Что сказал черчилль о демократии
Черчилль и неизбежность демократии
Заклятый враг коммунизма и советской власти объявивший в своей фултоновской речи начало холодной войны Черчилль когда-то был для нас символом «капитализма и его высшей стадии империализма». Само имя его звучало для нас как ругательство, почти как чертыханье, а наши газеты постоянно печатали карикатуры, изображавшие его (и, кстати, очень похоже) с толстой бульдожьей мордой и неизменной сигарой в зубах.
Позже мы узнали, что этот чертов Черчилль оказывается был лауреатом Нобелевской премии по литературе и автором парадоксальных изречений.
Особенно популярными у нас стали и сейчас часто повторяются (как сталинистами так и демократами) два его выражения:
первое – «Сталин принял Россию с сохой, а оставил ее с атомной бомбой»
и второе – «Демократия – очень плохое общественное устройство, но ничего лучшего Человечество не придумало».
Раньше для нас непререкаемым авторитетом был Маркс, которого мы почитали, но не читали, теперь таким же непререкаемым авторитетом стал Черчиль, который всего двумя фразами возвеличил Сталина и очернил демократию.
Однако, при ближайшем рассмотрении этих «крылатых» выражений мы с удивлением замечаем, что их парадоксальность основана на искусных подтасовках.
Эти подтасовки вызывают закономерные вопросы.
И первый вопрос: как Россия, ковырявшая землю сохой, не только тогда смогла сделать свой червонец мировой валютой, но и кормить хлебом и маслом Европу?
И второй вопрос: можно ли считать заслугой, то, что оставленная Сталиным не только без «сохи», но даже и без крестьянства, но зато с «атомной бомбой», Россия стала не способна кормить хлебом сама себя и вынуждена была покупать его на золото за границей?
Об этом в 1947 году Черчилль сказал: «Я всегда думал, что умру от старости, но когда Россия начала покупать зерно на Западе, я чуть не умер от смеха».
Кстати, по этому поводу Черчилль изрек другое тоже ставшее «крылатым» выражение, правда уже о Хрущове: «Надо быть гением, чтобы оставить Россию без хлеба».
Но неужели такая же ирония была и в его фразе о Сталине и атомной бомбе?
Во фразе Черчилля о демократии, которую Человечество якобы «придумало» и придумало плохо, подтасовка заключается в слове «придумало».
Именно это слово вдохновило и даже окрылило наших чиновных идеологов. Смотрите, как просто: если они там на Западе свою демократию «придумали» и, как даже сам Черчилль признался «придумали плохо», то что нам мешает здесь в России свою демократию «придумать» хорошо: например, управляемая демократия, суверенная демократия и т.д. и т.п.
Но в том то и дело, что Человечество демократию не придумало.
И это доказано объективным законом, открытым Марксом, а именно:
«производственные отношения должны соответствовать уровню развития производительных сил». Коротко и ясно.
Именно поэтому, когда главной производительной силой стал интеллект, когда один человек, вооруженный компьютером и автоматикой, способен заменить тысячу человек и по сути сам становится хоть и малым, но чрезвычайно эффективным предприятием, тогда режим насилия, режим господства и подчинения, то есть режим тоталитарный, становится тормозом развития и ему на смену неизбежно приходит режим равноправного партнерства и сотрудничества, режим Свободы, то есть, демократия.
Как подъем воды в запруде сносит плотину, объективный подъем уровня развития производительных сил размывает устаревшие насильственные производственные отношения и заменяет их новыми свободными и человечными.
То же самое, что и с необходимой для развития обратной связью, происходит при режиме господства и подчинения с инициативой, которая, как известно, там наказуема. Любому новшеству чиновник всегда скажет «нет», так как не хочет и не может брать на себя ответственность.
Совсем другое дело – свободный предприниматель, который не только действует «на свой страх и риск» (как это записано в ГК – Гражданском Кодексе), но и сам поощряет любую инициативу, которая повышает эффективность его предприятия, а, значит, и его конкуретноспособность.
Черчилль о демократии
Черчилль про демократию как «худшую из систем»
https://inosmi.ru/social/20160514/236528908.html
Я с ним не согласен.
Вывод делаю такой:
1. Управлять так хочет он, чтобы власть была закон.
2. Хорошо он говорит, в принципе всё правильно:
«Как благородный джентльмен воспринимает демократию? Позвольте мне, господин председатель, объяснить ему это или, хотя бы самые основные моменты. Демократия — это не то, когда получают мандат на основе одних обещаний, а потом делают с ним все, что вздумается. Мы считаем, что между руководством и народом должны быть прочные отношения. «Правительство из народа, созданное народом и для народа» — вот суверенное определение демократии. (…) Едва ли я должен объяснять министру, что демократия не означает: «Мы получили большинство, причем неважно как, и срок на пять лет. Что нам с ним делать?» Это не демократия, а партийная болтовня, которая не касается основной массы жителей нашей страны.
[…]
Править должен не парламент, а народ через парламент.
[…]
Многие формы правления испытывались и еще будут испытаны в этом мире грехов и страданий. Никто не утверждает, что демократия совершенна или всеведуща. На самом деле, можно сказать, что она худшая форма правления, если не считать всех остальных, что были испытаны с течением времени. Однако существует мнение, и оно широко распространено в нашей стране, что народ должен быть суверенным, причем преемственным образом, и что общественное мнение, выражаемое всеми конституционными средствами, должно формировать, направлять и контролировать действия министров, которые являются служителями, а не хозяевами.
[…]
У контролирующей аппарат группы людей и парламентского большинства, без сомнения, есть полномочия, чтобы предлагать все, что им вздумается без оглядки на отношение к этому народа или упоминание этого в предвыборной программе.
[…]
Нужно ли позволить противной стороне принимать законы, которые влияют на суть нашей страны, в последние годы этого парламента без обращения к праву голоса народа? Нет, господин, демократия гласит: «Нет, тысячу раз нет. Вы не имеете право проводить на последнем этапе мандата законы, которые не кажутся приемлемыми и желанными народному большинству».
3. В стране правят как у нас, на словах их истина.
Народ верит им сейчас, власть одна, единственна.
4. Демократия нужна только для народа,
Дать права она должна людям на все годы.
Все за сегодня
Политика
Экономика
Наука
Война и ВПК
Общество
ИноБлоги
Подкасты
Мультимедиа
Общество
Черчилль про демократию как «худшую из систем»
Речь британского лидера была намного сложнее, чем думают те, кто пользуются этой фразой, как Манюэль Вальс.
«Демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных». Этот афоризм Уинстона Черчилля до сих пор активно применяется в политике. 11 мая французский премьер Мануэль Вальс воспользовался им в Twitter-переписке с…аккаунтом сериала «Карточный домик»:
— @manuelvalls Демократия переоценена.
— @HouseOfCards Уважаемый Фрэнк, демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных;) не забывайте об этом!
Цитата прекрасно всем известна, чего не сказать о ее контексте. Вопреки распространенному мнению Черчилль произнес ее не как всемогущий глава победившей во Второй мировой британской демократии, а как проигравший лидер. Эти слова прозвучали 11 ноября 1947 года в Палате общин, когда Черчилль был «всего лишь» лидером оппозиции после неожиданного, но сокрушительного поражения от лейбориста Клемента Эттли на выборах в июле 1945 года. В тот момент он критиковал стремительно терявшее рейтинги правительство, которое стремилось ограничить полномочия парламента и в частности право вето Палаты лордов:
Контекст
Как развивать демократию в других странах?
Демократия людей не вдохновляет
Праздник демократии закончился
Демократия переживает кризис
Der Spiegel 12.04.2016 «Как благородный джентльмен воспринимает демократию? Позвольте мне, господин председатель, объяснить ему это или, хотя бы самые основные моменты. Демократия — это не то, когда получают мандат на основе одних обещаний, а потом делают с ним все, что вздумается. Мы считаем, что между руководством и народом должны быть прочные отношения. «Правительство из народа, созданное народом и для народа» — вот суверенное определение демократии. (…) Едва ли я должен объяснять министру, что демократия не означает: «Мы получили большинство, причем неважно как, и срок на пять лет. Что нам с ним делать?» Это не демократия, а партийная болтовня, которая не касается основной массы жителей нашей страны.
[…]
Править должен не парламент, а народ через парламент.
[…]
Многие формы правления испытывались и еще будут испытаны в этом мире грехов и страданий. Никто не утверждает, что демократия совершенна или всеведуща. На самом деле, можно сказать, что она худшая форма правления, если не считать всех остальных, что были испытаны с течением времени. Однако существует мнение, и оно широко распространено в нашей стране, что народ должен быть суверенным, причем преемственным образом, и что общественное мнение, выражаемое всеми конституционными средствами, должно формировать, направлять и контролировать действия министров, которые являются служителями, а не хозяевами.
[…]
У контролирующей аппарат группы людей и парламентского большинства, без сомнения, есть полномочия, чтобы предлагать все, что им вздумается без оглядки на отношение к этому народа или упоминание этого в предвыборной программе.
[…]
Нужно ли позволить противной стороне принимать законы, которые влияют на суть нашей страны, в последние годы этого парламента без обращения к праву голоса народа? Нет, господин, демократия гласит: «Нет, тысячу раз нет. Вы не имеете право проводить на последнем этапе мандата законы, которые не кажутся приемлемыми и желанными народному большинству».
Разумеется, речь Черчилля, в которой тот пытается одновременно отстоять права Палаты лордов и британского народа (для него он требует досрочных выборов), не лишена оппортунизма. Конечно же, это не означает, что он думал о статье 49 Конституции или же реформе трудового законодательства, которая сейчас вызывает такую бурю во Франции.
В любом случае, все это напоминает нам, что контекст «великих фаз» в истории зачастую гораздо сложнее, чем это можно было бы подумать, глядя на красивую и звучную фразу. Что касается победного жеста V (Манюэль Вальс приложил фотографию к своему «твиту»), отметим, что у него может быть и иное, оскорбительное значение в зависимости от положения ладони.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
О Черчилле, Обаме и демократии
О какой «демократии» говорил Черчилль и как от него пострадал дедушка Обамы
Часто приходится слышать высказывание, приписываемое Уинстону Черчиллю: «демократия плоха, но ничего лучше человечество не придумало«. Точнее, Черчилль сказал (в речи в Палате Общин 11.11.1947):
«Много форм правления применялось и ещё будет применяться в этом грешном мире. Все понимают, что демократия не является совершенной. Правильно было сказано, что демократия — наихудшая форма правления, за исключением всех остальных, которые пробовались время от времени».
Разумеется, Черчилль говорил не о советской демократии, а о демократии буржуазной — той, которая его, простого аристократа из герцогской семьи, вознесла до премьер-министра Британской Империи. И в России сегодня принято соглашаться с этим высказыванием Черчилля. Ведь эта фраза очень удобна для того, чтобы отмахнуться от любой критики буржуазной демократии, от указания на то, что под её маской скрывается диктатура класса имущих. Удобна она и для того, чтобы отказаться рассматривать альтернативные подходы к демократии — дескать, пробовали — получается только хуже.
Но попробуем разобраться, был ли Уинстон Черчилль экспертом по демократии. Точнее, трудно сомневаться, что этот человек неплохо разбирался в механизмах буржуазной демократии. Он со знанием дела ради политической карьеры перебегал то от консерваторов к либералам, то обратно, и стал-таки премьер-министром. Нас интересует другое — насколько его взгляды и его политическая деятельность соответствовали демократическим идеалам.
Так вот, скажите, насколько вы доверяете словам о преимуществах демократии, если слышите их от человека, который восхищается фашистами?
«Я не мог не быть очарованным, как многие другие, синьором Муссолини… Если бы я был итальянцем, то я убеждён, что сначала до конца был бы всем сердцем в вашей победоносной борьбе против… ленинизма… С точки зрения внешней политики фашизм оказал услугу всему миру… Он является необходимым противоядием русскому яду. Теперь все великие державы будут иметь в своём распоряжении в случае необходимости крайние средства защиты».
Это слова Черчилля, сказанные им в 1927 г., когда Муссолини уже окончательно стал назначенным королём диктатором, когда итальянское правительство получило право издавать законы в обход парламента, были распущены все нефашистские политические партии и профсоюзы, запрещены оппозиционные газеты. Уже тогда стачки и другие формы борьбы рабочих были объявлены уголовным преступлением, а для «врагов государства» была введена ссылка без суда и следствия, а также смертная казнь. Между прочим, очень точно сказано по поводу фашизма как средства защиты, которое в капиталистических державах всегда наготове.
Кстати, одно время определённые симпатии Черчилль выражал и по отношению к Гитлеру:
«Можно не любить систему Гитлера и в то же время восхищаться его патриотическими достижениями».
Но это всё слова, а что с делами? Начнём с истории о том, как Черчилль насолил другому «демократу» — нынешнему президенту США Бараку Обаме. Дело в том, что дедушка Барака Обамы — Хуссейн Оньянго Обама — был одним из восставших кенийцев, против которых британский премьер в 1952 г. бросил войска. В ходе подавления так называемого «восстания Мау-Мау» было убито около 300 тысяч кенийцев, более миллиона человек было помещено в концлагеря, где их подвергали бесчеловечным пыткам. Среди последних был и дедушка Обамы, судя по всему, человек гораздо более достойный, чем его высокопоставленный внук. От двухлетнего пребывания в концлагере он так и не оправился…
Такое отношение к непокорным африканцам понятно, если учесть взгляды Уинстона Черчилля, высказанные им ещё в 1937 г.:
«Я не считаю, что собака на сене имеет какое-либо право на сено, даже если она очень долго на нем лежала. Я не признаю за ней такого права. Я не признаю, например, что большая несправедливость была совершена по отношению к красным индейцам Америки или чёрным аборигенам Австралии. Я не признаю, что несправедливость была совершена по отношению к этим людям, потому что более сильная раса, более высокоразвитая раса, более мудрая раса, скажем так, пришла и заняла их место».
Разве взгляды Гитлера чем-то от этого принципиально отличаются? Разве так уж велика разница между кровавыми попытками Гитлера завоевать колонии и столь же жестокими попытками Черчилля удержать ранее колонизированные народы в повиновении? Все эти «патриотические достижения» империализма — одного поля ягоды.
Но Гитлера буржуазная пропаганда неустанно бичует и выставляют абсолютным злом, стараясь не упоминать о войнах и терроре, творимых его коллегами-политиками из других стран капитализма. Так что Черчилль в умах людей остаётся респектабельным консерватором. Это же не Гитлер, который ненавидел евреев и истреблял их. Это британский джентльмен, заявлявший:
«Я ненавижу индусов. Это звериный народ со звериной религией».
Не удивительно, что во время его премьерства в 1943 году в индийском штате Бенгалия разразился голод. Причиной голода, как установил лауреат Нобелевской премии по экономике Амартия Сен, была колониальная политика Британии. В результате погибло по разным оценкам до 3-4 миллионов человек. Черчилль же отказывался направить в Бенгалию дополнительное продовольствие:
«Помощь ни к чему хорошему не приведёт. Индусы плодятся как кролики и исчерпают любой доступный запас продовольствия».
И это при том, что индусы были на тот момент подданными Британской Империи. Скажите пожалуйста, можно ли считать демократом человека, для которого существует народы полноценные и неполноценные, высшая раса и недочеловеки? Демократично ли морить голодом ту часть подданных, которую «демократически» избранный правитель считает людьми второго, если не третьего сорта?
Впрочем, по отношению к жителям колоний, по мнению Уинстона Черчилля, были применимы любые средства. Против курдов и арабов во времена восстания в Ираке в 1920 г. он не постеснялся использовать химическое оружие:
«Я не понимаю тех, кому не по себе от идеи использования газов. Я решительно за использование отравляющих газов против нецивилизованных племён».
Впрочем, не только «цветные» народы удостоились внимания британского поборника демократии. В 1944 г. в греческих Афинах британские войска расстреляли мирную демонстрацию рабочих. С этого началась гражданская война, в ходе которой Великобритания в союзе с недавними пособниками нацистов уничтожала греческих республиканцев и коммунистов.
Благодаря Черчиллю Великобритания участвовала не только в греческой гражданской войне. Черчилль, будучи в 1919-1921 гг. военным министром, был одним из самых горячих сторонников интервенции в Советскую Россию и активной поддержки Белого движения. Ленин даже назвал его величайшим ненавистником Советской России. Сам Черчилль так характеризовал роль поддерживаемых им «белых»:
«Было бы ошибочно думать, что в течение всего этого года мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских. Напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело».
То есть, Великобритания, измученная Первой мировой войной, продолжала вести военные действия, но уже в России. На словах свою агрессивную политику британские политики оправдывали «защитой демократии». Но на деле они защищали интересы правящего класса — буржуазии, насмерть перепугавшейся, что Советская Россия станет слишком привлекательным примером для рабочих Британии и её колоний.
Это желание любой ценой остановить развитие социализма в СССР не оставляло таких людей, как Черчилль, и после ещё более ужасной мясорубки Второй мировой войны. В 1945 г. ещё до капитуляции Германии Черчилль поручает разработать план операции «Немыслимое», по которому Великобритания и США должны были, вновь вооружив пленных немецких солдат, вместе с ними пойти в наступление на Советский Союз. Правда, мощь СССР была такова, что от плана пришлось отказаться.
Ясно, что после бойни Второй мировой войны Черчилль подталкивал мир к ещё одной войне, вероятно ещё более жестокой и кровавой.
Возникает закономерный вопрос: хотели ли всех этих войн сами британские граждане, от имени которых действовал «демократический» премьер-министр? Проявлялась ли демократия в том, какие решения принимал свободно избранный политик? Или проводимая им политика отражала интересы не большинства избирателей, а меньшинства, финансировавшего его избирательную кампанию? А выборы в этом случае служили лишь способом оправдать эту политику, прикрыть её видимостью народовластия?
В подтверждение этого можно привести ещё пару случаев, ясно показывающих, как Черчилль относился не к жителям других стран, а к простым гражданам Великобритании, тем людям, чьи интересы демократическая система, вроде бы, должна выражать. Когда в ноябре 1910 г. в Южном Уэльсе началась крупная забастовка, Черчилль, тогда министр внутренних дел, послал для запугивания и возможного подавления бастующих рабочих более 500 грузовиков солдат. Солдаты были вооружены не только ружьями, но и пулемётами и даже артиллерийскими орудиями. Через год войска были посланы для усмирения протестующих рабочих в Ливерпуле. На этот раз дошло до стрельбы и двое рабочих было убито. Однако, Ллойд-Джорджу удалось умерить пыл протестующих путём переговоров. Черчилль разочарованно заявил Ллойд-Джорджу:
«Я с большим сожалением узнал об этом. Было бы лучше продолжить и задать им хорошую трёпку».
Как видим, на деле британский политик относился к представителям иного — рабочего — класса примерно так же, как и к туземцам из ограбляемых колоний. Да и к возможности доверить простым людям реальную возможность демократически принимать решения он относился крайне скептически:
«Лучший аргумент против демократии — пятиминутная беседа со средним избирателем».
Зато Черчилль не стеснялся принимать, например, подношение в 5000 фунтов от Роял Датч Шелл и Бирманской англо-персидской нефтяной компании (ныне — Бритиш Петролеум, BP) в обмен на продвижение их интересов. Тогда эта сумма составляла годовое жалование министра, а в современном эквиваленте представляет собой около 40 миллионов рублей. Воистину, для кого-то ничего лучше «демократии» толстых кошельков не придумали…
Сильно ли изменилась со времён Черчилля буржуазная демократия? Конечно, сегодня крупный политик уже не может так откровенничать, признаваясь в любви к Муссолини, или объявляя тот или иной народ «низшей расой». Но это касается лишь риторики, а что же на деле?
Так достаточно ли нам такой демократии? Или человечество придумало кое-что получше и буржуазную демократию можно сменить на иную демократическую систему?
Как насчёт того, чтобы добавить механизм оценки избирателями ранее избранных президентов и депутатов? Разве это не улучшит контроль избирателей над избираемыми?
Характерной чертой системы советов была возможность каждого совета в любой момент отозвать избранного им депутата. К сожалению, в СССР этот механизм работал недолго — до перехода к территориальному принципу формирования советов в 1936 г. Но неужели работа этого механизма сделает демократию хуже, неужели мы не должны добиваться его введения?
И неужели верхом демократии является система, при которой в парламенте представлено несколько партий, каждая их которых отстаивает интересы своей группы буржуазии?! Ведь по основным вопросам они неотличимы друг от друга иногда даже на словах, а на деле — уж точно! Или всё же демократичнее система, при которой ключевую роль играет партия трудящихся, партия, отстаивающая интересы подавляющего большинства народа?
Полагаю, над этими вопросами стоит подумать каждому. А подумав — что-нибудь сделать для того, чтобы завоевать новую демократическую систему, как наши предки завоевали, например, отмену имущественного ценза и избирательное право для женщин. Лучший мир возможен, нужна только наша воля.
Олег Таранов
Демократия – наихудшая форма правления. Если не считать всех остальных. Уинстон Черчилль
Невозможно не согласиться с выдающимся деятелем XX в. Уинстоном Черчиллем. Автор высказывания не скрывает, что демократический режим далеко не самый идеальный, однако он намного лучше, нежели авторитаризм (диктатура) или тоталитаризм.
Традиционно политологи под демократией понимают такой политический режим, при котором источником суверенитета является народ, гарантируются права и свободы гражданина, существует политический и экономический плюрализм, свободные, равные, тайные выборы и другие, весьма важные атрибуты. Безусловно, Черчилль, когда говорил о несовершенстве этого политического режима, подразумевал, что такой выбор народа не всегда приводит к хорошим результатам, ведь большинство нередко ошибается. Так произошло в свое время в 1933 г., когда народ Германии абсолютно демократически и законно избрал на власть убийцу десятков миллионов людей по всему миру – Адольфа Гитлера. Недостатки демократии на этом не исчерпываются, политологи указывают на современные проблемы лоббизма в политике, подкупа избирателей и многое другое.
Однако это вовсе не значит, что демократия это зло. Существуют и недемократические режимы, при которых права человека могут откровенным образом нарушаться, государство осуществляет контроль над политической сферой, или даже над экономической, социальной и духовной, как это, например, происходит при тоталитаризме. Так, получается, что у демократии есть и весомые достоинства, которые позволяют ей существовать и развиваться в современных государствах. Например, свободные СМИ, политическая толерантность, религиозная веротерпимость и многое другое, о чем уже было сказано ранее.
История также дает отличные примеры эффективности демократического режима. Конечно, в каждую эпоху у демократий были свои специфические черты, однако народовластие присутствовало практически везде. Например, в XII – начале XIII вв в Великом Новгороде существовала примитивная средневековая демократическая республика, где новгородцы управлялись через Вече – коллективный орган, который давал законы, собирал налоги. Вече выбиралось из купцов, ремесленников и знатных горожан. Благодаря тому, что в Новгороде особое внимание уделялось мнению большинства, Вече опиралось на настроения народа, эта средневековая республика долгое время оставалась красивой, богатой и процветающей. Да, это демократия потом мутировала, в XV проблемы новгородской олигархии были налицо, но несмотря на это, Новгород долгие годы развивался и богател.
Другим примером, иллюстрирующим истинность высказывания Черчилля, является современная Швеция, которая по уровню жизни населения уже долгие годы находится на самых вершинах международных рейтингов. Благодаря высокой активности граждан, институтам гражданского общества, которые и обеспечивают развитие и эволюцию местной демократии, эта страна управляется крайне эффективно. Такая страна не затронута проблемами коррупции, бедности и социальной деградации. Конечно, у шведов проблем немало, однако если сравнить эту страну с недемократическими режимами, которые сегодня существуют в КНДР, КНР, Сирии, Ливии и многих других стран, создается впечатление, что благодаря ценностям этого режима (уважения прав меньшинств, защита бедных, инвалидов, религиозная толерантность, социальная поддержка и помощь наркозависимым и другим категориям населения, пораженным тяжелыми физическими проблемами) эти трудности постепенно, но эффективно решаются.
Уинстон Черчилль многое повидал в своей жизни. Он стал свидетелем немалых ошибок, которые свершались при демократических режимах. Но наблюдая воочию страшные тоталитарные государства Сталина и Гитлера, видимо, он тогда и осознал, что демократия еще не такая плохая, как остальные политические режимы. Вот и я прихожу к выходу, что недостатки этого режима весьма терпимы и приемлемы, нежели жизнь в авторитарном или тоталитарном государстве. Однако демократическому режиму еще предстоит долгая и упорная эволюция.