Что сказал державин пушкину
Что сказал державин пушкину
Свет в окне библиотеки запись закреплена
Г. Державин на экзамене в Царском селе
«Воспоминания в Царском Селе» были написаны в октябре — ноябре 1814 года для чтения на публичном экзамене при переходе с младшего трехлетнего курса Царскосельского лицея на старший. Когда стало известно, что на экзамене будет присутствовать Державин, учитель словесности Галич предложил 15-летнему Пушкину, уже регулярно публиковавшему свою лирику, написать достойное такого события стихотворение. За несколько дней до экзамена министр просвещения Алексей Разумовский потребовал, чтобы при нем провели «репетицию». Тогда-то Пушкин впервые продекламировал «Воспоминания в Царском Селе».
Экзамен состоялся 8 января (21 января) 1815 года. Державин был уже очень стар. Экзамены шли долго, и поэт утомился. Он оживился, когда начался экзамен по русской словесности. Все лицеисты читали, разбирали и хвалили державинские стихотворения. Старик внимательно и с удовольствием слушал. Затем вышел Пушкин. Позднее он вспоминал:
Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом…
«Я не умер, — воскликнул Державин. — Вот, кто заменит меня».
На последовавшем за экзаменом парадном обеде Разумовский, довольный впечатлением произведенным на гостей молодым поэтом, сказал отцу Пушкина: «Я бы желал, однако же, образовать сына вашего в прозе…» На что Державин ответил: «Оставьте его поэтом».
«Воспоминания в Царском Селе» были опубликованы в том же 1815 году в журнале «Российский музеум, или Журнал европейских новостей», став первым стихотворением, напечатанным с полной подписью поэта.
Уже на современников сцена, когда патриарх литературы (Державин умер через год) благословил 15-летнего лицеиста в свои преемники, произвела большое впечатление. В дальнейшем, когда раскрылся гений Пушкина, событие приобрело вид символической передачи творческой эстафеты от первого поэта XVIII века первому поэту XIX века.
Одобрение Державина произвело огромное влияние и на самого Пушкина. Он неоднократно возвращался к нему в своих произведениях, а во II строфе восьмой главы «Евгения Онегина» сказал своё знаменитое:
Старик Державин нас заметил,
И, в гроб сходя, благословил.
Эта фраза стала крылатой в значении символической передачи традиции от представителя старшего поколения его молодому коллеге.
Державин гордость державы
ДЕРЖАВИН – ГОРДОСТЬ ДЕРЖАВЫ
Гавриил Романович Державин (1743–1816) – знаменитый поэт России, продолжатель М.В.Ломоносова. Державин – предтеча А.С.Пушкина. Это подтвердил он сам, сказав после прочтения 15-летним Пушкиным на лицейском экзамене «Воспоминания в Царском селе»: «Скоро явится свету второй Державин: это Пушкин. ».
В последствии Пушкин отдарился за эту похвалу и сказал в восьмой главе «Евгения Онегина»:
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
И, право не хочется, после этих известных слов – о стыковке Великого Поэтического Русского Пути – думать о том, что встреча юного поэта тогда, в Лицее, должна была состояться с Василием Жуковским, а судьба повернулась по-другому. Но перепало любви юному Пушкину и от Василием Жуковского. Осталась в литературной памяти историческая фраза Василия Жуковского, написанная им на оборотной стороне подаренного портрета Александру Пушкину: «Победителю ученику от побеждённого учителя».
Богоподобная царевна
Киргиз-Кайсацкия орды!
Которой мудрость несравненна
Открыла верные следы
Царевичу младому Хлору
Взойти на ту высоку гору,
Где роза без шипов растет,
Где добродетель обитает,–
Она мой дух и ум пленяет,
Подай найти ее совет.
Подай, Фелица! наставленье:
Как пышно и правдиво жить,
Как укрощать страстей волненье
И счастливым на свете быть?
Меня твой голос возбуждает,
Меня твой сын препровождает;
Но им последовать я слаб.
Мятясь житейской суетою,
Сегодня властвую собою,
А завтра прихотям я раб.
«Глагол времен! Металла звон.
Твой страшный глас меня смущает. ».
Не менее неожиданна и концовка оды. Традиционная классицистская система ценностей всегда ставила общественные, государственные интересы выше личных. Державин, однако, заканчивает свои возвышенные размышления о бренности земной жизни удивительно личными, идущими из глубины души строками:
Никто в то время из отечественных поэтов не говорил таким языком, каким часто выражался Г. Р. Державин, «соображаясь» с народным бытом, нравами и обычаями.
За свою жизнь Г.Р. Державин достиг многого: он был сенатором, министром, и дерзал спорить с царями. Но много было министров, сенаторов, статс-секретарей, а он все же был один – поэт Державин. Требовательный критик Виссарион Белинский писал: «Можно сказать, что в творениях Державина ярко отпечатлелся русский XVIII век». Однако, как всегда, добавил яду: «Лишенный всякого образования, не зная французского языка, Державин не был слишком причастен ни нравственной порче, ни истинному прогрессу того времени и в сущности нисколько не понимал его. Хваля добро того времени, он не прозревал связи его со злом и, нападая на зло, не провидел связи его с добром».
Что можно сказать на это? «Хвалу и клевету приемли равнодушно».
А время считает себя вправе поправлять и великих критиков.
За 47 истинно духовных од Г.Р. Державина, его подражатели и продолжатели – поэты написали венок стихотворений посвященных своему кумиру, подтверждающих, как его современники и потомки дорожили его поэтическим наследием. Так что, в стихотворении «Памятник» (1796, подражание Горацию) Державин предрек свою творческую судьбу – не ошибся. (Как после него в своем переводе «Памятника» и Пушкин).
Вот несколько подтверждений из державинского стихотворения:
Так! — весь я не умру, но часть меня большая,
От тлена убежав, по смерти станет жить,
И слава возрастет моя, не увядая,
Доколь славянов род вселенна будет чтить.
Слух пройдет обо мне от Белых вод до Черных,
Где Волга, Дон, Нева, с Рифея льет Урал;
Всяк будет помнить то в народах неисчетных,
Как из безвестности я тем известен стал,
Что первый я дерзнул в забавном русском слоге
О добродетелях Фелицы возгласить,
В сердечной простоте беседовать о боге
И истину царям с улыбкой говорить.
Неслучайно выбрана здесь география пямятных державенскому сердцу мест. Она напоминает далекие времена, когда в тех границах была древняя Булгария, о которой я написал роман-дайджест «Волжский царь». И, работая над его созданием, встретил родовые корни казалось самого наирусского поэта Державина.
Важно отметить, что Державин не только родился и учился в гимназии в Казани, но до конца жизни любил как и Россию, так и родину своих предков – Казань, где поставлен ему первый памятник. Вот его признание: «Звучи, о арфа, ты все о Казани мне!» Это отмечено и в заглавии его «Оды на всерадостное бракосочетание великого князя Павла Петровича», сочиненной «потомком Атиллы, жителем реки Ра» (1773). Вот откуда и «кайсацкие» метафоры.
Татарское происхождение льстило воображению поэта и «доставляло ему поэтическую прикрасу». Один из его предков, мурза Багрим, выехал из Большой Орды и поступил на службу к российскому государю Василию Темному. За честную службу ему были пожалованы земельные владения. От Багрима пошли другие поколения, и один из них получил прозвание Держава. Так называли монголы тогда свои великие владения. Тоже, поди, им было за Державу обидно, когда она распалась. И Казань осталась правопреемницей города Булгара – столицы Волжской Булгарии, бывшей улусом Золотой орды.
Свою службу Державин и начал в Казани, и вскоре дворянскому роду Державиных стали принадлежать земельные владения на берегах реки Меши.
К сожалению, стихи великого Державина давно не издавались. А современники должны знать о таких выдающихся классиках отечественной литературы.
Имя Державина, «отца русских поэтов», не забыто Россией, и оно будет жить, пока звучит на свете русская речь, пока думают по-русски и пишут и издают на русском языке замечательные стихи.
Что сказал державин пушкину
Из цикла «Исследования»
8 января 1815 года состоялась единственная встреча двух гениальных русских поэтов – Державина, которому в ту пору шёл 72-ой год, и Пушкина, отрока, которому было 15,5 лет. Лицеисты готовились к переводному экзамену из младших классов в старшие. Ещё по осени Галич, учитель словесности, когда стало известно о том, что на экзамене будет присутствовать сам Державин, подал Пушкину идею написать стихотворение, достойное подобного события. К тому времени стихи юного Пушкина уже регулярно публиковались и были весьма популярны в лицеистской среде. Стихотворение было написано. Называлось оно «Воспоминания в Царском Селе». Кстати, в 1829 году поэт написал ещё одно стихотворение с таким же названием, но иным текстом.
В «Отечественных записках» 1841 года сообщается: «На последовавшем за экзаменом парадном обеде Разумовский (министр просвещения), довольный впечатлением, произведённым на гостей молодым поэтом, сказал отцу Пушкина: «Я бы желал, однако же, образовать сына вашего в прозе…» На что Державин ответил: «Оставьте его поэтом».
Таким образом, понятно, что Гавриил Романович воспринял молодого Пушкина, как поэта, имеющего большое будущее. А каким было истинное отношение юного Александра к Державину, который был старше его почти на 60 лет? Вот только что прочитанные пушкинские строки: «…когда дошёл я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом…» Прочитаем этот отрывок пушкинского стихотворения, созданного до встречи с Державиным:
О громкий век военных споров,
Свидетель славы россиян!
Ты видел, как Орлов, Румянцев и Суворов,
Потомки грозные славян,
Перуном Зевсовым победу похищали;
Их смелым подвигам страшась дивился мир;
Державин и Петров героям песнь бряцали
Струнами громозвучных лир.
(Воспоминания в Царском Селе, 1814)
Что-то я в упор не вижу здесь никакого особого восторга перед Державиным. Вот, ей-богу, не вижу. Державин упоминается в ряду с Петровым. То есть, не как выдающийся поэт, а как один из перечисляемых поэтов: «Иванов, Петров, Сидоров…» Кстати, кто такой этот Петров, упоминаемый вслед за великим Державиным, все ли сейчас знают? Почти никто. При жизни Петрова критиковали Сумароков, Новиков, Майков и другие поэты, однако, благодаря поддержке императрицы он обладал определённой известностью, хотя ещё при жизни считался старомодным. Виссарион Белинский так отзывается о Петрове в первой статье из цикла «Сочинения Пушкина»: «Трудно вообразить себе что-нибудь жёстче, грубее и напыщеннее дебелой лиры этого семинарского певца. Грубость вкуса и площадность выражений составляют характер даже нежных его стихотворений…». После смерти его оды сильным мира сего издавались в 1809-м и в 1811-м годах. И более вплоть до 2016 года не издавались. Наверное, потому, что никому не были интересны. Сочинял он исключительно оды и восхваления. И был за это многократно обласкан, получал хорошие должности и приличное жалованье.
И Державин у Пушкина стоит в одном ряду именно с ним! Мне не кажется, что со стороны юного Пушкина этим выражено хоть какое-то почтение к известному заслуженному поэту. Скорее, наоборот. Впрочем, понять автора «Воспоминания о Царском Селе» 1814 года можно. Державин – начальство, он был губернатором двух губерний, затем – министром юстиции, он едет в Лицей, как начальник, как проверяющий. Пушкину поставлена задача ублажить проверяющего. Он своим стихотворением пытается эту задачу как-то решить, но сознательно избегает возможности выделить Державина из ряда меркантильных одописцев.
Тогда становится понятным волнение Пушкина: «голос звенел», а «сердце билось с упоительным восторгом» оттого, что его слушатель мог догадаться об истинном отношении юноши к придворным одописцам. И то, что отрок Пушкин убежал прочь после прочтения своего стихотворения, да так, что его искали, да не нашли, объясняется гораздо более естественными причинами: он считал, что его накажут за такую дерзость! А вовсе не из-за выдуманного гораздо позже якобы волнения перед величием Державина.
Но истинно великий поэт истинно великодушен и справедлив! Державин не обиделся. Наоборот, талантливые стихи, скорее всего, действительно пришлись ему по душе. Почему я пишу «скорее всего»? Потому что мы имеем об этом свидетельства только заинтересованных сторон – отца Пушкина и его самого, как автора. Всё же попытаемся довериться их искренности. Через год Державина не стало. Каких-либо письменных упоминаний о Пушкине он нам, увы, не оставил.
А что же Пушкин? Когда пришло к нему прозрение по поводу Державина? Через год, в 1816-м, в послании «К Жуковскому» Александр Сергеевич пишет:
. И славный старец наш, царей певец избранный,
Крылатым Гением и Грацией венчанный,
В слезах обнял меня дрожащею рукой
И счастье мне предрёк, незнаемое мной.
Но здесь уже явное лукавство: по его же воспоминаниям никакой «старец» Державин не мог обнять Пушкина «дрожащею рукой» и что-то предречь, потому что Пушкин убежал! Прочитал стихи и убежал. И никто его вообще найти не мог! Не то, что обнять! Кто свидетельствует? Сам Пушкин и свидетельствует.
Прошло ещё девять лет. Наступил 1825-й. «По твоём отъезде перечёл я Державина всего, и вот моё окончательное мнение. Этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка (вот почему он и ниже Ломоносова). Он не имел понятия ни о слоге, ни о гармонии – ни даже о правилах стихосложения. Вот почему он и должен бесить всякое разборчивое ухо. Он не только не выдерживает оды, но не может выдержать и строфы (исключая чего, знаешь). Что ж в нём: мысли, картины и движения истинно поэтические; читая его, кажется, читаешь дурной, вольный перевод с какого-то чудесного подлинника. Ей-богу, его гений думал по-татарски – а русской грамоты не знал за недосугом. Державин, со временем переведённый, изумит Европу, а мы из гордости народной не скажем всего, что мы знаем об нём (не говоря уж о его министерстве). У Державина должно сохранить будет од восемь да несколько отрывков, а прочее сжечь. Гений его можно сравнить с гением Суворова – жаль, что наш поэт слишком часто кричал петухом. » (из письма А. Дельвигу, июнь 1825).
Однако, то ли время, то ли известные события, последовавшие за декабрём 1825 года, то ли всё это вместе, но отношение Пушкина начало реально меняться. Пушкин начал работу над восьмой главой «Евгения Онегина» 24 декабря 1829 года и закончил ее 25 сентября 1830 года. в Болдине. И вот мы читаем во второй строфе восьмой главы:
И свет её с улыбкой встретил;
Успех нас первый окрылил;
Старик Державин нас заметил,
И в гроб сходя, благословил.
Там же, в Болдине, осенью поэт пишет: «Наша словесность с гордостью может поставить перед Европой «Историю» Карамзина, несколько од Державина, басен Крылова, пеан 12 года и несколько цветов северной элегической поэзии. » Обратите внимание, как изменился тон Пушкина по отношению к Державину! Он уже искренне гордиться им, уже перед Европой за Державина не стыдно, а даже совсем наоборот!
Вот ещё два примера кардинального изменения отношения Пушкина к Державину, о которых пишет в своей статье «Пушкин и Державин» М.К. Макогоненко:
«В последующие годы Пушкин будет с особой настойчивостью мотивировать свою творческую практику опытом своих предшественников, и Державина прежде всего. Одним из методов проявления этого замысла станет эпиграф. Важнейшее стихотворение «Осень» открывалось эпиграфом из «Жизни Званской».
Другой метод – прямая ссылка в художественном произведении на опыт Державина. Так сделал Пушкин в «Езерском»:
Но это не только ссылка на авторитет Державина – здесь Пушкин отчетливо формулирует свое понимание природы художественного новаторства Державина: он открыл поэзию жизни действительной, стал изображать обыкновенное.
Величайшей заслугой Пушкина Гоголь считал высокое мастерство в изображении обыкновенного, подлинной жизни в ее истине. Причем подчеркивал: «. чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное, и чтобы это необыкновенное было, между прочим, совершенная истина».
Чтобы читателю стала понятней суть приводимого примера, обращаю читательское внимание на начало державинской «Жизни званской»:
Блажен, кто менее зависит от людей,
Свободен от долгов и от хлопот приказных,
Не ищет при дворе ни злата, ни честей
И чужд сует разнообразных!
Та же мысль подспудно сквозит и в стихотворении Александра Сергеевича, только Гавриил Романович написал об этом по-своему и гораздо раньше.
Между прочим, «старик Державин» заочно оказал Пушкину немалую услугу в период с января 1833 по декабрь 1834 годов, когда Пушкин работал над «Историей Пугачёвского бунта» и «Капитанской дочкой». Для соответствия истинной картине событий он опирался в значительной степени на материалы Державина, поскольку тот родился и вырос в тех же местах, и потому его записи и воспоминания отличались изрядной географической точностью.
Кстати повзрослевший Пушкин переменил и своё отношение к творчеству Василия Петрова – на более критическое.
Так кем же стал воспринимать Пушкин Державина в 1830-е годы? Обратим наше внимание на характеристику, данную Пушкиным глаголами «заметил» и «благословил». Благословить может отец, но к отцу неприемлем глагол «заметил», отец сына видит всегда, заметить можно стороннего человека. Кто может заметить и благословить? В другом месте пусть и со скрытой иронией, но Пушкин называет Державина «старцем». Кто такие старцы на Руси?
Обратимся к словарю. «Старчество в православии – вид иноческой активности, связанный с духовным руководительством. Как отмечал епископ Савва: «Само понятие „старец“ не привязано к какому-либо сану – ни к священническому, ни к архиерейскому. Понятие „старец“ в общем смысле слова означает – человек, умудрённый духовным опытом».
Итак, Державин по Пушкину – «человек, умудрённый духовным опытом»? Согласен, но всё же мне кажется точнее самого Гавриила Романовича о нём так никто и не сказал.
Я связь миров, повсюду сущих,
Я крайня степень вещества,
Я средоточие живущих,
Черта начальна Божества.
Я телом в прахе истлеваю,
Умом громам повелеваю;
Я царь, – я раб, – я червь, – я бог.
Помните эти строки?
В.Л. Боровиковский. «Портрет поэта Г. Р. Державина».1795
Портрет А.С. Пушкина. А.П. Елагина с оригинала В.А. Тропинина. 1827
С.Н. Ефошкин. «Вечерние сказки. Саша Пушкин». Фрагмент. 1985
Портрет А. С. Пушкина. Гравюра Василия Матэ
И. Е. Репин. «Пушкин на экзамене в Царском Селе 8 января 1815 года». 1911
В.А. Рыбин. Портрет Г.Р. Державина. Литография. 1822. С оригинала А. А. Васильевского 1815
Замѣчанія С. Л. Пушкина // Отечественные Записки. — 1841. — Т. XV. — Особое приложение 3.
Полное собрание сочинений Петрова издано в Санкт-Петербурге (1809) и вошло в состав «Русской Поэзии» С. Венгерова, т. I.
Петров В. П. Оды. Письма в стихах. Разные стихотворения. Выбор Максима Амелина. — М.: Б.С.Г.-Пресс, 2016. — 402 с. — (Поэты Москвы).
. В. Г. Белинский, Полное собрание сочинений, т. VII. Из р. АН СССР, М., 1955, стр. 106.
А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. VII. Изд. АН СССР, М., 1949, стр. 167.
Н. В. Гоголь, Полное собрание сочинений, т. VIII. Изд. АН СССР, М. — Л., 1952, стр. 54.
Пушкин в воспоминаниях современников. Гослитиздат, М., 1950, стр. 457.
А. С. Пушкин, Полное собрание сочинений, т. VII, стр. 435.
Н. В. Гоголь, Полное собрание сочинений, т. VIII, стр. 172.
Лицейская годовщина, или Как Пушкин экзамен сдавал
Вспоминается самый яркий день в истории Лицея – экзамен! Тот самый, с картины Репина.
Царскосельский лицей (если угодно — Сарскосельский ликей) слыл символом Александровской просвещённой России, выставкой просвещенческих достижений. Важнее, чем университет, важнее, чем академия. Просто — город Солнца, Телемское аббатство в дворцовом пригороде.
Здесь во всём чувствовался царский уровень: воспитывали будущих соратников государя, управленцев «светлого будущего». В полной мере эти надежды оправдает лишь один Александр Горчаков.
Наверное, Державин относился к своему присутствию на лицейском экзамене как к ординарной повинности — возможно, приятной, но не более. Он увядал, старел и, не имея детей, грезил о наследниках и на государственном, и на поэтическом поприще.
Так случилось, что многие сегодня знают о Державине по двум строкам из «Евгения Онегина»:
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
Правда, нынче массовый читатель и этих строк не знает. Скоро и «солнце русской поэзии» превратится в достояние немногих любителей словесности.
И. Смирновский «Портрет Г.Р. Державина»
В 1835 году, двадцать лет спустя, Пушкин записал свои воспоминания о том дне:
«Державина видел я только однажды в жизни, но никогда того не забуду. Это было в 1815 году, на публичном экзамене в Лицее. Как узнали мы, что Державин будет к нам, все мы взволновались. Дельвиг вышел на лестницу, чтоб дождаться его и поцеловать ему руку, руку, написавшую «Водопад».
Державин приехал. Он вошел в сени, и Дельвиг услышал, как он спросил у швейцара: где, братец, здесь нужник? Этот прозаический вопрос разочаровал Дельвига, который отменил свое намерение и возвратился в залу. Дельвиг это рассказывал мне с удивительным простодушием и веселостию.
Державин был очень стар. Он был в мундире и в плисовых сапогах. Экзамен наш очень его утомил. Он сидел, подперши голову рукою. Лицо его было бессмысленно, глаза мутны, губы отвислы: портрет его (где представлен он в колпаке и халате) очень похож. Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился, глаза заблистали; он преобразился весь. Разумеется, читаны были его стихи, разбирались его стихи, поминутно хвалили его стихи. Он слушал с живостию необыкновенной.
Наконец вызвали меня. Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом…
Да, Пушкин, когда пришёл черёд мемуарам, писал о себе не в третьем лице, как Гаврила Романович.
Вот оно как: не успел Державин объявиться в Лицее — и сразу вопрос про нужник. Думаю, 35-летнему Пушкину, в отличие от юного Дельвига, это нравилось.
Державин не держал себя парнасцем, не был воздушным существом. Это и в лучших стихах Державина проявлялось. Пушкину нравился натурализм Державина, смачное описание собственных слабостей и грешков. Без этих мотивов непредставим стиль «Евгения Онегина». И в поздних стихах у Пушкина частенько мелькает державинское:
Да щей горшок, да сам большой.
В Лицее Пушкин ещё не вчитался в Державина, воспринимал его суть поверхностно. Он пребывал в том возрасте и настроении, когда хлебом не корми — дай поколебать основы. Иной раз под огонь молодой иронии попадал и Державин, сам того не зная. Но неполитесные замашки старого поэта Пушкину, верно, приглянулись. Да и впечатлительный Дельвиг всё-таки не до конца разочаровался в Державине. Узнав о смерти старого поэта, он сочинит длинный траурный гимн в античном стиле:
Державин умер! Чуть факел погасший дымится, о Пушкин!
О Пушкин! Нет уж великого! Музы над прахом рыдают!
Строка с упоминанием Пушкина в этом не по-державински возвышенном гимне будет повторяться до бесконечности.
…Этот эпизод вспоминали многие. К столетию Лицея Илья Репин написал одну из самых известных «литературных» картин: «Пушкин на лицейском экзамене». Фигура Державина у Репина излучает ту самую «живость необыкновенную». Сколько бы Державин ни говорил, что литература — это пустяки и баловство, а главное — насаждение законов, исправление нравов, управленческие успехи, но глаза его загорались, когда речь заходила о литературе.
Илья Репин. Александр Пушкин на акте в лицее
Старик не принял в расчёт, что Пушкин упомянул и вечного соперника — Петрова. Державина давно уже никто не ставил на одну доску с автором «Карусели». Но разве можно вести мелочные расчёты, когда звучит столь складная, осмысленная юношеская поэзия?
Писательская активность Державина в последние годы жизни поразительна. Погружаясь в собственные черновики, он, конечно, интересовался литературными новинками, хотя приноровиться к новому стилю в драмах он не мог. В последние годы, на склоне лет Державин выстроил такие громады, как «Евгению. Жизнь Званская» и «Христос». А это — избранное из избранного в наследии Державина. В ХХ веке эти произведения назвали бы поэмами. Да, в них есть срывы: в некоторых строфах Державин сплоховал.
Пушкин судил об этом беспощадно: «наш поэт слишком часто кричал петухом». Вскоре после триумфального выступления на экзамене Пушкин напишет озорную поэму «Тень Фонвизина» — разумеется, не для печати. В этой шутливой поэме появляется Державин – исписавшийся, недалёкий «татарин бритый». С юношеской жестокостью (не так ли Державин в своё время ранил Сумарокова?) Пушкин заключает:
И спотыкнулся мой Державин
Денис! он вечно будет славен,
Но, ах, почто так долго жить?
Старик, которому жить оставалось недолго, отнёсся к лицеисту куда добродушнее.
Державин не ждал от шестнадцатилетнего юноши столь зрелых, мастеровитых стихов — и поразился стройности стиха. Уж дядю Василия Львовича тот превзошёл точно.
«Мое время прошло. Теперь ваше время. Теперь многие пишут славные стихи, такие гладкие, что относительно версификации уже ничего не остается желать. Скоро явится свету второй Державин: это Пушкин, который уже в лицее перещеголял всех писателей», — говаривал Гаврила Романович Сергею Тимофеевичу Аксакову, ежели верить воспоминаниям последнего.
В сверкающем зале царскосельского Лицея Державин прожил свой последний звёздный час: он благословил наше литературное будущее. В садах Лицея его тень иногда бродит рядом с тенями Пушкина, Горчакова, Дельвига…