Что сказал гимли халдиру
Что сказал гимли халдиру
Джентльменство, респектабельность и абсурд
Часто задают вопрос «Что сказал Гимли Халдиру/Что сказал Торин Трандуилу». А уж каких только версий написания фразы я не встречал в фандоме! (Вот, даже в официальных субтитрах — ошибка). Я перевёл вам статью Дэвида Сало — финальный авторитет по теме.
Gimla ok Þorins bǫlvan
Один из самых частых вопросов про нео-кхуздул, что мне задавали, был «что сказал Гимли Халдиру»? Его я слышал со времени выхода «Братства Кольца» в 2001 году. После «Пустоши Смауга» вопрос вернулся, только уже в форме «Что сказал Торин Трандуилу?»
Отвечать на этот вопрос мне стыдно, причём сразу по трём причинам.
Во-первых, фраза вообще не моя. Меня _действительно_ попросили придумать для Джона Рис-Дэвиса в роли Гимли проклятие для сцены в Лотлориэне. Мой вариант был постыдно бесцветен и слаб — видимо, по той причине, что я всегда был (и остаюсь) немного стеснителен в отношении употребления ругани, даже если она на никому не понятном языке. В конце концов, рано или поздно мне пришлось бы объяснять, что всё это значит, причём наверняка в присутствии детей; да я вообще сам плох в ругательствах, хотя и ценю столь редкий ныне талант погружения оппонента в поток искусно сплетённых оскорблений. Так что я просто выразил на тогдашнем кхуздуле идею «великая тьма на вас-эльфов»:
Gabil-narga ai-mênu Kanâd!
Конечно, с тех пор я кхуздул переделал, и сейчас бы выразился так:
Aznân gabil ai-fnadumên!
Тут есть немного разговорной кхуздульской синкопы. Элементы почти те же самые, но слово, означающее эльфа, сменилось, когда я осознал, что первые эльфы на пути гномов были скорее тэлерийского происхождения или авари, тесно с ними связанные, и называли они себя вариацией слова *Pendi.
Конечно, это вовсе не то, что прозвучало в фильме или вообще было произнесено на плёнку. Тут приходит место моему второму признанию:
Больше десяти лет я не имел понятия, о чём сказал Джон Рис-Дэвис. Я даже не понимаю, как сцену сняли с этой фразой; мне рассказывают, что он сымпровизировал её перед камерой, когда по неведомой причине на съёмочной площадке ни у кого не оказалось моего текста. Но это история, переданная через третьи руки, и если сам он расскажет другую версию, то она будет достовернее всякого, что могу ответить я. Когда меня спрашивали, о чём там говорится, я всегда отвечал, что это слишком обидно, чтобы повторять такое в приличной компании!
Я даже не был уверен в том, _что_ именно прозвучало, не говоря уже о значении произнесённого. Так что когда я снова услышал этот же вопрос, _но уже от сценаристов,_ я был вынужден разыскать сцену, слушать её снова и снова, покуда я не удостоверился:
[ɪʃˈkɑkʰʍi ɑɪ duˈrugnul]
Да, это мог быть кхуздул, но определённо не мой, и тут даже есть звук, который я из своей версии решительно исключал — любая вариация /w/. Но когда я узнал, что есть идея вложить то же проклятие в уста Торина, я подумал: «Ага! Вот шанс разобраться со всеми вопросами разом, включая те, что ещё не заданы!» Так что я сел за работу и вычислил из фразы Рис-Дэвиса кхуздульскую версию с моими грамматикой и фонологией.
îsh kakhfê ai-‘d-dûr-rugnul
îsh прекрасно соответствует моей схеме CiCiC для повелительного наклонения; корень, от которого он образован, мог быть ʔAYAŠA или *ʔAWAŠA ([j] регулярно заменяет /w/ перед гласной в кхуздуле Длиннобородых). ʔAWAŠA напоминает английское “wash” и наводит на мысль о значении «наливать, обливать, переливать».
kakhf (я поставил f вместо ʍ, потому что у меня нет /w/-подобных звуков) похож на латинское cacāre, и я решил, что это означает экскременты или фекалии.
–ê – это уже знакомый мне притяжательный суффикс первого лица, единственного числа.
ai значит «на», это мы знаем от самого Толкина.
Что сказал гимли халдиру
Дэвид Сало. Ругательство Гимли и Торина. Перевод Александра Запрягаева.
Часто задают вопрос «Что сказал Гимли Халдиру/ Что сказал Торин Трандуилу». А уж каких только версий написания фразы я не встречал в фандоме! (Вот, даже в официальных субтитрах — ошибка). Я перевёл вам статью Дэвида Сало — финальный авторитет по теме.
Gimla ok Þorins bǫlvan (ругательство Гимли и Торина)
Один из самых частых вопросов про нео-кхуздул, что мне задавали, был «что сказал Гимли Халдиру»? Его я слышал со времени выхода «Братства Кольца» в 2001 году. После «Пустоши Смауга» вопрос вернулся, только уже в форме «Что сказал Торин Трандуилу?»
Отвечать на этот вопрос мне стыдно, причём сразу по трём причинам.
Во-первых, фраза вообще не моя. Меня _действительно_ попросили придумать для Джона Рис-Дэвиса в роли Гимли проклятие для сцены в Лотлориэне. Мой вариант был постыдно бесцветен и слаб — видимо, по той причине, что я всегда был (и остаюсь) немного стеснителен в отношении употребления ругани, даже если она на никому не понятном языке. В конце концов, рано или поздно мне пришлось бы объяснять, что всё это значит, причём наверняка в присутствии детей; да я вообще сам плох в ругательствах, хотя и ценю столь редкий ныне талант погружения оппонента в поток искусно сплетённых оскорблений. Так что я просто выразил на тогдашнем кхуздуле идею «великая тьма на вас-эльфов»:
Gabil-narga ai-mênu Kanâd!
Конечно, с тех пор я кхуздул переделал, и сейчас бы выразился так:
Aznân gabil ai-fnadumên!
Тут есть немного разговорной кхуздульской синкопы. Элементы почти те же самые, но слово, означающее эльфа, сменилось, когда я осознал, что первые эльфы на пути гномов были скорее тэлерийского происхождения или авари, тесно с ними связанные, и называли они себя вариацией слова *Pendi.
Конечно, это вовсе не то, что прозвучало в фильме или вообще было произнесено на плёнку. Тут приходит место моему второму признанию:
Больше десяти лет я не имел понятия, о чём сказал Джон Рис-Дэвис. Я даже не понимаю, как сцену сняли с этой фразой; мне рассказывают, что он сымпровизировал её перед камерой, когда по неведомой причине на съёмочной площадке ни у кого не оказалось моего текста. Но это история, переданная через третьи руки, и если сам он расскажет другую версию, то она будет достовернее всякого, что могу ответить я. Когда меня спрашивали, о чём там говорится, я всегда отвечал, что это слишком обидно, чтобы повторять такое в приличной компании!
Я даже не был уверен в том, _что_ именно прозвучало, не говоря уже о значении произнесённого. Так что когда я снова услышал этот же вопрос, _но уже от сценаристов,_ я был вынужден разыскать сцену, слушать её снова и снова, покуда я не удостоверился:
[ɪʃˈkɑkʰʍi ɑɪ duˈrugnul]
Да, это мог быть кхуздул, но определённо не мой, и тут даже есть звук, который я из своей версии решительно исключал — любая вариация /w/. Но когда я узнал, что есть идея вложить то же проклятие в уста Торина, я подумал: «Ага! Вот шанс разобраться со всеми вопросами разом, включая те, что ещё не заданы!» Так что я сел за работу и вычислил из фразы Рис-Дэвиса кхуздульскую версию с моими грамматикой и фонологией.
îsh kakhfê ai-‘d-dûr-rugnul
îsh прекрасно соответствует моей схеме CiCiC для повелительного наклонения; корень, от которого он образован, мог быть ʔAYAŠA или *ʔAWAŠA ([j] регулярно заменяет /w/ перед гласной в кхуздуле Длиннобородых). ʔAWAŠA напоминает английское “wash” и наводит на мысль о значении «наливать, обливать, переливать».
kakhf (я поставил f вместо ʍ, потому что у меня нет /w/-подобных звуков) похож на латинское cacāre, и я решил, что это означает экскременты или фекалии.
–ê – это уже знакомый мне притяжательный суффикс первого лица, единственного числа.
ai значит «на», это мы знаем от самого Толкина.
Что сказал гимли халдиру
Выношу сюда, дабы не терялось в бесчисленных дайристраницах.
Одному чудесному человеку, который эту запись прочитает, но никогда тут не покажется, я задолжал трактат о Халдире.
Как и каждый порядочный студент, для трактатов, докладов и прочих нетленных работ, использую метод копипаста.
То есть, перед вам сборная солянка из всяческих статей, книгоканона, фильмоканона, а также совсем даже фанона (наиболее распространённого) и парой слов о собственном отп.
Но вдруг кому что. Так я ещё и гифками и скриншотами оформил. Тоже, к слову, не моими.
Румил:
портрет 
Орофин:
портрет 
Трое братьев были стражами границ Лотлориэна, а Халдир иногда покидал Золотой Лес, чтобы собрать новости о мире и Враге.
Книгоканон: Неизвестно, выжил ли Халдир в Войне Кольца.
Фильмоканон: Халдир привел отряд Эльфов на битву в Хельмовой Пади, где он погиб.
Про свой фанон скромно умолчу, но похорон не показывали, а значца ещё не всё потеряно.
Несколько артов и одна гифкоистория на пейринг Халдир/Линдир:
читать дальше 
Можно бесконечно смотреть на то, как Халдир стреляет и на то, как он умирает. *садист*
Что сказал гимли халдиру
Джон Роналд Руэл Толкиен
Эта сказка возникла в устных рассказах, пока не стала историей Великой Войны Кольца, включая множество эскурсов в более древние времена. Она начала создаваться после того, как был написан «Хоббит», и по его первой публикации в 1937 году: но я не торопился с продолжением, потому что хотел прежде собрать и привести в порядок мифологию и легенды древних дней, а для этого потребовалось несколько лет. Я делал это для собственного удовольствия и мало надеялся, что другие люди заинтересуются моей работой, особенно потому что она была преимущественно лингвистической по побуждениям и возникла из необходимости привести в порядок мои отрывочные сведения о языках эльфов.
Когда те, чьими советами и поддержкой я пользовался, заменили выражение «малая надежда» на «никакой надежды», я вернулся к продолжению, подбадриваемый требованиями читателей сообщить больше информации, касающейся хоббитов и их приключений. Но мой рассказ, все более углубляясь в прошлое, все не мог кончиться. Процесс этот начался при написании «Хоббита», в котором были упоминания о более давних событиях: Элронд, Гондолин, перворожденные эльфы, орки, словно проблески на фоне более недавних событий: Дурин (Дьюрин, Дарин — варианты написания), Мория, Гэндальф, Некромант, Кольцо. Постепенно раскрытие значения этих упоминаний в их отношении к древней истории раскрывало Третью эпоху и ее кульминацию в войне Кольца.
Те, кто просил больше информации о хоббитах, постепенно получили ее, но им пришлось долго ждать: создание «Властелина Колец» заняло интервал с 1936 по 1949 год, период, когда у меня было множество обязанностей, которыми я не мог пренебречь, и мои собственные интересы в качестве преподавателя и лектора поглощали меня. Отсрочка еще более удлинилась из-за начавшейся в 1939 году войны: к ее окончанию я едва достиг конца первой книги. Несмотря на трудные пять военных лет, я понял, что не могу совершенно отказаться от своего рассказа, и продолжал работать, большей частью по ночам, пока не оказался у могилы Балина в Мории. Здесь я надолго задержался. Почти год спустя я возобновил работу и к концу 1941 года добрался до Лориена и Великой Реки. В следующем году я набросал первые главы того, что сейчас является книгой третьей, а также начало первой и пятой глав пятой книги. Здесь я снова остановился. Предвидеть будущее оказалось невозможно, и не было времени для раздумий.
В 1944 году, позавязав все узлы и пережив все затруднения войны, которые я считаю своей обязанностью решить или по крайней мере попытаться решить, и начал рассказывать о путешествии Фродо в Мордор. Эти главы, постепенно выраставшие в книгу четвертую, писались и посылались по частям моему сыну Кристоферу в Южную Америку при помощи английских военно-воздушных сил. Тем не менее потребовалось еще пять лет для завершения сказки: за это время я сменил дом, работу, дни эти хотя и не были менее мрачными, оставались очень напряженными. Затем всю сказку нужно было перечитать, переработать. Напечатать и перепечать. Я делал это сам: у меня не было средств для найма профессиональной машинистки.
С тех пор как десять лет назад «Властелин Колец» был напечатан впервые, его прочитали многие; и мне хочется здесь выразить свое отношение к множеству отзывов и предложений, высказанных по поводу этой сказки, ее героев и побудительных мотивов автора. Главным побудительным мотивом было желание сказочника испробовать свои силы в действительно длинной сказке, которая удержала бы внимание читателей, развлекла их и доставила им радость, а иногда, может быть, и тронула. В качестве проводника мне служило лишь мое собственное чувство, а многих такой проводник подводил. Некоторые из читателей нашли книгу скучной, нелепой или недостойной внимания, и я не собираюсь с ними спорить, ибо испытываю анологичные чувства по отношению к их книгам или книге, которые они прочитают. Но даже с точки зрения тех, кому понравилась моя книга, в ней есть немало недостатков. Вероятно, невозможно в длинной сказке в равной мере удовлетворить всех читателей: я обнаружил, что те отрывки или главы, которые одни мои читатели считают слабыми, другим очень нравятся. Наиболее критичный читатель — сам автор — видит теперь множество недостатков, больших и малых, но так как он, к счастью, не обязан пересматривать книгу или писать ее заново, то пройдет мимо них в молчании, отметив лишь один недостаток, отмеченный некоторыми читателями: эта книга слишком коротка.
Что касается внутреннего смысла — подтекста книги, то автор его не видит вовсе. Книга не является ни аллегорической, ни злободневной. По мене своего роста сказка пускала корни в прошлое и выбрасывала неожиданные ветви, но главное ее содержание основывалось на неизбежном выборе Кольца как связи между нею и «Хоббитом». Ключевая глава — «тень прошлого» — является одной из самых первых написанных глав сказки. Она была написана задолго до того, как 1939 год предвестил угрозу всеобщего уничтожения, и с этого пункта рассказ развивается дальше по тем же основным линиям, как будто это уничтожение уже было предотвращено. Источники этой сказки заключены глубоко в сознании и имеют мало общего с войной, начавшейся в 1939 году, и с ее последствиями.
Реальная война не соответствует легендарной ни по ходу, ни по последствиям. Если бы война вызывала или бы направляла развитие легенды, тогда, несомненно, Кольцо было бы использовано против Саурона: он не был бы уничтожен, но порабощен, а Барад-Дур не разрушен, а оккупирован. Мало того, Саруман, не сумев завладеть Кольцом, нашел бы в Мордоре недостающие сведения о нем, сделал бы Великое Кольцо своим и сменил бы самозваного правителя Средиземья. В этой борьбе обе стороны возненавидели бы хоббитов; хоббиты недолго бы выжили даже как рабы.
И другие изменения могли бы быть сделаны с точки зрения тех, кто любит аллегорические или злободневные соответствия. Но я страшно не люблю аллегории при всех их проявлениях, и сколько я себя помню, всегда относился к ним так. Я предпочитаю историю, истинную или притворную, с ее применимостью к мыслям и опыту читателей. Мне кажется, что многие смешивают «применимость» с «аллегоричностью»: но первая оставляет читателей свободными, а вторая провозглашает господство автора.
Что сказал гимли халдиру
Джон Роналд Руэл Толкиен
Эта сказка возникла в устных рассказах, пока не стала историей Великой Войны Кольца, включая множество эскурсов в более древние времена. Она начала создаваться после того, как был написан «Хоббит», и по его первой публикации в 1937 году: но я не торопился с продолжением, потому что хотел прежде собрать и привести в порядок мифологию и легенды древних дней, а для этого потребовалось несколько лет. Я делал это для собственного удовольствия и мало надеялся, что другие люди заинтересуются моей работой, особенно потому что она была преимущественно лингвистической по побуждениям и возникла из необходимости привести в порядок мои отрывочные сведения о языках эльфов.
Когда те, чьими советами и поддержкой я пользовался, заменили выражение «малая надежда» на «никакой надежды», я вернулся к продолжению, подбадриваемый требованиями читателей сообщить больше информации, касающейся хоббитов и их приключений. Но мой рассказ, все более углубляясь в прошлое, все не мог кончиться. Процесс этот начался при написании «Хоббита», в котором были упоминания о более давних событиях: Элронд, Гондолин, перворожденные эльфы, орки, словно проблески на фоне более недавних событий: Дурин (Дьюрин, Дарин — варианты написания), Мория, Гэндальф, Некромант, Кольцо. Постепенно раскрытие значения этих упоминаний в их отношении к древней истории раскрывало Третью эпоху и ее кульминацию в войне Кольца.
Те, кто просил больше информации о хоббитах, постепенно получили ее, но им пришлось долго ждать: создание «Властелина Колец» заняло интервал с 1936 по 1949 год, период, когда у меня было множество обязанностей, которыми я не мог пренебречь, и мои собственные интересы в качестве преподавателя и лектора поглощали меня. Отсрочка еще более удлинилась из-за начавшейся в 1939 году войны: к ее окончанию я едва достиг конца первой книги. Несмотря на трудные пять военных лет, я понял, что не могу совершенно отказаться от своего рассказа, и продолжал работать, большей частью по ночам, пока не оказался у могилы Балина в Мории. Здесь я надолго задержался. Почти год спустя я возобновил работу и к концу 1941 года добрался до Лориена и Великой Реки. В следующем году я набросал первые главы того, что сейчас является книгой третьей, а также начало первой и пятой глав пятой книги. Здесь я снова остановился. Предвидеть будущее оказалось невозможно, и не было времени для раздумий.
В 1944 году, позавязав все узлы и пережив все затруднения войны, которые я считаю своей обязанностью решить или по крайней мере попытаться решить, и начал рассказывать о путешествии Фродо в Мордор. Эти главы, постепенно выраставшие в книгу четвертую, писались и посылались по частям моему сыну Кристоферу в Южную Америку при помощи английских военно-воздушных сил. Тем не менее потребовалось еще пять лет для завершения сказки: за это время я сменил дом, работу, дни эти хотя и не были менее мрачными, оставались очень напряженными. Затем всю сказку нужно было перечитать, переработать. Напечатать и перепечать. Я делал это сам: у меня не было средств для найма профессиональной машинистки.
С тех пор как десять лет назад «Властелин Колец» был напечатан впервые, его прочитали многие; и мне хочется здесь выразить свое отношение к множеству отзывов и предложений, высказанных по поводу этой сказки, ее героев и побудительных мотивов автора. Главным побудительным мотивом было желание сказочника испробовать свои силы в действительно длинной сказке, которая удержала бы внимание читателей, развлекла их и доставила им радость, а иногда, может быть, и тронула. В качестве проводника мне служило лишь мое собственное чувство, а многих такой проводник подводил. Некоторые из читателей нашли книгу скучной, нелепой или недостойной внимания, и я не собираюсь с ними спорить, ибо испытываю анологичные чувства по отношению к их книгам или книге, которые они прочитают. Но даже с точки зрения тех, кому понравилась моя книга, в ней есть немало недостатков. Вероятно, невозможно в длинной сказке в равной мере удовлетворить всех читателей: я обнаружил, что те отрывки или главы, которые одни мои читатели считают слабыми, другим очень нравятся. Наиболее критичный читатель — сам автор — видит теперь множество недостатков, больших и малых, но так как он, к счастью, не обязан пересматривать книгу или писать ее заново, то пройдет мимо них в молчании, отметив лишь один недостаток, отмеченный некоторыми читателями: эта книга слишком коротка.
Что касается внутреннего смысла — подтекста книги, то автор его не видит вовсе. Книга не является ни аллегорической, ни злободневной. По мене своего роста сказка пускала корни в прошлое и выбрасывала неожиданные ветви, но главное ее содержание основывалось на неизбежном выборе Кольца как связи между нею и «Хоббитом». Ключевая глава — «тень прошлого» — является одной из самых первых написанных глав сказки. Она была написана задолго до того, как 1939 год предвестил угрозу всеобщего уничтожения, и с этого пункта рассказ развивается дальше по тем же основным линиям, как будто это уничтожение уже было предотвращено. Источники этой сказки заключены глубоко в сознании и имеют мало общего с войной, начавшейся в 1939 году, и с ее последствиями.
Реальная война не соответствует легендарной ни по ходу, ни по последствиям. Если бы война вызывала или бы направляла развитие легенды, тогда, несомненно, Кольцо было бы использовано против Саурона: он не был бы уничтожен, но порабощен, а Барад-Дур не разрушен, а оккупирован. Мало того, Саруман, не сумев завладеть Кольцом, нашел бы в Мордоре недостающие сведения о нем, сделал бы Великое Кольцо своим и сменил бы самозваного правителя Средиземья. В этой борьбе обе стороны возненавидели бы хоббитов; хоббиты недолго бы выжили даже как рабы.
И другие изменения могли бы быть сделаны с точки зрения тех, кто любит аллегорические или злободневные соответствия. Но я страшно не люблю аллегории при всех их проявлениях, и сколько я себя помню, всегда относился к ним так. Я предпочитаю историю, истинную или притворную, с ее применимостью к мыслям и опыту читателей. Мне кажется, что многие смешивают «применимость» с «аллегоричностью»: но первая оставляет читателей свободными, а вторая провозглашает господство автора.