Что сказал маяковский есенину
А Есенин Серёга пишет и нас уже не слышит.
Везёт ему.
«Сергею Есенину» Владимир Маяковский
Подражатели обрадовались:
бис!
Над собою
чуть не взвод
расправу учинил.
Почему же
увеличивать
число самоубийств?
Лучше
увеличь
изготовление чернил!
Навсегда
теперь
язык
в зубах затворится.
Тяжело
и неуместно
разводить мистерии.
У народа,
у языкотворца,
умер
звонкий
забулдыга подмастерье.
И несут
стихов заупокойный лом,
с прошлых
с похорон
не переделавши почти.
В холм
тупые рифмы
загонять колом —
разве так
поэта
надо бы почтить?
Вам
и памятник еще не слит,—
где он,
бронзы звон
или гранита грань?—
а к решеткам памяти
уже
понанесли
посвящений
и воспоминаний дрянь.
Ваше имя
в платочки рассоплено,
ваше слово
слюнявит Собинов
и выводит
под березкой дохлой —
«Ни слова,
о дру-уг мой,
ни вздо-о-о-о-ха».
Эх,
поговорить бы иначе
с этим самым
с Леонидом Лоэнгринычем!
Встать бы здесь
гремящим скандалистом:
— Не позволю
мямлить стих
и мять!—
Оглушить бы
их
трехпалым свистом
в бабушку
и в бога душу мать!
Чтобы разнеслась
бездарнейшая погань,
раздувая
темь
пиджачных парусов,
чтобы
врассыпную
разбежался Коган,
встреченных
увеча
пиками усов.
Дрянь
пока что
мало поредела.
Дела много —
только поспевать.
Надо
жизнь
сначала переделать,
переделав —
можно воспевать.
Это время —
трудновато для пера,
но скажите,
вы,
калеки и калекши,
где,
когда,
какой великий выбирал
путь,
чтобы протоптанней
и легше?
Слово —
полководец
человечьей силы.
Марш!
Чтоб время
сзади
ядрами рвалось.
К старым дням
чтоб ветром
относило
только
путаницу волос.
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней!
Что сказал маяковский есенину
«В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.»
Всего две строки, а сколько смысла.
Спасибо!+++++++
Похожие цитаты
Руки. (памяти Алёны Майер)
Ударила жизнь по рукам?
Любимые предали руки?
Бессильно поникли руки…
Возьмите себя в руки!
И пусть не дойдут руки
Наложить на себя руки!
© Copyright: Зульнора, 2011 Свидетельство о публикации №111032603084
Несправедливая жизнь
(Т) Жизнь, как всегда, несправедлива,
Коварна, зла и жестока,
Когда вдруг рвется торопливо
И мчится прочь в тоннель пугливо,
Во тьме оставив на века.
Еще вчера — Привет, дружище!
При встрече мог тебе сказать,
И вот — в ответ лишь ветер свищет,
Как будто был богат и нищим
В мгновенье стал. Вернуть назад
Исканий дни, свершений годы
Хочу, но Времени река
… показать весь текст …
Памяти Баловня Судьбы.
Родная, милая Лариса,
Тебя не стало, я скорблю,
Но верю, ангелом ты стала
И жемчуг свой
теперь ты льешь в Раю!
Тебя мы любим
и любить мы будем,
С тобой мы встретимся
в том сказочном саду.
Я верю ты мне многое
расскажешь,
Когда в саду я в том
… показать весь текст …
Есенин и Маяковский. Последняя встреча
Есенин увидел Маяковского возле Малого театра. Это был октябрь, странный месяц, когда, вдруг, солнце и почти тепло, а на смену приходит ледяной ветер, и тут же тучи над Москвой.
С Есениным было несколько приятелей-забулдыг, с Маяковским томные девушки. Есенин знал, что Маяковский жадноват и сразу достал пачку денег из кармана, и предложил пойти посидеть, поговорить.
Маяковский внимательно посмотрел Есенину в глаза, у того были спокойные глаза, хотя лицо несколько опухло.
В свои тридцать лет Есенин видел так много, как мало кто из живших людей. Он видел царскую семью, читал стихи царице и ее дочерям, он видел, как рожает в поле крестьянка, он видел европейских аристократов и великих писателей с поэтами, он видел убийц-чекистов. Есенин видел тех, кто на дне, и каждый день опускался на это дно, и видел тех, кто на самом верху.
И Есенин подумал, что они уже мертвецы, эти двое молодых людей, а потому ничего не боятся.
А за день до этой встречи Есенин общался с очередным психиатром, но он не очень любил отечественных психиатров, западные, к которым его водила Айседора, были лучше. Они были лучше потому, что Есенин для них был просто добрый молодой человек, которому они хотели помочь, и помогали, как могли. А для местных психиатров Есенин был самым известным и популярным человеком в русской части СССР.
Есенин был невероятно популярен, и психиатры не намеренно, но пытались ломать его, им было это приятно, такой популярный человек и в их руках.
Есенин помнил как художник, внешний вид, запахи, манеру вести себя тысяч известных людей. И никого из них он не ставил выше себя. И потому он смотрел на Маяковского печально, но с чувством превосходства.
Маяковский бросил взгляд на пачку денег в руках Есенина, пробормотал, что он занят, девицы смотрели на Есенина с любопытством и ревностью, ибо они любили стихи Маяковского.
Есенин повернулся и пошел прочь, забулдыгам дал денег и велел принести в квартиру водки и закусок. Но ведь не нужна была ему водка, уже не спасала. Он боялся пить. Пил пиво, чтобы контролировать себя и все, что происходит вокруг.
Он поднял от ветра воротник, заложил руки за пояс своего изящного пальто, и шел один по Москве, любя этот город, как живое существо.
Маяковский опишет эту последнюю встречу, напишет, что отказал Есенину в общении, но чтобы оправдаться напишет, что Есенин уже потерял облик человеческий. Но тогда он оставил томных девиц и догнал Есенина, когда тот спускался в дорогой кабак.
Есенин увидел Маяковского, не очень удивился, и не очень обрадовался, был порыв. Но не более. Ведь он знал, что Маяковский гений, тот писал в свое время гениальные стихи, и Маяковский признавал среди пишущих поэтом только Есенина.
Это было роскошное заведение, масса зеркал, изящные тонкие перегородки, настоящие старомосковские официанты. Им принесли пиво, мелко нарезанную копченую рыбу.
— А ведь этого ничего скоро не будет, кивнул вокруг себя Есенин,- будет серое все.
Маяковский, которого преследовал страх сойти с ума, передернул плечами. И словно защищаясь, сказал: « Ну не вам Сергей осуждать сумасшедших, вся Москва говорит о том, что вас лечат, говорят, сам Бехтерев лечит».
У Маяковского был «профессиональный» интерес, он пару раз видел могучего старика, психиатра Бехтерева и с трудом подавил в себе желание подойти к нему и рассказать о своих проблемах.
— Вы же знаете, я русский дворянин, но безразличен к России, лошадь – это я. – Сказал Маяковский.
Есенин потер лоб. И сказал: « Но ведь это конец?»
— У меня была еврейка, у вас была еврейка, я свою отдал в хорошие руки, а вы все при своей? Она же уродлива!
— Вы же знаете, Есенин, что у меня другие женщины, а Лиля просто очень сильная, она не боится жизни, она везде своя, она радостная такая… И у нее изощренный ум.
Они еще посидели минут десять, два одиноких русских гения. Уходя, Маяковский сказал в пространство: « А Бог ведь есть, он в наших стихах»
После смерти Маяковского Цветаева написала о встрече поэтов на том свете:
Зерна огненного цвета
Брошу на ладонь,
Чтоб предстал он в бездне света
Красный как огонь.
Советским вельможей,
При полном Синоде.
— Здорово, Сережа!
— Здорово, Володя!
— Так стало быть пожил?
— Пасс в некотором роде.
. Негоже, Сережа!
. Негоже, Володя!
Опухшая рожа.
С тех пор и на взводе?
Негоже, Сережа.
— Негоже, Володя.
Мост новый заложен,
Да смыт половодьем.
Все то же, Сережа!
— Все то же, Володя.
А певчая стая?
— Народ, знаешь, тертый!
Нам лавры сплетая,
У нас как у мертвых
Прут. Старую Росту
Да завтрашним лаком.
Да не обойдешься
С одним Пастернаком.
Хошь, руку приложим
На ихнем безводье?
Приложим, Сережа?
— Приложим, Володя!
(В кровавой рогоже,
На полной подводе. )
— Все то же, Сережа.
— Все то же, Володя.
А на могиле Есенина застрелилась Галина Бениславская, которая служила в НКВД. И подруга Маяковского Лиля Брик дружила с НКВД, но она не застрелилась, она написала умное письмо Сталину, после чего Маяковского стали издавать огромными тиражами, половину этих денег по завещанию получала Лиля Брик, она стал богатой женщиной.
Владимир Маяковский — Сергею Есенину: Стих
Для веселия
планета наша
мало оборудована.
Надо
вырвать
радость
у грядущих дней.
В этой жизни
помереть
не трудно.
Сделать жизнь
значительно трудней.
Анализ стихотворения «Сергею Есенину» Маяковского
Между В. Маяковским и С. Есениным были очень сложные и противоречивые отношения. Два великих поэта представляли собой полную противоположность. Оба отмечали друг в друге наличие большого таланта, но постоянно высказывали обоюдные язвительные замечания. После трагического самоубийства Есенина Маяковский серьезно пересмотрел свои взгляды. Он понял, какое значение представлял «народный поэт» для всей русской литературы. Маяковский и сам начал ощущать разочарование в социалистическом обществе, попадать под незаслуженные удары критики. Уход из жизни Есенина, по сути, сделал его единственным советским поэтом, осмеливающимся открыто высказывать свои взгляды, что обрекало Маяковского на одиночество.
В стихотворном обращении к Есенину автор сразу же замечает, что «это не насмешка» над его памятью. Маяковский выражает глубокое сожаление, что его собрат по перу «собственных костей качает мешок». «Почему? Зачем?» поэт совершил самоубийство. Эти вопросы в те годы (да и сейчас) интересовали многих. Маяковский решительно отвергает версию о том, что Есенина довел до смерти алкоголизм. Он признает этот страшный порок поэта, но не согласен с предлагаемыми способами его искоренения. Многие обвиняли Есенина в безыдейности творчества и утверждали, что было необходимо привлечь его на сторону коммунизма. Маяковский справедливо парирует: «Класс — он тоже выпить не дурак». Также предлагали подобрать к поэту специального человека (естественно, из органов госбезопасности), который бы контролировал его образ жизни. Но «такая бредь», по мнению автора, еще вернее бы подтолкнула Есенина к петле. «Лучше от водки умереть, чем от скуки!».
Маяковского раздражает внезапное появление огромного множества поклонников и подражателей поэта, который сделали из него мученика, пострадавшего за свои идеи. Причем большинство из новоявленных апостолов до самоубийства презрительно относились к Есенину, открыто называя его неудачником и алкоголиком. Маяковский замечает, что лучшим признанием станет сооружение памятника Есенину, а слезливый «стихов заупокойный лом» только оскорбляет память поэта. Если бы Есенин смог на мгновенье восстать из мертвых, в адрес всей оплакивающей его «дряни» понесся бы «трехпалый свист в бабушку и в бога душу мать!».
Автор прекрасно понимает, что Есенин принял роковое решение под давлением мучавших его душу противоречий: «Какой великий выбирал путь… протоптанней и легше?». Именно в этой слабости, неспособности выстоять перед обстоятельствами он обвиняет поэта: «помереть не трудно, сделать жизнь… трудней». Как показало время, сам Маяковский в конце концов также запутался в собственной жизни и повторил печальную судьбу Есенина.
Что сказал маяковский есенину
Воспоминания Владимира Маяковского о Сергее Есенине. Из статьи «Как делать стихи?».
. Потом стали попадаться есенинские строки и стихи, которые не могли не нравиться, вроде:
Милый, милый, смешной дуралей… и т. д.
Небо — колокол, месяц — язык… и др.
Есенин выбирался из идеализированной деревенщины, но выбирался, конечно, с провалами, и рядом с:
Мать моя родина,
Я большевик… —
появлялась апология «коровы». Вместо «памятника Марксу» требовался коровий памятник. Не молоконосной корове а-ля Сосновский, а корове-символу, корове, упёршейся рогами в паровоз.
Мы ругались с Есениным часто, кроя его, главным образом, за разросшийся вокруг него имажинизм.
Потом Есенин уехал в Америку и ещё куда-то и вернулся с ясной тягой к новому.
К сожалению, в этот период с ним чаще приходилось встречаться в милицейский хронике, чем в поэзии. Он быстро и верно выбивался из списка здоровых (я говорю о минимуме, который от поэта требуется) работников поэзии.
В эту пору я встречался с Есениным несколько раз, встречи были элегические, без малейших раздоров.
Я с удовольствием смотрел на эволюцию Есенина: от имажинизма к ВАППу. Есенин с любопытством говорил о чужих стихах. Была одна новая черта у самовлюблённейшего Есенина: он с некоторой завистью относился ко всем поэтам, которые органически спаялись с революцией, с классом и видели перед собой большой и оптимистический путь.
В этом, по-моему, корень поэтической нервозности Есенина и его недовольства собой, распираемого вином и чёрствыми и неумелыми отношениями окружающих.
В последнее время у Есенина появилась даже какая-то явная симпатия к нам (лефовцам): он шел к Асееву, звонил по телефону мне, иногда просто старался попадаться.
Он обрюзг немного и обвис, но всё ещё был по-есенински элегантен.
Последняя встреча с ним произвела на меня тяжёлое и большое впечатление. Я встретил у кассы Госиздата ринувшегося ко мне человека, с опухшим лицом, со свороченным галстуком, с шапкой, случайно держащейся, уцепившись за русую прядь. От него и двух его тёмных (для меня, во всяком случае) спутников несло спиртным перегаром. Я буквально с трудом узнал Есенина. С трудом увильнул от немедленного требования пить, подкрепляемого помахиванием густыми червонцами. Я весь день возвращался к его тяжёлому виду и вечером, разумеется, долго говорил (к сожалению, у всех и всегда такое дело этим ограничивается) с товарищами, что надо как-то за Есенина взяться. Те и я ругали «среду» и разошлись с убеждением, что за Есениным присмотрят его друзья — есенинцы.