителя согласно утверждается и многими другими местами Священного Писания, в которых диавол называется «человекоубийца от начала» (Ин. 8:44), первовиновником на земле зла (1 Ин. 3:8; Прем. 2:24) и даже прямо «древним змием» (Откр. 12:9−10).

«И сказал змей жене…» Коварный змий обращается к жене, как слабейшему сосуду (1 Тим. 2:14; 1 Пет. 3:7), в справедливом расчете легче через нее достигнуть цели; к тому же жена, вероятно, не сама лично слышала заповедь от Бога, а получила ее уже от мужа и потому знала ее менее устойчиво и твердо.

«не ешьте ни от какого дерева…» Соблазнитель намеренно преувеличивает тяжесть заповеди, чтобы тем самым сбить жену с толку и поселить в ней нерасположение как к самой заповеди, так и к ее Основоположнику.

Источник